Глава 9. Великая Октябрьская социалистическая революция и возникновение социалистической системы хозяйства
В условиях полной хозяйственной разрухи и голода экономические требования большевиков получили поддержку народа:
— централизация и национализация всего банковского дела
— национализация главнейших монополий — угля, стали, нефти, сахара, транспорта
— отказ от уплаты государственных долгов (внутренних и внешних)
— прекращение выпуска бумажных денег (видимо, предполагалось введение натурообмена)
— установление рабочего контроля на производстве с отменой коммерческой тайны
— налаживание товарообмена города и села на основах кооперации
— преобразование налоговой системы в интересах трудящихся
— конфискация всех помещичьих земель и национализация земли.
Эта программа была сформулирована в мае-августе 1917 г., когда большевики еще только боролись за политическую власть, но были далеки от нее. Как видим, в ней речь не идет о полной национализации производства и тем более системы обмена — предполагалось сохранение капиталистических предприятий при установлении рабочего контроля. Нет здесь и всеобщей трудовой повинности. Зато, в отличие от программы Временного правительства, предусмотрены национализация финансовой системы (предполагалось использование банков для контроля за движением товаров) и отказ от “царских” долгов.
Вообще надо подчеркнуть, что цельной программы строительства экономической системы социализма у большевиков долго не было. Политические решения экономической направленности принимались исключительно из прагматических сиюминутных целей сохранения власти.
В условиях голода, обесценивания денег, отсутствия земли у крестьян, составлявших большинство населения страны, недоверия и даже ненависти ко всякому правительству большевистские лозунги не могли не получить поддержки обездоленных людей. Нарастала стихия народного протеста и самодеятельности в решении самых насущных проблем — земли, мира, хлеба. Однако по мере приближения большевиков к власти, а тем более после ее захвата и необходимости решения конкретных задач по восстановлению нормальной хозяйственной жизни при обязательном условии сохранения власти, положения большевистской экономической программы несколько изменяются, приближаясь к программе Временного правительства в части усиления принудительных мер со стороны государства.
Основное содержание первых шагов большевистского правительства заключалось в укреплении советской власти в экономике и поиске механизмов централизованного управления хозяйством.
Экпроприация и раздел земли; продовольственный кризис.
Февральская революция не ликвидировала помещичьей власти. А пролетарское государство на следующий же день после захвата власти приняло декрет о земле. Частная собственность на землю отменялась, запрещались продажа, аренда, залог земли. Земля, ее недра, леса и воды стали всенародной государственной собственностью. Земли нетрудового пользования — помещичьи, монастыірские, церковные и удельные имения — конфисковались без выкупа. Их владельцы подлежали выселению.
Это было дорогим подарком крестьянству и смертельным ударом по помещикам—собственникам земли. Крестьяне получили более 150 млн. дес. земли (по 2-3 дес. на семью). Они сохраняли 700 млн. руб. золотом ежегодно благодаря освобождению от аренды. Декрет ликвидировал крестьянский долг — около 3 млрд. руб. Одновременно крестьянам передавался инвентарь помещичьих хозяйств на сумму около 300 млн. руб.
Декрет был ударом и по капиталистам, так как им принадлежали 19 млн. дес., еще 62 млн. дес. были заложены в банках.
Разделение земли было уравнительным между всеми, кто ’’желает обрабатывать ее своим трудом” — по трудовой или потребительной (по числу едоков) норме, разной в различных местностях. Эта неопределенность была следствием необходимости компромисса с эсерами, контролировавшими в то время местные органы власти на селе.
Однако реализация декрета о земле была передана целиком местным сельским советам. В ходе конфискации частнособственнической земли, “черного передела” крестьянских наделов, организации на новых основах внутридеревенской жизни эсеровские сельские советы пошли дальше — в направлении разрушения государственных налоговых повинностей, твердых цен, отстаивая права мелкого собственника на свободу. В результате государственные заготовки продуктов питания резко упали, над армией и городским населением нависла угроза голода, нормы отпуска продуктов питания в столицах упали до критических размеров. Тенденция натурализации сельского хозяйства становилась угрожающей с точки зрения интересов экономики страны в целом. Но в данный момент стихийные процессы в деревне угрожали самому существованию большевистской власти.
Отъем и раздел помещичьих земель сначала шел стихийно. В целях организации этого процесса в январе 1918 г. закон “О социализации земли” подтвердил основные положения декрета о земле. Но раздел земли предусматривался теперь по числу едоков. Этим положением большевики впервые заявили, что все их действия в аграрной политике проводятся в интересах беднейшего крестьянства и батраков против кулаков.
Между тем, продовольственная ситуация в Петрограде и Москве ухудшалась с каждым днем. Урожай 1917 г. из-за отсутствия в деревне воевавших мужчин был много ниже среднего уровня. К тому же после Октябрьской революции из-под контроля центральных властей вышла богатейшая житница России — Украина. Официально же нехватка продовольствия приписывалась действиям спекулянтов и богатых крестьян, изымавших с рынка свои запасы зерна. Возможность изъятия этих запасов стала для большевистского правительства вопросом жизни.
В апреле 1918 г. у государства осталось 15 млн. пуд. хлеба (при потребности в 180 млн.). Дневная выдача составляла от четверти до осьмушки фунта. Хотя в стране был еще хлеб от урожая 1915—1916 гг., но условия государственных закупок были таковы, что крестьяне не продавали его, надеясь на дальнейшее повышение цен; голод в стране создавался, может быть, и не злостно, но искусственно. Перед большевиками встала дилемма: восстановить подобие рынка в условиях развалившейся экономики или прибегнуть к принудительным мерам изъятия продуктов у крестьян. Вместо тонкой экономической политики по отношению к крестьянству правительство ввело весной 1918 г. продовольственную диктатуру.
Декретом от 13 мая 1918 г. широкие полномочия по централизованной заготовке и распределению продовольствия, прежде всего хлеба, давались Народному комиссариату по продовольствию (Наркомпрод). Продавать и покупать хлеб частным образом запрещалось. Была введена карточная система снабжения городов продовольствием.
Новая власть могла опираться только на бедноту. В июне 1918 г. начали создаваться “комбеды” (комитеты крестьянской бедноты), которые в тот период разрыва между большевиками и эсерами, контролировавшими большинство сельских советов, должны были стать “второй властью” на селе и изъять “излишки” сельскохозяйственной продукции у зажиточных крестьян; предполагалось, что часть изымаемых продуктов будет поступать членам этих комитетов. С их помощью уже через месяц 50 млн. га кулацких земель (из 80 млн.) перешло к беднякам. Материальная база кулачества была разрушена.
Месяцем раньше, в мае 1918 г., Ленин направил рабочим письмо “О голоде”, после чего в стране начали создаваться продотряды для реквизиций хлеба. Создание “хлеботрядов” для изъятия излишков сельскохозяйственных продуктов практиковалось еще царским режимом в 1916 г. и Временным правительством в 1917 г., тогда их деятельность не дала существенных результатов. Теперь выполнение центральных заданий по изъятию продуктов подкреплялось силой комбедов и продармии. Численность продотрядов составляла в то время 12 тыс. человек, увеличившись позднее до 80 тыс. Из них добрую половину составляли рабочие стоявших петроградских заводов, которым была обещана оплата “натурой” пропорционально количеству изъятых продуктов.
Создание комбедов, организация продотрядов выступает как “поворотный пункт гигантского значения во всем ходе развития и строительства нашей революции”, — писал в то время Ленин.
Национализация; создание централизованного управления хозяйством. Промышленная политика советской власти в первые месяцы после революции прошла путь существенных изменений — от “рабочего контроля” через “совнархозы” до “планирования” и от “частных предприятий под контролем трудящихся” до всеобщей национализации.
Экономическая программа большевиков, как мы видели, не предусматривала национализации всей промышленности, хотя казенные заводы были национализированы сразу. Зато предполагалось усиление рабочего контроля за производством: именно рабочий контроль должен был стать по программе большевиков стержнем системы управления экономикой.
26 октября Ленин заявил, что новый режим будет опираться на рабочий контроль за предприятиями. Рабочий контроль должен был осуществляться всеми рабочими предприятия через выборный заводской комитет. Трудящиеся получали доступ к бухгалтерским книгам, складам, могли контролировать обоснованность найма и увольнений. Декрет о рабочем контроле от 27 ноября узаконивал положение вещей, реально сложившееся на многих предприятиях с лета 1917 г. Однако уже в ходе подготовки декрета о рабочем контроле было ясно, что он не оправдал себя. Органы рабочего контроля очень быстро усвоили логику собственников, руководствуясь во всех своих действиях сиюминутными интересами своих предприятий — обеспечить загрузку завода, но не слишком напряженную — не заботясь об общегосударственных задачах.
Практически же декрет о рабочем контроле вводил заводские комитеты в строго иерархическую систему профсоюзов и местных советов, где заправляли большевики. Это было подтверждено в резолюции Первого съезда профсоюзов (7—14 января 1918 г.). Таким образом, очень быстро рабочее самоуправление было вытеснено из системы управления экономикой.
Поскольку система рабочего контроля себя не оправдала, необходимо было искать другие организационные способы управления экономикой. Ими стали совнархозы (советы народного хозяйства). Идея совнархозов родилась в Петросовете в канун октябрьского переворота. Но только в декабре 1917 г., после дискредитации рабочего контроля, был создан Высший СНХ при Совнаркоме для управления “народным хозяйством и государственными финансами” с большими полномочиями: он должен был разрабатывать общие нормы регулирования экономической жизни страны, а также имел право “конфисковывать, приобретать, секвестровать или в принудительном порядке синдицировать” частные предприятия. На местах создавались губернские и уездные СНХ как органы ВСНХ. К маю 1918 г. были созданы 8 областных, 38 губернских и 69 уездных СНХ, которые послужили школой советского хозяйствования.
В отличие от советов рабочего контроля, создававшихся внизу, на уровне предприятий, и объединявшихся потом снизу-вверх вплоть до Всероссийского совета рабочего контроля (который, кстати, ни разу не собирался как самостоятельный орган), система совнархозов создавалась как вертикаль сверху-вниз, обеспечивающая проведение централизованной государственной экономической политики.
В попытках подчинить себе и наладить производственную деятельность хозяйства ВСНХ стремился установить контроль над организациями, еще до революции централизовавшими снабжение и сбыт продукции. Примером может служить “Расмеко” (комитет по распределению металлургической продукции, созданный на базе “Продамета”), преобразованный в исполнительный орган металлургической секции ВСНХ с передачей в его руки задачи установления цен на металлы (позднее на его основе был создан первый и самый крупный промышленный трест — “Гомза”). То же происходило в текстильной (создание под эгидой ВСНХ “Центротекстиля” на базе бывшей со времени Временного правительства “Центроткани”), кожевенной (“Главкож”) и ряде других отраслей. Создавалось впечатление, что российская экономика развивалась двигаясь по пути к компромиссу между старым управлением промышленностью и новой государственной властью при широком государственном контроле.
Изменение политики национализации тесно следовало за процессами поиска схемы централизованного управления народным хозяйством. Давление рабочего контроля, часто некомпетентное, заставляло капиталистов сокращать производство, закрывать предприятия. В ответ на это началась волна “атаки на капитал” — экспроприация предприятий, осуществляемая сначала санкционированием по инициативе с мест. Так, “Общество электрического освещения” оказалось национализировано потому, что его руководство, несмотря на правительственные субсидии, “привело предприятие к полному финансовому краху и конфликту со служащими”; Путиловский завод был национализирован из-за “задолженности в казну” и т.д. По причине “злостного саботажа” уже в ноябре были национализированы многие крупные заводы по всей стране, две трети железных дорог (сначала только казенные). Эта национализация была прежде всего мерой наказания несговорчивых предпринимателей и заранее не планировалась.
Поворот к более решительной национализации произошел в начале 1918 г. после провозглашения в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа государственной собственностью всех предприятий, рудников и транспортных средств. Но и после этого национализировались отдельные предприятия, а не отрасли. Исключение составляет лишь национализация торгового флота (в январе 1918 г.). И только с весны 1918 г., после подписания и ратификации Брестского мира, начинается национальза-ция отраслей: в апреле была национализирована внешняя торговля, в мае — сахарная промышленность, в июне — нефтяная.
Управление национализированными предприятиями выводилось из-под рабочего контроля и передавалось главкам создававшегося ВСНХ. На крупные предприятия главком назначались “комиссар” (представитель государственной власти) и два директора — технический и административный. Административный директор, названный позднее “красным”, обычно член партии, часто бывший рабочий или мастер этого предприятия, поддерживал контакты с завкомом. За неимением инженерно-технических кадров “пролетарского происхождения” техническим директором становился бывший инженер или управляющий предприятия.
Июнь 1918 г. — время стремительного развития Гражданской войны и начала вторжения союзных войск. 28 июня 1918 г. принят декрет о национализации всей крупной промышленности — предприятий с капиталом свыше 500 тыс. руб. Спешное принятие неподготовленного декрета о национализации было вызвано главным образом попыткой правительства уйти от выполнения одного из пунктов Брест-Литовского договора, в соответствии с которым, начиная с 1 июля 1918 г. любое предприятие, изъятое у подданных Германии, будет возвращено им, если только это имущество не было раньше экспроприировано государством: в этом случае передача имущества заменялась “справедливой компенсацией”.
В соответствии с декретом о национализации государству было передано около трех тысяч предприятий. Наряду с этим разворачивался процесс стихийной национализации средних и мелких предприятий: заводы передавались безвозмездно в руки государства, предприятия коммунального хозяйства - местным советам. К октябрю 1918 г. национализация промышленности была в основном завершена (хотя отдельные частные предприятия просуществовали до 1920 г.). У частников остались только торговля и мелкие кустарные предприятия.
Финансовая политика. Наиболее просто, ясно и конкретно выглядела до октября финансовая политика большевиков. Она сводилась к двум требованиям: национализации банков и аннулированию долгов царского правительства. После октября политика нового строя в области финансов, так же как и в других областях оказалась подчинена не столько программным, сколько текущим требованиям.
Российская банковская система представляла три уровня. На первом находился Государственный банк, который выполнял все обычные функции центрального банка, но наряду с этим занимался получением вкладов от частных лиц и фирм и выдачей им кредитов. Второй уровень включал около 50 акционерных банков, занимавшихся общими банковскими операциями; среди них были семь “банков-акул”, на долю которых приходилось более половины всех капиталов. Третий уровень составляла сеть специализированных банковских и кредитных учреждений, обслуживавших конкретные отрасли или группы населения.
С первых дней советской власти банки пытались парализовать новую власть с помощью финансового бойкота: они отказывались обслуживать предприятия, где контроль захватили рабочие, или вовсе не открывались. Банки проигнорировали декрет от 12 ноября, приказывавший им возобновить денежные операции, после чего 20 ноября войска заняли Госбанк с 1,3 млрд. руб. золотом и 152 млн. руб. ассигнациями. Но и это не заставило сотрудников банков прекратить бойкот. Тогда 27 ноября вооруженные отряды заняли основные банки в Петрограде, а на следующий день — в Москве. Одновременно были выпущены два декрета ВЦИК: первый объявлял государственную монополию банковского дела; частные банки вливались в Государственный банк, становясь его конторами. Второй предписывал вскрытие всех частных сейфов, конфискацию золота и драгоценных металлов. Но и после этого банковские служащие продолжали забастовку и только в середине января 1918 г. петроградские и московские банки начали работать под новым руководством.
Специализированные и разбросанные по территории страны небольшие банки просуществовали независимыми еще несколько месяцев и были ликвидированы в течение 1918 г.; последний — московский Народный банк, являвшийся центральным банком кооперативов — был закрыт лишь в декабре 1918 г. В тот же день декретом объявлялось о ликвидации “всех действующих на территории РСФСР иностранных банков”.
Второй главный пункт большевистской программы выполнить было легче. В феврале 1918 г. были аннулированы акции. Это нанесло удар по иностранному капиталу, который еще оставался в стране. Декретом ВЦИК от 3 февраля были аннулированы все государственные займы. Государственный долг составлял в тот момент более 60 млрд. руб., включая 16 млрд. руб. внешнего долга и 3 млрд. руб. — проценты за год. Владельцы мелких (до 10 тыс. руб.) займов должны были получить на эту сумму облигации займа РСФСР, но он так и не был в то время выпущен; эти суммы так и умерли на кредитных счетах в Госбанке.
Помимо двух общеизвестных требований, финансовая политика большевиков была неясной и расплывчатой. В первые месяцы после революции никто не подвергал сомнению общие принципы буржуазной финансовой системы — сбалансированный бюджет, ограничение эмиссии, увеличение государственных доходов через прямой подоходный налог и косвенное налогообложение предметов роскоши. Все отступления реальности от этих принципов зимой 1917—1918 гг. рассматривались как временные. Тем более, что тяжелое финансовое состояние переживали в тот момент все воевавшие страны.
Между тем, финансовое положение государства было очень тяжелым. Уже в 1914 г. дефицит российского бюджета достиг 39% и в три последующих года войны поднялся соответственно до 74; 76 и 81% и это проявлялось во все большей инфляции бумажных денег. После проведения денежной реформы 1897 г. и до 1914 г. российский рубль сохранял стабильную стоимость; эмиссия не превышала суммы золотого запаса 1,6 млрд. руб. За время войны до февраля 1917 г. к ходившим деньгам было добавлено еще 9 млрд. руб. при сокращении золотого запаса. Временное правительство подняло к октябрю 1917 г. уровень выпуска бумажных денег до 16,5 млрд. руб. Большевистское правительство продолжало печатать деньги. Отказ от царских долгов лишил его возможности рассчитывать на какие бы то ни было займы и печатный станок остался единственным источником государственного дохода.
Первое время после революции новая власть не отходила от системы налогов, установленных ранее, при Временном правительстве. Пока экономика в целом находилась в состоянии разрухи, а экономическая политика была направлена на исключение крупных частных доходов, нечего было и думать о серьезной реорганизации налоговой системы. Первая революционная инициатива в области налогообложения принадлежала местным советам, которые, будучи лишены всяких источников дохода, начали взимать “контрибуции” с состоятельных граждан. Однако, центральные власти выступили категорически против этого, по-видимому усмотрев в этом посягательства на собственные фискальные права. После очень резкой письменной перепалки между СНК и ВЦИК право местных советов на взимание налогов было признано в Конституции РСФСР. Тем не менее, финансовая и налоговая политика советского правительства к началу Гражданской войны оставалась неопределенной.
Занятость. Перед 1917 г. в условиях мобилизации в армию в России наблюдалась нехватка рабочей силы: создавались бюро труда. На заводы и фабрики набирались неквалифицированные подростки из деревни (“'лимитчики”); “желтый труд” — 80 тыс. китайцев — использовался на самых тяжелых работах в шахтах и в рудниках; в стране было свыше миллиона пленных австрийской армии (после “Брусиловского прорыва”).
После Февральской революции последовало свертывание военных заказов, началась постепенная конверсия военного производства. Одновременно набирало силу рабочее движение за 8-часовой рабочий день, рост зарплаты. Предприниматели ответили на это локаутами; началось закрытие предприятий: только с марта по август 1917 г. было закрыто 568 промышленных предприятий со 104 тыс. рабочих. Началась массовая безработица.
В царской России было 6 бирж труда и несколько их отделений (корреспондентских пунктов). Первый Закон России об открытии бирж труда в городах с населением более 50 тыс. ч. был принят 19 августа 1917 г. После этого были открыты 42 биржи, управляемые на паритете нанимателями и рабочими. Ограничиваясь в основном регистрацией, существенных результатов в снижении безработицы они не дали — к началу 1918 г. в стране было зарегистрировано примерно 100 тыс. безработных.
Сразу после революции был введен 8-часовой рабочий день (в рудниках — 6-часовой), оплаченные отпуска, отпуска по беременности для женщин, социальное страхование. Был запрещен детский труд. После октябрьского “Декрета о земле” крестьяне потянулись обратно в деревню. К апрелю 1918 г. все военнопленные были заменены демобилизованными. Началась депортация “желтых”. Страхование (за счет нанимателей) заставляло при локаутах выплачивать “ликвидационные” деньги в размере полуторамесячной зарплаты. Рабочий контроль боролся с закрытием фабрик. Тем не менее в стране нарастала безработица.
После заключения Брестского мира демобилизация дала еще около 10 млн. рабочих рук, из них 1,5 млн. — городских. Одновременно в силу демилитаризации промышленности и закрытия фабрик количество рабочих мест сократилось. В Петрограде, например, их стало меньше на 63%. Та же картина наблюдалась в Москве, Харькове и других промышленных центрах. Начался отток населения на восток — на Урал и в Сибирь. К апрелю 1918 г. число только официально зарегистрированных безработных достигло 344 тыс. Еще столько же не отмечались на биржах. Начались захваты рабочих мест, несогласованные с властью захваты недействующих предприятий с целью их запуска. Но для этого не было ни денег, ни сырья, ни энергии. Правительство увольняло “оборонцев” (женщин, мелкобуржуазные элементы, нечленов профсоюза), организовало переход к 6-часовому рабочему дню, разовые работы. К лету 1918 г. примерно 85% жаждущих хоть какой-нибудь работы получили ее.
Уровень зарплаты на предприятиях отставал от уровня цен в 3-5 раз. Рабочие потянулись в деревни, высококвалифицированные — эмигрировали. В это же время в связи с расширением Гражданской войны и интервенцией началось формирование Красной армии, продотрядов. В результате во второй половине 1918 г. спрос и предложение на биржах уравновесились и официальная безработица почти исчезла.
В соответствии с новым законом о биржах они должны были создаваться в городах с населением более 20 тыс. жителей и находиться в ведении профсоюзов. Вводилось обязательное трудовое посредничество бирж при найме на работу. В мае 1918 г. прошел Второй всероссийский съезд комиссаров труда и страховых касс, ставший первым (и последним) съездом бирж. С его помощью был наведен порядок в деятельности бирж, налажена статистика безработицы. Биржи контролировали отметку безработных, получавших пособие. Налаживалось территориальное перераспределение рабочей силы. К началу осени 1918 г. безработица существенно сократилась (в Москве по сравнению с маем в 6 раз).
* * *
К лету 1918 г. из-за отсутствия сырья было закрыто 37% предприятий; в стране была страшная безработица. Именно в это время Ленин опубликовал развернутую экономическую программу развития страны, где изложил первоочередные мероприятия для перехода к социализму (“Очередные задачи Советской власти”). Важнейшим условием построения социализма он считал повышение производительности труда благодаря совершенствованию организации производства. Другой весомый фактор — индустриализация промышленности и электрификация всего хозяйства. В экономическом механизме приоритет отдавался научному централизованному планированию и материальному стимулированию при строжайшей трудовой дисциплине. Инструментами этого провозглашались хозрасчет, режим экономии, товарные отношения, кооперация, учет и контроль. Для финансирования необходимых мероприятий намечалось перейти от контрибуций с буржуазии к регулярным налогам, провести денежную реформу и превратить государственные банки в единый аппарат хозяйственного учета и контроля.
Несмотря на разруху в этот период началось строительство многих крупных промышленных предприятий и сооружений — Шатурская ТЭС, Волховская, Днепровская ГЭС, Волго-Донской канал. Было принято решение о строительстве Урало-Кузнецкого комбината, об изучении и освоении богатых ископаемыми недр районов Курской магнитной аномалии, Кольского полуострова и Казахстана.
Таким образом, социалистическую экономику этого противоречивого периода можно охарактеризовать как рыночную при сильном централизованном управлении с большой долей нацио -нализированного хозяйства. Однако под давлением революционной стихии, за которой вынуждено было следовать правительство, чтобы не потерять власть, повсеместно шли всеобщие процессы национализации промышленных предприятий, конфискации банковских средств, так же как и товаров в частных лавках и на складах для их последующего бесконтрольного распределения между рабочими коллективами.