Глава 7. Экономическое развитие России в начале XX в.
Начало XX в. ознаменовалось для России тяжелейшими потрясениями в экономической (кризис, начавшийся в 1899 г. и затянувшийся до 1908 г.), военно-политической (поражение в Русско-Японской войне) и социальной (революция 1905 г.) сферах.
Капитализм в стране только начал входить в силу и для него характерен был ряд особенностей. Несмотря на быстрое развитие промышленности, страна оставалась аграрной с очень ограниченным внутренним рынком. Недостаточная емкость внутреннего рынка толкала Россию на захват рынков внешних. В то же время слабость российской промышленности в технико-экономическом отношении заставляла делать ставку не на захват рынков товарами, а на вывоз капитала: российский капитал вывозился в Китай, Манчжурию, Персию, Афганистан, Монголию, Турцию, на Балканы. В свою очередь, в российской экономике значительным было присутствие западных капиталов — до 45% всего акционерного капитала в 1900 г.
Большое влияние на экономическое развитие России в начале века оказали реформы, проводимые П.А. Столыпиным. В отличие от С.Ю. Витте, развивавшего главным образом промышленность и финансы, монархист и крупный землевладелец Столыпин в своей программе (по его собственным словам — программе “государственного социализма”), предполагал осуществление следующих реформ: аграрно-крестьянской, местного самоуправления, судебной, просвещения, страхования рабочих. Цель этих реформ состояла во всемерном укреплении государственности, в модернизации общества, расширении внутреннего рынка, создании условий для формирования новой социальной опоры режима — класса мелких земельных собственников и усиления их политического и экономического влияния. В результате столыпинских реформ объемы производства в России выросли за пять лет — с 1908 по 1913 гг. — более чем на 50% .
Аграрная реформа и ее результаты. С 1902 г. после массового голода, разразившегося в 1901 г., начались крестьянские выступления по всей стране. Подъем крестьянских волнений вызвал необходимость проведения аграрной реформы с целью создания условий для капиталистического развития деревни. Основными препятствиями были остатки крепостничества и общинное землевладение.
В 1905 г. землевладение в 50 губерниях европейской России представляло следующую картину: из 395 млн. дес. сельскохозяйственных угодий 155 млн. принадлежало государству и церкви,
124,5 млн. — крестьянам и 14,5 млн. — казакам. В собственности помещиков была площадь в 101 млн. дес. Как видно из этих цифр, в сумме крестьянских земель было больше, чем помещичьих. Однако следует помнить, что в руках помещиков находились лучшие и крупные земельные угодья, в то время как крестьянин обрабатывал лишь небольшой земельный участок. В результате отдача земледелия была крайне мала.
При исследовании последствий участившихся неурожаев российские специалисты-аграрники пришли к выводу, что общинное владение землей наименее продуктивно по сравнению с другими формами землевладения: урожайность общинных земель была на треть ниже частновладельческих; практически весь товарный хлеб шел от крестъян-однодворцев и из помещичьих хозяйств. И дело здесь не столько в малоземелье крестьянской общины, сколько в использовании отсталых хозяйственных технологий. Община лишала крестьян всякой производительной инициативы.
Активным противником крестьянской общины выступал С.Ю. Витте. Еще в 1898 г. он направил на имя царя предложения по ликвидации общины, но они остались без внимания. В 1903 г. на волне крестьянских волнений Витте добился некоторого ослабления общины: отменяется круговая порука, община теряет также право препятствовать передвижению крестьян. Но эта частная уступка вносила очень незначительные изменения в правовое положение крестьянства. В 1905 г. манифестом были отменены, наконец, выкупные платежи за наделы, выделенные еще по указу 1861 г.
Для подготовки всесторонней программы развития крестьянства по инициативе Витте и под его руководством было создано “Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности”, работавшее не только в Петербурге, но по всей территории России с января 1902 г. по март 1905 г. Были подготовлены материалы по развитию индивидуальной (а не общинной) собственности крестьян, по гражданским правам, институту мировых судов и т.д. В силу правительственных интриг Совещание было закрыто как неблагонадежное. Но после него осталась целая библиотека трудов и предложений, в том числе систематизированных трудов провинциальных комиссий. Эти материалы послужили основанием для проведения “столыпинской реформы”.
Став премьер-министром, П.А. Столыпин выдвинул три условия обновления России:
— сделать крестьян собственниками, создать тем самым средний класс на селе;
— провести в стране культурную революцию, введя обязательное 4-классное образование;
— создать емкий внутренний рынок и этим стимулировать развитие российской промышленности.
Столыпинская аграрная реформа заключалась в том, что земля переходила в личную (независимо от общины) собственность крестьян в соответствии с фактическим положением; при превышении определенной нормы (по числу едоков) — выплачивалась выкупная сумма по ценам 1861 г., гораздо более низким по сравнению с 1906 г. Одновременно отменялся закон 1893 г. о неприкосновенности общины. Реализация реформы началась сразу после указа 1906 г., хотя этот указ был утвержден Государственной думой и Государственным советом и стал законом только 14 июня 1910 г.
Для перехода к новым хозяйственным отношениям была разработана целая система хозяйственно-правовых мер по регулированию аграрной экономики. Крестьяне могли теперь выделить землю, находившуюся в их фактическом пользовании, из общины, не считаясь с ее волей. Земельный надел становился собственностью не семьи, а домохозяина.
Из общин в основном выходили зажиточные крестьяне и беднота, стремившаяся улучшить свое материальное положение за счет продажи земли. Из двух миллионов выделившихся общинников (не считая 470 тысяч в беспередельных общинах, где выделение было обязательным) свои наделы продали 1,2 млн., т.е. 60%.
В 1907—1915 гг. о выделении из общины заявили 25% домохозяев, хотя действительно выделились всего 20% — 2,0 млн. домохозяев, к 1916 г. их было уже 2,5 млн. Широкое распространение получили новые формы землевладения — “отруба” и “хутора” (отрубом стали называть единый, выделенный хозяину обычно на окраине общинной земли участок, равноценный разрозненным его наделам в разных полях и угодьях при сохранении двора в деревне; если же хозяин переселялся на свой участок со всем хозяйством, это называлось хутором). На 1 января 1916 г. их было уже более 1,2 млн. Всего за годы реформы только в европейской части России было создано около 200 тыс. хуторов и 1,3 млн. отрубов на надельных землях. На хутора и отруба перешли приблизительно 10% крестьянских хозяйств. Именно тогда стало широко распространенным понятие “кулак” — крепкий хозяин, живущий не зависимо от общины.
Активизировался Крестьянский банк, покупая землю у помещиков и перепродавая ее крестьянам. Банк предоставлял кредиты при условии внесения не менее 20% суммы сразу. При этом банк платил большие проценты по своим обязательствам, чем платили ему крестьяне. Разница в платежах покрывалась за счет субсидий из бюджета, составивших за период с 1906 по 1917 гг.
1457,5 млрд. руб.
Проводя кредитную политику, банк активно воздействовал на формы землевладения: для крестьян, приобретавших землю в единоличную собственность, платежи снижались. В итоге, если до 1906 г. основную массу покупателей земли составляли крестьянские коллективы, то к 1913 г. 79,7% покупателей были единоличными крестьянами.
Закон 5 июня 1912 г. разрешил выдачу ссуды под залог любой приобретаемой крестьянами надельной земли. Развитие различных форм кредита — ипотечного, мелиоративного, агрокультурного, землеустроительного — способствовало интенсификации рыночных отношений в деревне.
Ссуды Крестьянского банка не могли полностью удовлетворить спрос крестьянина на денежные кредиты. Поэтому значительное распространение получила кредитная кооперация, прошедшая в своем развитии два этапа. Сначала, ассигнуя значительные кредиты через государственные банки на первоначальные и последующие займы кредитным товариществам и подготавливая квалифицированные кадры инспекторов мелкого кредита, правительство стимулировало кооперативное движение. На втором этапе сельские кредитные товарищества, накапливая собственный капитал, развивались самостоятельно. В результате была создана широкая сеть институтов мелкого крестьянского кредита, ссудосберегательных банков и кредитных товариществ, наладился денежный оборот крестьянских хозяйств. К концу 1913 г. количество таких учреждений превысило 13 тысяч, что, конечно же, недостаточно для огромной страны; но это движение было на подъеме.
Кредитные отношения дали сильный импульс развитию производственных, потребительных и сбытовых кооперативов. Крестьяне на кооперативных началах создавали молочные и масленные артели, сельскохозяйственные общества, потребительские лавки и даже крестьянские артельные молочные заводы.
После революции 1905 г. кооперацией были охвачены десятки миллионов сельских семей, в ряде районов — до 70—80% всех сельских жителей. Кооперативы объединялись в районные и межрайонные союзы с многомиллионными оборотами. Особенно усилилось кооперативное движение в годы войны. В конце 1916 г. в России было 35 тыс. потребительских кооперативов с 11,5 млн. членов, 16 тыс. кредитных с 10,5 млн., 5,7 тыс. производственных артелей и товариществ с 1,8 млн. членов и 2,5 тыс. молочных с 0,5 млн. членов. Кооперация значительно снизила цены на рынках, оказывала помощь различным слоям деревни. На 1 января 1917 г. в стране насчитывалось до 63 тыс. различных кооперативов, объединявших 24 млн. ч. (в среднем — 381 ч. на кооператив).
Частью крестьянской реформы была переселенческая политика. Проводя активное переселение крестьян за Урал, правительство преследовало несколько целей: ослаблялся земельный голод в центральных губерниях, ускорялось хозяйственное освоение Сибири, миллионы безземельных и бунтующих крестьян отправлялись подальше от помещичьих имений.
Строительство десятилетием раньше (1894—1904 гг.) “Великого Сибирского пути” (Сибирская железная дорога) непосредственно связывалось его инициатором С.Ю. Витте с переселением. Благодаря этому можно было надеяться на быструю окупаемость дороги. Но предложения о переселении крестьян встретили в то время сначала скрытое, а затем и открытое противодействие со стороны землевладельцев, т.к. переселение объективно вело к удешевлению земель и удорожанию оплаты труда по ее обработке.
В рамках реформы законом были предоставлены льготы переселенцам в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию. Правительство ассигновало немалые средства на расходы по устройству переселенцев на новых местах, на их медицинское обслуживание и общественные нужды, на прокладку дорог. Только в Сибири крупная землеустроительная экспедиция генерала И.И. Жилинского, занимавшаяся землеустройством вдоль строящейся железной дороги, подготовила 722 переселенческих участка, построив сотни мостов, гатей, каналов, водохранилищ, колодцев суммарной стоимостью 2,5 млрд. руб. Переселенцы на длительное время (5 лет) освобождались от налогов, получали в собственность участок земли (15 гектаров на главу семьи и 45 — на остальных членов семьи), денежное пособие — 200 рублей на семью; мужчины освобождались от воинской повинности.
Учитывая голод в стране, переселение приняло значительные масштабы, но начиная с 1910 г. пошло на спад. Практическая организация переселения была ужасна: из 2 млн. 793 тыс. крестьян, уехавших за Урал с 1906 по 1911 гг., около 100 тыс. погибли от голода, 800 тыс. вернулись, 700 тыс. бродили нищими по Сибири. Общая неудача переселения даже заставила Столыпина в 1910 г. совершить поездку по Сибири, после чего политика была пересмотрена (главным образом в направлении ослабления мелочного контроля со стороны государственных чиновников), но в связи с гибелью Столыпина все осталось без изменений.
Тем не менее реформа дала значительный толчок развитию сельского хозяйства. К лету 1917 г. 62,5% крестьянских земель были уже в частной собственности, хотя в общинах оставались до 75% бедных и беднейших крестьян. Единоличные хозяйства по типу фермерских (в России их во все времена устойчиво называли кулацкими) к 1915 г. составляли лишь около 10,3% всех крестьянских хозяйств и занимали 8,8% надельных земель, но давали уже 50% товарного хлеба.
Благодаря реформе наряду с экстенсивным развитием началось и интенсивное: в 1900—1913 гг. посевные площади выросли с 78,8 до 92,6 млн. дес., а валовой сбор хлеба вырос на 80% — с 3 до 5,4 млрд. пуд. Среднегодовой сбор картофеля в 1911—1915 гг. в 6-7 раз превышал сборы 1861—1866 гг. Среднегодовые сборы хлеба и картофеля составляли в 1861—1866 гг. — 3,35 млрд. пуд., в 1896—1900 гг. — 4,85 млрд. пуд., а в 1909—1913 гг. уже 7,009 млрд. пуд. Поднялось и душевое производство хлеба. В 1896— 1900 гг. собирали в среднем по 450 кг на человека, а в 1913 г. — до 550 кг. У помещиков и кулаков несмотря на рост экспорта и внутренней торговли накапливались излишки сельхозпродуктов.
За семь лет активного проведения реформы (с 1908 по 1915 гг.) на треть увеличился хлебный экспорт, составив в среднем 25% мирового экспорта зерна, а в урожайные годы — до 40%. Товарность же оставалась низкой — около 26%. Причем 22—28% товарного хлеба давали помещичьи хозяйства, 50% — кулацкие, остальное — мелкие крестьянские хозяйства.
Таким образом, крестьянское хозяйство к 1909—1913 гг. определенно преобладало в производстве всего хлеба (88%) и в производстве товарного хлеба (78,4% против 21,6% у помещиков).
Но крестьянство уже выступало резко дифференцированным. Пятая часть сельскохозяйственного населения, наиболее зажиточная (кулаки), давала половину товарного хлеба страны и 63% крестьянского товарного хлеба, середняки и бедняки производили несколько больше хлеба, чем кулаки, но он почти весь шел на собственное потребление, лишь седьмая его часть шла на продажу, главным образом из середняцких хозяйств.
Обследование 1913 г. зажиточных крестьянских хозяйств показало, что в них за счет сортировки семян, лучшей подготовки почвы, применения улучшенных севооборотов и удобрений, различных машин, как правило, урожаи были в полтора-два раза выше средних. Нередко кулаки собирали стопудовые урожаи, чаще по 60-80 пуд. с десятины, бедняки в основном — по 20-30 пуд., а середняки — 43 пуд.
Тем не менее урожайность в России была на одном из последних мест в капиталистическом мире. Россия производила в 1913 г. на душу населения 26-34 пуд. (416-540 кг) хлеба, в то время как США — 48 пуд. (770 кг), Канада — 73 пуд. (1170 кг) (для справки: СССР в 1988 г. — 740 кг.)
С 1901 по 1913 гг. посевные площади увеличились в России в черноземной полосе на 3,9 млн. дес. (на 8,1%), на Северном Кавказе — на 2,2 млн. дес. (47%), в Сибири — на 4,1 млн. (71%). За счет увеличения посевов было получено 500 млн. пуд. хлеба — половина всего общего прироста. Другая половина была получена за счет увеличения урожайности, т.е. за счет интенсификации благодаря росту использования на полях химии и машин.
Ежегодное потребление машин и улучшенных орудий (производство внутри страны и ввоз) за 1895—1904 гг. увеличилось в
2,5 раза, а за 1906—1912 гг. — в 3,4 раза. В 1912 г. было произведено сельскохозяйственных машин на 68 млн. руб. и ввезено на 64 млн. Появились паровые плуги (335 шт.) и тракторы (166 шт.). Наибольший прогресс наблюдался в уборочной технике — 811 тыс. жатвенных машин, 200 тыс. сенокосилок, 550 тыс. конных и 27 тыс. паровых молотилок.
Животноводство из-за нехватки кормов развивалось медленнее.
Возросла роль окраин в сельскохозяйственном производстве. Быстро развивалось товарное земледелие в Сибири, на Северном
Кавказе и на Дону, в Новороссии и на юге Украины, в Казахстане. Во многом это было результатом переселенческой политики правительства. Так, население Сибири увеличилось на 153%. Если до переселения происходило сокращение посевных площадей, то за 1906—1913 гг. они были расширены на 80%, в то время как в европейской части всего на 6,2%. По темпам развития животноводства Сибирь также обгоняла европейскую Россию.
Западная Сибирь специализировалась на производстве масла и мяса. В 1913 г. из Сибири вывезено 6 млн. пуд. масла, в том числе за границу — 4,4 млн. пуд. или 90% его экспорта. Казахстан и Восточная Сибирь вывозили мясо. Дон и Северный Кавказ давали 40% экспорта пшеницы.
В Средней Азии и Закавказье развивались хлопководство, виноградарство, садоводство, а в Грузии и Армении — товарное виноделие, в Западной Грузии осваивалось выращивание чая.
Одним из серьезных препятствий на пути экономического прогресса деревни являлась низкая культура земледелия и неграмотность подавляющего большинства производителей, привыкших работать по общему обычаю. В годы реформы крестьянам оказывалась широкомасштабная агроэкономическая помощь. Специально создавались агротехнические курсы для крестьян, организовывались учебные курсы по скотоводству и молочному производству и внедрению прогрессивных форм сельскохозяйственного производства. Число слушателей на сельскохозяйственных курсах выросло с 2 тыс. в 1905 г. до 58 тыс. в 1912 г., а на сельскохозяйственных чтениях соответственно — с 31,6 тыс. до 1,046 млн. ч.
Все это вовсе не означает, что предвоенную Россию следует представлять “крестьянским раем”. Не были решены проблемы голода и аграрного перенаселения центра. Страна по-прежнему страдала от технической, экономической и культурной отсталости. По расчетам И.Д. Кондратьева в европейской России основной капитал среднего крестьянского хозяйства едва достигал 900 руб., в то время как на ферму в США приходилось 3,9 тыс. руб. Национальный доход на душу сельскохозяйственного населения в России составлял примерно 52 руб. в год, а в США — 262 руб. Но в пореформенный период были созданы социальноэкономические условия для сравнительно быстрого превращения сельского хозяйства в капиталоемкий, технологически прогрессивный сектор экономики.
Заключая оценку столыпинской аграрной реформы, нельзя не сказать о ее изначальной ограниченности: с одной стороны, она никоим образом не затрагивала помещичьего сектора, ограничившись лишь крестьянским. В силу этого реформа была излишне компромиссной и не могла привести к радикальному изменению в аграрном секторе и всем хозяйстве. Всего с учетом хуторов и отрубов, созданных на общинных землях, а также на землях Крестьянского банка и казны, реформа затронула лишь 11% общей площади надельных земель. С другой стороны, реформа была ориентирована только на наиболее работоспособную часть крестьян, она помогла им встать на ноги, однако не могла решить аграрную проблему в целом. Крестьяне-бедняки не могли воспользоваться реформами. Они вынуждены были наниматься батраками или переселяться в города, где работали подсобными рабочими.
Промышленность. Экономический кризис 1901—1903 гг., Русско-Японская война и последовавший политический кризис требовали серьезных перемен в правительственной политике. Реформы Столыпина (на фоне благоприятной конъюнктуры мировых цен на хлеб) вызвали в 1908—1913 гг. бурное развитие экономики, принявшее характер промышленного бума, напоминавшего времена расцвета промышленности в конце 90-х годов XIX в. Здесь сыграли свою роль подготовка империалистических стран к войне, перевооружение армии и необходимое для этого переоснащение производства.
Выполняя обязательства перед союзниками — Англией и Францией, Россия приняла меры по повышению боеспособности армии и флота. Были разработаны большая и малая программы военного судостроения, программа реконструкции портов и перевооружения армии. Ни к началу, ни в ходе войны они не были выполнены. Но частная промышленность получила крупные казенные заказы, которые обеспечили загрузку производства и повлияли на общие итоги предвоенных лет.
Подстегивало промышленность и повышение жизненного уровня занятых в народном хозяйстве; способствовали и несколько подряд урожайных лет, и прилив иностранного капитала, главным образом в горнометаллургическую промышленность.
Темпы промышленного развития в этот период были такими же, как в США, — с 1908 по 1913 гг. промышленное производство выросло в целом на 50,8%. Налицо были признаки индустриализации страны. Однако этот рост не был равномерным. Так, выплавка чугуна выросла в 1,6 раза, производство стали — в 1,7, добыча угля — в 1,4 раза; машиностроение развивалось медленнее, легкая промышленность — еще медленнее. Соотношение темпов роста в пользу тяжелой промышленности уже имело место в период 1890-х годов. Но тогда оно было достигнуто за счет бурно растущих добывающих отраслей и на основе почти целиком экстенсивного развития — хозяйственного освоения новых районов, привлечения растущей массы сырьевых и трудовых ресурсов. Подъем 1909—1913 гг. добавил к этому принципиально новые черты — структурные сдвиги в тяжелой индустрии, отражающие содержание второй технической революции и начало интенсивного развития промышленного производства за счет роста производительности труда (она выросла за эти годы в полтора раза).
В отраслевой структуре промышленности главные новшества выражались в предвоенные годы в следующем. Топливноэнергетическая база производства на основе нефтяной и каменноугольной промышленности уже прошла пик своего роста, и перед Первой мировой войной добыча того и другого видов топлива увеличивалась в России медленнее, чем в 90-е годы. Нехватка топлива и высокие цены на него оказали, однако, стимулирующее воздействие на энергетическое хозяйство. Начался переворот в энергетике, замена пара электричеством. Возникновение и развитие электроэнергетики привело к глубоким преобразованиям в силовом оборудовании промышленного производства. Новые энергетические мощности были экономичнее, производительнее и безопаснее прежней паровой машины. Они ускорили и удешевили развитие промышленности.
В черной металлургии на передовые позиции вышла сталь, оттеснившая по темпам роста изначальные продукты отрасли — чугун и железо. Господствующим становится мартеновский способ изготовления стали, заменивший бессемеровский; он удешевляет производство, почти вдвое повышает годовую выработку рабочего и доводит объем сталелитейного производства до рекордной цифры предвоенного времени — 4,2 млн. тонн.
Рост производства распространился на все виды металлообработки, но особенно быстро стали развиваться отрасли машиностроения, связанные с обрабатывающей промышленностью, сельским хозяйством и технической реконструкцией народного хозяйства. Новым структурным подразделением машиностроения становится электротехническая промышленность. Почти целиком основанная на германских капиталах, она была как бы импортной отраслью, но именно поэтому оборудованной по последнему слову европейской техники и технологии. Электротехническая промышленность удовлетворяла практически весь спрос внутреннего рынка и послужила базой быстрого развития в предвоенные годы таких необходимых элементов инфраструктуры, как электрическое освещение, электрифицированный городской транспорт, телефонизация.
В связи с ростом городов быстро развивались силикатные отрасли промышленности — кирпичная, стекольная, цементная. В годы подъема они практически удвоили объемы производства.
Наконец, индустриализировались в этот период отрасли химической промышленности — производство неорганических удобрений и ядохимикатов, лесохимическая, анилино-красочная и др., хотя до объемов импортных поставок они не доросли.
Нельзя не отметить и некоторых разрывов в развитии отраслей машиностроительного комплекса, определяющих индустриализацию страны. В России отсутствовало в те годы автомобилестроение, главное новшество второй технической революции на транспорте. Но успешно развивались все сопутствующие ему отрасли — нефтеперерабатывающая, резинотехническая, лакокрасочная и др. Г ораздо существеннее слабое развитие, почти полное отсутствие собственного станкостроения, производства вообще любых сложных машин, приборов и аппаратов. Недостаток их внутреннего производства покрывался импортом, который по этим позициям с 1900 по 1913 гг. вырос втрое. Хотя подобная картина довольно типична для стран позднего развития капитализма.
С 1861 по 1913 гг. промышленность России выросла в 12,5 раза ( Германии за тот же период — в 7 раз, Франции — в 3 раза). К 1913 г. Россия занимала по общему промышленному производству 5-е место в мире, по добыче угля — 6-е, добыче электроэнергии — 8-е. Причем развитие шло на интенсивной основе. Так, за 1887—1908 гг. выпуск промышленной продукции вырос в 3,7 раза, а число работников увеличилось менее чем вдвое. В то же время страна производила лишь 12,5% от уровня США. Еще больше был разрыв по уровню производства на душу населения. К этому надо добавить технологическую зависимость российской промышленности от внешнего мира.
Явно недостаточным было и развитие транспорта в стране. По общему грузообороту Россия была на 5-м месте в мире. Общая длина железных дорог достигла в 1913 г. 70,2 тыс. км. Тем не менее плотность дорог в Европейской части России была в 7 раз меньше, чем в отсталой Австро-Венгрии и в 11 раз меньше, чем в Германии. Не было достаточно и гужевых дорог. Это создавало дополнительные трудности для равномерного развития хозяйства на обширной территории страны. Доставка пуда зерна от села до железнодорожной станции стоила в ряде губерний дороже, чем доставка морем от Одессы до берегов США.
В то же самое время целые пласты российского промышленного производства оказались вне зоны модернизации. Речь идет о кустарном, ремесленном производстве, которое существовало в России параллельно с фабрично-заводским производством, являясь по сути придатком сельского хозяйства. И хотя крупная фабрично-заводская промышленность (29,4 тыс. предприятий) занимала в целом ведущее место (стоимость ее валовой продукции — 7,3 млрд. руб.), мелкая промышленность по-прежнему имела устойчивые позиции в российской экономике. На 150 тыс. кустарных предприятий работали 600 тыс. ремесленников и кустарей, выпускавших продукции на 700 млн. руб. в год. А в зимние месяцы занимались промыслами еще 3,5-4 млн. ч. В таких отраслях, как хлебопекарная, обувная, строительная, швейная, кожевенная, продукция мелких заведений по-прежнему преоб-лад ала.
В отличие от Европы, где фабрики развивались из кустарного производства, постепенно поглощая его, в России они существовали независимо. Да и по уровню оснащения это были не архаичные производства, а продолжение фабричного; часто кустари и работали по заказам фабрик. С другой стороны, значительный удельный вес докапиталистических форм промышленности (здесь занято около 8% работающих) был обусловлен спецификой сельскохозяйственного производства, природно-климатическими условиями страны. К тому же и недостаточный уровень развития фабрично-заводского производства на всей территории страны поддерживал устойчивый спрос на изделия кустарей и ремесленников.
Особенности экономического развития России в начале XX в.
Одной из особенностей экономического развития России было наличие огромного государственного сектора. Его ядро составляли казенные заводы, которые удовлетворяли прежде всего нужды государства. В начале века около 30 крупнейших заводов, главным образом военно-промышленного комплекса, принадлежали различным государственным ведомствам и финансировались из казны. Среди них известные Тульский, Ижевский, Сестрорецкий (стрелковое оружие), Обуховский, Ижорский (корабельные системы и броня), адмиралтейские верфи в Петербурге и Николаеве и множество других.
Все эти предприятия были исключены из сферы рыночной экономики, из стихии свободной конкуренции. Понятий себестоимости, окупаемости затрат, прибыли, проблем сбыта для них не существовало. Единственным заказчиком и покупателем продукции казенных заводов являлось государство, а управлялись они государственными чиновниками. Возникновение таких предприятий было связано не с какими-то новейшими явлениями, обусловленными индустриализацией, а с традиционными экономическими тенденциями, идущими еще от казенных мануфактур Петра I. Кроме предприятий государству принадлежали свыше двух третей железнодорожной сети, огромная площадь земельных и лесных угодий.
Государственное хозяйство в тот период быстро росло: если в 1900 году доходы от него вместе с винной монополией составляли 0,8 млрд. руб., то в 1913 г. — уже 2 млрд. руб., что составляло соответственно 47% и 60% доходов государственного бюджета.
Вместе с тем, несмотря на бурный рост в конце XIX — начале XX в. практически всех отраслей и сфер экономики, главные проблемы индустриализации прежде аграрной России были связаны с недостаточностью собственных капиталов внутри страны и слабостью механизмов межотраслевого перелива капиталов (через банки и фондовые биржи). Возможности их решения виделись правительству и обществу в усилении государственного влияния на экономику.
По сложившейся исторической традиции государство активно вмешивалось во все сферы хозяйственной деятельности частных предприятий; оно стимулировало железнодорожное строительство, развитие черной и цветной металлургии, угольной промышленности; обеспечивало защиту молодой российской промышленности от конкуренции путем установления высоких таможенных пошлин и принудительно регулировало цены; раздавало частным компаниям казенные заказы, предоставляло им кредиты через Государственный банк. Наконец, государство создавало благоприятные условия для привлечения в страну иностранного капитала благодаря финансовой реформе и системе правительственных гарантий. Но все это не способствовало конкурентоспособности и эффективности предприятий, а, кроме того, привело к чрезвычайно высокому уровню бюрократизации управления страной.
Другой особенностью экономики этого периода является монополизация промышленности и банковского капитала. Начало века характерно созданием в России множества монополий. Поскольку торговая прибыль превышала в то время производственную, то главной задачей монополий было исключение значите льных затрат промышленности на посредническую торговлю, исключение дорогих затрат торгового капитала. Отсюда создание множества синдикатов для монополизации, прежде всего, снабженческо-сбытовой деятельности.
Первые сбытовые объединения возникли еще в XIX в. Позднее, в 1900—1908 гг. появились настоящие мощные синдикаты — “Про-дамет” (60% всей металлургии в 1901 г. и около 80% — в 1912 г.), “Продуголь” (75% всей добычи донецкого угля), “Медь”, “Прод-вагон”, “Гвоздь” (от 90% до 97% соответствующей продукции). Только в 1905—1907 гг. было зарегистрировано 30 синдикатов.
Значительно меньшей была монополизация в отраслях легкой промышленности. Но и здесь возникали картели и синдикаты. В хлопчатобумажной промышленности заключались узкоотраслевые временные соглашения фабрикантов, некоторые из них превращались в постоянно действующие сбытовые объединения. Существовали два картеля ситцевых фабрикантов — Московский и Иваново-Вознесенский. В пищевой промышленности существовали синдикат “Дрожжи”, соляная монополия “Океан”, сахарная монополия, табачный трест.
В водном транспорте было создано 20 монополий. Типичным было объединение “Ропит”(Русское общество пароходства и торговли), занимавшее монопольное положение в морском транспорте на Черном и Азовском морях.
К 1909 г. в России были монополизированы почти все отрасли. В период промышленного подъема 1909—1913 гг. меняется характер монополизации. Новой чертой этого процесса становится создание монополистических объединений комбинированного характера, соединяющих все процессы производства. Возникают монополии более высокой степени централизации — многоотраслевые промышленно-финансовые объединения (концерны). С конца XIX в. монополистические позиции заняли две крупные комбинированные компании — Товарищество братьев Нобель (концерн “Нобель-Мазут”, безраздельно господствовавший в нефтяной промышленности) и группа Ротшильда под вывеской Каспийско-Черноморского общества.
Монополии, будь то синдикаты, тресты или концерны, сознательно задерживают рост производства; экономически они могут себе это позволить без снижения прибылей. Новым явлением становится повышение цен на продукцию при одновременном снижении объемов ее выпуска: это самый легкий и быстрый способ получения прибылей в условиях владения рынком. Конечно, подобное возможно только в сильно монополизированных отраслях. Так, в 1904—1908 гг. стоимость ежегодно добываемой нефти возросла почти на 180%, хотя ее физический объем сократился почти на 27%. В целом с 1902 по 1912 гг. цена пуда нефти возросла в 6 раз, а добыча значительно сократилась. После создания в 1902 г. синдиката “Продамет” не было построено ни одного крупного металлургического предприятия, а цены на металл постоянно росли. В 1911 г. заводы юга России сократили производство рельсов на 20%, повысив цены на них на 40%.
Те же процессы шли и в банковской сфере; монополизируясь сами, банки содействовали процессам монополизации промышленности. Типичными монополистами выступали здесь Азово-Донской (1904 г.) и Соединенный банки (1908 г.). Если, например, в 1900 г. 9 петербургских банков контролировали 46,7% суммарного акционерного капитала, то в 1905 г. 10 столичных банков контролировали уже 64,4%. Сращивание банков и промышленности развивалось путем скупки банками акций промышленных и транспортных предприятий, через кредитные операции, посредством “личных уний” — совместного участия в правлениях одних и тех же лиц.
По мере укрепления позиций российских банков меняется и их место в экономике страны — они начинают теснить иностранные капиталы, закрепляя за собой роль основных инвесторов отечественной промышленности. Вступление российских банков на путь финансирования промышленности положило начало сращиванию банковского и промышленного капиталов и появлению финансового капитала. Крупные тресты и концерны создавались под эгидой крупнейших банков. Особенно активно этот процесс шел в тяжелой промышленности и в области частного производства вооружения. Так, под эгидой Петербургского международного банка возникли тресты “Коломна-Сормово” и ”На-валь-Рассуд”, Русско-Азиатский банк влиял на развитие и политику крупнейшего военно-промышленного концерна во главе с Путиловским заводом.
В этот период заметным явлением становится сращивание государственного аппарата с финансовой олигархией. Создается (как и во всех индустриальных странах) государственно-монополистический капитал. Это существенно влияет на экономическую политику государства, регулирующую развитие хозяйства в интересах тесно связанных государственных и частных монополий. Инструментами взаимного влияния стали создававшиеся в то время при правительстве совещательные органы, определявшие стратегию развития отраслей и сфер народного хозяйства и распределявшие госзаказы, льготы, субсидии — “Совещание по судостроению”, “Съезд по делам прямых сообщений” и т.п.
Таким образом, российская промышленность и банковская сфера, не пройдя периодов свободной конкуренции, проявили тенденцию к монополизации, что в сочетании с государственным давлением на экономику противодействовало созданию в стране конкурентной рыночной системы.
Наконец третья особенность российской экономики связана со значительной долей иностранного капитала в промышленном развитии. Особая заинтересованность России в притоке иностранного капитала объяснялась запоздалым развитием промышленности и нехваткой собственных капиталов, а также тем, что наряду с необходимостью инвестирования в промышленность и транспорт бюджет нес тяжелое бремя непроизводительных расходов на содержание армии и флота, полиции, огромного бюрократического аппарата, царского двора. Собственный банковский капитал не мог удовлетворить растущие запросы промышленности; российские банки были вынуждены обращаться за помощью к кредитным учреждениям Запада, которые, учитывая выгодность и огромный потенциал российского рынка, охотно шли им навстречу. Важнейшими условиями предоставления западных кредитов в то время помимо политических условий были - высокий процент и превращение банка-кредитора в одного из акционеров предприятия: гарантия выпуска акций превращалась практически в право владения ими.
К 1914 г. на иностранные компании приходилось от 60 до 90% российской добычи и переработки металлов, нефти, угля. Выплавка чугуна на 12 крупнейших металлургических предприятиях Юга, почти полностью принадлежавших иностранному капиталу, составляла около 70% общего производства. В руках иностранных компаний оказалось 90% добычи платины, что практически лишало Россию, обладавшую богатейшими запасами этого металла, ведущей роли на мировом платиновом рынке. Российская химическая промышленность финансировалась главным образом немецким капиталом. Ему же принадлежали до 90% акций электротехнических и электрических компаний — на сумму 150 млн. руб. К 1913 г. иностранные капиталовложения оценивались в 7,6 млрд. руб., тогда как отечественные вложения составляли 14 млрд. руб., из них 3,6 млрд. руб. — частные.
Иностранный капитал поступал в страну путем непосредственных капиталовложений, в виде государственных займов, покупки ценных бумаг на финансовых рынках. Иностранные инвестиции в российскую экономику составляли к 1913 году почти 40% всех капиталовложений. Первое место по вложению капиталов занимала Франция (31%), второе — Великобритания (24%), далее следовали Германия (20%) и Бельгия (13%). При этом разные страны использовали различные модели инвестирования.
Немецкие предприниматели предпочитали создавать в России филиалы действовавших в Германии крупных фирм. Основными сферами их деятельности были электротехника, химические производства, металлургическая и металлообрабатывающая промышленность, торговля. Французские капиталы направлялись в Россию главным образом через банки. Они действовали преимущественно в угольной и металлургической промышленности Донбасса, металлообработке и машиностроении, добыче и переработке нефти. Английские капиталы обосновались в нефтяной промышленности, добыче и переработке цветных металлов.
Таким образом, наиболее передовые отрасли промышленности, определявшие лицо индустриализации, развивались, как правило, с участием иностранного капитала. Приток иностранного капитала сопровождался процессом сращивания его с капиталом отечественным, создавая тем самым реальные предпосылки включения России в мировую экономическую систему.
В то же время широкое проникновение иностранного капитала имело своим колоссальным минусом то, что часть накоплений, которая могла бы умножить национальное богатство страны, расширить возможности собственных капиталовложений в экономику, повысить производительность труда и жизненный уровень населения, уплывала за границу в виде прибылей и дивидендов. А прибыли были огромны. До 1913 г. в российскую экономику было вложено 1343 млн. руб. иностранных инвестиций, из них 54,7% — в горную и металлургическую промышленность. Средняя норма прибыли на иностранный капитал составляла 13%, что втрое больше прибыли, получаемой отечественным капиталом.
Товарооборот и внешняя торговля. Заметно влиял на промышленную динамику постоянно возраставший после 1908 г. товарооборот внутренней торговли в результате повышения уровня жизни в городе и на селе и внешней торговли.
Годовой заработок фабрично-заводских рабочих повысился после 1906 г. почти на треть, и хотя рыіночные цены также возросли, но городской спрос на потребительские товары все же заметно увеличился. Аграрная реформа расширила рыночные связи сельского населения. Товарооборот, приходящийся на деревню, также вырос за предвоенные годы. Тем не менее расходы крестьянства на личное потребление оставались “микроскопическими”: население России по-прежнему вело преимущественно натуральное хозяйство. Годовой товарооборот на душу городского населения составлял перед войной 1914 г. 430 руб., сельского — не более 22 руб.
За 1909—1913 гг. внешнеторговый оборот вырос в 1,5 раза. Но структура торговли осталась прежняя: 90% составляли продовольствие и сырье, из них 40% приходилось на хлеб. Вырос вывоз промышленных товаров — нефти и нефтепродуктов, металлов, сахара, тканей, главным образом благодаря демпингу, но в общем товарообороте они составляли не более 10%.
Наибольшее значение имел, конечно, хлебный экспорт. Он не только вырос по сравнению с концом прошлого века — с 418 млн. пуд. в 1900 г. до 647,6 млн. пуд. в 1913 г., но и развивался в условиях благоприятной конъюнктуры мирового рынка, роста хлебных цен. Поэтому ценность вывоза значительно возросла: в пятилетие 1904—1908 гг. экспортная выручка за хлеб исчислялась в 2,546 млрд. руб., а в пятилетие 1909—1913 гг. — в 3,422 млрд. руб. В целом же экспорт хлеба, масла и других продуктов дал стране за 1898—1913 гг. 17,4 млрд. рублей.
Правительство добивалось активного сальдо, поощряя экспорт путем специальных вывозных премий, возврата налогов с товаров, направляемых на экспорт. В силу этого российский экспорт господствовал на рынках Востока — Иран, Китай, Монголия, Афганистан, Турция.
Финансы. В годы экономического кризиса, войны и последовавшей депрессии (1900—1908 гг.) из-за резкого увеличения расходной части бюджета, усиленного востребования вкладов из частных банков, отлива капиталов за границу сильно ухудшилось финансовое положение страны. Министерство финансов впервые со времени денежной реформы 1897 г. было вынуждено расширить эмиссию не покрытых золотом кредитных билетов. Появилась угроза прекращения размена на золото, утраты достигнутой за предшествующие годы конвертируемости русского рубля. Предотвратить финансовое банкротство и сохранить систему золотого денежного обращения помогла Западная Европа.
Русско-японская война была профинансирована в основном за счет германского займа. За этот заем, кроме обычных процентов и комиссионных, пришлось заплатить еще и большими уступками в русско-германском торговом договоре 1904 г.: Россия снизила таможенные пошлины на многие виды германской продукции.
В 1906 г. России был предоставлен международный заем, самый большой в истории российского внешнего государственного долга — 2,5 млрд. фр. Наибольшую долю этого займа взяла на себя Франция; значительно меньше было участие в нем Англии, Австрии и Голландии.
Последовавший с 1909 г. промышленный подъем позволил улучшить состояние государственных финансов. Дефицитность бюджета год за годом сокращалась. Тем не менее государственный долг составлял к 1914 г. огромную сумму — 10,5 млрд. руб.
Еще со времени С.Ю. Витте большой размах получили в России сберегательные кассы. Система вкладов устанавливалась не только в интересах вкладчиков (как правило, людей малого достатка), но и в интересах правительства - в целях возможно более широкого распространения среди публики долговых обязательств казны. Логика российского министра финансов была проста: коль скоро государство гарантирует сохранность вкладов сберегательных касс, оно должно иметь и преимущественное право ими распоряжаться. По существу сберегательные кассы выступали “насосами” для перекачки внутренних накоплений в распоряжение казны. С 1895 г. они стали официально именоваться “государственными”.
Сеть сберегательных учреждений к 1914 г. состояла из 1026 центральных касс с 1286 отделениями (при учреждениях Госбанка, казначействах, управлениях железных дорог), 5964 почтовотелеграфных, 111 фабрично-заводских и 166 волостных. Городским вкладчикам принадлежало около 56% суммы взносов, а сельским — остальные 46%; причем на селе средний размер вклада был выше — 190 руб., а в городе — 173 руб.
Налоговая система была ориентирована преимущественно на косвенные налоги и сборы — прямые налоги составляли в бюджете небольшую долю, а косвенные более 60%.
Помимо государственных налогов и сборов были установлены и городские. Среди уплачиваемых городу пошлин к 1913 г. на первое место по объему вышли платежи за прописку. К сборам с лошадей, экипажей и собак добавились налоги на “автоматические экипажи” и велосипеды.
Бюджетные расходы направлялись главным образом на подготовку к войне и содержание администрации. Война 1904—1905 гг. потребовала 2,6 млрд. руб. непосредственных расходов. Общие потери составили в результате войны — 120 тыс. ч. погибшими и 5 млрд. руб. Эмиссия и займы привели к резкому росту внутреннего и внешнего долга.
* * *
Несмотря на экономический кризис и войну с Японией, Россия в конце XIX—начале XX вв. развивалась быстрее других стран, включая США: ее экономическое отставание от Великобритании сократилось за период 1885—1913 гг. втрое, от Германии — на четверть. Тем не менее разница в экономическом развитии между Россией и западными странами оставалась еще очень значительной: накануне Первой мировой войны Россия производила промышленной продукции в 2,6 раза меньше, чем Великобритания и в три раза меньше Германии, по душевому производству продолжала находиться на уровне Италии и Испании, а по величине душевого национального дохода — между Австро-Венгрией и Японией.
Имел место так же явный структурный перекос: быстрый рост промышленности в большей степени ориентировался не на рыночный спрос, а на государственные заказы, на выполнение правительственной программы перевооружения, на преимущественный рост военно-промышленного комплекса.
Следует отметить и недостаточное к моменту начала войны развитие институтов капитализма. Да и российская буржуазия представляла собой довольно разнородную группу предпринимателей. Часть из них вполне прониклась идеологией западного рынка, другая часть видела в процветании и прибыли средство любой
ценой утвердить русское могущество, а третья, весьма многочисленная, просто паразитировала на государственной деятельности.
Хотя темпы индустриального развития России были достаточно высокими, она как и в конце столетия, оставалась страной аграрной, страной крестьянской. В 1913 г. рабочие составляли 14,6% самодеятельного населения, крестьяне же — 66,7%.
В 1913 г. был собран рекордный для царской России урожай — 5,6 млрд. пуд. Запасы хлеба в стране составили на начало 1914 г. — 900 млн. пуд. К сожалению, война прервала и продолжение реформ, и общее развитие страны.