Глава 6. Пореформенное развитие
Развитие российской экономики во второй половине XIX в. характеризуется бурным ростом промышленного производства. Условия развития промышленности в России с самого зарождения отличались от западноевропейских. Особой его чертой, в первую очередь в отраслях тяжелой промышленности, была неразрывная связь с государственным аппаратом и государственной казной. Новые направления промышленного производства всегда возникали “по высочайшему повелению”, путем своеобразной “революции сверху”, в то время как в европейских странах мануфактуры и фабрики вырастали на цеховых традициях последовательным эволюционным путем.
С началом формирования в России капиталистических отношений роль государства в развитии промышленности еще более возросла. Крупнейшие заводы в стране к концу столетия принадлежали горному департаменту, морскому министерству и военному ведомству. Среди предприятий тяжелой промышленности первое место по объемам производства занимали казенные военные заводы. Казна владела многими железными дорогами, значительной частью речного транспорта, почтой и телеграфом.
Повышение роли государства в формировании новых отраслей промышленности во второй половине XIX в. — в период промышленного переворота в России было обусловлено недостаточными масштабами внутреннего накопления капитала и незрелостью частнокапиталистической промышленности, необходимостью для государства выполнять такие функции и задачи, которые в передовых капиталистических странах того времени брал на себя частный капитал.
Помимо создания новых производств в рамках государственного сектора, правительство стимулировало развитие крупного частного предпринимательства путем предоставления займов, кредитов и выгодных государственных заказов частным лицам и акционерным обществам. По сути, государство за счет налогово-финансовой системы выделяло средства нарождающейся русской промышленной буржуазии для строительства предприятий новых отраслей тяжелой и добывающей промышленности и железных дорог.
Особенно высокие темпы хозяйственного развития достигнуты с конца 80-х годов. Среднегодовые темпы роста экономики составляли с 1887 по 1900 гг. — 6,4%. Но по-прежнему “феодальной” оставалась деревня.
В этот период отмечен рост городского населения — с 5,7% в 1855 г. до 12,6% в 1897. Количество городов с населением свыше 50 тыс. жителей за тот же период утроилось — с 13 до 44. В то же время только 28% населения было к концу столетия грамотным.
Промышленность и транспорт. Отмена крепостного права вызвала кратковременную задержку в промышленном развитии страны: многие отрасли, прежде всего металлургическая промышленность, должны были перейти с принудительного труда на вольнонаемный. Но вскоре темпы промышленного развития восстановились.
К 80-м годам завершился промышленный переворот в важнейших отраслях — металлургии, горнорудной, угольной (в шерстяной, хлопчатобумажной, свеклосахарной это произошло раньше). Там стали преобладать паровые машины, разнообразные станки и оборудование. Возникли новые отрасли производства — добыча и переработка нефти, машиностроение, химия. Количество машиностроительных заводов с 1860 по 1890 гг. выросло с 92 до 338, а количество занятых на них — с 1,9 до 43 тыс. ч. Производство хлопчатобумажной продукции выросло за тот же период в 4,5 раза, стали и железа — в 4 раза, выплавка чугуна — в 2 раза, добыча угля — в 20 раз.
Наиболее быстро развивались нефтедобыча и нефтепереработка. На смену устаревшим способам добычи нефти из нефтяных колодцев пришла новая техника — бурение скважин и выкачивание нефти с помощью паровых двигателей. Добыча нефти возросла в сотни раз и достигла к 1890 г. 240 млн. пуд., а к концу века — 630 млн. пуд. Благодаря использованию исключительно производительных бакинских скважин Россия вышла по нефтедобыче на первое место в мире.
Изменилась география промышленности, появились новые районы промышленного производства: Донецкий и Кузнецкий бассейны — добыча угля и металлургическое производство, Прибалтика — химия, текстиль, машиностроение и судостроение, Закавказье — горное дело, нефтедобыча.
Возникли новые, более современные и высокопроизводительные центры угольно-металлургического производства в Донбассе и Криворожье. Таким образом, металлургия переместилась с Урала, где были старые казенные заводы, на юг Украины, где концентрировались вновь построенные частные заводы. За 1887—1899 гг. выплавка чугуна выросла в 5 раз — с 32,5 до 165,2 млн. пуд. В канун XX века Россия вышла в этой области на четвертое место в мире, обогнав Францию, Бельгию, другие страны с высоким уровнем промышленного развития.
Однако, ведущая роль в промышленности России 60—90-х годов оставалась за различными отраслями легкой промышленности (особенно текстильной и пищевой). В ней было занято более половины промышленных рабочих России.
И все же наиболее существенно для индустриализирующейся страны развитие машиностроения. Во второй половине XIX в. в России пущено множество разнообразных машиностроительных заводов. Среди крупнейших следует назвать паровозостроительный завод в Коломне, Обуховский сталелитейный и завод Нобеля в Петербурге, механический завод в Перми, заводы по производству сельскохозяйственной техники — в Одессе, Бердянске, Харькове. По многим машинам Россия начала выходить из импортной зависимости. Так, к концу столетия страна перестала ввозить иностранные паровозы, железнодорожные вагоны, многие сельскохозяйственные машины.
В 60-е годы в России наблюдался подъем предпринимательства. Создание крупных предприятий и развернувшееся железнодорожное строительство требовали привлечения больших капиталов. С 1861 по 1873 гг. были основаны 325 акционерных компаний с суммарным капиталом 796 млн. руб. Велика была в этом процессе роль государства. Для частных предприятий практиковались казенные заказы по завышенным ценам, особенно в военном производстве и в тяжелой промышленности. Частным предприятиям, специализировавшимся на выпуске импортозамещающей продукции, предоставлялись значительные льготы (например, бесплатное пользование природными ресурсами), выдавались премии и государственные кредиты. Государство спасало частные предприятия от банкротства, скупая их акции и облигации, брало под опеку и свое управление с последующим возвратом после санации.
В силу дешевизны рабочей силы и политической бесправности рабочих (только в 1897 г. под давлением С.Ю. Витте в России впервые была законодательно определена граница рабочего дня — 11,5 час.) российская экономика была очень выгодна для иностранного капитала. Уже в 70-е годы более 25% акционерного капитала принадлежало иностранцам. Он занял ключевое положение в горной, металлургической промышленности, нефтедобыче. В результате экономика получила быстрое развитие. Но при этом в производстве нередко использовались старые технологии, прибыли вывозились из страны, хищнически эксплуатировались природные богатства.
Проникновение иностранного капитала в Россию особенно усилилось в 90-е годы. К 1900 г. уже 70% горной промышленности, 72% металлообработки, 31% химического производства принадлежали иностранцам (58% — французскому и бельгийскому капиталу, 24% — немецкому, 15% — английскому). Общая сумма иностранного капитала в отечественной промышленности к 1901 г. исчислялась в 2,075 млрд. фр. или в 778 млн. руб.
Одной из форм привлечения иностранного капитала были концессии. Российское законодательство конца XIX в. не предусматривало значительных ограничений на получение концессии, был бы предприниматель дееспособен. Запрещалось иметь концессии лишь белому духовенству, евреям, не проживающим в данной местности, и чиновникам Горного управления.
В целом концессии были исключительно выгодны государству, особенно в условиях отсутствия отечественных капиталов. Типичную картину дает концессионное освоение нефтяных полей в районе Баку в 60-70-е годы XIX века. Участки продавались с торгов за единовременное вознаграждение. Первые нефтепромышленники, получившие концессии на разработку участков, обязывались уплачивать в казну по 10 руб. за десятину (каждый участок занимал одну десятую часть десятины). Через несколько лет ежегодные выплаты были подняты вдесятеро. И все равно это было выгодно как концессионерам, так и государству. К тому же мазут и керосин, которые отправляли в основном за границу, государство обкладывало акцизами в 15-20 коп. за пуд. Не вкладывая практически ничего, государство получало огромные прибыли. Лишь в 1904 г. выдача концессий (как и весь импорт капитала) резко сократилась в связи с войной.
Характерной особенностью промышленного развития России в конце XIX в. стала концентрация и монополизация производства и капитала. К 1879 г. крупных предприятий в России было 4,4%, но они давали 55% всей промышленной продукции. Особенно высока была концентрация в хлопчатобумажной промышленности, машиностроении и черной металлургии, добыче угля и нефти. В конце 90-х годов 5 доменных заводов давали более 25% общероссийской выплавки чугуна; 5 нефтедобывающих фирм — 44,1% всей добычи нефти; 17 шахт — более двух третей всей угледобычи; 8 сахарозаводчиков (54 завода) — 38% всего производства сахара.
Экономическая политика государства содействовала монополизации путем протекционизма. Госзаказы, выгодные производству, отдавались только внутреннему капиталу и преимущественно крупным предприятиям. Именно в это время стали возникать картели и синдикаты. Уже в 80-е годы учреждены сбытовые объединения, действовавшие под вывеской предпринимательских союзов — “Союз рельсовых фабрикантов” (1882 г.), “Объединение сахарозаводчиков” (1887 г.); в 90-е появились “Союз вагоностроительных заводов”, “Союз бакинских керосинозаводчиков” и др. Они договаривались об условиях закупки сырья и продажи товаров, сроках и формах платежей, определяли количество производимой продукции (квоты), устанавливали цены и пр. Всего к 1900 г. в России было создано порядка 30 синдикатов и картелей, но многие из них создавались на короткий срок и объединяли небольшое количество заводов. Исключение составлял сахарный синдикат, который был под покровительством министерства финансов.
Одна из особенностей в развитии российской промышленности — неравномерное размещение ее по территории страны. В пореформенные годы крупная промышленность сконцентрировалась в пяти районах: Центральном (Москва—Тула), Северо-западном (Санкт-Петербург), Южном (Харьков—Донбасс), Баку и на Урале. Заметное промышленное развитие получили Польша и Прибалтика. На остальной территории господствовали мелкая промышленность и кустарные промыслы. Для соответствующего развития и укрепления единого рынка необходимо было создание транспортной сети.
Для России второй половины XIX века ведущим было создание железнодорожного транспорта: если в 1857 году в России была лишь одна тысяча верст железнодорожных путей, то к 1890 году железнодорожная сеть составляла 30 тыс. верст. Грузооборот вырос за тот же период в 14 раз. За 90-е годы железнодорожная сеть выросла еще на 21,4 тыс. верст.
Поражают темпы строительства железных дорог. С 1866 по 1875 гг. ежегодно вводилось в среднем по 1520 км железнодорожных путей (вдвое больше, чем в СССР в годы строительства БАМа), а в 1892—1900 гг. — по 2740 км ежегодно (столько вводилось за пятилетку в последние годы существования Советского Союза). В 90-х годах была проложена Великая сибирская магистраль — от Урала до Тихоокеанского побережья.
Строительство дорог велось и государством, и частным (акционерным) капиталом, но обязательно при условии государственного гарантирования прибыли. Первое время преобладал частный капитал с привлечением иностранных инвестиций. Частному капиталу предоставлялись значительные ссуды; казенные заказы на строительство дорог оформлялись по завышенным (обычно вдвое) ценам. Бюджет терял на этом ежегодно до 15 млн. руб. Государство размещало внешние железнодорожные займы, по которым гарантировало выплату процентов и ежегодное погашение. Внутри страны облигации частных обществ распространялись через систему сберкасс с гарантированной выплатой до 5% годовых.
В дальнейшем политика государства по отношению к железнодорожному строительству несколько раз менялась: государственные заказы перемежались с субсидиями частным компаниям. Роль и объем вкладываемых казной средств росли; росли и долги частных железнодорожных компаний государству. Чтобы повысить прибыльность дорог, в 1870—1871 гг. государство передало их эксплуатацию частным компаниям на льготных условиях. Их долги казне вместо сокращения выросли к 1878 г. впятеро и составили 515 млн. руб. С середины 80-х годов государство стало выкупать железные дороги у частных компаний, а новые строить только за казенный счет. Но долги частных компаний государству продолжали нарастать. И только с принятием в 1892 г. разработанного Витте закона о тарифах дефицит в финансировании железных дорог был довольно быстро ликвидирован,
Строительство железных дорог являлось не только показателем экономического роста, но и его стимулятором. Оно, поглощая массу рабочих рук, способствовало развитию добывающей, металлургической, металлообрабатывающей и машиностроительной промышленности. Железнодорожное строительство стимулировало и развитие сельского хозяйства, так как улучшало возможности обращения и сбыта товаров. Все это в конечном итоге создавало условия для окончательного складывания всероссийского рынка и в целом для дальнейшего развития капитализма.
Несмотря на это разница в уровне развития российского транспорта и транспорта в странах Запада оставалась огромной: если в Англии к концу столетия на 1 кв. км площади государства приходилось 100 км железных дорог, а в Германии — 80 км, то в России — только 1,5 км.
Сельское хозяйство. Сельское хозяйство после реформ 1861 г. еще долго переживало застой. Малоземелье, безлошадье, чересполосица, высокая арендная плата, система отработок — все это подрывало крестьянское хозяйство. А всесилие общины лишало его стимулов для развития. Уровень развития помещичьих хозяйств также был невысоким. В силу ее социально-экономических особенностей Россия не могла идти известными истории классическими путями реформирования сельского хозяйства.
“Германский” путь со ставкой на крупных землевладельцев, широко использующих технику и удобрения, оказался в российской практике тупиковым. Привыкшие к роскошной жизни за счет труда крепостных российские помещики после 1861 г. сами оказались на грани разорения, и государство должно было поддерживать их (например, было разрешено дважды закладывать землю в специально созданном Государственном дворянском земельном банке). Лишь немногие из российских помещиков смогли “перестроить” свое хозяйство на буржуазный лад и начать производство сельхозпродукции на продажу. Большинство же из них разорились, продолжая жить на широкую ногу и тратить громадные средства на балы, приемы, охоту и нисколько не занимаясь хозяйством.
Другой, “американский” (фермерский) путь не мог быть реализован по иным причинам. Хозяйства мелких дворян, владевших небольшими поместьями и несколькими крепостными, пришли в упадок сразу же после отмены крепостного права, поскольку, чтобы выжить, эти хозяева должны были сами тяжело работать, к чему не имели ни навыка, ни желания. Выделению же крепких хозяев из крестьянской среды мешал общинный строй русской деревни. Все налоги и подати взимались с общины и юридически именно она являлась владельцем земли. Наиболее работящие и способные общинники вынуждены были платить как за себя, так и за своих более нерадивых односельчан.
Ситуация усугублялась тем, что община часто, а в некоторых местностях ежегодно проводила передележ земли, чтобы все общинники по очереди пользовались более плодородной и удобной землей. Разумеется, никто не улучшал участок, который через год отойдет другому.
Усилилось расслоение деревни: к концу 90-х годов от 24 до 30 млн. крестьян вели полуголодное, нищенское существование. Причины тому — относительное сокращение крестьянских наделов в связи с большим приростом населения в деревнях (с 4,8 дес. на душу в 60-е годы до 2,6 дес. в 1900 г.) и постоянное падение цен на сельскохозяйственную продукцию. Отсутствие техники (по-прежнему в большинстве крестьянских хозяйств пользовались деревянной сохой) и химических удобрений задерживало рост производительности труда.
Крепостничество было формально ликвидировано, но остались возможности заставлять крестьян исполнять повинности в качестве платы за “отрезки”, луга, леса. Повсюду оставалась “отработочная система” — отработка аренды на землях помещика своими орудиями. Отработочная система преобладала в тех губерниях черноземной полосы, где сильна была барщина до реформы; производительность труда при этом была низкой, однако помещикам отработки были выгодны, так как они платили за это вдвое меньше и не тратились на приобретение инвентаря.
Эта система держалась на крестьянах-середняках. Богатые крестьяне приобретали у помещиков землю за деньги. Беднейшее крестьянство, не имея рабочего скота и инвентаря, предпочитало уходить по найму на сторону — на юг, в города, на шахты. Число батраков достигло к 1890 году 3,5 млн. (20% всего мужского населения рабочего возраста).
Чисто капиталистическая система наемного труда была лишь в Прибалтике, Правобережной Украине, Новороссии, на Северном Кавказе. В 16% губерний европейской России (на Левобережной Украине, в восточной Белоруссии, в некоторых западных русских губерниях) отработочная и наемная системы существовали параллельно.
В 90-е годы центры товарного сельскохозяйственного производства переместились в Новороссию и Поволжье (зерно), Прибалтику и отдельные губернии центральной России (животноводство). Развивалась узкая специализация отдельных губерний: Правобережная Украина — сахарная свекла, Черниговская губерния — конопля, Новгородская, Тверская — лен, Ярославская и Вологодская — огородные культуры и молоко, Закавказье — шелк и сады. Вокруг промышленных городов начали концентрироваться молочное животноводство и огородничество.
Но ведущим для России оставалось зерновое хозяйство. В середине 90-х годов после некоторого упадка, вызванного снижением цен на хлеб на мировом рынке, начинается подъем сельскохозяйственного производства в стране. Урожайность выросла с I860 к 1890 году на 22%, хотя и оставалась на крайне низком уровне: крестьяне собирали по 6 центнеров с гектара, в помещичьих хозяйствах — по 7 ц. Тем не менее валовой сбор увеличился с 2 до 3,3 млрд. пуд. Вывоз хлеба вырос к 1885 г. в 2,6 раза, к 1890 г. — в 3,5 раза и составлял 15—16% валового сбора.
К началу XX века Россия, несмотря на низкую урожайность, занимала первое место в мире по общему объему сельскохозяйственного производства. На ее долю приходилось 50% мирового сбора ржи, около 20% пшеницы и 25% мирового экспорта зерна. Чистые среднегодовые сборы хлебов и картофеля, т.е. валовые сборы за вычетом семян, увеличились к началу века по сравнению с 70-ми годами XIX в. на 46,8%, а в пересчете на душу населения — на 18,9%.
Еще более быстрыми темпами увеличивалось производство сахарной свеклы, льна, других технических культур. Росли поголовье и продуктивность скота.
Тем не менее положение в сельском хозяйстве вызывало озабоченность. Дело в том, что весь прирост продукции приходился на незначительную часть крестьянских хозяйств и помещичьих имений. Помещичьи хозяйства давали примерно 12% валового сбора зерна и 22% товарного хлеба, т.е. основным производителем сельскохозяйственной продукции являлось крестьянство. Но не все, а лишь 15—20% зажиточных хозяйств, на долю которых приходилось 30—40% валового сбора зерна и до 50% товарной продукции. Причем в центральных губерниях России прослойка таких хозяйств была незначительна; здесь преобладали полусеред-няцкие и бедняцкие хозяйства, не производившие товарной продукции, а если и продававшие хлеб на рынке, то в ущерб собственному питанию. Это явление было названо “оскудением центра” (по аналогии с XVI—XVII вв., когда недостаточность производства сельскохозяйственной продукции в центральных районах России заставляла крестьян переселяться на ее окраины).
Катастрофическим следствием сложившегося положения был массовый голод в неурожайные годы. Но не потому, что в стране в целом не было хлеба, а потому, что в связи с ростом цен на него в такие годы у значительной части крестьян не хватало денег на его покупку. В результате росли долги крестьянства по налогам и платежам, падали темпы роста сельскохозяйственного производства.
В 90-е годы было два неурожайных и четыре голодных года; особенно памятен 1891 год — голод охватил территории, где проживало 40 млн. ч. Ежегодно 5-6 млн. крестьян покидали деревню. Массовый характер стали принимать крестьянские волнения. И это имело под собой очевидное экономическое обоснование.
К началу XX века на огромном российском пространстве было разбросано более 20 млн. крестьянских хозяйств и 130 тыс. помещичьих имений. На каждое крестьянское хозяйство приходилось в среднем чуть больше 6 дес. земли, на каждое помещичье — около 370 дес. При этом помещичьи земли использовались крайне неэффективно — обрабатывалось лишь менее 10% их общей площади.
Усиливалось консервативное влияние общины, а в 1893 г. был запрещен законом выход из общины даже тем крестьянам, которые досрочно выкупили свои наделы. С течением же времени недостатки общинного землевладения становились все более очевидными: община, спасавшая слабых, тормозила деятельность крепких, хозяйственных крестьян; она способствовала уравниванию, но на крайне низком общем уровне, и тем самым препятствовала повышению общего благосостояния деревни.
К концу XIX века крестьянское хозяйство исчерпало те немногие возможности, которые создала для его развития реформа 1861 г.
Торговля и внешнеторговые пошлины. В пореформенный период внутренний рынок вырос с 2,4 млрд. руб. в 1873 г. до 11-12 млрд. к 1900 г. Общее развитие промышленности и транспорта изменило и формы торговли.
С развитием железных дорог и пароходов ярмарочная торговля начинает затихать, уступая место оседлой торговле. Местные рынки окончательно объединяются в единый. Это заметно по стабилизации цен. Если в XVI—XVII вв. разница в цене ржи даже в соседних местностях в 3 раза, а в целом по стране в 4-6 раз была обычной, то к 80-м годам XIX в. цены стали по всей стране примерно одинаковыми.
Для оптовой торговли создавались товарные биржи, преимущественно специализированные на продаже отдельных продуктов — леса, хлеба, строительных материалов и т.д.
Оборот внешней торговли с 1860 по 1890 гг. вырос более чем в три раза. Структура же экспорта оставалась традиционной: сельскохозяйственная продукция составляла 75—80%, в ней более половины занимало зерно. На развитие внешней торговли существенно влияла тарифная политика правительства.
В середине столетия возобладала фритредерская политика. Тарифы 1850 г. покончили с жестким протекционизмом. Еще мягче были тарифы 1857 г. Но освобождение крестьян, увеличившее стоимость труда в 60-е годы, и сложности с хлопком на мировом рынке из-за гражданской войны в США привели к установлению в 1869 г. умеренно-покровительственных тарифов. Предприниматели добивались еще больших выгод, настаивая на том, чтобы величина пошлин не зависела от колебаний рубля. Это совпадало и с интересами казны: в ожидании войны и связанных с ней финансовых затруднений в 1876 г. было решено взимать пошлину золотом. Это повысило реальный размер пошлины на 50%. В результате промышленность увеличила производство, но рост этот был нестабилен.
Неурожай 1880 г. снова грозил финансовым кризисом казначейству и вновь в 1881 г. последовало 10%-е повышение пошлин. С этого момента каждый год повышались пошлины на какие-нибудь товары. А в 1885 и 1890 гг. пошлины были подняты одномоментно на все товары на 10—20% и на 20% соответственно. Этот период завершился строго запретительным тарифом И.А. Вышнеградского 1891 г.
В последующее десятилетие велась тарифная война с Германией; несмотря на частные незначительные понижения, в целом рост тарифов продолжался. Уже в 1893 г. тариф 1891 г. сохранялся лишь для стран, наиболее благоприятствовавших России; для остальных действовали надбавки на 30% на готовую продукцию и на 20% — на полуфабрикаты. В 1900 г. были увеличены пошлины на предметы роскоши, а в 1903 г. снова проведено очередное общее повышение пошлин.
Естественно, что при таком покровительстве правительства промышленность быстро развивалась, но развитие это носило искусственный характер. Это доказывается большой долей иностранных капиталов и последовавшим общим кризисом 1900 г. В торговле же это проявлялось в том, что многие российские това-
ры (сахар, керосин и др.) продавались на внешних рынках только по демпинговым ценам.
Кредитная и финансово-денежная политика. До 60-х годов XIX в. кредит был исключительной прерогативой государства (частные лица предпочитали сбережения в форме кладов). Развитие частного кредита началось после 1857 г., когда правительство понизило процент до 3% по вкладам и 4% по ссудам. Лишь после этого начали создаваться частные кредитные учреждения.
Надо отметить, что еще раньше в России начали появляться иностранные кредитные учреждения. Назвать их банками было бы неверно, это были скорее ломбардные и меняльные конторы, представлявшие иностранные банковские группы — Штиглиц, Юнкер, Якоби, Гинзбург, представитель Ротшильда — Кенгер.
В 1863 г. появилась первая российская частная кредитная организация — “Санкт-Петербургское общество взаимного краткосрочного кредита”. Вслед за ним в 1864 г. возник первый акционерный частный коммерческий банк, а уже к 1877 г. в стране насчитывалось более 30 частных банков, суммарный капитал которых впятеро превышал капитал Госбанка.
Уже в 60-е годы “случился” первый банковский кризис в России, связанный с большим количеством денег в обращении, неразвитостью рынка, дефицитом товаров, а также, в известной степени, с национальной психологией. Огромный приток денег в банки не мог быть эффективно использован из-за слабого рынка и отсутствия промышленного развития: значительные суммы затрачивались не на инвестирование, а на “удовольствия”. В этой ситуации банки понизили процент по вкладам, что, естественно, резко сократило приток вкладов и банки стали прогорать.
Два первых десятилетия частные банки и другие кредитные учреждения были заняты спекулятивными финансовыми операциями с обычно сопутствующими этому созданием дутых схем, злоупотреблениями и обманом клиентов, разорениями и банкротствами и только с 1885 г., когда внутренняя кредитная система достаточно окрепла, акционерные банки начали кредитовать промышленное производство. Началось сращивание банковского и промышленного капитала.
Доходы бюджета во второй половине XIX в. складывались на 75% из налогов, причем, 8/9 из них оплачивали трудящиеся (хотя крестьяне и мещане — основные налогоплательщики — составляли менее 70% населения). Бюджетные расходы направлялись главным образом на содержание армии и флота, царского двора, синода и жандармерии. Дефицит покрывался за счет внешних займов.
Отмена подушной подати в 1882 г. была компенсирована повышением косвенных налогов и увеличением обложения государственных крестьян. В 80-х годах наряду с отменой подушной подати стало внедряться подоходное налогообложение. Был установлен налог на доходы с ценных бумаг, государственный квартирный налог. В 1898 г. утверждено Положение о государственном промысловом налоге, просуществовавшее до 1917 г. Основной промысловый налог включал налоги с промышленных предприятий, торговых заведений, складов и сборы со свидетельств на ярмарочную торговлю по фиксированным ставкам, дифференцированным по губерниям. Дополнительный промысловый налог по размеру превосходил основной и зависел от размера основного капитала (0,15%) и прибыли предприятия (3—4%). В целом же этот налог не превышал 20% прибыли.
Продолжали существовать специальные государственные сборы, например, за проезд по законченному к тому времени шоссе Санкт-Петербург — Москва, по 23 другим шоссейным дорогам. Взимались сборы с пассажиров железных дорог, пароходов, железнодорожных грузов, сборы в портах.
Ставка налога на недвижимость в городах к 1900 г. выросла до законодательно установленного максимума — 10% стоимости. Действовали пошлины с имущества, переходящего по наследству или по актам дарения (от 1% до 6% стоимости имущества в зависимости от степени родства). Существовали многочисленные сборы, например, паспортные, в том числе с заграничных паспортов.
Для увеличения государственных доходов в 1863 г. была пересмотрена введенная еще при Петре I система винных откупов и введена система питейных акцизов. Позднее в 1894 г. была введена государственная питейная монополия: вся питейная торговля переводилась в руки государства; ректификация, т.е. приготовление спирта для конечного потребления также производилась государством. Самое же производство спирта в первичном виде оставалось за частными заводчиками, но они могли производить только ограниченное государством количество спирта и обязывались целиком продавать его только государству.
Дефицит бюджета заставлял постоянно увеличивать налоги. Увеличение косвенных налогов (за 90-е годы они выросли на 12%) шло в направлении возрастания акцизов на водку, табак, сахар, введения дополнительных акцизных сборов на спички, керосин, другие товары массового потребления. Увеличивались также поземельный налог, гербовые сборы.
Хроническая инфляция, выгодная помещикам-экспортерам (рост цен, падение реальной зарплаты), создавала неустойчивость и отпугивала иностранный капитал. Золотого запаса не хватало и правительство, с 80-х годов взявшее курс на его пополнение, все пускало на экспорт, часто по демпинговым ценам (знаменательно выражение министра финансов И.А. Вышнеградского, ставшее лозунгом государственной политики: “Не доедим, но вывезем”), повышало ввозные пошлины, с 1877 г. взимая их в золотой валюте, прибегало к иностранным займам в твердой валюте. Все это предпринималось в целях превышения вывоза над ввозом, получения активного платежного баланса, накопления золотого запаса. В результате этих усилий в 1888 г. был ликвидирован дефицит бюджета.
В 1891 г. был введен запретительный тариф: обложение достигло в среднем 33%, а по некоторым товарам — 100% стоимости. Выгоднее стало ввозить капитал. Но чисто монетарная политика, при которой на первое место ставилась финансовая стабилизация, привела к тому, что деньги не вкладывались в реальный сектор. Инвестирование производства остановилось, а неурожай и голод 1891 г. поставили хозяйство страны в очень тяжелое положение.
Ставший в этот момент министром финансов С.Ю. Витте продолжал политику протекционизма и накопления золотого запаса, но вместе с тем льготами и госзаказами стимулировал инвестиции в производство. Этому способствовала и стабилизация рубля: при С.Ю. Витте Госбанк профессионально следил за состоянием рубля и тонко регулировал валютный курс путем интервенций и рестрикций. В девяностые годы золотой запас вырос втрое. Это позволило провести денежную реформу с переходом к золотому стандарту.
Денежная реформа 1897 г. стала наиболее значительным мероприятием С.Ю. Витте на посту министра финансов. Это тем большая его заслуга, что проводилась реформа против всеобщего мнения как внутри, так и вне государства. К 1896 г. кредитный рубль стоил 2,5 фр. при 4 фр. по номиналу. В результате реформы золотой рубль стал стоить 22/з фр., но при этом не изменились цены внутри страны, т.е. реформа зафиксировала реально сложившееся положение рубля, переведя его обеспечение на золото. По существу проведена девальвация рубля:, старый кредитный рубль стал обмениваться на золотой по стабильному курсу — 1 руб. 50 коп. за новый рубль.
На основании монетного устава 1899 г. была введена новая денежная система. Основной денежной единицей России стал рубль, содержавший 0,742 г. чистого золота, разделенный на 100 копеек. Главной монетой была золотая, выпуск которой был неограничен; любой владелец золотого слитка мог предоставить его для чеканки монет. Основные монеты в 15 руб. (“империал”, равноценный 40 фр.), 10 руб. (“червонец”), 7 руб. 50 коп. (“полуимпериал”) и 5 руб. чеканились непременно из золота 900 пробы. Вспомогательной монетой в платежах служили серебряные монеты достоинством в 1 рубль, 50, 25, 20, 15, 10 и 5 коп. Медная же монета чеканилась достоинством в 5, 3, 2, 1, >/2и х/4 коп.
Государственные кредитные банкноты выпускались Госбанком в размере, ограниченном потребностями денежного обращения, но непременно под обеспечение золотом не менее чем в половинном размере, пока общий объем эмиссии не достигнет 600 млн. руб.; сверх этой нормы кредитные билеты должны были обеспечиваться золотом полностью — рубль кредитный на рубль золота. К началу 1896 г. золотой запас оценивался в 659,5 млн. руб., из которых в разменном фонде числилось 75 млн. руб. В течение 1896 г. разменный фонд был доведен до 500 млн. руб., что представлялось достаточным для развертывания обменных (на золото) операций. Номинал кредитных билетов был установлен в 500, 100, 25, 10 руб., а также 5, 3 и 1 рубль.
Держатели банковских билетов любого достоинства получили возможность обменивать их на золото без ограничения суммы. На 1 января 1900 г. на золотую монету приходилось 46,2% всего денежного обращения. Рубль стал самой надежной европейской валютой и продержался в этом качестве практически до начала Первой мировой войны. В течение всего этого периода в России был бездефицитный бюджет.
Устойчивость российской валюты была оплачена зависимостью от иностранных государств, поскольку валютный резерв создавался в основном из сумм иностранных займов. В конце 90-х годов до 40% расходов бюджета шло на погашение внешнего долга — займов и процентов по ним. До середины 80-х годов российские займы в форме облигаций размещались преимущественно в Германии. Но отношения с ней резко испортились вследствие отказа России заключить политический союз. Следствием этого были начавшаяся торговая война с Германией, понижение там курса российских облигаций и последующий перевод российских займов во Францию, естественно, с конвертацией облигаций. Кстати, именно тогда, в 1888 г. обычно моновалютные облигации внешнего российского займа впервые были переведе -ны в мультивалютные: их номинал был установлен одновременно в немецких марках и французских франках.
Кризисы. Быстрое развитие капитализма в России, активное включение ее в систему мирового хозяйства вызывало кризисы. Уже в 1873 г. разразился кризис в наиболее молодой — хлопчатобумажной промышленности: производство быстро превысило покупательную способность крестьянства — главного потребителя тканей, составлявшего 90% населения. Последовали четыре года депрессии. Лишь с 1877 г. вновь начался подъем, вызванный русско-турецкой войной и связанными с ней государственными заказами. Важную роль сыграл здесь и перевод ввозных пошлин (1877 г.) на золото: в связи с обесцениванием кредитного рубля пошлины фактически повысились на 40—50%. В результате возросла конкурентоспособность русских товаров, стало выгоднее ввозить капитал. А это — создание новых предприятий и рабочих мест.
В 1882 г. разразился новый кризис в легкой промышленности, перекинувшийся и на другие отрасли, на этот раз депрессия длилась около пяти лет, а наметившиеся было положительные тенденции были приостановлены неурожаем 1891 г. Мощный новый подъем экономики начался лишь с 1893 г.
Кризис назревал в конце века и в сельском хозяйстве. Южные (новороссийские) черноземы еще в начале XIX в. давали баснословные урожаи. Но под влиянием высоких цен на пшеницу и удешевления провоза хлеба к черноморским портам (по вновь отстроенным железным дорогам) хозяева спешили увеличить площадь посевов пшеницы в ущерб качеству обработки земли, при этом сеяли пшеницу по пшенице несколько лет подряд. В результате почвы быстро истощились, последовал ряд неурожаев в 80-е и 90-е годы. В то же время мировые цены на пшеницу, возраставшие непрерывно до 70-х годов, с этого момента стали также непрерывно падать из-за увеличения на рынках (английском и французском) поставок американской пшеницы, и российское производство зерна оказалось перед кризисом.
Очередной подъем хозяйства в 90-е годы был связан с ростом железнодорожного строительства. За десятилетие с 1890 по 1900 гг. количество предприятий выросло на 20%, число рабочих — на две трети, а объем производства — вдвое. При этом добыча угля выросла в 2,7 раза, железной руды — в 3,5, нефти — в 2,6, производство чугуна — в 3,2, стали — в 2,8 раза. Даже в легкой и пищевой промышленности объемы производства выросли вдвое. Тем не менее отдельные отрасли хозяйства развивались неравномерно, что породило структурные проблемы в экономике.
В конце 90-х годов развился общий кризис экономики, несколько иной природы, чем бывшие до этого кризисы перепроизводства в отдельных отраслях. Включившись в мировую гонку вооружений, правительство расходовало на военные нужды огромные суммы, нарушая тем самым нормальную структуру экономики. Среднемировое соотношение тех лет между тяжелой и легкой промышленностью составляло примерно один к четырем. Накануне общепромышленного подъема (30—40-е годы XIX в.) в результате быстрого развития хлопчатобумажной промышленности и сахарного производства в России оно изменилось до 1:5 — русская промышленность имела несколько “облегченный характер”. За годы подъема это соотношение изменилось до 1:3; сложилась, таким образом, обратная диспропорция. За 90-е годы объем промышленного производства вырос на 130%, а доля тяжелой промышленности выросла с 30 до 46,5%. В стране с отсталым сельским хозяйством, нищей деревней и узким рынком сбыта был создан мощный сектор тяжелой индустрии, способный раздавить экономику. Вдобавок ко всему российская промышленность сильно зависела от иностранных капиталов и состояния мирового рынка.
Последствия сказались очень быстро: в сентябре 1899 г. в условиях общемирового спада на Петербургской бирже резко упал курс акций ведущих промышленных компаний и даже вмешательство правительства не смогло восстановить равновесия. С 1900 г. началось падение темпов роста, а затем и объемов производства ряда отраслей тяжелой промышленности. При этом текстильная и пищевая промышленность сохраняли высокие темпы прироста, и в целом по промышленности заметного падения производства не ощущалось. Тем не менее этот кризис оказался очень тяжелым для страны и выход из него затянулся почти на десять лет.
В XX век российская экономика вступила в состоянии глубокого затяжного кризиса. Он повлек за собой падение цен на промышленную продукцию и затоваривание. Кризис продолжался в течение четырех лет — с 1900 по 1903 гг. Время наступления кризисных явлений, их продолжительность и размеры падения производства были неодинаковы для отдельных отраслей промышленности. В отраслях, производящих предметы потребления
— текстильной, пищевой, винокуренной, табачной, кожевеннообувной, — спад производства произошел еще в конце 90-х годов. К 1901 г. большая часть предприятий этой группы уже восстановила прежние уровни производства и вступила в фазу оживления и даже развития, хотя и неустойчивого.
В том же году кризис вступил в свой новый этап, охватив главным образом отрасли, производящие средства производства
— металлургию, топливную промышленность, металлообработку, и другие отрасли тяжелой индустрии. Общее падение производства наибольшим было в 1901 г., составив 19,9%; в 1902 г. падение уменьшилось до 9,6%, но положение предприятий группы “А” было и в этом году еще очень тяжелым.
За годы кризиса обанкротились и прекратили производство около 3 тыс. предприятий. Массы рабочих разных специальностей и квалификации были выброшены на улицу, лишились заработков. Снизилась покупательная способность населения, сократилась емкость внутреннего рынка. Ухудшало положение то, что кризис в промышленности совпал с сильнейшим неурожаем 1891 г., голодом, охватившим все хлебопроизводящие районы европейской части страны.
Кризис нанес сильнейший удар по денежному рынку, вызвал стремительное падение курсов ценных бумаг. На зарубежных фондовых рынках курсовая цена акций 98 российских обществ металлургической, угольной и ряда других отраслей упала с 1316 до 536 млн. фр. Большие убытки понесли банки, некоторые из них обанкротились.
В условиях экстремальных хозяйственных трудностей Министерство финансов и Государственный банк прибегли к мерам антикризисного регулирования экономики, оказывали поддержку акционерным банкам и промышленным предприятиям, оказавшимся в особо тяжелом положении. Некоторое оживление производства в России наметилось в 1903 г., однако последовавшие события — русско-японская война и первая русская революция — задержали выход из кризиса.
Вследствие войны, революции 1905 г. и кризиса финансовая система пришла в упадок, экономика практически остановилась. Предприниматели и банкиры свели к минимуму новые капиталовложения, иностранные владельцы частично изымали из промышленности и торговли размещенные там капиталы и переводили их за границу, тем самым ограничивая банковский кредит. В результате на смену кризису пришла депрессия, продолжавшаяся почти до 1909 г. В этот период в целом происходил незначительный рост производства, но поочередно разные отрасли резко снижали темпы развития.
Спас царизм от банкротства международный (в основном французский) заем 1907 г. в 2,5 млрд. фр. Результатом стало некоторое оживление в промышленности. Внутренний рынок ожил в силу социальной подвижности крестьянства и быстрого обогащения кулачества. Но этот рынок быстро насытился, а государственные заказы не росли, и в 1908 г. производство вновь остановилось. Правда, этот кризис был кратковременным и локальным и коснулся главным образом металлургии и машиностроения.
Понемногу экономическая обстановка стабилизировалась, обозначились выход из депрессии и наступление нового, последнего в истории царской России экономического подъема. Он пришелся на пятилетие 1909—1913 гг.
Кризис 1900 г. наглядно продемонстрировал, что государственный патернализм, насильственное раскручивание экономики имеют свои логические пределы. Государственная помощь, казенные субсидии могут быть важными, но не могут быть долго единственными опорами частновладельческого хозяйства. В пореформенной России воздействие государственной системы на хозяйственное развитие было во многих случаях преобладающим, особенно в отношении больших промышленно-финансовых проектов, многие из которых были под патронажем государственных органов, а часто и на их содержании. Тем самым, несмотря на бурную деловую активность, в стране не создалась естественная по механизму и органичная по структуре экономическая система.
* * *
Подводя итоги экономического развития России к концу XIX в. можно заключить, что в России началась индустриализация, возникла банковская система, появились капиталы. Но вместе с тем, капитализм в России только начал развиваться, да к тому же с сильнейшим перекосом в сторону монополизации и чрезмерного государственного воздействия на экономику. Конкурентной рыночной системы хозяйствования в ее сегодняшнем понимании к концу столетия так и не сложилось.
Несмотря на быстрое развитие промышленности, Россия оставалась в основном аграрной державой; промышленность давала лишь 25% национального дохода. На торговлю и транспорт приходилось около 20%. Основную долю — более 50% — составляла продукция сельского хозяйства. Сельское население составляло по переписи 1897 г. 87,2%; из них собственно крестьяне — 77,1%. Городское население составляло 12,8%, а индустриальные рабочие чуть больше 1%.
Господствующей в России оставалась государственная собственность. Казне принадлежали 40% земель и 66% лесов, железные дороги, крупнейшие металлургические и машиностроительные заводы. Развитию рыночной системы препятствовали министерская неразбериха, страшная бюрократизация и коррумпированность власти. Чиновничество, всегда влиятельное в России, составляло в конце XVIII в. 13-15 тыс., в середине XIX в. —
61,5 тыс., а к концу XIX в. выросло до 436 тыс. ч.
Население страны, в основном сельское, за последние 40 лет XIX в. почти удвоилось, но покупательная способность его падала. По словам С.Ю. Витте, хотя крестьянин в конце столетия уже не был крепостным помещика, он стал крепостным средневековой общины “под попечительным оком земского начальника”. В итоге экономическое положение его было по-прежнему плохим, а сбережения ничтожно малыми”. Каждые 10 лет страну поражали неурожаи и голод.
Тем самым, основное противоречие развития российской экономики к концу столетия заключалось в растущем колоссальном разрыве между архаичным сельским хозяйством и развивающейся передовой промышленностью. И главной проблемой стала проблема расширения модернизационного пространства за счет подключения к нему прежде всего аграрного сектора.