Глава 3. Создание и экономическое развитие Русского централизованного государства
Объединение русских княжеств вокруг Москвы. Экономическое развитие требовало политического объединения всех российских земель с тем, чтобы разрушить натуральное хозяйство отдельных территорий и перейти к единому в рамках государства хозяйству. Особенно заинтересованы в этом были средние и мелкие феодалы, купцы и крупные ремесленники. Крестьяне и мелкие ремесленники также устали от повсеместных усобиц.
Центром объединения стало Московское княжество. В XII— XIII вв. захолустная Москва с округой на западном пограничье Владимиро-Суздальской земли представляла собой маленький городок на перепутьи дорог из суздальских к черниговским и киевским землям. Как и многие другие подобные городки, Москву опустошили воины Батыя. И несколько десятилетий после этого в ней не всегда даже бывал князь-правитель — настолько она, по-видимому, захирела. Лишь с 1270-х годов, с появлением на московском престоле Даниила — сына Александра Невского, Москва стала стольным городом хотя и небольшого, но все-таки княжества.
Московские земли незаметно, но довольно быстро стали центром притяжения народных сил уже по своему местоположению. В этом районе скрещивались водные и сухопутные пути, ведущие к верховьям Волги и Днепра, к среднему течению Оки и Волги. Обширные лесные дебри, непроходимые для ордынских конных ратей, реки и речушки давали возможность людям из мест, лежавших к югу и юго-востоку, скрыться от лютого врага, завести пашню на полянах, поставить избу и начать новую жизнь.
Московские князья умело использовали удобные торговые пути, относительную безопасность от Орды, отряды которой редко доходили до Москвы, и труд все увеличивавшегося населения. Где хитростью и обманом (отторжение Коломны у Рязанского княжества — 1300 г.), где военной силой (захват Можайска — 1303 г., Вологды — 1391 г.), где путем купли (Иван Калита купил Углич, Галич и Белозерск с их окружением, Василий I — Суздаль, Муром и Тарусу) или дарения (Тверь, Новгород и Кострома были подарены Калите Ордой за подавление тверского восстания) московские князья неуклонно увеличивали свои земли, приближая их к землям князей-соперников, окружая их со всех сторон.
XIV в. стал эпохой зримого усиления экономического и политического могущества Москвы. Внук Калиты князь Дмитрий Донской продолжал политику расширения Московского княжества, постоянно отвоевывая для него новые земли. Но важно отметить, что в отличие от предшественников во всех военно-политических событиях — с Тверью, Литвой, Казанью, Ордой — он выступает уже лидером национального масштаба и общенациональных интересов, организовав антитверскую, затем антилитовскую, а чуть позднее антиордынскую коалицию, сплотив под своими знаменами подавляющее большинство русских княжений. Русь к этому времени укрепилась настолько, что бросает вызов Орде. Последовавшие победы на р. Воже и Куликовом поле укрепили главенствующее положение Москвы среди русских княжеств.
Однако лидерство Москвы в тот период опиралось на военно-политические ее успехи в борьбе с Ордой и не имело устойчивой экономической базы. Установление при Тохтамыше сильной власти в Орде, реставрация ордынской зависимости Руси после смерти Дмитрия Донского и усиление Литовского княжества к концу XIV в. поставили Москву в новые политические условия и заставили искать новые методы и способы объединения русских княжеств как юридически равноправных государственных образований.
К этому времени относятся ужасные по своим масштабам и последствиям события — набег на Русь “Едигеевой рати” (1408 г.) и эпидемия черной оспы, поразившая все княжества России и население Орды (1425—1427 гг.). Войска Едигея всего лишь за три недели сожгли главные города и крепости Московского княжества (хотя и не захватили Москву), Нижегородского края, разграбили значительные территории и увели большой полон. Болезнь же опустошила целые районы, а смерти в княжеских семьях вновь подняли проблему наследования княжеских столов и породили феодальную смуту второй трети XV в., связанную с борьбой за престол Василия II Темного против Юрия Звенигородского. Резкое ослабление в связи с этим военного потенциала Руси усилило ордынское давление: набеги и походы “скорых” ратей, постоянные нападения на пограничные районы, попытки прорыва в центральные уезды стали постоянной опасностью. В целом ситуация в московско-ордынских отношениях после феодальной “замятни” в московской династии к ее завершению в 1459 г. скорее ухудшилась, чем улучшилась. Все это время Русь продолжала платить “выход” Орде.
Объединение русских сил и земель вокруг Москвы продолжилось с появлением на московском престоле Ивана III. Политически маневрируя, Москва подчинила себе в XV в. Ярославское княжество (1463 г.), Ростовское (1474 г.), Новгород (1478 г.). После “стояния на Угре” пришел конец долгой, тяжелой эпохе ордынской зависимости. Позднее была окончательно присоединена Тверь (1485 г.), а в начале XVI в. были подчинены Псков, Смоленск, Рязань. Процесс централизации был к этому времени в основном завершен. Страна обрела единство, монарха, самостоятельность и независимость. Россия быстро и широко включалась в международную жизнь Европы и Азии.
С конца 60-х годов завязались активные связи Руси с Римом, Венецией, Миланом. Поводом для них стали поиски второй жены для Ивана III. Фактически же в этих отношениях превалировала экономическая составляющая. И хотя собственно торговля с государствами на Апеннинах была невелика по объему после того, как турки захватили все колонии Генуи в Крыму, главный интерес для России представляли “фрязские” специалисты и ремесленники. В несколько приемов были доставлены в Москву по контрактам десятки архитекторов (вспомним Аристотеля Фиора-ванти), строителей, врачей, пушечных мастеров, ювелиров, мастеров денежного дела и литейщиков. С этого времени приглашение иностранных специалистов для постоянного проживания в России стало общепринятым явлением.
Западная политика в отношениях с Литвой, Швецией, Ливонским орденом и Ганзой также диктовалась экономическими интересами России и была направлена на обеспечение полного равенства прав русского купечества в балтийской торговле. Так, в мирном договоре с Ливонией после войны 1480—1481 гг. помимо территориальных приобретений России устанавливались некоторые преимущества псковским купцам (право розничной и гостевой торговли): орденские власти в пределах своей компетенции гарантировали безопасность морской торговли русских купцов, а также поддержание порядка, охрану русских купцов в Дерите и других ливонских городах.
Политика России на Востоке также подчинена экономическим задачам — содействовать росту восточной торговли, обеспечивая безопасность Волжского торгового пути. Правительство активно защищает также интересы русских промысловиков на Волге, прежде всего — рыболовов. Видимо, во времена Ивана III Москва вполне осознает важность геополитического единства Волжского пути. После покорения Казани, фактического разложения Орды в 1496 г. устанавливаются торговые отношения с Османской империей.
Наконец, после окончательной ликвидации Большой Орды (1502 г.) Россия объективно становится сильнейшим государством в бассейне Волги. Это дало возможность ставить задачу рас -ширения традиционных пределов государства на восток. Вслед за новгородцами (XII—XIV вв.) отряды русских войск, артели купцов и промысловиков приступают к освоению бескрайних просторов Зауралья. Совершенный в 1499 г. поход в Югру на земли нижней Оби обозначил ориентиры московской экономической экспансии на восток.
Эпоха Ивана III (вторая половина XV в.), княжившего после феодальной смуты, — время становления важнейших государственных институтов России, прежде всего — Боярской думы. Конечно, совет при любом князе существовал издревле, сложилась многовековая традиция, определявшая процедуру его образования и работы. Но именно при Иване III появилось узкое значение слова “боярин” как члена Думы, с момента официального пожалования ему этого пожизненного звания. Помимо высшего думного чина существовал более низкий — окольничий. Дума постепенно приобретала черты представительности от разных слоев формировавшейся тогда аристократии; персональный состав формировался по двум направлениям — фамильно-родовому и территориальному.
Как раз тогда Дума обрела внутреннюю структуру. Для решения конкретных вопросов (международные переговоры или судебные разбирательства) по распоряжению великого князя выделялись временные комиссии. Функции и прерогативы Думы расширялись по мере усложнения задач государственного управления. Постепенно Дума становилась “соправительствующим” органом при монархе в едином государстве.
Другим значительным институтом, также уходившим корнями в более ранние времена, стали Казна и Дворец. В деятельности этих учреждений отчетливо проявились общегосударственные функции, связанные с взиманием денежных и натуральных налогов и оброков и контролем над их поступлением, над оборотом земель, над функционированием системы кормлений, а так же с контролем за несением военной службы основной массой уездного дворянства. Именно эти учреждения стали колыбелью великокняжеских канцелярий; в них формировались кадры управленческого аппарата — дьяков и подьячих. Причем если среди дьяков преобладали выходцы из служилых детей боярских семей центральных уездов, то подьячие — это в основном выходцы из “людского всенародства”, главным образом из поповских детей.
Наконец, при Иване III был принят первый общероссийский правовой кодекс — Судебник 1497 г., в котором нормы процессуального, гражданского и административного права Московской земли были систематизированы и распространены на всю территорию государства. Таким образом, можно считать, что к концу XV в. Россия стала единым централизованным государством.
Крестьянское хозяйство в России на рубеже XV—XVI вв. Успехи московских великих князей базировались во многом на усилении военного потенциала, на увеличении российского служилого дворянства. Рост их численности, в свою очередь, обеспечивался умножением объемов всего производимого российскими мужиками в результате значительного расширения ареала обрабатываемых земель, заметного демографического подъема в деревнях, развития в них промыслов. Некоторые исследователи считают столетие с 60-х годов XV в. до начала 60-х годов XVI в. “золотым веком” российской деревни.
Каковы же были условия сельскохозяйственного производства, техника и технология того времени, жизнь и быт крестьянина?
На территории Российского государства к середине XVI в. проживало около 6,5 млн. ч., при этом средняя плотность населения по стране составляла 2,3 ч. на квадратный километр (для сравнения, в Польше этот показатель составлял 21, во Франции — около 30). Поскольку успехи земледелия определяются в значительной мере численностью рабочих рук на единицу территории, возможности российского крестьянства, исходя из этого, были крайне ограничены.
Наряду с низкой плотностью населения, климатические факторы российского села также в целом были менее благоприятны в сравнении с Западной и Центральной Европой. Ареал пашни лежал в России примерно между 54 и 61 градусами северной широты, где в принципе возделывались, хотя и с немалым риском, многие злаковые, технические и садово-ягодные культуры. Умеренно-континентальный климат характеризовался тогда вполне достаточным уровнем осадков, порой их было слишком много. Засухи были нечасты, они редко упоминаются в летописях. Зато в них регулярно сообщается о сильных заморозках в конце весны — начале лета, раннем выпадении снега осенью, сильных морозах зимой. Здесь многое объясняется рельефом Русской равнины — отсутствие гор не препятствует проникновению масс холодного северного воздуха в самое неподходящее для пахаря время.
Неблагоприятным для земледельца было и соотношение зимы и теплых периодов: к северу от линии Калуга—Нижний Новгород снег лежал, как правило, около полугода; в результате цикл сельскохозяйственных работ сжимался до 5-5,5 месяцев (в странах Западной и Центральной Европы этот цикл занимал 9-10 месяцев). Вследствие этого жителям России для поддержания энергетического баланса требовалось намного больше затрат пищи и энергии, да и приходилось максимально концентрировать трудовые усилия, особенно в пиковые моменты — весенняя пахота и сев, сенокос и заготовка кормов летом, уборка урожая в конце лета, осенняя пахота и сев озимых. Зимой готовили новые участки (при подсечно-огневой системе) — подрубали и ошкуривали деревья.
Но и это еще не все трудности русского крестьянина. Границы земледелия лежали в зоне южной тайги, хвойно-широколиственных и лиственных лесов, где, за исключением ополий (Владимиро-Суздальского, Переяславского, Ростовского, Угличского, Костромского) и речных долин, были подзолистые почвы с пониженной биологической продуктивностью. Наиболее развитые районы ополий подвергались разорению полчищ Батыя, “скорых ратей” Орды. Основная масса населения с XIII в. вынуждена была распахивать менее благоприятные почвы в лесных массивах, многократно увеличивая затраты труда: двойная пахота не была редкостью; в отдельных районах приходилось обрабатывать землю трижды и даже четырежды. И все это в сжатый пятимесячный цикл.
Уже к XI—XII вв. относятся первые шаги пашенного зернового земледелия с двух- и трехпольным севооборотом. Не позднее второй половины XV в. стало господствовать трехполье, которое обеспечивало среднедостаточную урожайность в длительные временные периоды при некоторой экономии труда и эффективное использование земли.
Распространение трехполья повлекло за собой изменения в ассортименте возделываемых культур. Классическим сочетанием стало соединение ржи (тогда единственной озимой культуры) и овса (он преобладал в яровом посеве). Практически вышла из хозяйственного оборота полба, заметно сократился удельный вес других культур в яровом клину — пшеницы, ячменя, проса. Широко распространилась хорошо растущая на кислых почвах гречиха. Технические культуры, требовательные к почвам и труду, — конопля, лен — возделывались на приусадебных или особых полевых участках. Вообще ассортимент возделывавшихся в то время культур насчитывал свыше 30 наименований.
Маломощность гумусного слоя заставляла унавоживать почву для поддержания ее плодородия. Не позднее XIV в. зафиксирована документами обязанность крестьян вывозить навоз на господские поля. Использовались и другие приемы восстановления плодородия почвы, чаще всего — перелог. В результате средняя урожайность составляла по ржи сам-3 — сам-4, по овсу сам-2,5 — сам-3,5, что соответствовало европейским показателям в схожих регионах в эпоху экстенсивного земледелия.
Разнообразным был набор пахотных и других орудий для обработки почвы. В XIV—XVI вв. соха российского земледельца приобрела новые детали и устройства — полицу и отрез, превратившие ее в орудие плужного типа.
Неблагоприятные природно-климатические условия сказывались и на животноводстве. Суровый климат заставлял по полгода держать скот в особых помещениях, заготавливать на это время много кормов. Очень высоко ценились луга, особенно заливные.
Каких животных содержали в деревне того времени? Без лошадей крестьянское пашенное земледелие было невозможно, поэтому лошади были в каждом хозяйстве: правилом считалось иметь одну рабочую лошадь на полного (взрослого) работника. В случае больших и постоянных отработок в пользу государства или землевладельца (ямская повинность, строительные и ремонтные работы, заготовка и возка дров и т.п.) разделяли “рабочих” и “страдных” лошадей. При взрослой лошади обычно были один-два жеребенка разного возраста. Наряду с лошадью в хозяйстве были одна (реже — две) корова (с телятами), несколько овец (от них получали мясо, сыры, шерсть, кожи и овчины), куры, другая птица. Свиней в деревне почти не держали: они были слишком требовательны к кормам и уходу.
Качественный состав стада был в среднем крайне низок: среди лошадей преобладала самая дешевая, малорослая, но неприхотливая ногайская порода; коровы были малорослыми и низкопродуктивными.
Другие занятия российского земледельца — промыслы и деревенские ремесла. Главнейшие среди промыслов — рыболовство, охота и бортничество. Обычная рыба ловилась повсеместно и в больших количествах, восполняя недостаточность пищевого рациона трудового люда. Рыбы ценных пород потреблялись состоятельными людьми и были одной из статей экспорта. Очень высоко ценились на внешних рынках добываемые на северо-востоке Руси хищные птицы. Но главным экспортным товаром были, конечно, меха — от соболя, куницы, белки и горностая до рыси и медведя. Наконец, широкий сбыт находили повсюду мед и воск.
Среди ремесел наиболее распространенными были связанные с обработкой и переработкой дерева. Жилые и хозяйственные постройки, обстановка и домашняя утварь, лапти и многое другое изготавливались в каждом доме. Лес — это также смолокурение, производство поташа, заготовка дров и древесного угля для железоделательного и кузнечного промыслов, солеварения, производства селитры и пороха, бытовых нужд и т.п. Всем этим занимались крестьяне в зимнее время.
Главной единицей обложения налогами, платежами, оброками и повинностями со стороны государства, владельцев вотчин и поместий был крестьянский двор. Что представлял он в XV—середине XVI вв.? Средний крестьянский надел колебался от 7—10 до 15—20 дес. в трех полях, что намного превосходит показатели наделов в XVII—XIX вв. В распоряжении дворохозяина находились помимо этого приусадебная земля и часто отдельные участки под огородами (капустники, репища), а также сенокосы. Как общинник каждый дворохозяин обладал правом хозяйственного пользования лесными угодьями, рыбными ловлями и лесными покосами.
Жили крестяне в селах, слободах, деревнях, починках. Села, насчитывавшие обычно 20-35 дворов, располагались в староосво-енных районах с благоприятными ландшафтными условиями, в округах городов и были, как правило, центрами светской, монастырской или дворцовой вотчины. Располагая собственными церквями, они были и центрами прихода, и центрами крестьянских общин. На речных путях и больших дорогах, связанных с внешней торговлей, в районах устойчивых промыслов села достигали огромных по тем временам размеров — до 100-130 дворов.
Слободами именовались в то время крупные поселки или совокупности малодворных поселений в порубежных районах, куда призывались на льготу крестьяне из других мест, иногда из-за рубежа. Слободы имели полную или частичную, но на определенный срок (от 10-15 до 3-5 лет), свободу от налогов и повинностей и от постоянного судебно-административного контроля со стороны местных властей, подчиняясь только слободчику — лицу, которое по поручению владетельного князя “осадило” слободу.
Деревня (от слова “дерть”, обозначавшего целину) насчитывала от 3-4 до 7-8 дворов. Именно в таких малодворных деревнях обеспечивались наивысшие размеры крестьянских наделов. Наконец, починки в 1-3 двора как только зарождавшиеся очаги сельского хозяйствования на новом месте не были внесены в налоговые кадастры.
Вторая половина XV в. отмечена становлением поместной системы и, как следствие этого, постепенным прикреплением крестьянина к земле, на которой он жил и трудился. Появились факты “вывоза” крестьян: землевладелец платит долги крестьянина и вывозит его в свое имение. Позднее князья жалуют землевладельцам льготу — право не отпускать от себя крестьян. А в документах 1481 г. мы находим первое упоминание о “кабальных людех” — речь идет о переходе в холопство за долги. Наконец, в Судебнике 1497 г. возможность перехода крестьян от одного хозяина на земли другого законодательно ограничена двумя осенними неделями в году (неделя до- и неделя после Юрьего дня); при этом фиксировалась плата землевладельцу — “пожилое”.
Юридический статус крестьян определялся Судебником 1497 г., где были в основном зафиксированы фактически сложившиеся ранее отношения, другими общегосударственными нормативами, а также обычным правом (общинным и вотчинным). Крестьяне индивидуально и в составе общины выступали субъектами права наравне с землевладельцами. И несмотря на отмеченные первые шаги закрепощения, в XV—середине XVI вв. наблюдается определенное улучшение их юридического статуса за счет изживания архаичных групп с явно выраженной личной зависимостью от феодалов и меньшими владельческими правами (закупы, половники).
Налоги государству выплачивались крестьянами по двум линиям. Дань, другие ведущие налоги и повинности (ямская, строительная повинности и т.п.) платились и отбывались центральным государственным органам. Второй канал взиманий с тяглецов — их платежи и службы кормленщикам — представителям великокняжеской власти на местах (наместники, тиуны, данщики, писцы и т.п.). Ставки даней, размеры положенных кормленщику и его аппарату взиманий, равно как судебные пошлины и штрафы, оставались на одном и том же уровне на протяжении полутора столетий. Усиление налогового гнета шло по линии установления новых поборов и взиманий. Умножались виды косвенного обложения — внутренних пошлин на торговлю, занятие промыслами. Общая политика государства была направлена на сокращение доли поступлений в карман кормленщика. Тем не менее постепенное увеличение налогового пресса не поспевало за возраставшими потенциями крестьянского хозяйства.
Частнофеодальная рента также мало изменялась на протяжении полутора столетий. Преобладал натуральный оброк в форме издолья (определенная доля с урожая — обычно каждый четвертый или пятый сноп, редко третий или даже второй) или “поспа” (фиксированное количество зерна и некоторых других продуктов). Барщинные отработки были распространены, но малообременительны, так как барский клин обычно обрабатывался холопами. Повсеместно присутствовавшая денежная рента была невелика, но уже заметны тенденции к ее увеличению в дальнейшем. В среднем крестьянское хозяйство отдавало землевладельцу 20—30% совокупного продукта, что при урожае сам-2,5 — сам-4 обеспечивало устойчивое простое воспроизводство, а при благоприятных условиях даже и расширенное.
Велика была роль общины, которая воздействовала на крестьянское землепользование, контролировала использование сенокосных и промысловых угодий, разверстывала налоги. Будучи представителями тяглецов, общинные власти постоянно контактировали с собственниками земли, с кормленщиками, присылавшимися из столицы представителями центральной власти. Община в немалой степени гарантировала экономические и социальные аспекты жизнедеятельности своих членов.
Итак, на переломе XV—XVI вв. отмечается развитие сельскохозяйственного производства и повышение социального престижа крестьянства в обществе, что отразилось и в отмирании бытовавших ранее понятий и терминов для обозначения сельских тружеников — таких, как смерд, закуп, половник, сирота. Государство и феодалы пока еще не изымали у крестьян все, что находилось за пределами минимальных хозяйственных и житейских потребностей, не останавливали их хозяйственной инициативы. В результате крестьянство в целом к середине XVI в. накопило определенные ресурсы.
Города и ремесла. В начале XVI в. на огромной территории русского государства было разбросано свыше ста поселений городского типа. Этого было явно недостаточно для потребностей аграрного и ремесленного производства на таких огромных пространствах.
Статус и расположение русских городов складывались под влиянием множества факторов, существенным из которых было ордынское иго. Дело не только в массовом и неоднократном погроме и разорении русских городов, массовом уводе в плен ремесленников и торговцев, но и в том, что город изначально стал главным объектом эксплуатации со стороны ханской власти. Великие и удельные князья так или иначе унаследовали эту практику. Этим объясняется, например, тот факт, что городская земля тяглых горожан была государственной собственностью — аналогично черным сельским волостям.
Расположение городов по территории было крайне неравномерным. Из экономических потребностей они концентировались вдоль главных дорог, по верхнему и среднему течению Волги, в междуречье Волги и Оки, особенно по рекам Москве, Клязьме, Оке. Для оборонных нужд вдоль северо-западных, западных и южных границ были сосредоточены многочисленные каменные города-крепости. Крупными городами того времени наряду с Москвой можно считать Тверь, Ярославль, Новгород, Псков, Старую Руссу, Вологду, Кострому, Нижний Новгород, Смоленск, Коломну, Рязань и некоторые другие. В то же время население городов-крепостей исчислялось несколькими сотнями жителей.
В целом доля городского населения была невелика и намного меньше, чем в развитых странах Западной и Центральной Европы; по разным оценкам можно считать, что за вычетом феодалов и духовных лиц непривилегированные горожане составляли 4,5—5% трудового населения страны. Правда, в Новгородской земле горожане составляли около 9% всего населения, а сам Новгород (32 тыс. горожан) и Старую Руссу (свыше 10 тыс.) следует отнести соответственно к числу крупных и средних городов. Столь высокий процент горожан можно объяснить монополизацией Новгородом посреднической роли в торговле Руси с Европой: большие объемы торговли (в том числе и богатствами своих северных владений) требовали множества людей для обслуживания ее и развитых ремесел.
Разнообразие и специализация городских ремесел в целом обеспечивали сельчан, “тянувших” к городу, необходимым набором предметов бытового и производственного назначения. Но сеть городов была столь редкой, что крестьянам для покупок и продаж в городе необходимо было преодолеть десятки, а порой и сотни верст. Это восполнялось отчасти развитием деревенских ремесел в каждой крестьянской семье, а отчасти возникновением внегородских слобод, посадов, рядков с еженедельным или менее частым торжищем.
В городах насчитывалось несколько десятков профессий. Хорошо были представлены производство пищевых продуктов, обработка кож и пошив обуви, все связанное с конским обиходом, кузнечные и ювелирные ремесла, производство высококачественной и массовой посуды, строительных материалов, столярное ремесло, строительное дело.
Особо следует выделить производство вооружения. Защитные доспехи, рубящее, колющее, метательное оружие — большие луки, арбалеты, разнообразнейшие наконечники для стрел — все это, изготовленное русскими ремесленниками, пользовалось большим спросом внутри и вне страны. Данная продукция относилась к “заповедным товарам”, которые запрещалось продавать южным и восточным соседям.
Значительную долю горожан составляло купечество. Купцы помимо торговли в городе вели оптовую торговлю в близлежащих территориях, в масштабах страны, а нередко и заграничную, объединяясь в особые корпорации гостей и суконников (чего не было еще в то время у ремесленников). Эти лица обладали большими привилегиями, а по ряду позиций их статус сближался с положением боярства.
Ведал городом, судил черных горожан, следил за крепостными сооружениями, правильным сбором торговых пошлин и питейных доходов княжеский наместник. Наряду с этим существовали и институты самоуправления тяглых горожан, возглавляемые представителями купечества — десятскими и сотскими. Разверстка налогов и отбывания повинностей (строительных, городовых и т.п.), управление общественными зданиями и страховыми запасами городских житниц, благоустройство улиц и дорог, контроль за участием горожан в военных действиях и за тем, чтобы посадская земля не выбывала из тягла, — вот вероятный круг забот городского самоуправления.
В городском быту в это время впервые проявилась проблема, ставшая постоянной спутницей российского общества на многие столетия, — проблема пьянства. Первые сведения о том, что “веселие Руси есть питие”, относятся к X в. “Питие” продавалось в корчмах, хозяева которых платили подати князю. В конце XIV в. в России появилась водка, быстро ставшая популярной в качестве средства снятия стресса. Началось массовое пьянство, которое привело к тому, что великий князь всея Руси Иван III запретил своим подданным пить, за исключением праздников и выходных дней. Его сын Василий III вынужден был даже построить специальный городок для своих немецких наемников, где только они и могли пить сколько и когда угодно, не смущая местных жителей. Однако искоренить неумеренное питье водки было уже невозможно. В дальнейшем, при Иване Грозном ситуация круто изменилась: власти перестали ограничивать пьянство. Наборот, сначала в Москве, а потом и в других городах появляются государевы кабаки, где можно было пьянствовать сколько угодно, принося этим доход казне.
Налоговая политика на рубеже XV—XVI вв. Одной из предпосылок и условий успешного восстановления страны после татаро-монгольского ига, а также успешного проведения реформ начала XVI в. была щадящая налоговая политика.
Тяглое население России состояло из крестьян и посадских жителей. Они были обязаны платить натуральные и денежные сборы, а также выполнять разного рода повинности в пользу государства, князя или монастыря. В части объекта тягловых обязательств в этот период произошли значительные изменения. Если в XV в. основная часть повинностей носила местный характер, то на рубеже XVI в. происходит сдвиг в сторону увеличения обязанностей по отношению к государству. Одновременно происходит смещение центра тяжести с натуральных поборов в сторону сборов денежных.
Основным налогом оставалась дань (“данные” деньги) — прямая преемница “ордынского выхода”. Избавившись от гнета Орды, Иван III стал собирать с каждого удельного княжества сумму, приблизительно равную 1 тыс. руб.; это на несколько порядков ниже того, что они платили прежде Орде. Наряду с этим казна собирала “примет” — один из видов военных налогов — на строительство и оборудование укреплений засечной черты на южной границе Московского государства.
Увеличение и переоснащение армии требовало постоянного включения новых налогов. Эти налоги обычно и назывались в соответствии со своим целевым назначением. Так, в правление Ивана Грозного были дополнительно к прежним налогам введены “пищальные”, “емчужные”, “полоняничные” деньги.
Значительное место в составе казенных сборов занимали торговые и проездные пошлины. Они обычно взимались пошлин-никами — представителями княжеской администрации или местного землевладельца, имеющего на это право, закрепленное в жалованной грамоте. Не редкостью была передача сбора пошлины на откуп: откупщиками выступали, как правило, торговые люди, имевшие хорошую репутацию.
Торговые пошлины делились на таможенные и рыночные. Перечень их огромен, а величина и условия взимания могли изменяться в разных местностях и по времени года. Важнейшей таможенной пошлиной была “тамга” (этот термин использовался часто и для других видов пошлин), которая взималась с торговцев при пересечении их товарами границ княжеств или территорий городов и торгов. Аналогом таможенной пошлины было и “мыто”, взимаемое с провозимого товара, прогоняемого скота или проходящих людей.
Разнообразные рыночные сборы взимались как с продавцов, так и с покупателей. Уже при пересечении товаром границы рынка платилась “явленная” пошлина; “померная”, “весчая” уплачивалась при взвешивании или обмере товаров, за клеймение скота брали “пятно”, причем уплачивали его и продавец, и покупатель, и т. д. На рынке устанавливался и сбор с оборота — “осмичее”.
Несмотря на большое количество торговых пошлин, их совокупная сумма, видимо, не была разорительной для торговцев. Об этом свидетельствует постоянный рост ярмарок и торжков, а также и тот факт, что когда в XVII в. торговые пошлины были объединены в единую рублевую, то она оказалась равной всего пяти копейкам с рубля цены товара.
К числу традиционных сборов относятся и “земские пошлины”. Размер некоторых из них, например, “судебной пошлины”, был установлен в нормативных документах того времени — Судебнике Ивана III, государевых уставных грамотах. Размер многих земских пошлин устанавливался местным обычаем — например, сборы при вступлении в брак.
Наряду с выплатой дани, сборов и пошлин у тяглого населения были еще и личные обязанности по отношению к государству. Самым обременительным из них было содержание княжеской администрации, наместников, волостителей и других должностных лиц. Причем закрепление в уставных грамотах размеров содержания (...“на въезд волостителю кто что принесет, то ему и взяти, а на Рождество Христово дадут волостителю корм и ... мяса, десятеро хлебов, мех овса ...”) не избавляло население от злоупотреблений поборами.
Другие обязанности были связаны с “городовым и засечным делом”. Стремительное расширение территории страны в восточном и южном направлениях вызвало необходимость укрепления новых государственных границ. Население отрывалось от семьи, родных мест, полевых, хозяйственных работ и сгонялось на строительство укреплений на длительные сроки.
Реформы Ивана Грозного. В конце XV—начале XVI вв. в государстве низрел социально-политический кризис, вызвавший необходимость реформ в управлении и общественной жизни и имевший далеко идущие социально-экономические последствия, в частности, в закрепощении крестьянства, надолго затормозившие экономическое развитие страны и задержавшие наступление капитализма. Именно тогда были заложены условия, сделавшие на столетия экономику России “догоняющей” страны Запада не в силу внешней агрессии (как то было во времена татаро-монгольского ига), а в результате собственной социально-экономической политики. Чем же был вызван этот кризис?
Прежде всего, постепенно разгоравшимся конфликтом между боярством и дворянством. Бояре, сыгравшие свою положительную роль при объединении русских земель в XIII—XIV вв., в конце XV в. стали его тормозом, сопротивляясь усилению государственной (читай — княжеской, позднее — царской) власти. На смену им в начале XVI в. выдвинулись дворяне. Этот процесс неминуемо предполагал борьбу между ними.
К началу XVI в. вполне сложилась иерархическая система государственного управления во главе с московским великим князем. У него в подчинении оказались (в результате тонкой политики) удельные князья и бояре. Основу этой системы составляло местничество — принцип, при котором получение любой должности в управлении государством непременно зависело от родовитости и знатности боярина, степени его близости к великому князю, давности и верности служения ему всего рода. Местничество было необходимым элементом в борьбе великого князя за объединение русских земель вокруг Москвы, но по мере усиления централизованного государства теряло свою полезность для князя, создавая ему препятствие в усилении единоличной власти. Противоречивая роль местничества послужила одной из причин социально-экономического кризиса.
С этим же связана и другая проблема, вызванная борьбой вокруг кормлений. Кормленщик осуществлял суд и управление на местах на условиях его натурального обеспечения (корма) местными крестьянами. Кормления были наиболее престижными и выгодными государевыми службами. Обычно (и это не скрывалось) кормление было связано с возможностью злоупотреблений и приносило огромный доход. Но к середине XVI в. княжеский двор разросся, и кормлений на всех уже не хватало. Борьба за кормления усиливала напряжение в обществе.
В это же время наряду с боярством у княжеского престола появляется новый слой — поместное дворянство (“вольные слуги”, а позднее — “дети боярские” — по терминологии того времени). Условное землевладение (наделение землей при условии выполнения определенной службы для князя) возникло давно, но лишь в конце XV в. приняло устойчивый характер и стало значимым, а в дальнейшем и ведущим фактором светского землевладения. В 30—40-е годы XVI в. стало вызывать недовольство, особенно у служилых дворян, неравенство в поместных “дачах” и пожаловании вотчин по отношению к тяжести и опасностям государевой службы.
Усиливало недовольство детей боярских и разделение их на тех, кто “емлет кормление”, и тех, кто “емлет государево денежное жалованье”. О кормлении уже говорилось. Что же касается жалованья, то все источники сходятся в том, что оно было строго нормировано и к тому же относительно невелико, да и выплачивалось крайне нерегулярно: участвовавший всю жизнь — 20-25 лет — в военных походах неродовитый дворянин (скажем, из числа горожан, холопов-послужильцев или эмигрантов из соседних стран) получал жалованье два, хорошо — три раза. И здесь налицо явное неравенство в опасности службы и вознаграждении за нее.
Институт местничества в какой-то степени ограничивал власть великого князя. Другим ограничением его власти выступала Боярская дума. При Василии III она стала соправительствую-щим при монархе органом единого государства, обладая законосовещательными, судебными и координирующими (в сфере дипломатии, военного и административного управления) функциями. В Думе, несмотря на опалу отдельных персон, почти всегда были представлены наиболее древние и влиятельные старомосковские боярские роды, рюриковичи, гедиминовичи. Великий князь не мог единолично принимать важнейшие государственные решения и нередко вынужден был лавировать, учитывая интересы различных боярских кланов. Многовластие Боярской думы, ограничение ею единоличной власти князя вкупе с практическим отсутствием в ней дворян также служило причиной кризиса.
Могущественную политическую и экономическую силу представляла собою церковь, владевшая значительными богатствами, без малого половиной земель и обладавшая огромным влиянием в обществе. Великие князья не могли открыто ограничить власть церкви, и им приходилось использовать внутрицерковные разногласия (как, например, борьбу “нестяжателей” — последователей Нила Сорского и “иосифлян” во главе с Иосифом Волоц-ким), чтобы ограничить ее права. Князья использовали поддержку церкви в своей борьбе с боярами, но вечно терпеть могущество церкви не могли: рано или поздно государство должно было отобрать у церкви ее могущество, как это и происходило в других странах.
Наконец, подогревала кризис постоянная нужда государства в средствах, главным образом на содержание армии, ведение военных действий. Хозяйство страны страдало от постоянных набегов и военных захватов: на западе — Литовского княжества и прибалтийских орденов, на юге — Крымского, на востоке — Казанского ханства. К тому же в XV—XVI вв. массовым стало использование огнестрельного оружия, что потребовало принципиального изменения структуры и организации армии и, в конечном итоге, огромных дополнительных средств.
Таким образом, кризис во всех слоях общества и направлениях общественной и хозяйственной жизни в начале XVI в. обострился, а к моменту появления на престоле Ивана IV накалился до предела и потребовал своего разрешения — путем либо реформ сверху, либо открытой борьбы. Опорой власти к этому времени стал наиболее прогрессивный тогда слой населения — служилые дворяне, которые во всем поддерживали государя в надежде получить права, уравнивающие их с древними боярскими фамилиями, а также расширить свои владения за счет опальных бояр. Боярство же защищало свои многовековые права, ограничивая власть князя и тормозя развитие дворянства.
Иван Грозный проводил реформы в направлении усиления централизованной власти и армии, увеличения финансовых средств.
Справедливости ради следует сказать, что реформы, направленные на укрепление центральной власти, начались еще в правление Боярской думы при матери Ивана IV — Елене Глинской. Уже тогда были ограничены налоговые и судебные привилегии духовенства, поставлен под контроль рост монастырских владений. Тогда же были созданы “губные” избы (“губа” — административный округ, позднее преобразованный в уезд), которые стали ведать судебными делами по наиболее тяжким разбойным преступлениям против государя, его правительства и феодалов. При Елене Глинской были сокращены и права бояр-кормленщи-ков, что послужило началом процесса ликвидации кормления.
В первый период своего царствования Иван Грозный продолжал реформы, начатые при его матери. В своей деятельности в этот период он опирался на созванный им в 1549 г. Земский собор — совещательный орган, куда были включены представители не только бояр, духовенства и дворянства, но и купечества, богатых горожан; тем самым намечалось установление в России сословнопредставительской монархии по образцу западных стран. Среди других, Земский собор принял решение об освобождении дворян из-под юрисдикции бояр и переходе их в ведение государства.
В XVI в. и до Руси докатились катаклизмы первого в мире финансового кризиса, связанного с “революцией цен” в результате ввоза в Европу дешевого серебра из Америки. Ускорилась инфляция и падение фиксированных рентных платежей, снизились доходы крестьянства и землевладельцев, нарастал кризис хрупкой денежной системы. Покупательная способность рубля по сравнению с концом XV в. упала к 30-м годам на 25%, а к концу века — на 75%.
Ощущая огромную нужду в деньгах на реформирование армии и ведение боевых действий, Иван Грозный провел налоговую реформу. В 40-х годах XVI в. была проведена первая (после Орды) общая перепись населения и установлена единая поземельная окладная единица — соха, равная 400 дес. в служилых землях и 300 дес. в монастырских и церковных владениях. Была сформирована целая система финансовых ведомств, благодаря чему все денежные потоки попали под контроль Москвы.
В 1550—1551 гг. были отменены тарханы — финансовые привилегии (особенно это ударило по монастырям), увеличены ставки поземельных налогов, переведены на денежную оплату трудовые повинности. В целом платежи на единицу облагаемой пашни выросли в несколько раз.
В продолжение реформ управления в середине 1550-х была окончательно отменена система кормлений. Вся судебная, налоговая и прочая деятельность на местах, исполнявшаяся раньше кормленщиками, передавалась в руки выборных земских старост из местных дворян на селе и купеческой верхушки в городах, действовавших под контролем из столицы. Усиление контроля со стороны центра не могло не повлечь перестройки московских учреждений: там была организована довольно стройная система “приказов”. Одновременно была приведена в порядок (а на периферии создана заново) разнообразная учетная документация — Государев родословец, Разрядная книга, Тысячная книга и др.
В это же время началось реформирование армии: “Уложение о службе” (1556 г.) регламентировало службу дворян (с 15 лет) и условия наделения их землей и денежным жалованьем. Еще раньше (1550 г.) был создан особый отряд служилых людей, готовивший в дальнейшем офицерские кадры для дворянских ополчений. После поражения в Ливонской войне (1558—1583 гг.) военные реформы были продолжены: было введено стрелецкое войско из “охотников” на добровольной основе.
В целом преобразования Ивана Грозного в конце 40—начале 60-х годов имели комплексный, программный, структурный характер. Они охватили все основные сферы общества и государства, изменяя институты, а не отдельные учреждения.
Сравнительно спокойный, цивилизованный ход реформ не мог сломить все нараставшего сопротивления им со стороны боярской оппозиции. В 1665 г. царь объявил о переходе к особым условиям правления, что позволило ему установить неограниченные полномочия: была введена “опричнина”. Боярская дума и бояре были лишены многих прав. В условиях опричнины царь мог объявить изменником любого представителя княжеско-боярской аристократии, отобрать земли и имущество, казнить его без суда и следствия. Начался неслыханный террор, захвативший наряду с боярством и низшие сословия. Массовыми стали побеги посадских жителей и крестьян на окраины страны. Любые выступления против опричной власти безжалостно подавлялись карательными экспедициями.
Введя опричнину, Иван Грозный покончил с боярской оппозицией и укрепил самодержавную власть. И хотя опричнина была через несколько лет отменена, ее последствия были очень тяжелыми для страны. Вместе с поражением в Ливонской войне и участившимися набегами крымцев все это привело хозяйство страны к разорению.
* * *
Авантюрная в целом внешняя политика Ивана Грозного лишила Россию выхода к морю, а постоянные неудачные войны вместе с негибкой внутренней политикой ослабили страну.
В довершение всех бед к концу века в связи с общим похолоданием в Европе ухудшились условия сельского хозяйства, чаще обычного стали неурожаи. Так, 1570—1571 годы были подряд неурожайными, а три подряд неурожайные 1601—1603 годы привели хозяйство страны к катастрофе: ужасный голод унес, по оценкам современников, от одной до двух третей населения.
Не помогли даже меры, предпринятые правительством Бориса Годунова для спасения голодающего населения. Казна поставляла на рынок из государевых житниц дешевый хлеб (рыночная цена хлеба подскочила в 25 раз), голодающим раздавались бесплатно хлебцы. Помимо припасов голодающие могли получить небольшие денежные пособия — ежедневно на четырех больших площадях столицы чиновники раздавали беднякам в будний день по полушке, а в воскресенье по деньге; то же происходило и в Смоленске, Новгороде, Пскове, во многих других городах. В ряде городов царь особым указом вводил единую цену на хлеб, нормированную продажу в одни руки: это было первой в истории России известной нам попыткой (как и в дальнейшем, безрезультатной) государственного регулирования цен.
В стране начиналась “Смута”. Вместе с последовавшей интервенцией Смута привела хозяйство к полному разорению. И только после нее вновь началось восстановление и развитие хозяйства.
Развитие сельского хозяйства после Смуты. Печальным итогом Смуты, “великого литовского разорения” было обезлюдение центра, запустение пашенных земель, упадок ремесла и торговли. Но уже в начале 20-х годов Замосковный край оживает, восстанавливается, хотя и очень медленно, хозяйственная жизнь страны. “Дозорщики”, посылаемые правительством для выявления масштабов разорения и определения возможностей сбора налогов, только к середине столетия относят к категории “живущей”, а не “пустой” пашни около половины, местами — чуть более ранее обрабатывавшейся земли.
С этого времени главное направление развития сельского хозяйства — экстенсивное: в хозяйственный оборот вводятся новые территории. Еще в середине XVI в. русское хозяйство впервые передвинулось на полосу черноземов. С тех пор идет быстрая колонизация окраин; наряду с освоением черноземных территорий южнее Тульско-Окской засечной черты земледелием начинают заниматься там, где его раньше не было, — в Поволжье, Башкирии, Сибири.
Для этого периода характерно использование трехполья и органических удобрений на ранее освоенных землях, хотя в дальних районах Замосковья, в Поморье, в Сибири применялись и менее эффективные — двухполье, перелог и подсека. И только к концу века трехполье использовалось уже повсеместно.
Какие культуры выращивались в XVII в.? Больше всего сеяли рожь и овес. Далее шли ячмень и пшеница, просо, гречиха, горох, конопля и полба. Конечно, на юге пшеницы сеяли больше, чем на севере. В огородах выращивали почти все распространенные и сегодня овощи — огурцы, капусту, морковь, свеклу, репу, лук и чеснок. В садах росли яблони, вишни, сливы и груши, малина, клубника, красная смородина и крыжовник. По рассказам посещавших в то время Московию иностранцев, выращивали в Москве и экзотические по тем временам дыни и арбузы, но это было, конечно, исключением.
Урожайность при местном климате была невысокой. К тому же частыми были неурожаи из-за морозов или засухи и, как следствие, голод. Выше уже упоминались трагичные для государства три подряд неурожайные 1601—1603 гг.
Животноводство развивалось в основном в крестьянских хозяйствах, которые поставляли помещикам и тяглый скот, и столовые запасы — мясо, птицу, яйца, молоко, масло и т.д.
Речную рыбу ловили повсеместно и на крестьянском столе она была чаще мяса. Но в северных районах (Поморье) ловили в Белом и Баренцевом морях треску, палтуса, сельдь и семгу; промышляли тюленей и моржей. На Волге и ее притоках, а также в Яике, помимо обычной ловили красную рыбу.
Исконно лесные промыслы — охота и бортничество — были распространены повсеместно, хотя обилия пушного зверя в европейской России в XVII в. уже не было; сократилось и количество соболя в обжитых районах Сибири.
В сельском хозяйстве господствовало натуральное хозяйство на основе мелкого производства. Но уже в то время появляется общественное разделение труда, хозяйственная специализация отдельных районов страны на производстве определенных культур. Так, избыточное зерно поступало главным образом из южных и поволжских уездов, животноводство преобладало в среднем Поволжье и Вологодском крае, Псковский и Новгородский районы специализировались на производстве льна и конопли, товарное огородничество развивалось вокруг больших городов.
Социальное и материальное положение крестьянства на протяжении XVII в. постоянно ухудшалось. Снизился в течение века средний уровень благосостояния русского крепостного крестьянина, сократилась, по переписным книгам, крестьянская запашка. Вместе с тем заметнее стало расслоение деревни: наряду с безлошадными крестьянами, имевшими по пол-десятине земли, появились зажиточные, имевшие по несколько десятков десятин. Из числа крепостных выходили крупные купцы и промышленники, известнейшие в дальнейшем фамилии (Антроповы, Глотовы), но это, конечно, были единичные случаи.
Хуже всего приходилось крестьянам светских феодалов, особенно мелких. Крестьяне работали в пользу феодалов на барщине (от двух до четырех дней в неделю), вносили натуральный и денежный оброки. “Столовые запасы” возили на дворы землевладельцев те же крестьяне. Они же возводили хозяину строения и дороги. Они же несли повинности в пользу казны. Несколько легче жилось крестьянам дворцовым. Лучше было положение государственных, черносошных крестьян. Они не подчинялись непосредственному частному владельцу, но несли разные повинности в пользу государства; правда, в дальнейшем, по мере развития казенных мануфактур именно из этих крестьян формировались работные люди.
Закрепощение крестьянства. Уже в XIV—XV вв. на территории России начали складываться отношения предбуржуазного свойства: крестьянство стало переходить к товарному производству, особенно в вотчинах, хозяева которых отдавали их по частям в аренду под денежный оброк. При этом “крестьянин договаривался с землевладельцем как свободное, юридически равноправное с ним лицо” (В. О. Ключевский).
При товарном производстве ускоряется расслоение, появляется рынок рабочей силы, развиваются промыслы и торговля. Это способствует росту городов: во второй половине XV века их было около 100, в середине XVI — уже 160. Россия, хотя и несколько позже стран Западной Европы, начинала движение по капиталистическому пути.
Но наряду с вотчиной, наиболее распространенной до XVI в. формой наследственного землевладения, появляется “поместье” — обычно, получаемый от казны, относительно небольшой участок, который нельзя было отчуждать, продавать, передавать по наследству. Там помещик вел собственную запашку, не отдавая землю в аренду. В этих условиях выгоднее была барщина. Но она требовала насильственного прикрепления крестьян к земле.
Поместья создавались путем ликвидации вотчин. Так, после захвата Новгорода Иван III “вывел” новгородских бояр (лишил их прежних вотчин и расселил по другим землям) и “испоме-стил” около тысячи своих доверенных дворян. Окончательно утвердилась эта форма землевладения при Иване IV, когда поместье стало самой распространенной формой землевладения.
По мере расширения поместной системы крестьяне переводились с оброка на барщину и становились таким образом фактически прикрепленными к земле. До конца XV века крестьяне считались юридически вольными, так как имели общепринятое право “отказа”, “выхода” от хозяина, хотя общего закона на этот счет не существовало. Но с усилением централизованного государства начинает появляться крепостное право как законодательно закрепленная система социальных и экономических отношений. Первым документом такого рода считается упоминавшийся уже ранее “Судебник” Ивана III (1497г.), устанавливавший неделю до и неделю после Юрьего дня (26 ноября) как общий для всех крестьян срок, когда допускался переход от одного хозяина к другому, при условии уплаты феодалу за проживание на его земле “пожилого” (в конце XV—начале XVI вв. пожилое составляло 1 рубль с человека; на эти деньги тогда можно было приобрести рабочего коня или 100 пуд. ржи).
В то время вопрос прикрепления крестьян к земле еще не имел окончательного решения и вызывал споры. Города, ремесленники, крестьяне, крупные землевладельцы-бояре, купечество выступали за свободы. Помещики — за прикрепление к земле. Результат зависел от того, на чью сторону встанет власть. Иван Грозный встал на сторону дворян-помещиков. Своим судебником (1550 г.) он отменил рабство за долги, но увеличил плату за “пожилое”, что существенно затрудняло крестьянский переход. Указ 1581 г. о “заповедных летах” фактически отменял возможность перехода на неопределенный срок (как это обычно делается российским правительством — временно, в связи с чрезвычайными обстоятельствами), а в 1597 г., уже при преемнике Ивана Грозного — царе Федоре установлено окончательное запрещение крестьянского “выхода” и определены сроки поимки беглых крестьян — сначала 5 лет, потом — 15 лет (1607 г.). Наконец, в Соборном уложении, принятом при Алексее Михайловиче (1649 г.) установлена вечная потомственная зависимость крестьян от собственника земли. Крестьяне, как и земля, стали собственностью помещиков. Одновременно был запрещен и выход посадского люда из городского сословия.
Крепостничество, конечно, более консервативно, чем система рент. Закрепощение крестьян тормозило капиталистическое развитие России, препятствуя созданию необходимого для этого рынка труда. И как бы ни оправдывали крепостничество сторонники особого пути России, это “огосударствление производительных сил” стало поворотным пунктом экономического развития страны, обусловив на долгие годы экономическое и культурное отставание России.
Развитие ремесленного производства и возникновение мануфактур. Основная масса ремесленников в XV—XVII вв. работала на государство, казну, часть обслуживала нужды вотчинных феодалов. Но некоторая их доля, живя в городах, входила в посадскую общину, работала на случайных заказчиков, на рынок и ремесло, таким образом, начало в XVII в. перерастать в мелкотоварное производство. Здесь начинает применяться и наемный труд: в наемники к разбогатевшим кузнецам, котельникам, хлебникам и другим ремесленникам шли бедные посадские люди, батрачившие крестьяне. Но широко распространено по-прежнему и домашнее производство: по всей стране крестьяне производили холсты, веревки, обувь, одежду, посуду и многое другое. Через скупщиков часть этих изделий также попадала на рынок.
И все же основную массу товаров для рынка производили тяглые ремесленники городских посадов и черносошных волостей. Наряду с ними существовали дворцовые ремесленники (в основном в Москве), обслуживавшие нужды царского двора, казенные и записные, работавшие по заказам казны (строительство и обустройство крепостей и казенных зданий), и частновладельческие, изготовлявшие все необходимое для своих хозяев — помещиков и вотчинников.
Мастер как самостоятельный производитель-ремесленник обычно имел подмастерьев и учеников. Первые работали на условиях найма, а ученики подряжались на учебу и работу у мастера на 5-8 лет. При этом они жили у хозяина, получали харчи и одежду, выполняли любую работу. Поработав после обучения в подмастерьях, ученики приобретали необходимый опыт и сами нередко становились мастерами.
К 80-м годам XVI в. в российских городах сложилась определенная сословная иерархия. Высшее торгово-промышленное сословие “гостиная сотня” — это крупные оптовые торговцы (около 350 ч.); “суконная сотня” (около 250 ч.) — купцы, сочетавшие торговую деятельность с промышленно-производственной; “черная сотня” — розничные торговцы и ремесленные мастера; “посадские” — рабочий люд городских окраин (позднее их стали называть “слободскими”).
Посадские люди, которые, как и в сельских поселениях, жили общинами, несли различные повинности и платили налоги (“тягло”), разверстанные, главным образом, на посадскую бедноту, и здесь возникали их конфликты со слободскими ремесленниками. На городских дворах и в окраинных слободах, принадлежавших боярам, монастырям, издавна проживали их крестьяне, холопы, также занимавшиеся ремеслом и торговлей.
Причем, в отличие от посадских тяглецов, городских податей они не платили и повинностей в пользу государства не несли. Освобождение этих ремесленников от тягла (“обеливание”) делало их труд более дешевым и тем самым ухудшало положение посадских людей. Посадские люди в своих челобитных требовали уравнять всех, занимающихся ремеслом, включая и слободских, в отношении к посадскому тяглу. Позднее, Соборным уложением 1649 г. сословное размежевание было законодательно зафиксировано: “посадские” не могли идти без царской воли в холопы, крестьянское и служилое сословия, а служилым, архиереям и монастырям нельзя было заниматься торговлей и ремеслами в городах.
В промышленности быстрее, чем в сельском хозяйстве, складывалась территориальная специализация. Однако в различных отраслях это происходило неодинаково. Так, центры металлургии, основанной на добыче болотных руд, сложились к югу от Москвы — в Серпуховском, Каширском, Тульском, Алексинском уездах и на северо-западе — Устюжна Железнопольская, Тихвин, Гусь Железный в Олонецком крае. В этих же местах сосредоточивалась и металлообработка, обнаружившая уже тогда тенденцию к укрупнению производства и применению наемного труда. И не случайно именно здесь возникали первые мануфактуры.
Крупнейшими центрами кожевенной промышленности были Ярославль и наряду с ним — Вологда, Нижний Новгород, Казань. Центром валяной обуви выступал Углич. А вот скорняжное производство, особенно по обработке дорогих мехов, сосредоточивалось в Москве (Панкратьевская слобода). Вологда славилась сальными свечами, Казань — сафьяном, Кострома и Ярославль — мылом, Псков, Ржев, Смоленск, Нижний Новгород — обработкой льна и т.д. Налицо, таким образом, специализация и масштабное производство, необходимые для следующего шага промышленного развития — создания мануфактур.
Поскольку кустарное производство не может удовлетворить спрос растущего рынка, в XVII веке на месте крупных мастерских возникали мануфактуры, то есть рассчитанные на массовое производство предприятия с разделением труда и использованием механизмов (в то время на основе использования силы текущей воды), что существенно повышало их производительность.
Первые мануфактуры в России, такие, как Пушечный двор в Москве, где построили “кузнечную мельницу”, чтобы “железо ковать водою”, были казенными т.е. принадлежали казне и дворцу. Здесь же появились две казенные пороховые мельницы, швейные мануфактуры — Царская и Царицына мастерские палаты, ткацкая мануфактура — Хамовный двор в Кадашевской слободе, шелковая — Бархатный двор. На этих мануфактурах использовался принудительный труд и связей с рынком они не имели, работая на заказ царского двора и казны.
Огнестрельное и холодное оружие делали в Московской Оружейной палате — мануфактуре рассеянного типа, где в отличие от централизованных мануфактур мастера работали и в помещении палаты и на дому.
“Дворцу” принадлежали и монетные дворы — крупные централизованные мануфактуры: на новом монетном дворе изготовлением медной монеты были заняты до 500 работников.
В это же время наряду с казенными появляются и купеческие мануфактуры, использующие наемный труд. После того как Ченслер высадился на Двинском берегу (1553 г.), англичане построили первые мануфактуры — две канатные фабрики в Вологде и Холмогорах и железный завод в Вычегде. Это были сравнительно крупные предприятия — свыше 400 наемных рабочих (в основном крестьян-оброчников) на каждом. Создавались и чугуноплавильные и железоделательные заводы с наемным трудом (примером могут служить заводы Никиты Демидова в Туле).
Часто мануфактуры с наемным трудом создавались иностранцами. Так, под Москвой появился Духанинский стекольный завод Е.Койета, выходца из Швеции (вспомним, что традиция приглашать иноземцев, и не только военных специалистов, для службы в России идет со времен царя Ивана III). Три вододействующих железоделательных завода под Тулой построил в 1630-е годы А.Д.Виниус, голландский купец, привлекший в компанию датчанина П. Марселиса и голландца Ф. Акему. Последние построили также четыре подобных завода в Каширском уезде.
Начали создаваться и вотчинные мануфактуры: бояре использовали при этом крепостной труд. Первыми были заводы И.Д. Милославского и Б.И. Морозова в Оболенском, Звенигородском и Нижегородском уездах.
Наконец, появились смешанные мануфактуры, где использовался труд как вольнонаемный, так и принудительный. По найму работали иноземные и русские мастера и подмастерья, а подсобные и черные работы — добыча руды, заготовка угля, доставка необходимых материалов к заводам — выполнялись крепостными крестьянами обычно приписанных к заводам соседних дворцовых волостей.
Таким образом, создание мануфактур, а в XVII в. их было уже несколько десятков, не считая более 200 солеварниц, использовавших наемный труд, — значительный шаг вперед в развитии российской промышленности как в плане увеличения общих масштабов производства и создания товарного рынка, широкого разделения труда, применения механизмов, так и в плане использования наемного труда.
Использование принудительного труда в крепостной России неудивительно. Но по мере развития мануфактур возникают элементы капиталистических отношений — начинается формирование рынка наемного труда и первоначальное накопление капитала. Хотя все это идет вразрез с крепостнической политикой государства.
Создание единого всероссийского рынка. Развитие сельского хозяйства и промышленности, разделение общественного труда, территориальная специализация в условиях крепкой центральной власти привели к возникновению в XVI в. крупных региональных рынков (в рамках бывших княжеств), а в XVII в. — всероссийского рынка.
Несмотря на значительную роль натурального хозяйства и отсутствие дорог, развивались торговые центры в форме многопродуктовых ярмарок, в то время еще эпизодических — на несколько недель в определенное время года. Наиболее значительными были наряду с Московской также Макарьевская (близ Нижнего Новгорода) и Ирбитская (на Урале). Эти ярмарки имели многопродуктовый характер — там торговали всем, что производилось в России и привозилось из-за рубежа.
Наряду с ними развивались центры торговли определенными товарами. Такими центрами в хлебной торговле были Нижний Новгород — в центре, Великий Устюг, Вологда, Вятка — на севере, Кунгур — на востоке и южные города — Орел, Воронеж, Острогожск, Коротояк, Елец и Белгород; к концу столетия хлебный рынок появился в Сибири.
Лен и пеньку сбывали через Псков, Новгород, Смоленск и Тихвин. Кожами, салом и мясом торговали Казань, Ярославль, Вологда и Кунгур. Железными изделиями — Устюжна Железнопольская и Тихвин. В Воронеже к середине XVI в. сформировался всеевропейский конный рынок.
Развивалась розничная торговля в городах — в торговых рядах и шалашах, с лотков, скамей и вразнос. Связь крестьян с рынком осуществляли коробейники — посадские мелкие торговцы, выполнявшие одновременно и роль скупщиков: продав городские товары, они покупали у крестьян холсты, сукна, меха и прочее.
Развивалась и внешняя торговля. Три четверти внешнего товарооборота шли через Архангельск в западноевропейские страны (с середины XVI в.; это был единственный и крайне неудобный порт); через Астрахань шла торговля со Средней Азией; через Новгород и Псков — со Швецией; через Путивль и Смоленск
— с Польшей и Чехией; через Тобольск, Тюмень и Тару — со Средней Азией и Китаем.
В XVI в. меняются статьи русского экспорта. Если раньше вывозили почти необработанное природное сырье — лес, воск, меха, пеньку, смолу и деготь, то теперь это дополняется (в крайне малых пока количествах) продукцией сельского хозяйства — пшеницей, гречихой, льном, коноплей, кожей, маслом, салом, мясом, щетиной; реже — полуфабрикатами — чесаным льном, трепаной коноплей; совсем редко вывозились готовые продукты
— канаты, деревянная посуда, льняное масло, полотно, поташ и др. Ввозили изделия промышленности и “колониальные товары” — сукна и металлоизделия, порох и оружие, жемчуг и драгоценные камни, шелковые и хлопчатобумажные ткани, писчую бумагу и кружева.
Во второй половине XVII в. еще раз заметно изменились статьи российского экспорта: впервые в значительных количествах стал экспортироваться хлеб (мощным потоком он пошел гораздо позднее — с начала XIX в.), начался массовый вывоз в Персию русского полотна.
Москва, будучи административным центром, имела торговые связи практически со всеми областями страны. В Москве того времени сосредоточено кожевенное, свечное, кирпичное, мукомольное, хамовное (производство тонкого белья), белильное производства. Здесь немало посадских людей составляли особый “купецкий чин”, занимаясь исключительно торговлей. Заметный слой купцов был и во многих других городах — особенно перевалочных пунктах у речных пристаней. Зарождался класс купечества.
Но развитие торговли шло медленно. Крупные торговцы выходили из зажиточных ремесленников, крестьян. Собственных средств у них было недостаточно, капитал обращался медленно, кредит отсутствовал, ростовщичество еще не стало профессиональным занятием. Отсутствие торговой специализации, территориальная разобщенность торговых точек требовали много агентов и посредников. Все это усложняло и удорожало процесс обмена.
С самого начала развития российского рынка государство играло в этом процессе активную, в основном негативную роль — оно способствовало монополизации рынка, пытаясь стать главным монополистом. К числу объявленных государством “заповедных” товаров, торговля которыми была для частных купцов запрещена или крайне ограничена, во второй половине XVII в. относились вино, икра, рыбий клей, моржовый клык, нефть, шелк, медь, ревень, хлеб, поташ. К тому же правительство поощряло и монополизм крупных купцов, среди которых было немало иностранцев. Так, в 1663 г. вся иностранная почтовая связь в России была отдана немцу Иоганну фон Сведену.
Иностранные купцы, особенно англичане и, позднее, голландцы, еще со времен Ивана Грозного пользовались значительными льготами правительства и создавали конкуренцию на внутреннем рынке, вызывая протесты менее богатых русских торговцев. Только в 1649 г. английским купцам запретили торговлю внутри страны, после чего их всех выслали.
По Таможенному уставу 1653 г. в стране были ликвидированы многие мелкие таможенные пошлины, оставшиеся еще со времен феодальной раздробленности; сохранились только старинные сборы с переправ и мостов. Взамен ввели единую рублевую пошлину — по 5% (10 денег с рубля) с покупной цены товара и 10% с продаж. С иноземцев брали больше, чем с русских купцов, причем платить пошлину они должны были золотой или серебряной монетой. А принятый в 1667 году Новоторговый устав (разработанный А. Ордын-Нащекиным) обеспечивал еще больший протекционизм отечественному купечеству: иностранным купцам разрешалась только беспошлинная оптовая торговля в ограниченном ряде городов (в основном портовых). Проезд и торговля внутри страны допускалась для них только с особого разрешения царя; при этом взималась двойная пошлина ефимками по принудительному курсу. Чтобы избежать ее, создавались “совместные” (по современной терминологии) иноземно-российские предприятия. Отметим, что в том же году Кольбер ввел во Франции столь же жесткий таможенный тариф.
Финансово-денежная и налоговая политика. Доходы финансовой системы складывались из налогов, пошлин и доходов от чеканки монеты. В поисках дополнительных доходов государство уже с начала XVII в. сразу после Смуты пыталось изменить налоговую систему. Взойдя на престол, Михаил Федорович вводит новые налоги — “ямские” деньги (на содержание почтовой связи — по 10 руб. на соху), “хлебные запасы ратным людям на содержание”, еще раньше были введены оброк за отмену “наместничьего корма”, “полоняничные” деньги и т.п.
Кроме общего налога в чрезвычайных обстоятельствах добавлялся и долевой подоходный налог с торговых людей — то “пятая”, то “десятая”, то “пятнадцатая” деньга на особые военные нужды (впервые был собран подобный налог по инициативе К. Минина).
Одновременно вырос удельный вес непрямых налогов — кабацких, таможенных. В середине XVII в. (по Котошихину) общий доход государства составлял 2,229 млн. руб., в том числе от сибирских мехов — 600 тыс., таможенных доходов — 500 тыс., кружечных — 100 тыс., судебных пошлин — 15 тыс. руб. и т.д.
В 40-е годы начался невероятный рост прямых налогов. Владельческая соха стала платить по 1,7 тыс. руб., тогда как в XVI в. платила 10-20 руб. Сумма косвенных налогов в 1642 г. увеличилась в 10 раз по сравнению с 1613 г. Денежные оброки возросли впятеро. Хотя деньги и подешевели вдвое за тот период, тем не менее рост налогов огромен.
B основе налоговой системы было дифференцированное по территории обложение пахотной земли. Единица налогообложения — соха была посуществу условной единицей измерения всего имущества, куда входил поземельный, подворовый и промысловый налог, но привязывалась к обрабатываемой пашне и составляла в XVII в. по разным территориям от 500 до 1200 четвертей (1 четверть = 0,5 дес.). При обложении городов нормальными размерами сохи промышленной, посадской и слободской были, по свидетельству В.О. Ключевского, “40 дворов лучших торговых людей, 80 средних и 160 молодших посадских людей, 320 слободских”. Использовалась и более мелкая единица измерения податного имущества — выть. Поскольку соха и выть исчислялись по-разному для различных территорий, форм собственности, производительности земли и учитывали различное производственное оборудование (“... а в соху два коня, ... лавка за соху, плуг за две сохи, кузнец за соху, ладья за две сохи...”), сошное письмо (перепись облагаемого имущества в виде писцовых книг) и обложение были крайне сложными и запутанными.
По сохам исчислялась лишь общая величина подати от города, волости или вотчины. Разверстывание же ее по плательщикам (“разруб”) производилось выборными “окладчиками” “смотря по пожиткам и по промыслам”, “чтобы богатые и полные люди перед бедными во льготе, а бедные перед богатыми в тягости не были”. Надо полагать, собственники богатого имущества, выступавшие окладчиками, при этом себя не обижали.
При подготовке в 1680 г. первого в России государственного бюджета (кстати, этот бюджет, несмотря на тяжелое финансовое положение государства и постоянную нехватку денег у правительства, был сверстан бездефицитным) налоговая система была радикально изменена: поземельное обложение в 1679 г. было заменено подворным. Для этого была проведена очередная перепись населения и имущества. Количество налогоплательщиков при этом увеличилось за счет холопов и других категорий населения, раньше не плативших налогов. Переходом от сохи к двору в течение нескольких лет служила “живущая четверть”, которая приравнивалась на черных землях к 10 крестьянским дворам или 20 бобыльским; для поместий и вотчин норма уменьшалась — четверть включала 16 крестьянских или 32 бобыльских двора; монастырские хозяйства облагались в полтора раза больше.
Государство постоянно пыталось поправить свои финансовые дела за счет доходов от “регалий” (царских монополий) — исключительного права торговать определенными товарами. Внутри страны это была питейная регалия: приготовление и продажа пива, меда и вина (водки) принадлежали исключительно казне. Число и расположение кабаков было ограничено (так же, как и количество вина, потребляемого одним лицом, — чарка). Во внешней торговле казенная монополия распространялась на мно -жество товаров. Монополии нередко отдавались на откуп не без выгоды для казны.
Но огромные военные расходы (Россия постоянно вела войны за выход к морю), составлявшие более 60% бюджета, требовали все новых источников дохода. Значительные средства получала казна от чеканки монеты.
До конца XV в. чеканкой монеты занимались самостоятельно практически все княжества Руси. Иван III утвердил московские деньги едиными для всего государства и запретил входившим в него княжествам чеканить свою монету. На московских монетах появилась надпись “Осподарь всеа Руси”. При нем чеканка монеты изымается из частных рук и превращается в государственную монополию; была унифицирована русская монетная система и прекратилась чеканка монеты отдельными феодальными князьями; эту политику Иван III завещал продолжать и своим сыновьям. Лишь Новгород Великий продолжал выпускать свои деньги вплоть до Ивана IV.
В правление его матери Елены Глинской (1535 г.) в целях борьбы с поддельными и неполноценными деньгами была проведена денежная реформа, создавшая единую денежную систему. В ее основе лежали “копейные деньги” — серебряные монеты с изображением воина, копьем поражающего змея (позже они получили название “копейки”). Более мелкие монеты, называвшиеся “денга” или “сабляница” (по изображению воина с саблей), равнялись по номиналу половине копейки, еще более мелкие — половине денги или четверти копейки (“полушки”) и самые мелкие — “пол-полушки”. Такая система мелких денег продержалась в России почти 300 лет, правда, с XVIII в. их чеканили из меди.
В начале XVII в. при Василии Шуйском были выіпущены в сравнительно небольшом количестве первые российские золотые монеты — гривенники (10 копеек) и пятаки, но моментально вышли из обращения, превратившись в сокровища. Трудности с созданием устойчивой денежной системы в России были вызваны отсутствием собственной добычи благородных металлов. Серебряные, а позднее и золотые монеты перечеканивались из иностранных. В течение многих веков допускалось хождение иностранных монет. В XVII в. на них стали ставить государево клеймо (изображение всадника с копьем или двуглавого орла дома Романовых).
Для пополнения бюджета государство нередко пользовалось “порчей” монеты. Так, около 1620 г. вводится “новый чекан” более легкой (примерно на четверть) монеты. Рубль новой чеканки стал равняться лишь 10 английским шиллингам вместо 14. Ухудшая монету, правительство оправдывало это тем, что к подобным мерам прибегают во время войн во многих государствах, а фи-нансове состояние Московского государства к середине XVII в. под влиянием многочисленных войн было очень тяжелым.
В начале царствования Алексея Михайловича, перечеканивая чешские и немецкие талеры (называвшиеся “ефимками”), принимавшиеся правительством по цене 14 алтын, из каждого получали 21 алтын и 2 денги (64 копейки), а с 1654 г. из каждого ефимка чеканили уже рубль, в то время как реальное содержание серебра в одном талере было на 40-42 копейки. Тогда же под влиянием господствовавшего в Европе номинализма правительство ввело медные деньги с официальным курсом, при котором медная копейка приравнивалась к серебряной того же веса. Государство расплачивалось со служилыми и посадскими людьми медью, а налоги требовало платить серебром. Очень скоро серебро было вытеснено из обращения (в значительных количествах ушло за границу), установился реальный курс, по которому за серебряную копейку давали 15 медных. Это привело к обнищанию населения (цены подскочили за год в 17 раз), в результате чего в Москве произошел “медный бунт” (1662 г.). Бунт был быстро подавлен, при этом 7 тыс. ч. было казнено и 15 тыс. сослано в Сибирь, но медные деньги были изъяты из обращения — выкуплены по цене рубль медных денег за две серебряные ден-ги. Правительство и в дальнейшем прибегало к “порче” монеты, хотя и не столь явно.
В середине XVII в. значительные изменения произошли в ростовщичестве. Оно не было в то время на Руси самостоятельным занятием, т.е. ростовщическими операциями занимались не финансовые профессионалы, а купцы, монастыри, крупные феодалы. Предложение денег на рынке кредитов было ограниченным, что вело к постоянно высокой процентной ставке: она была обычно не ниже 50%.
Правительство Алексея Михайловича боролось с высокой ставкой, но не нашло лучшего решения, чем запретить ее вовсе: Соборным уложением 1649 г. брать процент по займам было запрещено. Это запрещение разрушило существовавший легальный рынок кредитования, ведь мало кто согласится давать беспроцентный кредит, а нужда в нем существовала всегда. В результате это решение правительства способствовало развитию теневой экономики, существовавшей в этом секторе до XVIII в. (Любопытно отметить, что в 1665 г. А. Ордын-Нащекин, будучи воеводой в Пскове, пытался создать в составе городской управы местный банк для кредитования “маломочных купцов”, но не успел — царь забрал его к себе в помощники и инициатива заглохла.)
С расширением территории, усложнением налоговой системы и оживлением государственной жизни росло число “прики-зов”, ведавших торговой и финансовой сферами государства. Приказ Большого прихода собирал через своих представителей на местах таможенные доходы. Приказ Новой четверти (Новая четь) ведал кабацкими сборами в Москве и южных городах, вел борьбу с незаконной продажей вина и табака. Приказ Большой казны имел широкие полномочия: в его подчинении были казенная промышленность и торговля, чеканка монеты, а с 1680 г. — таможенные и кабацкие сборы. В 1654 г. создан Счетный приказ — первый в России контролирующий финансовый орган.
* * *
В XVII веке в России началось накопление капитала, осуществлявшееся главным образом за счет торговли, неэквивалентного обмена между сословиями и ограбления колониальных окраин. Появились первые элементы капитализма — единый рынок, мануфактуры, наемный труд. Но в целом ни государство, ни общество не были к нему готовы. В стране назревала необходимость очередных реформ.