Банки и банкиры
Спор более или менее бесперспективен, кош скоро кредит стелъ же стар, как мир.
Фернан Бродель
Банки— удивительное изобретение человечества. История их уходит в глубину веков, а сфера деятельности не знает ни географических, ни национальных границ. Баз банков немыслимо современное денежное хозяйство. Им нет альтернативы в будущем, поскольку они являются основным и связующим звеном всей экономической жизни.
Государство, игнорирующее банковскую деятельность и экономическое значение банка, обречено. К. Маркс писал, что банковская система по своей формальной организации и централизации «...представляет собой самое искусное и совершенное творение, к которому вообще приводит капиталистический способ производства».
О банках и банковской деятельности написано множество книг, тем не менее экономисты продолжают дискуссию как о времени возникновения банков, так и о понимании их специфический роли в экономике различных историчдеких формаций, в частности при переходе к рынку. Доктор экономических наук О. Лаврушин, например, пишет, что «бьпующие представления о природе появления банков расходятся не на одно-два дздятилетия, а охватывают почти две тысячи лет. Значит, суть вопроса о первых банках даже не столько в определении какой-то исторической даты, применяемой для различных сторон, хотя для экономической науки это тоже не формальный вопрос, сколько в определении того, что же считать банком...».
Впрочем, историки все увереннее говорят о том, что первые банки возникли задолго до мануфактурной стадии капитализма, в период становления государства на этапе достаточно оживленного развитии товарного обмена, денежных и кредитных отношений. Последние, как известно, существовали уже в рабовладельческом обществе. В Древнем Риме были зафиксированы первичные нормы банковского и кредитного права. Согласно этим нормам, как отмечают исследователи, в III в. до н.э. римские банки, специализировавшиеся на меняльном деле, назывались нумуляриями, им уже разрешалось вести кредитные операции. Арентарии, специализировавшиеся на кредитных операциях, получили возможность на базе посредничества в платежах широко предоставлять ссуды своим клиентам.
Первые банки обладали обширным набором функций и обслуживали не только потребительские нужды. Перечень их кредитных сделок был немалым. В Вавилоне, например, банки предоставляли кредиты, покупали и продавали земельные участки, выполняли ряд других операций, даже поставляли рабынь в публичные дома, о чем сообщает Эвелин Кленгель Брандт в книге «Путешествие в древний Вавилон».
Банк— самостоятельное, независимое, коммерческое предприятие. В этом исследователи видят его сущность. Однако деятельность современного банка (банковского учреждения) так многогранна, что становится зачастую неопределенной.
В соответствии с российским законодательством к банковской деятельности относятся, например, такие операции, как факторинг (покупка требований по поставкам товаров и оказанию услуг до наступления срока), форфейтинг (покупка требований по экспорту), финансовый лизинг (передача инвестиций предприятиям, чьи риски на срок до полного погашения инвестиционного капитала переходят к лизинговой компании).
В настоящее время кредитно-денежное и финансовое хозяйство России переживает серьезные структурные изменения. Перестраивается кредитная система, возникают новые и совершенствуются старые виды кредитно-финансовых институтов и операций, складываются иные пропорции и взаимоотношения государственного и частного секторов экономики.
Существенные изменения происходят и в функционировании банков. Возрастают их самостоятельность и роль в народном хозяйстве, изыскиваются пути повышения эффективности банковской деятельности как внутри страны, так и за ее пределами, идет поиск оптимального разграничения сфер деятельности и функций специализированных финансово-кредитных и банковских учреждений.
«Банк — это здравый смысл»
Банк — это здравый смысл, трезвый подход к действительности, к партнэрам.Ж. -Ж. Вриньо
Историки доказали, что сте 2300лет до н.э. у халдеев были торговые компании, которые наряду с выполнением своих непосредственных функций выдавали также ссуды, т.е. выполняли одну из задач, присущих банкам в нашем понимании. Впрочем, как утверждают исследователи, обособленные «кредитные операции» возникли позже: они относятся к VI в. до н.э.
Слово «банк» происходит от итальянского banco, означающего стол. Такие столы — bаnсо устанавливались на многолюдных, шумных площадях, где происходила оживленная торговля товарами. В Древнем Риме, особенно в период империи, рынок представлял собой просторную площадь (как правило, часть сложного комплекса — форума, или главной городской площади), специально предназначенную дли торговли и являющуюся одновременно центром политической жизни города. В самом Риме существовало несколько форумов. Это было время расцвета античных товарно-денежных отношений, развития экономических связей как между свободными товаропроизводителями в масштабе городов, провинций, империи в целом, так и между земледельцами и колонами, патронами и откупщиками, господами и рабами.
В торговле использовались разнообразные монеты, которые чеканились как государствами, так и городами и даже отдельными лицами, — единообразной денежной системы не существовало. Имели хождение монеты различной формы, достоинства, причем нередко ниже нарицательной цены, указанной на них. В этом бесконечном денежном многообразии, естественно, требовались специалисты, которые бы разбирались во множестве обращающихся монет, могли бы оценить их или, по крайней мере, дать дельный совет по их обмену. Таковыми являлись менялы («Я спросил сегодня у менялы, что дает за полтумана по рублю...», — тысячелетия спустя писал Сергей Есенин в «Персидских мотивах»). Они-то обычно и располагались со своими особьми столами на рыночной площади, где происходила торговля.
По мнению историков, понятие банка, закрепившееся в сознании людей, отождествлялось с менялами и их особыми столами и в Древней Греции, где банкиры назывались трапезидами (от греческого trapeza— стол).
В Древнем Риме существовали менсарии (от латинского mensa— стол), занимавшиеся обменом монет, а также некоторыми другими денежными операциями. Первые банки, как отмечают многие авторы, возникли на основе меняльного дела— обмена денег различных городов и стран. В то же время ряд авторов подчеркивает, что подобного рода отождествление природы! банка с операциями по обмену валют вуалирует истинное происхождение первых кредитных учреждений и не может лежать в основе наших представлений о его сути. Они настаивают на том, что сама по себе обменная операция является отражением товарного обмена, в ней отсутствует кредитная основа, которая определяла бы главное направление деятельности банков более позднего периода.
Некоторые экономисты утверждают, что буквальное толкование банка приводит к выводу о том, что происхождение его следует относить лишь к такому периоду развития хозяйства, когда деньги стали выполнять функцию мировых денег. Однако известно, что сохранная операция, ориентирующая на внутреннее обращение, является более древней и именно она в большей степени приближает нас к пониманию сути кредитных учреждений.
Считается, что упоминания о первых обособленных кредитных операциях относятся к VI в. до н.э. Историкам хсрхдо известно, что в «банках» древнего Вавилона практиковались знакомые и в наше время операции— прием вкладов и уплата по ним процентов. Эти же операции были известны в Древней Греции в IVв. до н.э. Но здесь уже наряду с приемом вкладов в «банках» за известную плату производился и обмен денег.
Знаменитыми греческими храмами, где хранились богатства, были Эфесский, Дельфийский, Делосский, Самосский, т.е. они представляли собой своеобразные банковские учреждения. В храме Артемиды в Эфесе — одном из семи чудес света — сосредоточивались вклады со всего малоазиатского побережья, а в храме Аполлона в Дельфах концентрировались свободные денежные средства Греции.
Примечательно, что уже первые банкиры поняли: если накапливаемые огромные богатства лежат без движения, они непроизводительны, в то время как от них, оказывается, можно было бы получать существенную пользу и выгоду. Надо только денежные средства отдавать во временное пользование или открывать самостоятельные торговые и ремесленные предприятия. Залогом при этом обычно выступали корабли, заморские или отечественные товары, а в некоторых случаях — дома, драгоценные веши и рабы.
Уже в те далекие времена наряду с кредитными операциями древних банков постепенно получали развитие и расчеты по обслуживанию вкладчиков. Они производились с помощью так называемого «трансферита», т.е. переноса даежных средств с одной таблицы! (счета) на другую. Каждый вкладчик в древнем банке имел свой личный документ — таблицу с обозначением его имени. Если вкладчик (или клиент, как теперь принято называть) сдавал свои своЕоднъе деньги в банк на хранение, то ему уже не нужно Сыто литао платить в том или ином случае, все платежи за него выполнял опытный банкир), у которого находились вклад и таблица с именам! вкладчика.
Операция выглядела так: денежные средства одного вкладчика переносились в таблицу другого, образуя простейшие формы безналичных расчетов. Любопытно, что при этом вначале необходимо было личное устное распоряжение клиента о перечислении денежных средств, однако затем появились «письменные приказы» (прототипы современных чеков), которые облегчали и ускоряли взаимные платежи.
Преимущества банков были настолько очевидны, что они не могли не привлечь внимания деловых людей, количество которых, надо полагать, тоже было немалым!. Постепенно банки стали выполнять работу доверителей по составлению договоров между клиентами, а также выступать посредниками в торговых сделках.
Прогресс в банковском деле привел к тому, что для облегчения расчетов стали выпускаться даже банковские билеты (hudu— «гуду»), которые обращались наравне с полноценными деньгами. По некоторым оценкам, вполне достоверным считается, что хотя вексельными операциями древние банкиры не занимались, тем не менее существовали кредитные письма с обращением за платежом к банкиру.
Древнегреческий философ Аристотель в книге «Политика» рассказывает поучительную историю, относящуюся к другому философу— Фалесу Милетскому. Когда Фалеса попрекнули бедностью, утверждая, будто занятия философией никакой выгода не приносят, тот, предвидя на основании астрономических даннык богатый урожай оливок, еще до истечения зимыі раздал в задаток имевшуюся у него небольшую сумму денег всем владельцам маслобоен в Милете и на Хосе, законтрактовав их дешево, так как никто с ним не конкурировал. Когда наступило время сбора оливок и сразу многим одновременно потребовались маслобойни, он, отдав маслобойни на откуп на желательных ему условиях и собрав много денег, доказал, что философ при желании может легко разбогатеть, но не это является предметом! его стремлений.
Глиняные таблички
Копить деньги — вещь полезная, особенно если это сделали за вас родители.Уинстон Черчилль
Сохранилось немало подлинных документов, изучив которые историки-экономисты уверенно утверждают, что с развитием товарно-денежных отношений особое место в хозяйственном учете Еавилона занял учет расчетов. Последние, поскольку действовали в рамках натурального хозяйства, не охватывали экономику в целом, а ограничивались выдачей ссуд и сборами натуральных податей. Среди таких расчетов есть натуральные, между несколькими лицами, городами, хозяйствами. «Кредит, — пишет Т.Н. Малькова, — выполнял специфическую роль ввиду ограниченности средств платежа в условиях недостаточного развития товарно-денежных отношений»!.
Расчетыі велись в весовых единицах. Найденный археологами в Кюль-тепе клинописный текст гласит:
Ашпур, твой бог, и (бог) нашего отца,
пусть видит:
никакого дела, которое
не (я его) взора,
на моем счете нет.
Е другом тексте из того же Кюль-тепе значилось:
Восемь сиклей серебра
депозитные
Аппургаяра,
сына Ну Илдара. Со счета Энна Суэна, сына Шу Иштара, — оборотная сумма — в Канипе он взял...
«Параграф 100. Если, где бы ни ходил шамалл (торговый посредник),
он увидел прибьль, выгоду в серебре, сколько он получил, он будет записывать в свой счет (i -si -ad -dar -ma), на котором он будет возмелать ее
тамкару (торговцу, торговому агенту).
Параграф 101. Если, где бы он ни ходил, он увидит прибыль, серебро, которое он получит, шамалл будет удваивать и отдаст тамкару. <...>
Параграф 104. Если тамкар отдал шамаллу ячмень, масло или любые
иные товары для продажи, шамалл запишет серебро (получаемое от этого) в свой счет и вернет тамкару. Шамалл будет брать табличку с печатью о деньгах, которые он отдаст тамкару.
Параграф 105. Если шамалл показал небрежность и табличка для
(учета) денег, которые он отдает тамкару, не взята, неучтеннъЕ деньги не будут класть на счет».
Так выглядит, на радость и удивление современным исследователям, самая древняя из известных методик государственного регулирования бухгалтерского учета, которой 4000лет! Е Законах Хаммурапи предусматривалось ведение счетов на основании первичных документов, заверенных печатью, равнозначной подписи. Именно это (первичность документов) и
изумляет современных исследователей.
Известно несколько довольно крупных частных торговых домов, относящихся, правда, к другим историческим отрезкам времени. Так, наибольший вес в частной торгово-ростовщической деятельности VII—V вв. до н.э. играл нововавилонский дом «Сыновья и внуки Згиби». Этот торговый дом, возглавляемый опытными и осторожными специалистами, имел огромные средства, давал их в кредит, финансировал торговые объединения и ремесленные мастерские, принимал вклады и хранил их.
Дом Згиби одно время возглавлял Наббу-аххе-иддин, который прожил 80 лет, 46 из них занимался профессиональной деятельностью. Его сын Итти-мардук-булату успешно продолжил дело отца и, судя по сохранившимся все на тех же глиняных табличках записям, достойно выходил из затруднительных положений, как, например, в случае экспертизы поддельного документа. Дело обстояло следующим образом. Два брата заняли 5 мин серебра в залог. Сбуду они в срок не вернули. Кредитор забрал их поле, имея на то право. Это поле Итти-мардук-булату передал своему отцу Наббу-аххе-иддину. Когда же почтенный банкир умер, оба брата предстали перед новым главой дома и предъявили ему долговое требование на полмины серебра, хотя это была только часть ссуды. Итти-мардук-булату, проявив полное знание ситуации и документа, спросил: «Кто такой Римут, который забрал у вас поле в долг?» Понимая, что такой вопрос не сулит дли них ничего хорошего, один из братьев выхватил табличку и, как явствует из судебного дела 543 г. до н.э., зубами раскрошил ее. На суде, прежде чем прекратить разбирательство, постановили уплатить братьям за ложь 50 мин серебра, сумму не маленькую. Во всяком случае, им это обошлось в 10 раз дороже, чем если бы они заплатили по займу.
Другой крупный торговый дом — «Сыновья Мурашу»— располагался в Ниппуре, на юге страны. Он занимался тем, что принимал сельскохозяйственные продукты, выгодно дли себя продавал их и уплачивал за клиентов государственные налоги.
Во что же вкладывались в те времена свободные денежные средства? Наиболее выгодным, очевидно, считалось приобретение недвижимости и рабов, причем, как правило, за наличные деньги. Вероятно, такое помещение средств считалось даже белее прибыльным, чем их вложение в торговые займы.
Важное значение придавали долговым распискам об отсутствии взаимных претензий продавцов и покупателей. Приписка могла также означать, что на продавца наложен штраф, в 12 раз превышающий сумму сделки.
Трапезы и трапезиты
Синьор, ьы в среду на меня плевали,В такой-то день пинка мне дали, после Назват псом; и вот за эти ласки Я дам взаймыі вам денег.
Уильям Шекспир
Подсчитано с большой точностью, что свою монету в Древней Греции выпускали 1136 (!) полисов. Можно представить себе, какие трудности
финансового и торгового обращения возникали при этом. Купцам, да и не только им, приехавшим в другой полис или переезжавшим из полиса в полис, необходимо было обменивать свои монеты на монеты другого курса или вообще иной денежной системы.
Менялы — трапезиты располагались в деловом центре полиса, называемом агора. В древнегреческих городах в агоре располагался рынок, вернее, общественный центр, где происходили народные собрания, торги, просто встречи досужих или деловых горожан. Обычно это была большая торговая площадь, по сторонам которой находились храмы, часто важнейшие государственные учреждения и портики с мастерскими и торговыми лавками. Агоры были местом сосредоточения жителей древнегреческих полисов, которые большую часть дня проводили вне дома.
Трапезит буквально означает «человек за столом». Столыі обмена изображены: на некоторых древнегреческих монетах. На афинской агоре конторы трапезитов занимали целый угол. В Афинах IVв. до н.э., как сообщает Т.Н. Малькова, было не менее 26трапезитов. А по всей Греции известно 33 города, где были трапезиты.
Исследуя проблемы древней бухгалтерии, Т.Н. Малькова пишет, что в Греции проверка монет была делом не простым и требовала высокой квалификации. Нужно было знать содержание металла в монетах, курс разных монет отдельных полисов, определять степень износа монет, предвидеть возможность перечеканки и вообще появления фальшивок.
В то время как одни исследователи размышляют над вопросом, когда же все-таки возникли банки — в античные времена или гораздо позже, в XVIII в., другие совершенно определенно утверждают: первое литературное упоминание о трапезах относится примерно к 520г. до н.э., а уже к концу этого века обменные трапезы стали по своим функциям настоящими банками и бывшие менялы превратились в банкиров.
Однако кредитование в Древней Греции существовало и до возникновения трапез. Этим, как мы уже говорили, занимались храмы. Здесь сохранность денежных средств — вкладов и запасов — гарантировалась. И территория храмов, и дороги к ним считались священными и усиленно охранялись. К тому же храмы были защищены поселениями союзов греческих племен — амфиктиониями, что означало «владеющие землями вокруг храма». Самыми популярными в свое время и известными в качестве таковых в наши дни были святилища в Дельфах, Коринфе, Эллиде, Эфесе, на острове Делос.
Согласно преданию, старейшины древнего города Эфеса примерно в 500 г. до н.э. решили воздвигнуть храм в честь богини Артемида. Это намерение имело чрезвычайно важное значение для города с финансовой точки зрения, ибо в святилище Артемиды хранил свои капиталы целый ряд греческих и малоазиатских властителей, а эфесцы под большие проценты отдавали эти деньги взаймы. Старейшины надеялись, что новое здание увеличит оборот «банка Артемиды». Однако осуществление этого плана было затруднено из-за отсутствия поблизости подходящего для строительства камня.
Благодаря раскопкам Далосского храма стала известна система хранения денежных средств, условно названная историками «экономикой горшков» . Эта оригинальная «экономика» представляла собой следующее. Запасы были уложены в горшки в четыре ряда. Каждый ряд обозначался буквой от А до W. Дальнейшая нумерация получалась с помощью удвоения буквы, например АА и т.д. БЪ каждом горшке значились сумма вложения, источник и дата поступления. Общая сумма по ряду А должна была составлять, по одним сведениям, 76 278 драхм, по другим — 48 тысяч драхм,
а в целом резерв определялся в 100 тысяч драхм.
По сути, греческие храмы-банки были государственным резервным фондом, они функционировали как государственные органы. Вклады в них были закрытыми и в обороте не использовались.
Примечательно, что хотя храмы и имели своеобразные «отделения» в полисах, предоставляли долгосрочные кредиты под невысокие проценты и обеспечивали надежное хранение денежных средств, в Греции V-IVв. до н. э. появились частные Санки. Здесь наряду с обменом, проверкой монет и кредитованием частные трапезы выполняли и другие функции, например, участвовали в сделках как посредники, свидетели, поручители, хранители документов и ценностей.
В кредитовании центр тяжести приходился на финансирование торговой и предпринимательской деятельности. Главное же внимание, как это ни современно звучит, уделялось основанию предприятия и его текущим расходам.
Самые первые в истории древнегреческие банкиры по происхождению были рабами. Аристократы считали это занятие недостойным.
Потом, правда, рабам-банкирам давали свободу, что формально называлось «продажей богу в храме» и о чем объявлялось глашатаем в городе. Освобождение раба в документе формулировалось примерно так: «доверил богу покупку», или «бог имеет цену полностью».
Права чужестранца в Древней Греции охранялись проксенией по формуле: «Да будет у них (право) приобрести землю и дом, равенство в налогах, неприкосновенность и безопасность во время войны и мира, и на суше, и на море и все прочее, как у остальных проксенов». Грюксенами назывались граждане из других полисов, оказавшие в свое время какую-либо помощь и гостеприимство гражданам данного полиса и поэтому имевшие в нем привилегии. В эллинистическое времи проксению стали понимать несколько иначе: как предоставление привилегий чужестранцу вообще за особые заслуги перед полисом.
С этого времени бывший раб-банкир, а ныне банкир-вольноотпущенник становится метеком. Так называли не только бывших рабов, но и чужестранцев. В то же время из 26 известных по именам афинских трапе-зитов в IVв. до н.э. 14 были коренными горожанами. Их положение в обществе было довольно неустойчивым.
№тек продолжал сохранять свои прежние обязанности по отношению к бывшему владельцу и его семье. Иногда, несмотря на приобретенную свободу, жестко определялось место его жительства. Имена всех метеков вносили в особые списки. Время от времени все они подвергались проверке — докимассии. На праздничных церемониях метеки должны были молчать. Они платили особый налог — метекион и плюс к этому еще три обола как свидетельство своего рабского происхождения. Значительная часть чрезвычайного военного налога также уплачивалась метеками. При невозможности оплачивать свое новое гражданство метека заключали в тюрьму и после конфискации имущества его снова продавали в рабство. Метек обязан был иметь также покровителя из горожан. Впрочем, иногда самые богатые и щедрые метеки могли получить права подлинного гражданства, владения имуществом и, что особенно важно, заниматься любым видом деятельности. С 509 г. до н.э. многим метекам было дано гражданство.
История знает, что из бывших рабов происходил и самый известный, самый богатый банкир Афин IVв. до н.э.— Пасион. Его собственный бизнес начался с 11 талантов в арендованной у бывших владельцев трапезе, а ко времени окончания им финансовых дел его капитал составил уже 39 талантов, что было высшим имущественным показателем того времени.
Главным источником информации о древнегреческих банках служит «Трапезитика», или «Банкирская дочь», где излагается довольно запутанное дело, дающее исследователям повод для различных интерпретаций . Исократ в «Тралезитике» от лица сына Сопея изображает Пасиона злодеем, прямо обвиняет в непорядочности, а именно в подделке договора. Некий юноша, именуемый сыном Сопея, попав в очень сложную ситуацию, потерял крупную сумму — семь талантов. Как и положено в духе жанра, Сопей произносит пространную речь, обвиняя в хищении Пасиона.
Речь Сопея производит на современных исследователей двойственное впечатление. Однако при любой ее интерпретации совершенно ясно: добросовестность банкира поставлена под сомнение. Соблазн был велик. Банкир поддался ему, забыл осторсжностъ и, конечно, не устоял, но признаться в хищении не хочет, поскольку это подрывает его репутацию, а банкир с подмоченной репутацией в те времена, как и во все другие, выбывал из своего круга, что равносильно полному финансовому краху. К тому же Пасион — метек. Дело могло повлечь за собой иски других вкладчиков, и выбраться из этого положения ему бы уже не удалось.
Документальных подтверждений подлинности сделки не было, а бухгалтерских доказательств не требовали. Поэтому клиент Пасиона настаивал на пъпке и устном свидетельстве служащего банка Китта. Банкир не только не выдал Китта суду, но и поручился за него суммой в 7 талантов. Мотивы такого поступка могли бъпъ разными, о чем исследователи только догадываются. Может быть, банкир просто нуждался в надежном помощнике, которого долго обучал тайнам делопроизводства. Кроме того, сделки не всегда были безупречными; в данном случае сделка осложнялась политическими обстоятельствами. Ясно одно: Пасион обладал финансовым предвидением и изворотливостью. Жаль, что мы не знаем, чем закончилось дело. Однако известно, что Пасион благополучно и с большим богатством завершил свой «земной путь».
По завещанию Пасиона Формион женился на его вдове Архиппе и стал опекуном его младшего сына Пасика. Передача жены преемнику для получения прав на управление банком была, по словам Демосфена, обычной практикой в Греции того времени. Так поступили и другие трапезиты, например, Сократ, отдавший жену Сатиру, Тимодем, тоже отдавший жену, но после этого разорившийся, Стримодор из Айгина, передавший Гбрмайю сначала жену, а после ее смерти и дочь. Современные ученые считают, что социальная ущербность метеков и деловая сметка вынудили их изобрести подобную меру для спасения своих трапез.
Другой сын Пасиона — Аполлодор судился с Формионом по поводу наследства. Банкир хорошо подготовил его — передал точные сведения о датах, целях и суммах каждого займа. Очевидно, эти данные позволили Атллодору предъявить иск на 20 талантов. Однако приговор был неожиданным: судьи, сочтя притязания безосновательными, присудили ему уп-лаютъ штраф 3 таланта 20 мин. Это свидетельствует об уважении, которым пользовался Формион.
Когда-то, в начале своей карьеры, и Пасион, и Формион находились на нижней ступени социальной лестницы. Оба добились успеха благодаря собственным усилиям. Сыновья же Пасиона, потомки бывших рабов, имевших все, креме гражданства, судя по всему, не обладали финансовъ— ми талантами, хотя и полагали, что достойно продолжают дело своего удачливого отца. Для них это было и престижно, и выгодно. Они ведь не аристократы: и даже не простые граждане Афин, которые считали недостойным заниматься коммерцией.
Другой известный древнегреческий банкир — Гермиос из города Асос в Ионии. В то время влиятельный банкир Эвбул фактически правил Асо-сом и еще городом Атарнеусом. Гермиос был его рабом и личным секретарем. Он проявил такие способности, что пораженный Эвбул послал юношу учиться в Афины. Прошли годы, и Гермиос после смерти Звбула стал владельцем его трапезы:. Его друзьями были философы: Платон и Аристотель, что не было характерно дли среды банкиров. Но дружеская связь с Филиппом II, царем Македонии, погубила его.
Гермиос участвовал в войне против Персии, надо думать, имея при этом свои корыстные цели. Персидский царь жестоко расправился с ним, а оба города (Асос и Атарнеус) были захвачены: персами. Аристотель сочинил в честь своего друга Гермиоса поэму и поставил его изваяние в Дельфах. Современники критиковали поэму за сравнения, более достойные бога, чем простого смертного, да ете банкира и бывшего раба.
Только в III в. до н.э. деятельность трапезитов была признана почетным занятием. К этому времени накопился опыт:, устоялась учетно-экономическая система банковских расчетов, возникли финансовые традиции, появились условности и определенная этика в поведении банкиров, что способствовало укреплению доверия к ним.
Деятельность банков была не всегда безупречной. Рисковали и банкиры, и их клиенты:. Часто несостоятельность тех и других, мошенничество приводили к судебным процессам, которые, однако, не слишком затягивались. В IVв. до н.э., например, все подобные разбирательства проходили преимущественно зимой, когда прекращалась навигация, и заканчивались в течение месяца. Для банкира судебный процесс был большим риском. В случае проигрыша дела он мог лишиться клиентов и репутации честного человека.
В 377 и 371 гг. до н.э. одновременно лопнуло несколько банков. Так, банкир Аристолх вынужден быт отдать все свое имущество по искам вкладчиков. Та же участь постигла Созинома и Тимодема. А Гераклид едва спасся от поручителей и клиентов, бежав за границу, что, естественно, вызвало всеобщее негодование. Однако и после его отъезда поручители продолжали распродавать имущество незадачливого банкира. Осторожные люди размещали вклады: в нескольких банках. Одно из известных в те времена банкротств началось именно с проигранного трапезитами судебного процесса. Спустя несколько веков в Милете был принят указ об отмене выплат по долгам. В результате банковское дело претерпело значительные изменения и риски увеличились.
Из речи же «Против Тимофея» известно следующее. Тимофей собрался покинуть Афины; но, ожидая прибытия леса из Македонии, он условился со своим банкиром, что тот по получении груза уплатит за перевозку (1750драхм). Банкир уплатил и записал Тимофея в число своих должников.
Известна также запись о том, что некий афинянин поехал в Милет и, не желая брать с собой капитал из страха потерять его, внес известную сумму банкиру, а тот написал в Милет своему поверенному, чтобы он перечислил эту сумму на текущий счет путешественника.
Подобные документы свидетельствуют, во-первых, о существовании вкладов клиентов в банки и, во-вторых, об их учете у банкиров.
О технике учета финансовых операций по вкладам можно узнать из речи Демосфена «Против Калиппа»: «Обыкновенно все менялы:, если частное лицо, вкладывая у них деньги, указывает, кому их нужно отдать, записывают прежде всего имя вкладчика и сумму вклада, затем подписывают, кому должно этот вклад выдать; при этом, если они знают в лицо человека, которому его следует выдать, они ограничиваются лить записью этого имени, если же не знают, то, кроме того, приписывают имя того, кто должен был представить и указать того человека, которому деньги возвратить».
Договор мог заключаться и устно, а в случае серьезных неувязок предусматривалась проверка с показаниями под пыткой раба как свидетеля сделки.
Государственная власть не вмешивалась в дела частных банков (финансовая деятельность государства была связана с храмами), а юридические нормы: документального учета для зашиты: интересов клиентов и банкиров не были разработаны:. Такое законодательство со временем появилось, но уже в Виме.
Банкиры также юридически не были защищены. Об этом свидетельствует следующая петиция: «Мы, чье дело — финансировать корабельные предприятия и вкладывать наш капитал в руки других людей, знаем слитком хорошо, что каждый раз берущий взаймы человек имеет преимущество перед нами. Он берет наши деньги, реальную наличность в руки и оставляет нам письмо на листке бумаги, который стоит один холк или около этого, с согласием честно вести дела с нами. Что касается нас, мы не просто обещаем платить, мы действительно тотчас платим сполна деньги берущему взаймы:. Какая же гарантия, что мы: получим что-нибудь, когда делаем заем, и какая у нас уверенность в возвращении наших денег обратно? Мы: доверяем вам, судьи, и закону, который доказывает, что все договоры, заключенные добровольно, будут иметь силу. Еще, по моему мнению, ни закон, ни договор не дают какой-либо гарантии, если берущий человек не является человеком честным и боящимся суда и стыда за нарушение договора».
Банкир нес перед клиентом и обществом ответственность своим личным имуществом, так как в банках скрывали от налогов доходы:.
Продавать должника-гражданина в рабство по закону было запрещено, в связи с чем появилась фигура поручители с совместной материальной ответственностью перед банкиром, а вместе с ней поговорка: «Поручись — и ты в несчастии».
В трапезах имелась должность контролера монет, причем контролеры трапез привлекались и государственной казной к проверке расчетов по налогам в период их уплаты. Платон часто упоминает о контролерах. Монеты осматривали, ощупывали, бросали на стол, чтобы по звуку определить их подлинность, проверяли на вес.
С момента приема вклад обозначался как peratheke (древнегреч.) — депозит и помешался в кладовую, пополняя специальные емкости (пока еще не сейфы) . К последним прикрепляли ярлык из папируса или кости с указанием имени владельца и размера вклада. С тех времен сохранилось несколько подобных ярлыков.
Дальнейшая судьба вклада зависела от распоряжения клиента. Вклады были закрытыми, сделанными только с целью сохранности, и открытыми, используемыми банкиром в обороте. Трапезы совершали операции со вкладами, выдавали кредиты и, конечно, занимались традиционньм обменом и разменом монет. Операции с кредитами были самыми сложными. Важно было определить рыночную стоимость залога (enechyron— древнегреч.), риск невозврата ссуды, возможный доход с клиента.
В качестве залога принимались грузы, под которые брался кредит, корабли с товарами и другие ценности. Самым надежным обеспечением были земельные участки и недвижимость. Любопытно, что эти ценности банкир, временно «обладающий»! ими, мог выдавать напрокат. Объект за
лога мог быть практически любым. Известен случай (правда, всего лишь один), когда в качестве такового был предложен греческий город.
Назначение краткосрочных и долгосрочных ссуд могло быть различным, например, разработка рудников, основание или расширение ремесленной мастерской, морская торговля. Последний вид кредита внушал банкирам обоснованные опасения, хотя процент был высоким — 20— 30 за одно плавание. Впрочем, морских ссуд банкиры старались избегать: очень большой риск был связан с пиратством, войнами, политическими неурядицами. Однако данный вид кредита все-таки существовал, и, более того, исследователи рассматривают его как самую раннюю и примитивную форму страхования. Уже упомянутый нами Формион занимался таким кре
дитованием. Например, в 329 г. до н.э. он заключил контракт на заем, который был псметрн у Китта, того самого, которого спас Пасион и который к этому времени сам стал трапезитом.
Историкам известен трагический финал одного подобного займа. Мо
лодой неопытный Боспоран предоставил кредит в Афинах под делосское судно, не ведая (или, может быть, сознательно рискуя), что остров как
пункт назначения был под контролем Спарты, с которой Афинский Союз в то время воевал. Когда Боапоран обратился к Совету на предмет возврата судна, то был приговорен к смертной казни.
Кроме того, при выдаче кредита в другой город возникала необходимость в сопровождении дебитора служащим банка или в агенте в пункте назначения.
Какими были проценты по ссудам, историки не знают, так как их величины законодательством не регулировались и не ограничивались. Обычно фигурирует цифра 12%. Доходы банка составляли в целом 20—40% основного капитала. Известно, однако, что банкиры предпочитали большие обороты мелким. Оперирование мелкими суммами Формион называл «опасной торговлей деньгами других людей».
Безналичное перечисление вкладов по счетам клиентов в банке зависит обычно от технических возможностей учета. Взнос или перевод оформлялись платежным поручением, которое называлось диаграфе (diagraphe— древнегреч.). Со временем термин приобрел более широкий смысл — «оплачивать через банк» или просто «платить». Но имело место и иное оформление — с использованием симбола (symbolon— древне-греч.). Сн заменял диаграфе. СимСол представлял собой кольцо-печатку, удостоверяющее личность клиента банка. Вообще значение симбола было шире — это был знак взаимной дружбы и гостеприимства. Достаточно было его показать в доме дарителя, чтобы владельцу симбола, его друзьям и родственникам был оказан радушный прием. Симболом могла быть и разломанная пополам монета, и даже глиняная табличка. Симбол применялся и при частных расчетах; его можно было продать, подарить, передать по наследству. На афинской агоре найдены такие знаки, относящиеся к ?в. до н.э. Клиент, его агенты или другое лицо могли получить вклад, только предъявив этот опознавательный знак, удостоверяющий, что данный вклад был сделан обладателем этого знака, и никем иным. При необходимости дополнительной экспертизы вызывали свидетелей.
Хранение денежной наличности представляло в то время серьезную проблему. Между тем в источниках не упоминается ни одного случая ограбления банков.
Пасион был очень богат, и в обороте его банка суммы вкладов и соответственно кредитов были наибольшими из всех трапез. Не любопытно ли, где Пасион хранил 50 талантов (по тем временам сумма баснословная) , да етр в монетах? Кроме того, у него имелись ценные залоги. Часть монет была в обороте, часть — в резервном фонде. На случай паники среди клиентов требовался запас для единовременной выдачи вкладов.
Храмовые банки охранялись не только богами, но и поселениями вокруг них. Это обеспечивало им безопасность. Другое дело частные банкиры. Хотя на Акрополе и были храмы, куда можно было сдавать на хранение вклады клиентов, однако постоянное обращение к ним вряд ли было бы удобным. В любом случае банкиру было выгоднее вкладывать наличные деньги в оборот: во-первых, набегали проценты; во-вторых, не нужно хлопотать об охране. Даже собственные средства банкир вкладывал в кредитование или недвижимость. По этим же причинам ценности стремились сдавать напрокат.
Учитывая риск хранения и использования денег, проще и безопаснее было «перебрасывать» вклады посредством записей со снега на снег. А денежная наличность при этом могла оставаться в банке или использоваться в обороте. В обороте были заинтересованыі и клиентыі. Если быі они хотели просто хранить вклада, то держали быі их только в храме. Но богатые граждане хотели быть ецр богаче и вверяли свое состояние банкиру, чтобЫі анонимно дать нуждающемуся кредит и нажиться на процентах.
Организация бухгалтерского учета банковских операций в Древней Греции, как пишет Т.Н. Малькова, имела два направления: учет приема и выдач вкладов и учет взаимных расчетов между клиентами. Изучение произведений Демосфена позволило исследователям выделить следующие опорные позиции и термины:
• вкладчик (имя);
• сумма его вклада— graphe (древнегреч.);
• получатель (имя) — paragraphe (древнегреч.);
• третьи лица (поручитель или кому возвратить)— prosparagraphe
(древнегреч.).
Основываясь на косвенных данных, историки утверждают, что в трапезах вели счетные книги, куда записывали денежные операции. К сожалению, ни одна из них не сохранилась, как и многие другие античные книги, известные нам лишь по отдельным упоминаниям о них.
Папирусное наследие
МЫі не можем сами вести все дела: один может принести больше пользы в одном деле, другой — в другом. Поэтому мы и вступаем в дружеские отношения, чтобыі взаимными услугами действовать ради общей выгоды.Цицерон
В финансовой системе Древнего Египта основное место занимали банки, имевшие греческое происхождение и сохранившие то же название — трапезыі. Однако эти банки не были прямой копией греческих и имели свои особенности. Так, если в Греции трапезыі обладали самостоятельностью и с государ^т^зм дел, как правило, имели мало, то в Египте приоритет в развитии получила именно эта сторона банковских операций.
Банкирами в Египте были греки. Историкам известныі 175 птолемеевских банкиров, почти у всех у них греческие имена. И все же, настаивают исследователи, греки, пришедшие в Египет со своей идеей, реализовали ее по-иному, не так, как на своей исторической родине, а приспосабливаясь к местным политическим и экономическим условиям.
Стихотворение Феокрита «Меняльный стол Каика» (примечательно само название), относящееся к IIIв. до н.э., свидетельствует о круглосуточной работе банков:
Гражданам нашим и пришлым
Здесь стол для размена доставлен.
МЬжешь свой вклад получить.
Счетыі всегда сведены.
Просят отсрочки другие.
Но даже ночною порою,
Если захочешь, тебе все подсчитает Каик.
Располагаться этот ночной банк мог, конечно, только в Александрии, на острове Фарос, где ночью светил гигантский Фаросский маяк — одно из сами чудес света.
Несмотря на доказанный факт и поэтические строки, воспевающие древнеегипетский банк, для современных исследователей эллинистический египетский банк является в экономической истории курьезной смесью налоговой конторыі и регулярного афинского банка IVв. до н.э. Это феномен в истории Древнего мира, дающий еще один пример диолизма в экономической и социальной структуре страны.
В Древнем Египте документальным основанием для банковского учета служили диагрофы — письменные распоряжения клиентов и симболы. Впрочем, и то и другое пришло в Египет из Греции. Безналичные переводы требовали более сложной технологии проверки и учета операций, но и они были привезеныі в Египет из Греции.
Историк бухгалтерского учета Т.Н. Малькова приводит в качестве примера некий папирус из архива древнеегипетского банкира Никанора, относящийся к 241 г. до н.э.: «Аммониос Никанору, привет. Заплати (diagraphon) от меня по счету Аполлонию через Антиоха за две белые телки по стоимости медью (драхм) пятьсот сорок. Будь здоров». Другим почерком на документе написано: «Заплатил. Год 6-й (месяц) Хойяк 20-го». На обороте надпись: «Никанору».
Существуют также тщательно оформленные документы, относящиеся к 82 г. до н.э. и названные чеками. В них приводятся имена клиентов (полностью, без сокращений) с дополнительными уточнениями: имена родственников, их профессии и т.д. Более того, в папирусе указывается мшив оплаты! Но самое интересное, как отмечает исследователь, — надпись, вероятно, банкира, на документе по диагонали: «Аннулировать». Обе надписи—
«заплатил» и «аннулировать»— близки по смыслу и означают погашение первичных кассовых документов. При этом приписка об оплате и надпись об аннулировании выполняют роль специального штампа.
Особое место в папирусном наследии эллинистического Египта занимает архив некоего Зенона, имевшего в то время международную известность . Зенон был греком, происходил из респектабельного, но незнатного семейства. Родился он в Кауне, городе на побережье Карий (современная Іреици). Свою карьеру он начинал в качестве агента Аполлония в Сирии, Палестине, Малой Азии. Затем сделал существенный скачок, став личным секретарем министра финансов Аполлония. С 260 г. до н.э. Зенон становится управляющим в его поместье. После отставки и смерти диойкета Зенон еще семь лет жил в Филадельфии и занимался ростовщичеством уже как частное лицо.
Архив Зенона позволяет историкам выявить особенности бухгалтерии в частных хозяйствах и представляет особую ценность прежде всего своей относительной цельностью. Для нас этот архив любопытен тем, что в нем содержится первичная документация, эфемериды, выборочные счета, деловая корреспонденция, выполняющая также роль исходной документации.
Историки экономики подчеркивают исключительную ценность этого собрания папирусов, которое было обнаружено в 1915 г. жителями селения Дарбэль-Герза, где когда-то находилось поместье Аполлония. С тех пор эти папирусы цитируются исследователями разных стран — не только историками бухгалтерии, но и банковского дела. Жители того самого попавшего в историю местечка, естественно, не могли представить себе, какое богатство оказалось в их руках. Однако случайные обладатели ценной находки не упустили случая сделать свой бизнес. Они распродавали найденные документы оптом и в розницу, даже отдельными фрагментами. Поэтому цельный некогда архив, который с большой добросовестностью собирался в одной из древнеегипетских бухгалтерий под управлением Зенона, прежде чем попасть в поле зрения ученых, оказался разрозненным. Тем не менее изучено и опубликовано 1750 папирусов из архива Зенона. К ним следует добавить и другие сохранившиеся папирусы, например, документы Клеона и Феодора, связанные с папирусами архива Зенона. Эти архивы были найдены в картонаже под мумией. Может быть, именно поэтому архив и был спасен в свое время после истечения сроков хранения.
Поскольку случаи знакомства с финансистами столь давних времен крайне редки, следует, вероятно, добавить несколько штрихов к их портретам, а также к истории банковского дела вообще.
До Зенона у Аполлония был другой управляющий — некто Пинакес-тср. Однако, как известно из тех же архивов, он не справился со своими служебными обязанностями, хотя в чем именно заключались претензии хозяина к нему, к сожалению, мы не знаем. Известно только, что за плохую работу он был освобажден от должности, но не уволен, как можно было ожидать, и не наказан. Он был просто переведен в другое поместье и даже состоял в переписке со своим преемником— Зеноном. Значит, делают вывод историки, вопросы перемещения и назначения на должности решались Аполлонием достаточно деликатно.
Зенон же, судя по всему, показал себя умелым управляющим и пользовался уважением среди коллег. За время службы у Аполлония Зенон ни разу не вызвал недовольства могущественного министра финансов.
Обзор документов архива Зенона позволяет историкам сделать вывод о копировании в частном учете образцов государственного учета. Прежде всего это касается существовавших в те времена инструкций. Имела место, следовательно, и определенная система бухгалтерского учета, что, естественно, позволяло систематизировать учет в рамках банковского дела, не допуская импровизации, дилетантства и низкой квалификации служащих.
Ростовщичество
Три тысячи червонцев! Куш немалый...Три месяца... А сколько годонък?
Уильям Шекспир
Во все времена нужда заставляла обращаться к богатому соседу. Понимая безвыходность положения бедняка и свою незаменимость, богач спасал разоряющееся хозяйство, оказывая помощь в виде ссуды. Условия последней были разные, но всегда тяжелые. Нередко ссуда давалась скотом с условием, что берущий ее должен за пользование рабочей силой скота сам отработать на земле заимодавца.
В 20-х гг. XX в. такие виды ссуды существовали в Казахстане и Кара-Киргизии. Бедняк, не имевший рабочего скота дли обработки своих полей, получал быка от богатого соседа-скотовода с условием отдать ему половину урожая за временное пользование быком. Этот вид задолженности назывался там утрачеством, а потом— половничеством.
Известен он был, конечно, и намного раньше. Так, у древних ирландцев приблизительно в IV—V вв. н.э. существовали подобные кабальные отношения, являвшиеся результатом ссуд скота. В ирландской общине той эпохи (туат) было немало людей, которым просто некуда было девать скот: потребности человека в пипе имеют предел, а торговли скотом в то время еще не существовало. Раздавая свой скот беднякам, нуждавшимся в нем, скотовладелец оговаривал свое право получать взамен приплод и молоко в течение семи лет, по истечении которых скот переходил в собственность заемщика.
Но обязанности заемщика не ограничивались только этим, он должен был отдавать скотовладельцу свой труд, который состоял, например, в уборке хлеба, помощи при постройках и разных мелких работах в обширном хозяйстве скотовладельца.
У землевладельцев ссуда часто выдавалась зерном. При возврате ссуды всегда требовалось значительно больше зерна, чем было дано, т.е. взимался процент, о величине которого участники сделки обычно договаривались заранее.
Ферма ссуда могла быть разной. Так, на острове Таити один из вождей небольшого племени подучил от европейцев щедрый подарок — дюжину больших железных гвоздей, настоящее богатство для тех мест. Туземцы все работы производили каменными орудиями, гвозди представляли большую редкость. Применяли их вместо долота или сверла. Счастливому обладателю гвоздей завидовали все жители острова. Предприимчивый вождь стал раздавать свои гвозди соседям в качестве ссуды с условием, что при возврате гвоздей пользовавшийся ими обязан дать ему определенное количество припасов. Как и следовало ожидать, в течение короткого времени эта дюжина гвоздей создала их обладателю громадное богатство.
Примерно в XII в. развитие ярмарочной торговли привело к росту денежного оборота в городах, к переходу от местного простого товарного хозяйства к широкому денежному.
Однако в то время в Западной Европе наличных средств для покрытия нужд бурно развивающегося денежного обращения было слишком мало, так как добыча металлов находилась еле в зачаточном состоянии. Недостаток наличных денег возмещался развитием кредита, а поскольку деньги вследствие большого спроса на них были «дороги», то каждый обладатель той или иной суммы стремился возможно лучше ее использовать, чтобы получить наибольшую прибыль. Следствием этого был высокий ссудный процент и отток денежных средств из областей торговли, отличавшихся замедленным темпом обращения капиталов.
Больше всего металлических денег было задействовано в международной торговле и скапливалось в руках купцов, успешно торговавших с заграницей. Дли нужд внутреннего оборота оставалось совсем незначительное количество монет, самая мелочь. Потребность же в них у горожан и феодалов постепенно возрастала.
Бывало, что партии товаров в течение целого года передвигались с одной ярмарки на другую, пока наконец не раскупались в розницу и оптом, отдельными потребителями или мелкими торговцами. Такой медленный процесс обращения капитала требовал для ведения торговых операций больших сумм.
Феодалам деньги требовались для разных целей. Во-первых, для личных потребностей — для дома, семьи, двора, для горожан, нуждавшихся в ремесленных изделиях или редких заморских товарах, которые могли быть приобретены только за деньги. Во-вторых, феодалам постоянно требовались деньги для ведения войн и содержания войска. Уплата городами налогов в денежной форме оказывалась недостаточной для удовлетворения растущих потребностей феодалов. Приходилось прибегать к другим способам добывания денег, в частности к займам.
Известно, что во внешней торговле металлические деньги появились в обращении в то время, когда городской рынок еще довольствовался натуральной формой обмена. Сообразительные иноземные купцы, особенно те из них, которые вели торговые операции в течение многих лет, оказывались обладателями большого количества драгоценных металлов.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что достигшие преклонного возраста и сколотившие кругленькую сумму купцы прекращали заморскую торговлю, но не отходили от дел, а продолжали более тихие и менее рискованные виды предпринимательства. Что же это за доходные сферы деятельности, открытые для людей с большим опытом и капиталом? Очевидно, что при наличии большого спроса на деньги естественно должна была возникнуть торговля деньгами.
Легенды, рассказы, живописные полотна изображают ростовщиков всегда исхудалыми стариками, мрачными скрягами, которые сидят где-нибудь в подземелье на громадных сундуках с золотом. Всюду подчеркивается старость ростовщиков. И действительно, старость была одной из причин, почему эти люди предпочитали спокойную жизнь ростовщика опасной и полной неожиданностей жизни вечно странствующего торгового гостя.
Но была и другая причина, заставлявшая купцов переходить к занятию ростовщичеством. Малая скорость обращения капитала, вложенного в иноземную торговлю, приводила к тому, что прибыль попадала (если вообще попадала) в руки купцов только через год-два. Однако, вероятно, считалось, что риск стоил денег и, наоборот, деньги стоили риска. Прибыль была очень велика и достигала нередко 100 и более процентов.
По мере того как развивалось местное ремесленное производство, торговая прибыль стала уменьшаться. Тогда-то и начал у купцов падать интерес к заморским торговым операциям: оказалось, что торговать можно ближе и безопаснее.
Появилась еще одна возможность получения прибыли — ростовщичество. Предполагалось, что торговля деньгами должна была дать их собственнику не меньшую, а большую прибыль, чем прибыль от торговых операций. Вознаграждение за предоставление денежного займа достигало 200 и более процентов от суммы последнего.
Постепенно образовался круг основных клиентов ростовшиков. Это были феодалы, которые рассчитывали погасить ссуду удачной войной или повышением налогов (о налогах подробно будет рассказано в одной из последующих книг этой серии) .
Войны стали более частыми, и поводов для них ждать не приходилось . Воинственные феодалы предпринимали дальние походы, иногда многолетние, чтобы иметь возможность погасить долги и получить (награбить ) необходимые средства для ведения привычной роскошной жизни. В случае же неуплаты ссуды в срок, размер ее повышался от начисляемых процентов, достигая поистине колоссальных размеров.
Впрочем, военное счастье переменчиво и «пораженья от победа порой не просто отличить». Ростовщики перестали доверять феодалам-воякам. В ответ на обещание уплатить деньги после удачной войны они требовали более солидных гарантий.
Феодалы, прижатые к стенке, были вынуждены в виде обеспечения передавать ростовщикам те доходы, которые поступали к ним от баналитетов
(одна из ферм феодальной эксплуатации крестьян, например, право феодала
заставлять крестьян молоть зерно на его мельнице, печь хлеб в его пекарне
и т.д. и взимать за эго особую плату), налогов и прочих дрхедьк статей.
Необходимо было контролировать поступление налогов. Для этого ростовщик назначал своего уполномоченного или, если был в состоянии,
просто откупал сбор налогов на определенное время. Так возникали откупа, т.е. передача феодалами своих доходов другими лицами, разумеется, за плату. При этом в обеспечение поступали не только налоги, но и другие видыі доходов, например, земельная рента в городах, судебные пошлины и прочее. Порой задолженность феодалов достигала таких колоссальных размеров, что все их доходыі оказывались уступленными ростовщикам, и неосторожный богач превращался в нищего.
В обеспечение новых ссуд нельзя было дать никакого другого залога, кроме земельной собственности. Земля стала закладываться прежде всего в городах: здесь по крайней мере было легче контролировать поступление доходов от нее.
Разборчивые и осторожные ростовщики избегали принимать в заклад поместья и другие земельные владения, находившиеся вне городской черты, так как в случае неуплаты должником ссуды им пришлось бы организовывать хозяйство на взятых за долги землях, т.е. появлялись лишние заботы. Эти операции были весьма сложны. Ростовщик предпочитал свой надежный процент, при этом не рискуя остаться в проигрьше.
Если земля все-таки шла в заклад и переходила за долги к ростовщикам, то она не слитком долго задерживалась в одних руках, так как тотчас же делалась предметом дальнейшей купли-продажи, меняла десятки владельцев за относительно короткий срок, прежде чем окончательно закреплялась за каким-либо лицом.
Ростовщичество — предоставление денежных ссуд из очень высокого процента. Его истоки относятся к периоду разложения первобытно-общинного строя. К. Маркс относил ростовщический капитал к «старинным... допотопным формам капитала, которые задолго предшествуют капиталистическому способу производства и наблюдаются в самых различных общественно-экономических формациях». Еще со времен Древнего Рима ростовщичество развивалось в основном за счет сбора арендной платы, налогов, податей. Ростовщический капитал отличал исключительно высокий процент по ссудам. Уровень процента колебался в различных странах и даже в городах и районах внутри одной страныі в очень широких пределах — от нескольких десятков до сотен процентов годовых. Так, в Древней Греции известны случаи ростовщических ссуд с уплатой 48% в месяц, т.е. свыше 570% годовых. Корнелий Тацит писал: «Ростовщичество в Риме — застарелое зло, весьма часто бывшее причиной восстаний и смут и при менее испорченных нравах». В Средние века феодальная знать уплачивала за ссуды от 30 до 100% годовых.
Английский философ Фрэнсис Бэкон (1561—1626) в книге «Опыты, или Наставления нравственные и политические» писал: «Много было сказано против ростовщичества... Но мало кто говорил о ростовщичестве дельного». Пожалуй, наиболее «дельное» о ростовщичестве сказал сам Ф. Бэкон, обобщая многовековой опыт и наблюдая современные проявления.
Во-первых, оно уменьшает число купцов. Не будь этого паразитического промысла, деньги не лежали бы без движения, а большей частью оплодотворяли бы торговлю, которая есть vena porta богатства страныі.
Во-вторых, ростовщичество обедняет купцов. Как у земледельца дела идут хуже, когда он платит большую аренду, так и у купца хуже идет торговля, если он занимает под большие проценты.
В-третьих, данное неудобство проистекает из первых двух и заключается в уменьшении доходов правительства и государей от таможенных пошлин, ибо доходыі эти зависимы от торговли.
В-четвертых, богатства страны концентрируются в немногих руках, ибо доходыі ростовщика надежны, все же другие подвержены случайности, так что в конце игры большая часть денег остается в его кубышке; а между тем для процветания страныі надобно более равномерное распределение богатств.
В-пятых, неудобство состоит в том, что ростовщичество понижает ценыі на землю, ибо главное применение денег заключается в купле-продаже, ростовщичество же препятствует тому и другому.
В-шестых, возникает застой во всех промыслах, нововведениях и изобретениях, куда притекали бы деньги, если бы не эта помеха.
И наконец, в-седьмых, ростовщичество является губительной язвой для множества частных состояний, а это со временем истощает и самое государство.
Однако, по мнению Ф. Бэкона, ростовщичество имеет и свои выгоды и поэтому толки об уничтожении ростовщичества являются праздными.
Во-первых, хотя оно кое в чем и затрудняет торговлю, зато в других отношениях благоприятствует ей, ибо известно, что торговля ведется большей частью молодыми купцами, которые берут взаймы под проценты; так что если ростовщик возьмет свои деньги назад или откажет в них, это может повести к застою в торговле.
Во-вторых, не будь возможности легко занять под проценты, люди поплатились бы за свои траты разорением, ибо были бы вынужденыі продавать имущество (как движимое, так и недвижимое) за бесценок; ростовщичество подтачивает их состояние исподволь, а тут они сразу пошли бы ко дну. Что до ипотек, то они мыло помогают против этого зла, ибо ненужных закладов никто не возьмет, а ценные всякий захочет присвоить за неуплату. Ф. Бэкон вспоминает одного жестокосердного богача, который всегда говорил: «Черт бы побрал этих ростовщиков; они отбивают у нас все барыши от просроченных закладных».
В-третьих, тщетно было бы искать охотников ссужать без процентов, а ограничение ссуд повлекло бы за собой неисчислимые неудобства.
Ф. Бэкон предлагает способы, «как удержать ростовщичество в должных границах, как устранить наносимый им ущерб и сохранить выгоды». С одной стороны, считает ученый, следует «подпилить зубы ростовщику, дабы ослабить его хватку», с другой — побудить денежных людей ссужать свои деньги купцам ради оживления торговли. Для того чтобыі добиться этого, Ф. Бэкон предлагает ввести два различных ссудных процента — меньший и больший, поскольку, если установить единый процент, это облегчит делю обычного должника, зато кушу трудно будет наши, где занять денег. Между тем торговля, будучи делом наиболее прибыльным, может Еыщержать и более Еысокий ссудный процент.
Если общий процент будет снижен до пяти, это не даст иссякнуть кредиту, облегчит долю бесчисленных должников и немало повысит цены на землю, ибо земли, которая покупается, за шестнадцать лет приносит 6 со 100 и даже несколько более, тогда как такая ссуда приносит Есего пять. По той же причине это поощрит промышленность и Еыгодные усовершенствования, так как многие скорее вложат деньги во что-либо подобное, нежели согласятся ссужать их ради пяти процентов, особенно привыкнув получать больше.
В то же время некоторых известных купцов дозволено будет ссужать под больший процент, но с соблюдением следующих предосторожностей. Пусть этот процент для них будет несколько ниже того, что им приходилось платить ранее, ибо тогда преобразование принесет облегчение всем должникам, будь то купец или кто другой. Пусть не будет банка и обшей кассы, но пусть каждый сам распоряжается деньгами. «Не то, чтобы я совсем не признавал банков, — пишет Ф. Бэкон, — но их вряд ли будут терпеть, ибо доверия к ним нет». Пусть государство требует себе небольшую долю за предоставляемое разрешение, а остальное идет заимодавцу. Ибо, если процент будет снижен незначительно, это ничуть его не охладит. Кто раньте брал десять процентов, тот скорее удовольствуется восемью, нежели вовсе откажется от ростовщичества и верным прибылям предпочтет неверные. Число таких разрешений нет надобности определять заранее, но выдавать их следует лить в наиболее крупных торговых городах, ибо тогда они едва ли окажут действие на ссудный процент по своей стране; и разрешение взимать девять процентов не уничтожит обшей нормы в пять процентов, ибо никто не станет одалживать своих денег далеко или в неизвестные руки.
Рассуждение на столь важную тему Ф. Бэкон заканчивает словами: «Если кто возразит, что это явится как бы поощрением ростовщичества, которое сейчас в иных местах едва терпят, то мы ответим, что лучше умерить ростовщичество, признав его открыто, нежели дать ему полную волю, потворствуя ему втайне».
Развитие кредитного дела, появление капиталистических банков было направлено против ростовщичества, так как ростовщический капитал изымал у заемщика весь прибавочный продукт и, следовательно, последний не мог систематически использоваться для целей капиталистического воспроизводства .
Ростовщичество сохраняется и в условиях капиталистического производства, особенно в тех странах, где относительно слабо развиты капиталистические товарные отношения. «Чем незначительнее та роль, которую в общественном воспроизводстве играет обращение, тем больше расцветает ростовщичество», — писал К. Маркс.
В самом деле, сеть бания (купеческой касты) распространялась на все рынки бассейна Индийского океана и за его пределы. Но, уточняет Тавернье, «я всегда учитывал во время поездок, что ежели брать деньги в ГЬ— конде на Ливорно или на Венецию, то, перевод за переводом, они по самой дешевой цене обойдутся в 95%, но чадр всего процент доходит до 100%».
100%— такова была ставка, обычно выплачивавшаяся странствующим торговцем своему доверителю, будь то на Яве, в Индии или в Южном Китае. Ставка фантастическая, но существовавшая лишь на самых напряженных линиях экономической жизни, в системе обменов на дальние расстояния. В Контоне в конце XVIII в. ставка, бывшая в ходу между купцами, составляла от 18 до 20%. В Бенгалии англичане занимали деньги у местных купцов под низкий процент.
В наше время особенно сильны позиции ростовщичества в Индии, Пакистане, Индонезии. Ростовщичество в форме предоставления мелких ссуд под очень высокий процент существует и в индустриально развитых странах, хотя эти операции запрещены законом и проводятся, как правило, нелегально.
Ростовщики стали героями произведений многих великих писателей. Их портрет увековечен У. Шекспиром (драма «Венецианский купец»), О. Бальзаком (повесть «ГЪбсек», первая глава которой вышла отдельно под названием «Ростовщик»), Ф.М. Достоевским (роман «Преступление и наказание»). Все эти произведения гениально раскрывают сущность образа и страшные методы работы ростовщиков — Шейлока, папаши Гобсека, старухи процентщицы.
СТ векселя до банковского билета
Мой вексель! НЦнего не стану слушать, Плати по векселю, ни слова больше.
Уильям Шекспир
В конце Средних веков с развитием торговли усовершенствовались и формы обмена. Известные с античных времен формы простой мены, купли-продажи за наличные деньги и другие финансовые операции изменялись под влиянием усложнившихся экономических отношений.
«В мире уже давным-давно изобретен некий способ приумножать свое дело (долговые расписки и залоговые квитанции); им пользуются люди, принятые в свете, но его осуждают просвещенные законники», — писал Ларошфуко. Как уже отмечалось выше, в Средние века проезжие дороги представляли большую опасность для купцов: повсюду промышляли разбойники, да и сами феодалы, бывало, грабили путешественников. Для облегчения обмена и уменьшения риска потерять товары был введен в употребление вексель (lettera di cambio— шал.). Одни приписывают изобретение векселей итальянцам, другие — евреям, изгнанным из Франции в XIIв., третьи истоки векселей видят в области морской торговли. Однако известно, что ещр в древности употреблялись камни и пергаменты с содержанием, аналогичным переводным векселям, но к началу Средних веков этот способ усовершенствования обмена был забыт.
В простейшей форме вексель представлял собой письменный приказ, которым какое-либо лицо, жившее в одном месте, поручало третьему лицу, находившемуся в другом месте, заплатить предъявителю векселя обозначенную на нем сумму денег. В вексельной сделке участвовало, по крайней мере, три липд:
• ремиттент, уплачивавший деньги в данном городе и получавший в другом городе их ценность в местной монете;
• трассант, принимавший деньги и обязывавшийся доставить соответствующую сумму в другом месте;
• трассат, уплачивавший эту последнюю сумму ремиттенту.
Позднее в вексельный оборот было введено четвертое лицо — презентант, который предъявлял вместо ремиттента вексель к уплате и получал деньги.
Благодаря употреблению векселей опасность быть ограбленным устранялась . Купец, выезжая из своего города, уплачивал определенную сумму денег местному меняле или банкиру и получал от него письменный приказ дли менял другого города выдать купцу данную сумму. Так он избавлялся от необходимости вести с собой деньги.
Распространению переводных векселей содействовали также беспорядки в сфере монетного дела. В те времена не только короли, но даже каждый город и каждый феодал пользовались правом чеканить монету. Большое разнообразие монет различным весом и содержанием чистого металла сильно затрудняло обмен, так как купцы: не всегда могли разобраться в соотношении монет различных городов и государств. Кроме того, нередко сами лица или учреждения, выпускавшие деньги, злоупотребляли своим правом и чеканили монету заведомо низшей пробы (т.е. с меньшим против нормы количеством золота или серебра). Эти злоупотребления в Средние века были настолько распространены:, что прибыль, получаемая от них, считалась практически нормальным источником дохода. Многие правители, в частности Филипп Красивый во Франции, Генрих VIII, Эдуард VI в Англии, прославились широким выпуском поддельных монет.
Разменом обращавшихся монет во всех торговых центрах занимались менялы:. Теперь они постоянно поддерживали сношения между собой. Благодаря употреблению меняльных писем купцу, прибывшему в чужой город, обеспечивалось, с одной стороны:, приобретение настоящей, неподдельной монеты: и менялы:, который профессионально умел отличать фальшивку, а с другой стороны, получение денег, имеющих хождение в данном городе.
Первоначально векселя служили только для перевода денег и не оставались в обороте дольше того времени, какое нужно было для переезда торговца из одного города в другой.
Позднее, в XVI в., векселя начали выдавать на продолжительные сроки. Поскольку срок уплаты: денег отодвигался, вся сделка приобретала совсем другой смысл, приближаясь по своему характеру к кредитной сделке. Теперь купцы: пользовались векселем при покупке и продаже товаров: один купец, предавший товар другому, выдавал на него вексель, заключавший в себе приказ заплатить предъявителю деньги к назначенному сроку.
В XVII в. во Франции, а затем в Голландии, Германии и Англии появилось ещр одно усовершенствование — передача векселя до наступления срока платежа посредством так называемого индоссамента (передаточной надписи). Так вексель начинает служит орудием платежа в руках торговцев. В случае если кредитор должен был платить в свою очередь другому лицу, он с согласия последнего передавал ему вместо наличных денег вексель и на обороте делал о том отметку со своей подписью. Не об этом ли писал У. Пекспир:
Худой печати с векселя не снимешь, —
Тебе не стоит портить легких криком?
Так или иначе свое отношение к векселю высказывали многие знаменитые философы: и писатели.
Ларошфуко: «Мы часто платим наши долги не потому, что так положено и это справедливо, а потому, что хотим облегчить наши будущие займы».
Принцесса Палатинская: «Часто я желала, чтобы адский огонь пожрал все эти векселя».
О. Бальзак: «Когда сведут счеты:, то должники сожрут кредиторов».
А. Пушкин:
Ш говорит, что более не может Взаймыі давать нам дешг без заклада.
А. Островский: «Все вексель да вексель! А что такое этот вексель? Так, бумага, да и все тут. И на дисконту отдашь, так проценты слупят, что в животе забурчит, да еше после своим добрым именем отвечай».
В Средние века начинающие банкиры:, менялы должны бьти пользоваться известной степенью общественного доверия. Поэтому они обыкновенно были обязаны: получать разрешение от правительства на занятие своим делюм. Кроме того, нередко требовалась присяга, представление поручителей или денежного залога.
В руках менял скапливались большие богатства, для хранения которых ими оборудовались безопасные места. Благодаря этсму куплыі, частные люди, монастыри, города стали класть на хранение к менялам свободные наличные деньги, а также поручать им производить расплату этими деньгами со своими кредиторами.
Вкладчиками у одного и того же менялы бывали и кредитор, и должник. В этом случае уплата долга упрощалась: вместо действительной передачи денег дело ограничивалось простой перепиской должной суммыі с вклада одного лица на вклад другого. Эта операция, которая называлась «жиро», позволяла вкладчику избежать затруднений при расчете разнообразной монетой и получения неполноценных денег. Кроме того, отметка уплаты в книгах менялы являлась неопровержимым доказательством в случае каких-нибудь споров на суде.
Положенные на хранение деньги употреблялись менялами для выдачи ссуд частным литам, торговцам, городам и даже правительствам. К концу XIVв. светская власть стала разрешать уже выдачу займов под проценты, регулируя лишь размерыі последних: в Средние века максимум определялся обыкновенно в 20% годовых.
Нередко менялыі заводили на хранившиеся у них капиталыі собственные торговые и промышленные предприятия, особенно часто для торговли восточными пряностями. Однако подобные операции, как правило, не соответствовали характеру банковской деятельности, так как были слишком рискованными: при неудачной торговле или несостоятельности должника, которому был оказан кредит, банкиры теряли чужие капиталыі и разоряли своих клиентов. Профессор М.Н. Соболев в «Очерках из истории всемирной торговли» на рубеже XIX—XX вв. по этому поводу писал: «Поставленные в затруднительное положение, менялыі нередко обращались к разного рода ухищрениям и злоупотреблениям, чтобыі как-нибудь выпутаться». Они платили неполновесной монетой, замедляли платежи под разными предлогами, ограничивали число часов дня, когда производились выдачи, платили вместо наличных денег ордерами на других банкиров и т.д.
Все это не могло продолжаться бесконечно и в конце концов привело к законодательному ограничению торговых операций банкиров (например, в Венеции законы 1374 и 1403 гг.), а затем и к постепенному упадку меняльного промысла в Италии. По свидетельству сенатора Контарини, во второй половине XVI в. из 103 частных банков 96 закончили свое существование банкротством. В то же время произошло важное для банковского дела событие — на смену частным банкирам пришли общественные банковские учреждения.
Одним из первых общественных банков был банк в Венеции (Banko della Piaza de Rialto), основанный в 1584 г. для оживления торговли и промышленности. Банк управлялся чиновниками, назначенными правительством. Вскоре, однако, неопыдных чиновников пришлось заменить частными банкирами, которые внесли значительный залог в обеспечение своих операций. Первое время венецианский банк пользовался монополией, и частным лицам было запрещено устраивать банкирские конторы. Во избежание неприятностей, банку было запрещено производить какие-либо операции на вложенные деньги. За вклады банк не платил никаких процентов.
обычной обращавшейся в Венеции монеты. Как утверждают историки, жиро-банк не всегда соблюдал правило о неприкосновенности вкладов; нередко правление отдавало тайным образом большие суммы венецианскому правительству, вследствие чего дважды, в 1640и 1717 гг., пришлось приостановить платежи звонкой монетой.
Подобные же операции производил генуэзский банк Св. Георгия (Casa di S. Giorgio), окончательно организовавшийся в 1407 г. Возникновение
его относится к середине XII в. и обязано ряду займов правительства у частных лиц, причем в уплату процентов и погашения кредита банку было предоставлено право взимать некоторые налоги и таможенные пошлины в Генуе. Дди сбора налогов и производства расчетов кредиторы государства образовывали особые товарищества, которые слились в 1407 г. в одно об
щество под названием общество СЪ. Георгия. Руководство общества, состоявшее из нескольких членов, было совершенно независимо от государственной власти, и правители республики при вступлении в должность давали присягу сохранить неприкосновенными права и свободу этого учреждения . Уже в 1408 г. обществу было разрешено принимать частные вклады, причем за основание всех расчетов была принята, как и в венецианском банке, особая условная монета. Позднее банк Св. Георгия ссужал генуэзскому правительству крупные суммы, для покрыдия которых получает право управления колониальными землями Генуи (в частности, островом Корсика и городом Каффа) и взимания многих налогов.
Подобные банки возникли также в Барселоне, Милане, Неаполе и некоторых других европейских городах. Несколько позднее появился целый ряд общественных банков в Нидерландах, Англии и Германии. В Амстердаме первый банк был основан в 1609г., в Гамбурге — в 1619г., в Нюрнберге — в 1621 г., в Роттердаме — в 1635 г., в Стокгольме — в 1657 г. Тому, кто делал вклад, от банка выдавалось вкладное свищет^пьст^ о том, что от него поступила такая-то сумма денег, которую он всегда может получить обратно, а в книгах банка ему открывался особый счет, причем на приход записывались его вклады и платежи ему других вкладчиков, а в расход заносились выдачи, которые давались по его требованию ему или другим вкладчикам..
Первоначально жиро-банки ограничивались лишь приемом вкладов на хранение, за что взимали небольшое вознаграждение. Но постепенно руководство банков убедилось, что требования возврата вкладов ограничиваются всегда только известной их частью, которую можно определить, но никогда не простираются на всю сумму. Так как значительная часть вкладов лежала в банках в виде мертвого капитала, то администрация пришла к мысли воспользоваться ими для банковских операций, главным образом для выдачи краткосрочных ссуд.
С этих пор банковские учреждения перестали взимать плату за хранение вкладов, но зато выговорили себе право употреблять вклады для ссудных операций, хотя в то же время банк оставался всегда обязанньм возвращать срочные вклады по истечении срока, а бессрочные — по первому требованию.
Таким образом в банковском деле произошли принципиальные перемены: банки, бывшие простыми хранителями ценностей, стали посредниками между лицами, обладающими свободными капиталами, и лицами, нуждающимися в кредите. Жиро-банки превратились в так называемые депозитные банки.
Еыгода от этого преобразования очевидна. Дли вкладчиков она заключалась в освобождении от платы за хранение средств, а для банка — в получении дохода от выдачи денег взаймы. Стремясь к расширению операций и доходов, банки стали искусственно привлекать вклады, обязуясь платить известный процент за вложенные суммы и получая доход благодаря разнице между процентами, взимаемыми по ссудам и уплачиваемыми по вкладам.
Свидетельства, которые выдавались банком в удостоверение принятия известной суммы денег на хранение и по которым можно было получить эти деньги обратно, нередко обращались среди торговцев в качестве платежного средства при совершении сделок. Постепенно эти свидетельства превратились в банковские билеты. Эти билеты выпускались банком на предъявителя. Они представляли собой обязательство банка уплатить предъявителю указанную в билете сумму денег. Екладчики, внося деньги в кассу банка, получали из нее банковские билеты на сумму вклада и таким образом могли всегда востребовать весь вклад или часть его, предъявив билеты к уплате.
Первое время ценность выпускаемых банком билетов, подобно прежним вкладным свидетельствам, строго соответствовала сумме ценности вкладов. Однако рассматриваемый ниже случай с амстердамским банком подсказал, что можно выпускать банковские билеты на большую сумму, чем имеется вкладов в наличности. Когда при приближении французов к Амстердаму (во время войны Голландии с Францией, в 1672 г.) банк выдал вклады обратно, то на многих монетах были заметны следы пожара, бывшего в банке 50 лет назад. Это обстоятельство подтвердило, что ценность выпущенных билетов не должна непременно равняться ценности наличных денег, поскольку, несмотря на то что билеты были выпушены на всю сумму лежавших в кладовых банка денег, в банк предъявлялась для обмена на деньги только часть билетов, прочие же оставались в обращении, не возвращаясь в банк. Поэтому-то и не приходилось трогать некоторую часть лежавших денег по полстолетия и больше. Указанное открытие побудило банки выпускать билеты на сумму, большую, чем лежит звонкой монеты в их кладовых.
Это нововведение имело чрезвычайно важные последствия для развития банковского дела. Оно позволило банкам увеличивать свои оборотные средства и дало, таким образом, большой импульс к развитию кредита. Но оно также создало возможность для злоупотреблений со стороны руководства банков, что неоднократно приводило к денежным кризисам.
Ддя коммерческих школ Средневековья нужны были учебники. Первым прототипом такого учебника считается знаменитая «Книга счета» (liber Abaci), принадлежавшая двадцатидвухлетнему математику Леонардо Фибаначчи (1180—1250) . Фибаначчи рассказывал, в частности, о правилах ведения приходно-расходных книг. Впоследствии широко применялись трактаты Джованни де Антонио да Удзано, «Книга о товарах» («Libro di mercantie»), приписываемая Джорджи де Лоренцо Кьярини, и «Искусство торговли», написанная Франческо Бальдучи Пеголотти, служащим флорентийской компании Барди.
Однако первой и основной Книгой (именно с большой буквы) по бухгалтерскому учету считается «Трактат о счетах и записях» выдающегося итальянского математика Луки Пачоли (1445—1515) . На протяжении почти пятисот лет идеи Пачоли оказывают влияние на развитие этой науки — о счетах и записях, бухгалтерском учете. В книге, в частности, содержатся трактаты под такими названиями: «О менах и меновых сделках», «О векселях и вексельных сделках», «О процентных вычислениях», «О счетах и записях», т.е. имеющих прямое отношение к банковскому делу, к его практическим задачам во все времена.
Было время, когда на Джона Лоу смотрели как на гениального авантюриста . Да и сейчас эта его особенность отмечается всеми исследователями . Однако все единодушно признают его крупным экономистом, некоторые даже приписывают ему некий романтизм, что в экономике не такая уж редкость.
Только в XIXв., с созданием современных банков и бурным развитием кредита и биржевых спекуляций, вновь появился интерес к деятельности и идеям Дж. Лоу, а в XXв. его уже считали страстным апостолом кредита, намного опередившим свое время и поэтому не понятым им.
Банковское дело обязано Дж. Лоу весьма многим. Ведь на заре капиталистического кредита его возможности многим казались безграничными. Сам Дж. Лоу в своих сочинениях не раз сравнивал учреждение банка и развитие кредита с «открытием Индий», т.е. морского пути в Индию и Америку, откуда в Европу иди драгоценные металлы и редкие товары.
Существует древняя легенда о человеке, который первым увидел восход солнца. В то время когда толпа смотрела на восток, откуда по утрам всходило дневное светило, он, повернушись к толпе спиной, увидел играющий луч солнца на вершине высокой башни. Так и Дж. Лоу. Когда толпа поклонялась звонкой монете, он, повернувшись к толпе спиной, всячески развенчивал значение металлических денег. Деньги, утверждал он, должны быть не металлические, а кредитные, создаваемые банком в соответствии с нуждами хозяйства, иначе говоря, бумажные: «Использование
банков — лучший способ, какой до сих пор применяли для увеличения количества денег».
Развивая свою идею, Дж. Лоу объявил еще два принципа, значение которых и в наши дни трудно переоценить.
Вс-первых, для банков он предусматривал политику кредитной экспансии, т.е. предоставление ссуд, во много раз превьшакпик хранящийся в банке запас металлических денег.
Во-вторых, он требовал, чтобы банк был государственным и проводил экономическую политику государства.
Дж. Лоу одним из первых понял важнейшую роль кредита в развитии капиталистического производства. Однако, как стелю ясно позднее, в этом заложена и опасность для устойчивости банковской системы.
«Банки, — пишет А.В. Аникин в очерке о ДЖ- Лоу, — склонны «зарываться», раздавая свои ссуды ради прибылей. Отсюда и возможность их краха, который может иметь для экономики очень тяжелые последствия».
Другая опасность, или другой аспект все той же опасности, — эксплуатация удивительных способностей банков государством. Что будет, например, если банку придется расширить выпуск своих банкнотов не для удовлетворения потребностей хозяйства, а прссто для покрытия дефицита в государственном бюджете?
В то время слово «инфляция» еще не было изобретено, но именно она угрожала и банку Дж. Лоу, и стране, где этот банк действовал бы. «Теоретическим пороком взглядов Лоу, — пишет А.В. Аникин, — было то, что он наивно отождествлял кредит и деньги с капиталом. Он думал, что, расширяя ссуды и выпуск денег, банк будет создавать капитал и тем самым увеличивать богатство и занятость. Однако никакой кредит не может заменить действительные трудовые и материальные ресурсы, необходимые для расширения производства».
В XVIII в. приходилось не только объяснять власть имущим, какая помощь может быть оказана государству банкирами, но и долго убеждать их в этом. «[Банкиры существуют для того, — писал Ш. Монтескье, — чтобы менять деньги (надо понимать в смысле учета денег), а не для того, чтобы давать их взаймы». Если государь, по мнению философа, пользуется услугами банкиров лишь в целях дисконта, то, поскольку он делает большие обороты, самая малая прибыль, которую он доставляет банкирам за переводные векселя, составляет значительную сумму. Если же от него требуют больших прибылей, он может быть уверен, что причина этого заключается в дурной администрации. Когда же, напротив, к банкирам обращаются за получением авансов, искусство их должно проявляться в том, чтобы получать возможно больший барыш, не подвергаясь при этом обвинению в ростовщичестве.
Кредитные отношения, о которых писал Дж. Лоу в своей первой книге и которые он воплотил в жизнь через 10-15 лет, придают его системе явный характер «финансового авантюризма».
В декабре 1715 г. Дж. Лоу передал регенту письмо, в котором он еще раз объяснил свою идею. В письме есть одно загадочное место. «Но банк, — писал Дж. Лоу, — не единственная и не самая большая из моих идей, я создам учреждение, которое поразит Европу изменениями, вызванными им в пользу Франции. Эти изменения будут более значительны, чем те перемены, которые произошли от открытия Индий или введения кредита. Ваше королевское высочество сможет вызволить королевство из печального состояния, в которое оно приведено, и сделать его более мзгулрствен-ным, чем когда-либо, установить порядок в финансах, оживить, поддерживать и развивать сельское хозяйство, промышленность и торговлю».
Казалось бы, что ж тут нового? В Англии к этому времени процветала Ост-Индская компания, подобное общество было и в Голландии. Но компания, организованная ДЖ- Лоу, отличалась от них. Прежде всего это не было объединение узкой группы купцов, распределивших между собой паи. Акции Миссисипской компании предназначались для продажи широкому кругу капиталистов и для активного обращения на бирже. Компания была теснейшим образом связана с Iссуgарс:твсм не тслькс в том смысле, шо она получила от государства огромные привилегии, мюнопслию во многих сферах.
В правлении компании рядом с «невозмутимым шотландцем» Дж. Лоу восседал сам Филипп Срлеанский, регент Франции. Компания слилась со Всеобщим банком, который с начала 1719 г. перешел в ведение
государства и стал именоваться Королевским банком. Последний давал капиталистам в ссуду деньги для покупки акций компании, вел ее финансовые дела. Все нити управления обеими учреждениями были сосредоточены у Дж. Лоу.
Таким образом, второй «великой идеей» Дж. Лоу была идея централизации, ассоциации капиталов.
Здесь Дж. Лоу опять «выступил пророком, опередившим свое время». Лишь в середине XIX в. в Западной Европе и Америке начался бурный
рест акционерных обществ. В конце XXв. они охватили почти все хозяй
ство в экономически развитых странах, особенно крупное производство.
Закон есть закон
Не может дож законы нарушать:
Ведь он, отняв у чужестранцев льготы, В Венеции им данные, доверье К законам государства подорвет.
Уильям Шекспир
«Относительное обилие и относительная редкость денег в разных
странах и составляет то, что называется курсом», — писал Шарль Монтескье в книге «О духе закона». Определение же действительной, существующей в данный момент ценности денег есть вексельный курс. Но это тема особая и в то время уже далеко не новая. ЕЛр КОрнелий Тацит отмечал: «Вследствие множества продающих цены на поместья резко упали, и чем больше долгов обременяло владельца земли, тем труднее ему было ее продать, так что многие из-за этого вконец разорились: потеря имущества влекла за собой утрату достойного положения и доброго имени, и так продолжалось до тех пер, пока Цезарь, раздав по меняльным лавкам сто миллионов сестерциев, не разрешил получать из них ссуду всякому, кто мог представить народу в залог поместье в два раза большей ценности, на три года без взимания роста».
У. Шекспир словами своего героя осуждает метод беспроцентного одалживания денег:
.. .В жалкой простоте
Взаймы дает он деньги без процентов
И курса рост в Венеции снижает.
Во времена Ш. Монтескье (XVIII в.) соотношение между количеством серебра как металла и как монеты было делом государственной важности — ведал им государь. Он же устанавливал соотношение ценности различных металлов, употребляемых в качестве денег, определял вес и пробу любого монетного знака и, наконец, для каждого из них устанавливал его идеальную стоимость. Стоимость монеты с этих четырех позиций Ш. Монтескье называл положительной стоимостью только потому, что она могла быть установлена законом. Но была еще и относительная стоимость — сравнение монеты всякого государства с монетами других стран. Вот эта-то последняя, в значительной степени зависящая от положительной стоимости, и определялась наиболее распространенной в торговой среде оценкой, а не распоряжением государя, так как постоянно менялась и зависела от тысячи обстоятельств.
При установлении относительной стоимости различные государства должны были в значительной степени ориентироваться на ту страну, которая имела наибольшее количество денег. Если, допустим, эта богатая страна имела столько же денег, сколько все остальные, вместе взятые, то необходимо, чтобы каждая из этих менее состоятельных стран соизмеряла свои деньги с деньгами счастливой обладательницы кругленькой суммы. Из этого следовало, что их взаимоотношения строились приблизительно так же, как и отношение каждой из них к сильнейшей между ними.
В XVIII в. сильнейшей в мире державой являлась Голландия. Поэтому и денежный курс разных стран соизмерялся с голландским флорином, который стоил 20 су или 40 полусу (грошей) . Приведем примеры международных расчетов в XVIII в., разъяснение которых предложил Ш. Монтескье своим современникам.
Если предположить (для упрощения), что в Голландии не было флоринов, а были только гроши и человек, имевший 1 тысячу флоринов, имел 4 тысячи гротей (что, разумеется, все равно), то курс на Голландию будет состоять в том, чтобы определить, скольким грошам равняется каждая из монет других стран, в каких бы политических отнецениях они ни состояли между собой. Например, во Франции счет обыкновенно велся на 1 экю в три ливра. Значит, вопрос ставился так: сколько грошей стоил 1 экю в три ливра?
Предположим, курс на Голландию равен 54. Если бы Франция и Голландия составляли одну страну, а еше нагляднее — один город, то дело обошлось бы, как при простом размене экю: француз вынул бы из кармана 3 ливра, а голландец — 54 гроша. Так просто. Но Париж есть Париж, а Амстердам есть Амстердам. И расстояние между ними немалое, да и измеряется оно не только милями, но и экономикой. Следовательно, обмен из рук в руки невозможен.
Дело будет происходить следующим образом. Тот, кто дает за экю в 3 ливра 54 гроша, которые он имеет в Голландии, дает вексель на 54 гроша на Голландию.
Значит, речь идет уже не о 54 грошах, а о векселе на эти 54 гроша. Но для того чтобы судить о степени редкости или изобилия денег, надо знать, чего во Франции больше — векселей в 54 гроша, предназначенных для Франции, или экю, предназначенных для Голландии.
В случае если со стороны Голландии предложено много векселей, а со стороны Франции — мало экю, тогда деньги редки во Франции и изобилуют в Голландии. Следовательно, курс должен повыситься, и за французский экю должны давать не 54 гроша, а больше, иначе нет смысла отдавать экю. И наоборот.
Из этих банковских правил следует, что различные операции, связанные с изменением и установлением курса, образуют приходно-расходный счет, который нужно постоянно покрывать, а также то, что государство, на котором лежит долг, не погадает его вексельными операциями, подобно тому как частное лицо не оплачивает своего долга тем, что оно разменивает свои деньги.
Ш. Монтескье предлагает следующий ход рассуждений. Предположим, что на свете существует всего три государства — Франция, Испания и Голландия, и что разные частные лица в Испании должны во Франции 100 тысяч марок серебра, и что разные частные лица во Франции, в свою очередь, должны Испании 110 тысяч марок серебра, и что, наконец, вследствие каких-то обстоятельств все кредиторы в Испании и во Франции захотели разом получить свои деньги. В чем же тогда будут состоять операции курса? А в том, что вследствие последних нации освободятся от обоюдных обязательств на сумму 100 тысяч марок. Однако при этом Франция останется должна Испании 10 тысяч марок, а испанцы будут иметь на Францию на 10 тысяч марок векселей, тогда как Франция не будет иметь ни одного векселя на Испанию.
Продолжим рассуждение. Допустим, что Голландия находится по отношению к Франции в обратном положении, т.е. что она должна ей как остаток по счету 10 тысяч марок серебра. В таком случае Франция может уплатить Испании свой долг двумя способами: либо дав своим кредиторам в Испании на своих должников в Голландии векселей на 10 тысяч марок, либо же отослав эти 10 тысяч марок серебра наличными в Испанию.
Таким образом получается, что если государству нужно было передать какую-нибудь сумму денег в другую страну, то по существу безразлично, будут ли переведеныі деньги или взяты векселя. А преимущества того или иного способа уплаты будут зависеть единственно от обстоятельств: надо было знать, что в данное время даст больше гротей в Голландии — наличные ли деньги или вексель в Голландию на такую же сумму.
Если монета определенного веса и пробыі во Франции давала возможность получить монету того же веса и той же пробы в Голландии, то, как тогда говорили, курс стоит альпари, т.е. равняется номинальной стоимости. В 1774 г. курс альпари равнялся приблизительно 54 грошам за экю. Когда курс был выше 54 грошей, говорили, что он стоит высоко; когда ниже — говорили, что он стоит низко.
Однако надо было определить, выигрывает или теряет государство при известном состоянии курса. Для этого следовало в отдельности рассмотреть государство в роли должника, кредитора, продавца или покупщика.
Если курс оказывался ниже альпари, то государство теряло как должник и выигрывало как кредитор, теряло как покупщик и выигрывало как продавец. И это понятно. Почему государство теряло как должник? Если, например, Франция должна Голландии известное число грошей, то, чем меньше ірошей будет стоить ее экю, тем больше потребуется ей экю, чтобы уплатить свой долг. Но если Франция состоит кредитором на известное количество экю, то, чем меньше грошей будет стоить экю, тем больше экю она получит. Государство теряет как покупщик, потому что для покупки одного и того же количества товара требуется одно и то же количество грошей, а когда курс падает, каждый французский экю стоит меньше грошей. На том же основании государство выигрывает как продавец. Франция продает свой товар в Голландию за ту же сумму грошей, что и прежде, но получает большее количество экю во Франции, платя за один экю 50 грошей, чем если бы платила быі за тот же экю 54 гроша. В то же время в Голландии будет обратная картина. Если Голландия задолжала известное количество, то будет в выигрыше, а если ей должны— то потеряет; продавая — она теряет, покупая — выигрывает.
Следует, однако, иметь в виду вот что. Когда курс стоит ниже альпари, например равен 50 вместо 54, следовало бы, кажется, ожидать, что, послав в Голландию переводом 54 тысячи экю, Франция купит на них товару только на 50 тысяч экю, что составит разницу в восемь пятьдесят четвертык, т.е. более одной седьмой потери для Франции, которой придется послать в Голландию на одну седьмую деньгами или товарами больше, чем она посылала, когда курс стоял альпари. А так как подобный долг неизбежно вызовет дальнейшее падение курса, то «зло, непрерывно возрастая, приведет Францию к разорению».
Следуя данной логике, именно так и должно было быть. Однако этого не произошло, потому что существовало правило: государства всегда тяготеют к равновесию и к свободе от обязательств, поэтому они занимают пропорционально средствам, которыми располагают для уплаты, и покупают лишь по мере того, как продают.
Продолжим занимательный пример. Если курс во Франции упал с 54 до 50, голландец, который в прежнее время, покупая товар за 1 тысячу
французом и голландцем, ибо, если торговец может выиграть, он охотно
делится прибылью, и таким образом прибыль будет распределена между французом и голландцем..
Точно так же француз, который, покупая в Голландии товар на 54 тысячи грошей, платил за него 1 тысячу экю, когда курс был 54, должен был бы дать теперь за прежний товар на четыре пятьдесят четвертык больше
французских экю; но, предвидя угрожающий ему убыток, он постарается заплатить меньше за голландский товар, и таким образом установится равновесие в убытках между французскими и голландскими купцами. Государство постепенно восстановит свой баланс, и падение курса не повлечет за собой всех тех бедствий, которых можно было бы опасаться.
Когда курс стоит ниже альпари, торговец может без ущерба для себя
поместить свои капиталыі за границей, потому что когда он возьмет их назад, то получит обратно потерянное; но государь, посылающий в чужие края только такие деньги, которые никогда не вернутся, всегда теряет.
Когда торговцы производят: значительные операции в какой-либо стране, курс в ней неизбежно повышается. Происходит это вследствие многочисленных принятых по отношению к ней обязательств и большого количества покупаемых у нее товаров и векселей, lтраoсируaмык для уплаты за эти товарыі.
Если государь делает в своей стране большой запас денег, они могут быть в действительности редки, но в относительном изобилии; если бы этому государству предстояло произвести платежи чужой стране одновременно за многие товары, курс упал бы, хотя денег было бы мало.
Курс всех городов тяготеет к определенному соотношению, что лежит в самой природе вещей.
Если курс Ирландии на Англию ниже альпари и курс Англии на Голландию также ниже альпари, курс Ирландии на Англию и на Голландию еще ниже, т.е. будет определяться отношением курса Ирландии на Англию к курсу Англии на Голландию.
Надо полагать, что голландец, имея возможность получить свои деньги из Ирландии через посредство Англии, не захочет платить дороже за непосредственный перевод этих денег.
Так должно было быть. Но в действительности бывало иначе. Встречались всегда такие обстоятельства, которые взаимозаменяли эти условия, и разница в прибыли от перевода векселей через тот, а не другой город составляла предмет особого искусства или ловкости банкиров.
Когда государство повышало номинальную ценность своей монеты, например 3 ливра, или 1 экю, начинало называть 6 ливрами, или 2 экю, это новое наименование, не прибавляя ничего действительного к стоимости экю, не давало при размене по курсу ни одного лишнего гроша: за 2 новых экю можно было получить лишь то же количество грошей, которое получали за 1 старый.
Если же этого нет, то причина тут не в самом факте новой цены, а в его новизне и внезапности. Курс: находится в зависимости от начатых сделок и устанавливается лишь по прошествии известного времени.
бы пошинть ценность своей монеты посредством простого законодательного определения, переливает ее в более легковесную монету, то во время производства этой операции оказывается в наличности два сорта монеты: более тяжеловесная — старая и легковесная — новая. А так как первая монета изъята из обретения и признается только на монетшм двсре, так что платеж: по векселям также должен производиться новой монетой, то, казалось бы, курс должен регулироваться новой монетой. Если бы, например, монета во Франции потеряла половину своего веса, то, если бы старый экю в 3 ливра стоил в Голландии 60 грсией, новъй экю не должен был бы стоить более 30 грошей. С другой стороны, казалось бы, курс должен регулироваться стоимостью старой монетъ, потому что банкир, который, имея деньги, покупает векселя, обязан отнести на монетный двор старую могету для обмена на кжую, на которой он теряет.
Поэтому установится новый курс — средний между новой и старой монетой. Стоимость старой монеты, так сказать, падает потому, что в обращении есть уже новая монета, а также потому, что банкир не в состоянии строго блюсти свои выгода: в его интересах выпустить скорее из кассы старую монету, его понуждает к тому и производство платежей. С другой стороны, стоимость новой монеты повышается потому, что банкир, имея новую монету, получил возможность, как это мы сейчас увидим, с большей для себя выгодой приобрести старую монету.
Курс, как уже говорилось, получается средний между новой и старой монетами. И поэтому банкиры: заинтересованы: в том, чтобы: старая монета уходила из государства, потому что это дает им такие же выгода какие давал бы курс, регулируемый старой монетой, т.е. они получают много грошей в Голландии; с другой стороны, получая обратно разницу по более низкому курсу, среднему между новой и старой монетами, они получают много экю во Франции.
Предположим теперь, что 3 ливра, или экю, старой монетой стоят по действующему курсу 45 грошей и что, переводя тот же экю в Голландию, мы: получим за него 60 грошей; но вексель в 45 грошей дает во Франции экю в 3 ливра, который, если перевести его в старой монете в Голландию, дает опять 60 грошей. Таким образом, при переливке монеты: вся старая монета уйдет из государства и выгоду от этого получат банкиры:.
Чтобы: устранить это неудобство, необходимо прибегнуть к новой операции. Государство, предпринимающее переливку монет, должно отправить большое количество старой монеты: в страну, регулирующую курс, и, обеспечив себе кредит, заставить курс подняться на высоту, при которой новый экю в 3 ливра стоил бы почти столько же грошей, сколько стоил при вывозе из страны: экю в 3 ливра старой монетой. Однако тут присутствует слово «почти». Связано это с тем, что при малой прибыли не будет побуждений к вывозу монеты: за границу вследствие издержек провоза и риска конфискации.
Полезно уяснить еще и следующее. Банкир, услугами которого захочет воспользоваться государство, предлагает векселя в Голландию по цене на 1, 2 и 3 гроша выше действительного курса; он запасся за границей, постоянно переправляя туда старую монету. Таким образом, он поднимет курс на ту высоту, о которой мы только что говорили.
Очевидно, что в продолжение всей этой операции государство будет страдать от жестокого кризиса. Количество денег в нем уменьшится до крайности, во-первых, потому, что придется изъять из обращения большую часть их, во-вторых, потому, что придется вывезти часть их за границу, в-третьих, потому, что все будут скрывать деньги, не желая уступать государю прибыль, которую надеются получить сами.
Опасно совершать эту операцию медленно, опасно совершать ее и слишком быстро. Если предполагаемые выгоды: очень велики, то соответственно возрастут и неудобства от этой операции:.
Выше говорилось, что, когда курс бывает ниже стоимости монеты, выгодно вывозить деньги; по той же причине становится выгодным снова ввозить их, когда курс поднимается выше этой стоимости.
Однако есть один случай, когда бывает выгодно вывозить монету, хотя курс и стоит на альпари: это когда ее посылают за границу, чтобы перечеканить или наложить клеймо. С возвращением обратно, будет ли она употребляться внутри страны: или будут взяты: векселя на другие государства, монета принесет прибыль.
«Если бы в каком-нибудь государстве образовалась промышленная компания с очень большим количеством акций и ей удалось бы за несколько месяцев поднять их цену в 20 или 25 раз против первоначальной покупной цены; если бы то же государство основало банк, билеты: которого должны: бы исполнять роль монеты, причем эти билеты: имели бы колоссальную номинальную стоимость соответственно колоссальной номинальной стоимости акций, то в силу самой природы: вещей эти акции и билеты: должны: будут уничтожаться таким же порядком, каким они возникли. Нельзя внезапно поднять акции в 2 или 25 раз против их первоначальной стоимости, не дав многим людям возможности приобрести громадные богатства в бумагах»,— писал в XVIII в. Ш. Монтескье. По существу, все это относится к описанной ранее «системе Лоу», названной так по имени французского экономиста и банкира. Всякий будет стараться при такой системе упрочить свое состояние, а так как вексельный курс дает наиболее легкий способ изменять его природу или переменить его по желанию, то и начнется непрерывное перемещение части этих ценностей в страну, регулирующую курс.
Но постоянное стремление к переводу в чужие страны: понизит курс. Предположим, что во время действия «системы Лоу» при существующих тогда пробе и весе серебряной монеты: обмен по курсу равнялся 40 грошам за экю. После того как бесчисленное количество бумаг стало монетой, начали давать лишь 39 грошей за экю, затем 38, 37 и т.д., пока курс не упал до 8 грошей, и, наконец, всякий обмен по курсу прекратился.
На делю курса выпало в этом случае определить во Франции оінсов-ние между серебром и бумагой. Предположим, что по весу и пробе серебряный экю в 3 ливра стоил 40 грошей и что по курсу, выраженному в бумагах, экю в 3 ливра в бумагах стоил всего 8 грошей; разница была на четыре пятых. Итак, экю в бумагах стоил на четыре пятых меньше, чем экю в 3 ливра серебром.
Продолжение следует
Что касается денег, то тот, кто их имеет,их не отдавал; кто их отдан их не имеет
Цицерон
Могущество Древнего Рима росло с каждым годом.. Власти старались всячески угождать подданным и предлагали на народное утверждение такие законы, которые были населению наиболее приятныі. Так были сокращены размеры капиталов, уменьшены проценты, отменено лишение свободы за долги. Каждый раз, когда тот или иной трибун хотел завоевать себе популярность, среди прочих жизненно важных проблем поднимался вопрос об уничтожении долговых обязательств.
Постоянные перемены, осуществлявшиеся то законодательным путем, то посредством плебисцита, привели к тому, что лихвенные (чрезмерные) проценты стали в Риме обычным явлением: кредиторы, видевшие в народе одновременно своего должника, законодателя и судью, потеряли веру в договоры. Народ, будучи утратившим доверие должникомъ, не мог достать денег взаймы иначе, как под высокие проценты!, тем более что законы вступали в силу лишь время от времени, а жалобы народа не прекращались никогда и постоянно устрашали кредиторов. В результате, как сообщает Ш. Монтескье, в Риме были уничтожены все честные способы брать и давать деньги взаймы и водворилось «самое ужасное ростовщиче
ство». С рсстовшичествсм вели борьбу, но оно неизменно возрождалось. Зло проистекало оттого, считает Ш. Монтескье, что было утрачено чув
ство меры. Законы, не соблюдающие пределов в добре, причиняют людям бЕспредельнсе зло. Приходилось платить и за получение денег в ссуду, и за опасность подвергнуться каре закона.
В Древнем Риме не было законов, определяющих размер процента. В распрях, возникавших по этому поводу между плебеями и патрициями, одна сторона ссылалась только на верность данному слову, другая — на срок договора. В делах ссуды стороныі руководствовались частными соглашениями. Как полагают историки, наиболее распространенной нормой было 12% в год. При этом исследователи исходят из того, что на древнем языке римлян рост в 6% назывался половинным, в 3%— четвертным, полным ростом были, следовательно, 12%.
Каким же образом такие, в общем-то большие, проценты! устанавливались в стране, где торговля была слабо развита? Дело в том, что римляне, очень часто воевавшие только по обязанности, без жалованья, постоянно нуждались в займах. Поскольку военные походы обычно оканчивались удачно, римляне могли без особых затруднений уплачивать свои долги.
В то время, когда сенат с большой настойчивостью отстаивал высокие проценты, римлян будто бы отличали воздержание, довольство малым и даже, говорят, любовь к бедности.
государственное положение было таково, что первые граждане государства несли все повинности, простой же народ не платил ничего. «Каким же образом можно было лишить первых права преследовать своих должников и в то же время требовать, чтобы они исполняли свои обязанности и приходили на помощь настоятельным потребностям республики?»— спрашивал из своего XVIII в. Ш. Монтескье.
Древнеримский историк Корнелий Тацит сообщал, что закон Двенадцати таблиц устанавливал размер роста 1% в год. Но, может быть, он ошибался, приняв за закон Двенадцати таблиц совсем другой закон, о котором будет сказано ниже? Если закон Двенадцати таблиц действительно определял размер роста, то как понять, почему в возникших впоследствии спорах между заимодавцами и должниками никто на него ни разу не сослался? Никаких следов этого закона о росте как будто нет.
«МЕжду тем, — писал К. Тацит, — посыпались доносы на тех, кто отдавал деньги в рост, нарушая закон диктатора Цезаря, определявший условия, на которых в пределах Италии дозволялось давать взаймы деньги и владеть земельной собственностью, и уже давно не применявшийся, ибо ради частной выгоды! забывают об общественном благе».
В 451 г. до н.э. под давлением престоro народа в Риме была избрана комиссия десяти с целью сформулировать в виде законов нормы обычного права; члены этой комиссии получили название децемвиров (decemviri legibus scribundis, что означает «10 мужей для записи законов»). Децемвиры были наделены чрезвычайной властью: во время их деятельности, например, не избирались ни консулы, ни народные трибуны. Плодом их работы явился закон Двенадцати таблиц.
Сначала Двенадцатью таблицами было установлено, что никто не вправе взимать более одней унции росту, тогда как ранее, по словам К. Тацита, все зависело от произвола богатых; в дальнейшем по предложению народных трибунов эту ставку снизили до половины унции.
Первоначально в римской весовой (и денежной) мере — ассе (фунте)— было 12 унций. Законом Двенадцати таблиц разрешалось взимать в качестве максимального годового процента 1/12 отданной взаймы суммы, иначе говоря, до 41/2% (округленно).
Наконец, по закону генуция в 342 г. до н.э. отдавать деньги в рост было полностью запрещено.
В народнык собраниях было принято множество постановлений, направленных против римлян, обходивших этот закон. Однако нарушители все же никогда не переводились, так как заимодавцы прибегали к хитроумным уловкам.
Претор Гракх, на долю которого выпало разбирательство подобных дел, подавленный обилием обвиняемых, доложил об этом сенату, и пере-пуганнье сенаторы (ибо никто не был свободен от этой вины) обратились к принцепсу, моля его о прощении. И, «снизойдя к ним, он предоставил год и шесть месяцев на то, чтобы каждый привел свои денежные дела в соответствие с велением закона».
Это привело к нехватке наличных денег, поскольку все долги были истребованы одновременно. После продажи конфискованного имущества звонкая монета скопилась в государственном казначействе и казне императора.
К тому же сенат обязал каждого заимодавца истратить две трети отданных им взаймы денег на покупку земельной собственности в Италии, а каждого должника, по словам Светония, «немедленно внести такую же
часть своего долга».
Но заимодавцы требовали погасить долги полностью, а должникам не подобало подрывать доверие к своей платежеспособности. Однако желаемый результат достигнут не был, так как заимодавцы задержали все деньги для приобретения земельных угодий.
Лицемерный злодей римский император Тиберий дважды отличился благотворительностью: один раз, когда раздал взаймы на три года без процентов сто миллионов сестерциев, другой раз, когда возместил убытки нескольким владельцам доходных домов на Целийском холме, сгоревших при пожаре.
К первой из этих мер, для нас более интересной, ему пришлось прибегнуть, когда в пору крайнего безденежья народ потребовал помощи и когда сенатские указы о том, чтобы заимодавцы вложили две трети имении в землю, а должники выплатили две трети долга немедленно, уже не могли помочь.
Предполагалось, что указ о непременном вложении двух третей имущества в землю вызовет спрос на нее, должники смогут предать свои наделы по хорошей цене и из вырученных сумм заплатить заимодавцам установленные две трети долга. Однако вышло наоборот: заимодавцы стали сразу требовать платежа (и притом, вопреки закону, полностью), должники бросились распродавать свои наделы, цены на землю упали, и лишь тогда заимодавцы начали скупку земли. Заем Тиберия (под залог земельных участков) помог поправить положение.
Закон Лициния, изданный 85 лет спустя после закона Двенадцати таблиц, предписывал уменьшение капитала на сумму внесенных уже процентов и уплату его не сразу, а в три срока равными частями.
В 398 г. от основания Рима трибуны Дуэлий и Менений провели закон, ограничивший размер роста до 1% в год. Это был закон, впервые установивший размер роста в Древнем Риме (его, как отмечалось выше, К. Тацит, вероятно, спутал с законом Двенадцати таблиц).
С этим законом произошло то же, что и со многими другими, — было найдено средство обойти его. Чтобы его утвердить, исправить и ввести в должные рамки, пришлось издать целый ряд других законов.
«В одних случаях оставляли законы, — пишет Ш. Монтескье, — чтобы следовать обычаям; в других покидали обычаи, чтобы следовать законам, примем обычаи все-таки легко одерживали верх».
Занимая деньги, римлянин встречал препятствие со стороны того самого закона, который был создан для запиты его интересов. Противниками этой нормы права оказывались и те, кого она залипала, и те, кого она осуждала.
Претор Семпроний Аделлио, разрешивший должникам действовать согласно закону, был «умерщвлен заимодавцами за то, что осмелился напомнить о неукоснительности в исполнении закона, которого не могли более переносить».
Так было в самом Риме — Вечном городе. А что же в римской провинции? Провинции были разорены жестоким правлением, а также «страшным ростовщичеством».
Цицерон говорил, что саламинцы хотели было сделать заем в Риме, но не смогли по причине закона Г&биния. Что же это был за закон?
После того как в Риме были запрещены займы из процентов, начали предприниматься различные действия с целью обойти закон. Так как союзники и латины не были подчинены гражданскому законодательству римлян, то их имена стали использоваться в качестве имен кредиторов.
Таким образом, закон достиг только того, что подчинил заимодавцев новой формальности, но никому от этого не стало легче. Народ начал роптать и жаловаться на обман, и трибун Марк Семпроний по распоряжению сената провел плебисцит, который распространил действие закона, воспрещавшего заключение займов из процента между двумя римскими гражданами, на сделки между римским гражданином и союзником или латином.
В те времена союзниками называли народы собственно Италии до Арно и Рубикона, которые не подлежали управлению, установленному для римских провинций.
Но Корнелий Тацит отмечал, что и это не пресекло новых обходов законов о росте. Если нельзя было больше ни брать, ни давать взаймы под личиной союзника, можно было легко заменить его провинциалом, дававшим свое имя для заключения сделки.
Потребовался новый закон, который прекратил бы и это злоупотребление. габиний, создавший знаменитый закон, целью которого было устранить подкуп при подаче голосов, естественно, должен был прийти к заключению, что лучшим средством для этого было сделать затруднительными займы. Подкуп и займы были между собой тесно связаны: спрос на деньги всегда увеличивался ко времени выборов, так как деньги были нужны для приобретения голосов. Очевидно, закон Габиния распространил на провинцию действие постановления Семпрония, так как саламинцы не могли больше занимать деньги в Риме именно по причине этого закона.
Известно, что Брут под чужим именем дал им деньги взаймы под 4% в месяц и получил на это два сенатских постановления: в первом из них было сказано, что заем этот не будет считаться обманным обходом закона и что правитель Киликии должен разбирать это дело согласно договору, предложенному в заемном документе саламинцев.
Поскольку займы из процентов между провинциалами и римскими гражданами были запрещены законом Габиния, римские же граждане имели в то время в своих руках «деньги всей вселенной», то приходилось соблазнять их обещанием высоких процентов, которые заставляли бы людей (наверно, не всех, а только самых алчных) забывать об опасности. К тому же в Риме находились сильные люди, которых сами власти боялись и которые заставляли безмолвствовать закон: они смело давали взаймы и смело требовали очень высоких процентов.
Поэтому провинции одна за другой подвергались ограблению со стороны всех, кто только пользовался влиянием в Риме; а так как всякий новый правитель, вступая в управление провинцией, издавал свой закон, в котором определял размер роста по произволу, то и выходило, что «корыстолюбие и законодательство подавали друг другу руку».
Были случаи, когда города, сословия, городские общества, частные лица, понуждаемые крайней необходимостью), занимали хотя бы для того, чтобы исправить опустошения, произведенные войной, хищениями властей, лихоимством и дурными привычками должностных лиц, ибо никогда еще не было ни столько богатства, ни столько бедности в одном государстве. Сенат, обладавший исполнительной властью), по необходимости, а часто и по попустительству разрешал делать займы у римских граждан и издавал соответствующие сенатусконсульты. Но эти сенатусконсульты были сами опорочены законом и могли послужить для народа поводом к требованию новых таблиц (т.е. новых законов о долгах). Все это, усиливая риск потери капитала, ете более увеличивало размер роста, ибо, как говорили старые философы, «людьми управляет умеренность, а не крайности». Тот платит меньше, по мнению Ульпиана, кто платит позже. Вот принцип, которым руководствовались законодатели после разрушения римской республики.
На фоне этих законов, приспосабливаясь к ним, обходя их или как-то влияя на них, а также благодаря развитию монетного обращения в Древнем Риме появились и возвысились банки. Они, так же как и в Греции, выросли из меняльных контор — за образец был взят опыт греческих трапез. Однако в Риме банки развивались белее интенсивно, чем в Греции. Мощное влияние на банковский учет оказали частная инициатива (самостоятельность банков) и ее правовое регулирование (римское право). История банковских операций в Древнем Риме имеет для всей последующей банковской деятельности непреходящую ценность.
Римские банкиры назывались аргентариями. Поскольку они происходили из всадников, их статус был выше, чем у греческих банкиров, которые были в основном из откупщиков, т.е. были некоторым образом социально ущемлены. Длительное время банковским делом в Риме занимались лита греческого происхождения. Потом на этом поприще стали появляться люди из других стран и, наконец, сами римляне. Они долгое время сохраняли старое, заимствованное у греков название трапезитов, бытовавшее и при Цицероне. Римские менялы именовались нуммуляриями. Однако сложные финансовые операции в банках совершали аргентарии, т.е. банкиры.
Обмен монет, а тем более операции по вкладам требовали высокой квалификации и опыта, особенно в Римской империи. У Петрония читаем: «А чье, по-вашему... самое трудное занятие после литературы? По-моему, лекаря и менялы... Меняла же сквозь серебро медь видит». Нужна была действительно высокая квалификация, чтобы!, например, в III в. до н.э., при Диоклетиане, разглядеть в серебряной монете серебро, составляющее там менее двух процентов. Древнеримский поэт Кверул описал трудности этой работы в стихах:
Хотя ничто так не похоже друг на друга, как солид и солид,
Однако и в них ищут разницу: различия в изображениях,
Цдете, благородстве и надписях, происхождении, тяжести И во всем, вплоть до мельчащих черточек, ищут в солиде.
Тщательнее, чем в человеке.
После проверки достоинства монет их, как мы уже говорили, складывали в емкости (мешки, кошели) и опечатывали в присутствии свидетелей, которые, в свою очередь, тоже прикладывали свои печати, деревянные или костяные. После этого контролер делал пометку о проверке — специальный знак прикрепляли к емкости. Этим он брал на себя ответственность за содержимое. Закрытые вклады хранили в бочках, корзинах, сумках, глиняных и металлических сосудах. Опечатанный кошель мог транспортироваться и использоваться как средство платежа.
В 1875 г. при раскопках Помпей был найден скульптурный портрет помпейского банкира Луция Цецилия Юкунда. Известна надпись, которую посвятил ему благодарный вольноотпущенник: «Гению нашего Луция вольноотпущенник Феликс». В руинах дома этого банкира обнаружили деревянные учетные таблички.
Римские состоятельные граждане предпочитали держать деньги в банках. Здесь это название происходит1 от итальянского Ьапса и означает каменные столы, за которыми сидели нуммулярии. А первоначально меняльные лавки располагались в деревянных будках-табернах— на рынке.
Богатых людей было много. Полководец Красс имел 7—8 тысяч талантов . Знаменитый своими пирами Лукулл имел состояние в 1 миллион сестерциев. Богатым человеком был Брут, убивший Цезаря. По своим займам он имел 48% прибыли, а все его состояние оценивалось в 40 мил-
лионов сестерциев. Сенека, учитель Нерона, имел состояние в 300миллионов сестерциев. Грозный Катон утверждал: «Мы все стремимся иметь
больше»— и подчас шел на весьма ссмнительнье махинации, о чемі говорит Плутарх:
ЗCлсяс, лести творец, порождает тревоги и горе...
Страшно тебя не иметь, горе тобой обладать.
Имея деньги, даже знатные римляне стремились к еще большим. Предпочитали давать взаймы с процентами даже друзьям и родственникам. Займы делали и у ростовщиков (фенераторов), но только в крайних случаях. Большей же частью использовали банковские кредиты под проценты и соответствующие вклады (depositum— лат.) с последующим распределением доходов между банкиром и вкладчикомъ
На пути к обогащению стратегия банкиров была разной. Одни давали в долг небольшие суммы и многим должникам, другие — значительные суммы нескольким. При этом не всегда соблюдалась, так сказать, благопристойность. «По мере возможности не крали открыто, но все кривые пути, которые могли привести к быстрому обогапению, считались дозволенными — грабеж и попрошайничество, обман при исполнении подрядов и надувательство в денежных спекуляциях, лихоимство в торговле деньгами ив торговле хлебом», — писал Т. МЬммэн в «Истории Рима».
Петроний прямо говорил: «Что толковать? Пожелай, что хочешь: с деньгой да с взяткой все ты получишь. В мошне полной Юпитер сидит». У него же приводится выражение: «Асе (мелкая монета) у тебя есть, а асса ты не стоишь».
Впечатляют строки древнеримского историка Саллюстия (I в. до н.э.): «Вышедшие победителями из борьбы презирали богатства, все побежденные страстно стремились к ним».
В Древнем Риме банкиры имели большое влияние в обществе, однако отношение к ним, как и в Греции, могло зависеть от обстоятельств. Цицерон, например, рисуя в «:Речи за Квинта Росция-актера» шаржированный портрет банкира, отзывался о нем откровенно неуважительно: «Разве одна его голова и брови, тщательно выбритые, не говорят об его нравственной испорченности, не показывают хитрого человека? Разве он... не соткан весь, с ног до головы, из лжи, плутней и обмана? Он для того и бреет всегда голову и брови, чтобы о нем можно было сказать, что на ней нет ни волоска честного человека. Росций часто прекрасно представляет его на сцене, тем не менее не заслужил от него должной благодарности за услугу». А дальше Цицерон поносит банкира в еще более резких выражениях. Римское законодательство того времени допускало столь оскорбительные средства обличения, но подобные речи не звучали, скажем, в Афинах IVв. до н.э.
Сохранились сведения о конфронтации банкиров и вкладчиков, когда государственной администрацией (трибунами из плебеев) были понижены процентные ставки. А они немалые — 6,12, 24, 48 и даже 60% в разное время. Зто привело к тому, что кредиторы потребовали срочно вернуть займы, и в результате дебиторы потеряли залоги, а их земли конфисковали. Рынок оказался затоваренным, а стоимость монеты резко понизилась.
В Восточной Римской империи деятельность банков изменилась: они потеряли былое, с трудом приобретенное могущество. В IVв. н.э. в Византии аргентариев и нуммуляриев заменили коллектарии. Деятельность последних регламентировалась государством, и они стали прежде всего служащими фискал (т.е. казенными людьми) . Они объединились в коллегии с солидарной ответственностью по городам, когда участник коллегии нес ответственность в полней сумме долга, но мог и предъявить иск о возмещении долга дебиторам.
От коллектариев государство стало требовать приема медных денег и обмена их на золотые солиды по установленному курсу. Солид (от лат. solidus) — прочный, массивный. От этого наименования произошли названия монет в ряде западноевропейских стран: во Франции — су, в Италии — сольдо. Солид был введен с 309 г. н.э. в Риме и перешел позже в Византию.
Огромные потери от этих операций фиск пытался регулировать государственными субсидиями. Банки начали мошенничать. Латинская учетноэкономическая терминология банковских расчетов обширна и органично слита с юридическим лексиконом. Сна вошла в итальянский язык и через него в западноевропейскую бухгалтерию.
При раскопках в Помпеях были найдены документы банкира Луция Цецилия Юкунда, о котором мы уже говорили. В деревянном ящике хранились 153 расписки. Эти расписки (perscriptio— иг.) выписывал сам банкир. Некоторые из них фиксировали сумму выручки от продажи залогов его клиентов с аукциона. Расписки выполнены на деревянных табличках (полиптихонах), покрытых воском. Они выполняли роль первичных банковских документов. Приведенная в них терминология характеризует сами банковские операции и косвенно их учет. Записи на табличках историки объединяют в две группы:
1) «Входят в обязательства (банкира) ... или получил наличными»— «stipulatum... habere» или «stipulatum accepisse»;
2) «Получил... часть обязательства банкира»— «accepisse... stipulatic».
Термином stipulatio (stipulatum— обязательство) обозначалось денежное обязательство банкира.
В древнеримской литературе сохранились высказывания самих римлян о банковском деле, например, об учете. Цицерон в «Речи за Квинта Росция-актера» говорит о судебном разбирательстве по долгам: «Он (банкир) согласен, что в главную приходно-расходную книгу этого долга не внесено, но утверждает, что он значится в дневнике. Неужели ты так самолюбив и горд, что взыскиваешь свои долги даже не по главной кассовой книге, а по записям в дневнике? Если требуется большая развязность для того, чтобы придать своим кассовым книгам значение свидетельских показаний, то не безумие ли представлять в суд свои дневники со всеми помарками и пересчетами? В самом деле, если дневники так же доказательны, так же точны, так же ценны, как и главные кассовые книги, с какой стати заводить эти книги, беречь старые книги? А если мы именно потому велим составлять главную кассовую книгу, что не доверяем дневньм записям, то почему же то, чему сами хозяева не придают никакой цены и значении, должно иметь большой вес и важность в глазах судей? Почему же тогда мы пишем свои дневники небрежно? Почему тщательно ведем главные книги? На каком основании? — На том основании, что первые служат месяц, последние — всегда; первые немедленно рвутся, последние бережно хранятся; в первые вносятся записи на короткий срок, на последних основано доверие к нам в течение всей нашей жизни; первые отрывочны, последние ведутся в строгом порядке. Никто поэтому не представляет в суд дневников, а представляет свои кассовые книги, прилагает к делу формальные записи приходов и расходов!»
Итак, резюмирует современный исследователь, в банке учет прихода и расхода денег осуществлялся в приходно-расходной книге — codex accept:! et expuesi. За нее банкир нес юридическую ответственность. Сна была регистром текущего учета. Операции учитывались также в адверсарии. Книга долгое время имела греческое название — эфемерида (ephemeris, ephemerida); оно нам уже известно по архиву Зенона.
В адверсарии регистрировали хозяйственные операции. Вклады могли выдавать в присутствии свидетелей. Сенека говорит о том, что вкладчик предъявлял своему кредитору счет на столе у банкира и тот платил при свидетелях. Впрочем, это не было правилом. Знатные римляне не платили наличными. Они просто давали банкиру документальное распоряжение, которое имело греческие названия — синграфе, хирографе, транскрибере (syngraphe, chirographae, transcribere). Так назывался документ, оформляющий денежные расчеты через банк.
Полибий рассказывает такую историю. После смерти матери один из Сципионов (Смилиан) должен был выплатить каждой из двух своих теток, дочерей Сципиана Африканского, их приданое в размере 25 талантов каждой. И хотя ему отводилось по закону три года, треть суммы он обязывался погасить в течение десяти месяцев. Сципион отдал распоряжение банкиру выплатить сразу всю сумму. Банкир составил диаграфе для каждого из получателей, т.е. мужей обеих Корнелий. Те отказались, заподозрив ошибку. Но Сципион подтвердил свое решение.
Залогом при выдаче кредита выступало имущество должника или поручителя. В залог принимались даже трупы. Очевидно, такой своеобразный залог надежно обеспечивал своевременный возврат долга. Очевидно также и то, что к подобному способу прибегали только в случае крайней нужды. О колоритной детали банковских расчетов сообщает также поэт ГЬраций: один заимодавец в определенный день собирал должников и читал им свои стихи, тем самым ставя их перед выборам— или платить деньги, или хвалить стихи.
Еще Геродот писал о существовавшем в Египте законе, по которому «разрешалось брать деньги в долг под залог мумии собственного отца. А к этому закону прибавлен еше вот какой. Заимодавец вступал во владение всей семейной усыпальницей должника, и в случае неуплаты долга должника ожидала вот какая кара: и сам он после кончины лишался погребения в семейном или в каком-ли^ другом склепе, равно как и его потомки».
Столичные и провинциальные
Всем известно, как трудно получить деньги; к этому всегда могут найтись препятствия. Но в тридцатилетней практике бухгалтера не было случая, чтобы кто-нибудь, будь то юридическое или частное лицо, затруднялся бы принять деньги.Михаил Булгаков
В XVIII в. в Европе основывается несколько крупных центральных банковских учреждений, потребность в которых все более стала ощущаться по мере развития торговли и промышленности. Однако следует сказать, что развитие банков на Европейском континенте было значительно задержано неудачей банка Дж. Лоу.
Новые банки во второй половине XVIII в. являлись по большей части билетными, или эмиссионными, т.е. такими, которые черпали свои главные средства из выпуска банковских билетов.
В Англии банковские операции производились менялами и золотых дел мастерами еше в XIVв. Однако частые банкротства вследствие плохого ведения дел, а также недостаточные размеры их кредитных оперений заставили подумать об учреждении более значительного общественного банка.
В целях удовлетворения потребности торгово-промышленного класса в крепите в контр XVII в. (в 1694 г.) по проекту некоего Патерсона был основан
Английский банк как акционерное общество. Патерсон видел главную задачу банка не столько в операциях приема вкладов, размена денег и трансферта, которые играли главную роль в прежних банках, сколько в развитии самого кредита, в предоставлении денежных средств тем лицам, которые в них нуждались . Опираясь на пример Амстердамского банка, Патерсон полагал, что выпускаемые банковские билеты отнюдь не должны покрываться сполна звонкой наличностью в кассах банка. Однако для того, чтобы правление не злоупотребляло выпуском билетов, он считал необходимым установить правило постоянной разменности билетов на залато по требованию.
Английский банк не был обособленным, он стал стержнем целой системы. Вокруг него и опираясь на него располагались частные лондонские банки: в 1807 г. их было 73, в 20-х гг. XIX в,— около 100. В провинции с начала XVIII в. появились сельские банки (country banks— англ.). Их количество резко возросло во времена Компании Южных морей. Затем в связи с банкротством последней в 1750 г. их была всего лишь одна дюжина, но в 1784 г.— уже 120, около 1797 г.— 290, в 1800 г.— 370 и по меньшей мере 650 к 1810 г. По другим английским источникам, их насчитывалось 900. Конечно, по своей величине это были очень разные банки. В 1826 г. из 552 банков 49 имели всего одного владельца, 157— двоих,
108— четверых, 43— пятерых, 26— шестерых. Банки не могли иметь
больше шести компаньонов. «...Сто внезапно возникшее поколение банков было торжеством лилипутов», — писал французский историк Ф. Бродель. Бурное развитие этих банков было порождено местной конъюнктурой и потребностями. Банк графства очень часто бывал всего лишь дополнительной конторой, открытой в давно существовавшем предприятии, где выпуск кредитный билетов, учет векселей и ссуда становились добрососедскими услугами, нередко оказывавшимися запросто.
Первые банкиры были представителями самых разных профессий. Так, Фостеры в Кембридже были мельниками и хлеботорговцами. В Ливерпуле того времени большинство банкиров были выходцами из торговых фирм. Ллойда в Бирмингеме принадлежали к династии торговцев пряжей и изготовителей шерстяных тканей. В Корнуолле банкиры в большинстве своем были владельцами горных разработок, в других местах — торговцами солодом или хмелем или же пивоварами, суконщиками, галантерейщиками, сборщиками дорожных пошлин.
Провинциальная Англия XVIII в. нуждалась в кредите, испытывала потребность в обращении векселей, в наличных деньгах, и частные банки все эти функции выполняли, поскольку они имели право выпускать даже кредитные билеты. Для них это оказалось прекрасным источником прибылей, по крайней мере в первое время, пока существовал определенный кредит доверия.
В принципе местные банки имели некий золотой запас для покрытия своих эмиссий, но, едва наступал кризис, едва публика начинала волноваться, как это было в 1745 г., они вынужденыі были поспешно изыскивать наличные в лондонских банках, чтобыі избежать банкротств. Впрочем, последнее удавалось не всегда. Кризисыі 1793 и 1816 гг. доказали, что местные банки предоставляли крупные займыі не только на короткий, но и на длительный срок.
Однако в целом система была достаточно прочна, так как она практически поддерживалась Английским банком, игравшим роль «заимодавца на крайний случай». Его запасов наличности обычно хватало дли покрытия неожиданных выплат частным банкам, лондонским или провинциальным, в случае затруднений!.
После 1797 г., когда билеты Английского банка перестали обмениваться на золото, они сделались для местных банков той монетой, на которую они в будущем обязывались обменивать свои собственные кредитные билеты. Явный признак общей стабильности состоял в том, что частные банки стали депозитными банками, получив в силу этого больше возможностей предоставлять авансыі как фермерам, земельным собственникам, так и промышленникам, владельцам шахт или строителям каналов.
Когда, начиная с 1826г., законом было разрешено создание акционерных банков (joint stock banks— англ.), они образовали новое поколение банковских учреждений — более солидных, лучше снабжавшихся капиталами, чем их предшественники. Однако были ли они осторожнее? Конечно нет. Им нужно было переманить клиентуру из банков, уже существовавших, рисковать больше, чем они. Их число росло на глазах: в 1836 г. их было 70, но с 1 января по 26 нояфя того же года 42 акционерных банка «были организованыі и вступили в конкурентную борьбу с теми, что уже существовали». Вскоре их стало около ста, и со всеми многочислен-ньми отделениями они уравнялись в количестве с сельскими банками, которые с того времени стали выглядеть как учреждения устаревшие.
Как говорил Давид Рикардо, отличительная функция банкира «начинается с того момента, как он использует деньги других». Имелись деньги, обращавшиеся в принудительном порядке между Английским банком и английским правительством, между главным банком и прочими банковскими учреждениями, торговыми и даже промышленными предприятиями. При посредстве сберегательных банков (soring banks— англ.) происходил также захват денег, скопленных бедняками, — операция громадная по своим размерам, что подтверждалось в одном французском письме: «...сие богатство бедноты (взятое в его массе) в Англии больше, чем состояния богачей во многих других королевствах».
Основной акционерный капитал Английского банка равнялся 1200 тысяч фунтов стерлингов; он был передан в руки правительства, которое обязалось платить за него 8% в год. Банк имел право учитывать векселя, торговать золотом и серебром в слитках, выдавать ссуды под заклад движимости и продавать товары, оставшиеся за ним в качестве закладов по ссудам (торговля другими товарами была запрещена). Минимальная стоимость банковского билета была 20 фунтов стерлингов; для белее значительных выпусков требовалось разрешение парламента. Точно так же лишь с разрешения парламента можно было давать ссуду правительству. Текущие дела велись управляющим и 24 директорами, избиравшимися акционерами. Четыре раза в год собирались общие собрания акционеров, на которых решались вопросы о ведении дел, распределялась чистая прибыль.
Через три года после основания Английского банка правительство даровало банку привилегию быть единственным учреждением подобного рода. На все время концессии никакое другое акционерное общество не могло получить разрешения на производство банковских операций.
В первое время Английскому банку пришлось выдержать серьезную борьбу с частными менялами и банкирами, для которых он был, естественно, опасным конкурентом. Совместными усилиями они пытались подорвать платежную способность банка, предъявляя сразу большое количество билетов к размену. Однако Английский банк устоял в этой борьбе и добился запрещения всякому товариществу с числом членов банка более шести учреждать банковские предприятия и выпускать билеты на предъявителя.
Выпуск билетов производился Английским банком осторожно и развивался постепенно; к середине XVIII в. общая ценность выпушенных банком билетов достигла 4,5миллионов фунтов стерлингов. Во второй половине века начали выпускать 10-фунтовые билеты, а с 1793 г.— даже 5-фунтовые; ценность выпущенных билетов достигла к 1790 г. 11,5миллионов фунтов.
Во второе и третье издания своей классической книги «Начала политической экономии и податного обложения» Д. Рикардо вставил примечательный абзац, которого не было в первом издании. «Полное понимание всех следствий, вытекающих из принципа ограничения количества де-нег, — писал Д. Рикардо, — вот что имеет наиболее важное значение в деле выпуска бумажных денег. Вряд ли кто-нибудь поверит лет через пятьдесят, что директора банков и министры как в парламенте, так и в парламентских комиссиях могли серьезно утверждать, что выпуски билетов Английского банка, хотя бы размеры этих выпусков не ограничивались правом владельца банковых билетов требовать в обмен на них золото в монете или слитках, не оказывали и не могли оказывать никакого влияния на цены товаров, слитков или вексельный курс».
После образования банков государство теряет свою исключительную привилегию чеканки денег или выпуска их. Денежное обращение может возрастать одинаково как вследствие выпуска монеты, так и вследствие выпуска бумажных денег. Если бы государство выпустило в обращение неполновесную монету и в то же время сократило бы ее количество, то оно не могло бы поддерживать стоимость этих денег, потому что банки имели бы такую же возможность увеличить количество «орудий обращения».
«Выпуская слишком большое количество бумажных денег, — писал Адам Смит, — излишек которых постоянно возвращался назад для обмена на золото и серебро, Английский банк в течение целого ряда лет был вынужден ежегодно чеканить золота на сумму от 800 тысяч до 1млн. ф. ст., или в среднем 850 тысяч ф. ст. Чтобы получить золото, необходимое дли чеканки такого большого количества монеты, Английский банк (вследствие того, что золотая монета уже несколько лет находилась в очень пло-хсм состоянии) часто должен был покупать слитки по такой высокой цене, как 4 ф. ст. за унцию. Сейчас же вслед за этим он выпускал этот слиток в обращение в форме монеты, но уже по 3ф. ст. 17 шилл., 10 У2 пенса
за унцию и терял таким образом на чеканке такой большой суммы около 2 У2, или 3%. Хотя банк не платил никакой поплины за чеканку, хотя в действительности все издержки падали на правительство, эта щедрость правительства не избавляла банк от лишних расходов».
В 1695 г. по примеру Английского банка был основан акционерный Шотландский банк с капиталом 100 тысяч фунтов стерлингов, который тоже стал выпускать банковские билеты, размениваемые по предъявлении на звонкую монету, причем в начале XVIII в. начали выпускать билеты стоимостью в 1 фунт стерлингов.
НЬтландский банк сразу стал монополистом в деле производства банковских операций, однако ненадолго — лишь на 10 лет. Затем эта монополия была у него отнята, и тогда в Шотландии началось бурное развитие мелких банков, выпускавших билеты стоимостью до 1 шиллинга и даже меньше, что побудило правительство ограничить размеры их стоимости одним фунтом.
Шотландские банки раньше других начали платить проценты по вкладам на текущий счет и с 1729 г. ввели в практику особую операцию— выдачу ссуд под поручительство двух или трех заслуживающих доверия лиц (так называемый cash credit— англ.). Во второй половине XVIII в. вся Шотландия покрылась сетью мелких банков, не только производивших банковские операции, но и служивших сберегательными кассами. Особенность шотландских банков заключалась в доступности кредита и близости их к сельскому населению.
Во Франции катастрофа, постигшая банк Дж. Лоу, сильно затормозила развитие банковского дела. Только в 1776 г. был основан учетный банк в Париже под названием «Caisse d'esccmpte». Этот банк выпускал банковские билеты, принимал вклады: на срок и на текущий счет, производил трансферты, учитывал векселя и торговал благородными металлами. Основной капитал его равнялся 15 миллионов франков, из которых 10 миллионов лежало в виде обеспечения в государственном казначействе, что устанавливало связь банка с казной и в дальнейшем пагубно отразилось на его истории. В 1783 г. банк должен был дать правительству из своих наличных средств ссуду в 6 миллионов франков, что вызвало прекращение свободного размена билетов на звонкую монету. Но и после этого принудительные ссуды правительству продолжались, причем все возрастая: в 1787 г. долг правительства банку равнялся 70миллионам франков, в 1789 г.— 240 миллионам. Объясняется это необычайными затруднениями финансового ведомства в эпоху начинавшейся революции, анархией в государственном управлении и почти полной несостоятельностью государства в платежах по своим обязательствам. Все это в 1793 г. привело к тому, что учетный банк пришлось закрыть.
В Голландии Амстердамский банк пользовался полным доверием населения. Когда в 1794 г. Амстердам был взят французами, банк оказался несостоятельным: в его кассах не хватало 10,5 миллионов флоринов, которые были тайно отданы правлением в ссуду правительству и голландской Ост-Индской компании. В результате в 1795 г. банк был ликвидирован. К 1814 г., после того как правительство внесло взятую ранее сумму, он расплатился со своими кредиторами.
Крупными банками были также основанный в Вене в 1703—1706 гг. городской банк, в 1736 г. в Копенгагене — эмиссионный и ссудный банк, в 1768 г. в Петербурге — ассигнационный банк.
С анализом банковских неурядиц выступили многие английские экономисты. По глубине исследований этого вопроса выделяется сочинение Д. Рикардо «Высокая цена слитков есть доказательство обесценения банковых билетов», прославившее автора. В этой работе Д. Еикардо доказывал, что падение цены банковских билетов вызвано чрезмерным увеличением их количества, так как банк, освобовдеиьй в 1797 г. от обязанюсти размена билетов на звонкую монету, стал злоупотреблять своим правом выпуска этих билетов. Слишком большее их количество имело своим следствием падение цены билетов и удорожание всех товаров, в том числе золота и ^:лотой монеты.
Д. Рикардо предлагал уменьшить количество выпущенных билетов настолько, чтобы золотая монета уравнялась в цене с банковскими билетами, и затем восстановить размен билетов на звонкую монету.
По окончании наполеоновских войн цена банковских билетов стала подниматься и достигла в 1819 г. 97,5 фунта золотом за 100-фунтовый
билет. Тогда по предложению Роберта Пиля (1788—1850), премьер-министра Великобритании в 1834—1835 и 1841—1846 гг., был принят билль о восстановлении размена банковских билетов.
В 1825 г. промышленный кризис повлек за собой банкротство около 70 частных банков Англии, что послужило причиной отмены правительством закона, по которому нельзя было основывать банк с числом членов более шести. Новый закон 1826 г. разрешил учреждение акционерных банков по всей Англии, кроме Лондона и его окрестностей в районе 65 миль, с правом выпуска банковских билетов. В то же время Английский банк был обязан открывать отделения в крупных торгово-промышленных центрах; выпуск банками билетов дешевле пяти фунтов был воспрещен. В 1833 г. билеты Английского банка были признаны законным платежным средством до тех пор, пока они сохраняют разменность, т.е. такими денежными знаками, от получения которых в уплату никто не имеет право отказаться и уплата которых оканчивает все расчеты между кредитором и должником.
Кризисы 1836и 1839 гг. вынудили Английский банк для поддержания размена занять большие суммы у парижских и гамбургских банкиров. Создалась особая школа монетного обращении (currency-school— англ.), полагавшая (под влиянием учения Д. Еикардо), что банки могут увеличением выпуска билетов влиять на повышение цен на товары и тем искусственно поощрять промышленность и торговлю. Такое Елияние создает перепроизводство и кризисы; поэтому данная школа требовала, чтобы банки были ограничены в своих выпусках обязанностью соразмерять количество выпущенных билетов с величиной звонкой наличности.
В Шотландии происходили аналогичные события. С 1845 г. было запрещено учреждать новые банки с правом выпуска билетов, старые же банки были ограничены в выпуске билетов той суммой, какая обращалась за последний год. Впрочем, они имели право выпускать билеты и на большую сумму при полном их покрытии наличностью.
Во Франции после краха Учетной Конторы в 1800 г. был основан Французский банк в Париже на акционерных началах с основным капиталом 30миллионов франков. Управление банком было предоставлено пятнадцати администраторам. Банк получил право, а вскоре и привилегию выпускать банковские билеты, принимать вклады, учреждать сберегательные кассы и учитывать векселя. Впервые в 1848 г., а затем вторично во время войны 1871—1872 гг. в банке был приостановлен размен билетов. Уцелел же банк благодаря правительственному закону, который установил банковским билетам принудительный курс и разрешил выпустить их на 3,2 миллиарда франков.
В Германии в 1846 г. Берлинский банк был преобразован в Прусский акционерный банк, администрация которого назначалась правительством, а дивиденд разделялся между акционерами и казной.
С образованием Германской империи этот банк был преобразован в Германский имперский банк с капиталом 120 миллионов марок, разделенных на акции. Управление банком находилось в руках правительства, а акционеры выбирали особых депутатов для надзора за делами. Имперский банк имел право торговать металлами, учитывать векселя, выдавать ссуды, принимать вклады выпускать банковские билеты и заниматься комиссионными операциями.
Кроме Имперского банка в Германии существовало еще довольно много частных банков, из которых 17 имели право выпускать банковские билеты.
«Сила всех сил»
...Платить обязались черти Мне оброк по самой моей смерти.Лучше б не надо дохода,
Да есть на них шдаимки за три года.
Александр Пушкин
Изучение экономической мысли Киевской Руси следует начинать с текста Русской Правды, дошедшей до нас в многочисленных списках, различных по объему и содержанию. Правда Русская сложилась не сразу, а развивалась на протяжении веков. Одна из ее частей, так называемая
Правда Ярослава, появилась в 30-х гг. XI в. Возникновение другей части — Правды Ярославичей — относят' к 70-м гг. того же века. Появление статьи «Устав Володимерь Всеволодовича» относится ко времени около 1113 г.
Центральное место в Русской Правде занимают вопросы экономических, имущественных отношений, определение ответственности за различные преступления в этой области — воровство, нарушение пашеннык меж: и т.д., а также нормирование разного рода имущественных отношений, в частности займа, наследования имущества и т.д.
В восьми статьях Русской Правды речь идет о займах, процентах, об охране и порядке обеспечения имущественных интересов кредитора, об условиях, при которых требование о возврате займа имеет юридическую силу, о порядке взьскания долгов и т.п.
Ростовщичество в Киевской Руси было развито довольно широко. Кредитные отношения назывались «долгом», а денежный процент — «резом». Предоставление денежного займа обозначалось как «дача кун и рез». Деньги, отданные в рост под проценты, в Русской Правде носят название «исто» (по тексту другой редакции — «истое»).
Кроме денежного займа в Русской Правде упоминается о долговых обязательствах в натуральной форме: «настав мед», «жито в присоп» (по другой редакции — «во просон») — ссуда продуктами с условиемі возвращения их с надбавкой (термин «во просоп»— от глагола просыпать, т.е. давать зерно взаймы с условиемі возврата его с прибавкой).
Русская Правда определяет и размер «реза», т.е. процента по денежному займу. В статье 53, носящей название «Устав Володимерь Всеволодовича», говорится о том, что князь Владимир (Владимир МЬномах) со
звал свою дружину в Брестоле и на этом съезде было установлено, что заимодавец, ссудивший свои деньги за проценты «в треть куны», имеет
право взимать эти проценты лишь два раза, после чего он может получить только свой капитал — ссуженные деньги. Если же заимодавец такой процент получит три раза, то он теряет право и на получение своего капитала от должника. Брать проценты в размере 10 кун с гривны в год
не воспрещалось.
Следовательно, законом был определен максимальный размер процента. Конкретная же величина ссудного процента остается, однако, неясной, хотя очевидно, что он был очень высок и княжеская власть в законодательном порядке регламентировала его уровень, стремись к некоторому
снижению ссудного процента.
В Древней Руси существовало законодательство о закупах и холопах. Закуп — это смерд, вынужденный прибегнуть к ссуде (денежной или в виде сельскохозяйственного инвентаря) и отрабатывающий свой долг в хозяйстве заимодавца, который становился, таким образом, господином закупа. В результате разорения смердов закупничество все более распространялось . Разновидностью закупа был ролейный закуп, т.е. закуп, работавший на господской пашне, тогда как обычный закуп работал, очевидно, в доме господина.
Сын влиятельного баярина Вассиан Патрикеев, по прозвищу Косой, насильственно постриженный в монахи под именем Вассиана, в своих политических произведениях, например, в «Слове ответно противу клевещущих истину евангельскую и о иночьеском житии и устроении церковном», писал, в частности, что ростовщичеством монастыри забирают себе имущество нищих, судятся с бедняками о многолихвенных займах. МЬнахи, утверждал Вассиан, пускают избытки в рост. В древности же они жили в монастырях своим трудом, а не глядели в чужие руки, не занимались ростовщичеством. Господь велел раздать имение нищим, «мы же единаче
сребролюбием и несытостию побеждени, живущая братия наша убогиа в селах наших различными образы оскръбляем их, и лесть на лесть и лихву на лихву на их налагаю-ще, милость же нигде же к ним показующе, их же егда не възмогут отдати лихвы (проценты.— В.Ч.)...» Вассиан выступал против ростовщичества монастырей.
Среди ученых XVI в., размышлявших над актуальными проблемами социально-экономической жизни России, особое место занимает Ермолай-Еразм. Биографические сведения о нем крайне скудны. Известно только, что был Ермолай священником московской дворцовой церкви Спаса на Бору, потом постригся в монахи под именем Еразма. В своем произведении «Благохотящим царем правительница и землемерие»— первом в России специальном экономико-политическом трактате, написанном в 40-х или начале 50-х гг. XVI в., Ермолай советует царю осуществить систему важных мероприятий, и прежде всего уменьшить и законодательным образом установить размер обязательств крестьян землевладельцам.
Одна из статей царского Судебника 1550 г. (статья 78), проводившего
политику Ивана IV, посвящена вопросу о кабальных людях, служилой кабале. В отличие от полных холопов, являвшихся рабами, кабальные люди представляли собой формально свободных людей, взявших на себя обязательство — служилую кабалу — работать на хозяина определенный договором срок вместо уплаты процента по займу.
Заключение кабальных сделок ставилось под контроль государства. Во-первых, была установлена максимальная сумма, на которую могла быть взята кабала, — 15 рублей; во-вторых, обязательным стало официальное оформление служилой кабалы боярином и дьяком; в-третьих, было установлено, что принимать кабалу можно только на вольных людей, а на богатых холопов, на докладных и старинных холопов кабала не принималась.
Кабальный человек, работая за проценты на хозяина, жил у него. Он обычно получал от него питание и одежду. Поскольку не было возможности погасить долг, работа на хозяина продолжалась всю жизнь.
Определение максимума суммы денег, предоставленных в долг по кабальной записи, было направлено, очевидно, на то, чтобы обеспечить сохранение кабальной службы как особой формы труда, вызванной потребностями хозяйственного развития страны.
Представляют интерес мероприятия Ивана IV, относящиеся к области частного кредита. Законодательство Ивана IV предполагало утвердить су-ществование в стране чисто кредитных отношений, обусловленных займом денег, и предотвратить их превращение в другого рода отношения — кабальную зависимость должника от кредитора.
Статья 82 царского Судебника гласит: «А. кто займет сколке денег в рост, и тамі людям у них не служили ни у кого, жити им себе, а на дрнпи рост давати им. А кто даст денег в заем, да того человека станет дръжати у себя и збежит у него тот человек покрадчи, и что снесет, то у него пропало, и по кабале денег лишен».
Указом 25 декабря 1557 г. было установлено, что служилые люди, у которых к этому времени имелись долги денежнье и хлебнье, по кабалам, по памятям и по духовным грамотам, уплачивают их с рассрочкой в течение пятилетъего срока по одной пятой каждый год, а «рост», т.е. процент по денежным займам, и «наспы» на занятый хлеб по сделкам, совершенным до этого указа, вовсе отменялись. По новым же займам, которые будут заключены служилыми людьми в течение пятилетнего льготного срока (1558—1562) и в этом пятилетии не будут погашены, долги уплачиваются сполна, но «рост» и «наспы» на хлеб уменьшаются вдвое против обычного — «на пять шестой», т.е. на 20%.
В середине XVII в. некоторые государственные деятели выдвигают в качестве основных исторических задач укрепление экономического положения и независимости России. К их числу можно отнести видного государственного деятеля Б.И. Морозова (1590—1661) . Начав свою службу при дворе в должности стольника и спальника, он был затем воспитателем царевича Алексея, а после смерти первого Романова занял посты начальника Стрелецкого приказа, Больший казны и ряда других учреждений и фактически руководил всей внутренней и внешней политикой Русского государства. Б.И. Морозов активно содействовал развитию торговли, в которой он видел один из немаловажных источников доходов казны.
Рассматривая деньги как «силу всех сил», Б.И. Морозов считал, что они должны быть пущены в оборот, чтобы приносить доход своему владельцу. Из его собственного колоссального состояния в кабальных долгах находилось 80 тысяч рублей (в переводе на золотые деньги 1913 г. это составляло 1400 тысяч рублей), что приносило ему огромные прибыли.
Михаил Дмитриевич Чулков (1743—1793) в своих работах писал о сущности, роли и стоимости денег, о значении кредита и об уровне процента, стремясь показать, что твердая денежная система и надежное денежное обращение являются необходимым условием развития в России товарного производства, и особенно мануфактурного. «Всякое недоверие препятствует денежному обращению так, как от страху кровь останавливается в теле», — образно определял М.Д. Чулков необходимость твердой системы денежного обращения в России.
М.Д. Чулков подчеркивал важность кредита дли развития мануфактуры и торговли: «Кредит в купечестве есть орудие, которого ежели не имеет в руках, не можно в случае весьма надобном и скором зделать отважного удара, которым иногда или часто возрастает купечестве».
Зто образное выражение соответствует действительности, но, конечно, не вскрывает сущности кредита. Условием надежности кредита является, по мнению М.Д. Чулкова, надежность самих денег и денежного обращения. Хотя он прямо и не говорил об излишнем выпуске ассигнаций, но намекал на это довольно ясно.
А.Н. Радищев писал: «Подобно всякой другой собственности их (деньги.— В.Ч.) можно менять или продавать, можно подарить, можно дать в заем». По его мнению, не следует стеснять свободу в употреблении собственности, в чем бы эта собственность ни выражалась. В связи с этим А.Н. Радищев ставил важный вопрос о лихве.
В то время была распространена отдача денег в рост частным лицам — купцами, дворянами, чиновниками. Острая критика таких лихоимцев имелась в сатирических журналах Н.И. Новикова, в произведениях М.Д. Чулкова и др. Правительственньми указами еще при Елизавете был установлен максимальный процент — 6% годовых.
А.Н. Радищев стремился дать экономическое объяснение самого существа процента и права взимать его, не защищая лихоимцев, но исходя из своего понимания собственности, из соотношения наличия денежных капиталов и спроса на них. Занимать можно что угодно, но настоящим займом А.Н. Радищев называл только денежный заем..
Заем бывает благотворительный, т.е. безвозмездный, и с лихвою. Лихва и есть плата за употребление занятого. Лихва деньгами называется процентом. А.Н. Радищев определял процент как «цену денег». Если по закону разрешено и обществом не осуждается по соглашению договаривающихся сторон «назначить цену переходящей из рук в руки собственности, то для чего же не оставить на произволение договаривающихся назначить цену деньгами?»— спрашивал А.Н. Радищев. Он считал, что получение процента «само в себе справедливо и не зазорно», как доход от всякой капитальной собственности.
В стране со слабо развитой кредитной системой и при недостаточном накоплении денежных капиталов, утверждал А.Н. Радищев, закон об указанном проценте будет всегда нарушаться и частные лица, отдающие в заем деньги, за риск будут брать тем большие проценты, чем строже запрещение. «Конечно бы лучше было, если бы деньги были дешевы и проценты низки. Но не закон может назначить им цену, где чего много, там то и дешево».
Уровень процента, по его мнению, определяется самим денежным рынком, соотношением спроса и предложения на денежный капитал, а не административным вмешательством правительства.
Но были, естественно, и идеологические противники, резко возражавшие против выраженного А.Н. Радищевым, М.Д. Чулковым и другими
Главный Банк России еще в XIX веке обосновался в Москве на улице Неглинной
экономистами мнения о тсмі, чтобы предоставить кредиторам и заемщикам самим «назначать цену деньгам», свободно устанавливать уровень процента. Борьба за ограничение кредитных отношений отражала стремление консервативного дворянства сохранить полунатуральный характер крепостного хозяйства.
Суждения западных специалистов о сущности процента и экономических законах, определявших его уровень, А.Н. Радищев применял к России,
где денежный рынок еще не был развит и не создал разветвленной организованной кредитной системы, где еще преобладало ростовщичество.
В России, писал А.Н. Радищев, несмотря на правительственное запрещение, проценты будут высоки «от того, что мало накоплено капиталов наличными деньгами, от того, что накопленные капиталы гораздо прибыльнее и безопаснее употреблять на приобретение недвижимых имений. Примеры тому явнье видим в откупщиках и подрядчиках и в самых торгующих» .
Действительно, в литературе того времени приводилось много примеров произвола дворянства и крупных чиновников в отношении их заимодавцев, которые заставляли последних отказываться от векселя, давать ложную расписку в получении долга да еще приплачивать при этом за то, что, дескать, дешево отделался купец от дворянских притязаний. Поэтому
А.Н. Радищев имел все основании утверждать, что в России того времени безопаснее было вкладывать деньги в имения или в торговлю, чем отдавать в заем.
При Петре I казна выдавала ссуды: для поощрения частного предпринимательства, но особых кредитных установлений не было, и частный кредит был довольно дорог — 12, 15и даже 20%. В 1726г. при Петре II
для облегчения торговых сделок был издан первый в России вексельный устав. В 1733 г. была сделана первая попытка организации публичного и дешевого кредита. МЬнетной конторе предоставлялось право выдавать частным лицам ссуды под залог золота и серебра из 8%.
В 1744 г. генерал-прокурор князь Шаховской предложил изъять обесцененные пятаки и заменить их банковскими билетами — «цеттелями» (по-немецки — записка). Но Сенат заупрямился: «...билеты тому ж в России не токмо не заобыкновенное и незнаемое дело, но и самое вреди-тельное и весьма хуже нынешних пятикопеечников; ибо те внутреннюю доброту имеют, а билеты оной иметь не будут».
Позднее, 21 июля 1758 г., по указу императрицы Елизаветы Петровны в обеих столицах были утверждены банковские конторы вексельного производства. Здесь желающим обменивали звонкую монету на векселя, по которым выдавались наличные в других городах. Эти банки должны были выдавать ссуды из 6% под залог имений, земель, фабрик и товаров.
18 мая 1762 г. тайный секретарь Д. Волков огласил подписанное самодержцем повеление, в котором говорилось, что «ЕТо Императорское Величество находит удобное и ближайшее... средство в делании банкоцетте-лей». А 25 мая последовал царский указ об утверждении Государственного банка с правом выпуска билетов достоинством 10, 50, 100, 500 и
1000 рублей. Банк должен был открыться 1июня. Но тремя днями раньше дворцовый переворот сбросил Петра III с престола.
После воцарения Екатерины о банке пришлось надолго забыть. Однако финансовое положение, вызванное войнами, было очень тяжелым. «В июне месяце 1762 года Россия закончила обременительную войну (Семилетнюю.— В.Ч.),— писала царица в одной из своих записок.— Финансы истощены до такой степени, что ежегодно оказывался недочет в 8миллионов руб., не считая уплат по государственным долгам, что простиралось до 13 миллионов Армия не получала жалованья три месяца».
Требовались срочные меры по приведению финансов в порядок. Генерал-губернатор новгородский, тверской и псковский Я.Е. Сиверс, досконально изучивший деятельность европейских банков, обратился к государыне с запиской, в которой вновь поднял вопрос о «цеттелях», убедительно аргументируя их полезность. Но воспротивился влиятельный князь П.А. Вяземский, и записка Я.Е. Сиверса осталась без ответа.
Через три года началась Русско-турецкая война. Потребовались огромные расходы. Неожиданно князь П.А. Вяземский, который еще недавно помешал ввести в России спасительное новшество, сам внес проект выпуска ассигнаций — банковских билетов — на сумму 3 миллиона рублей. Решение Государственного совета гласило: «Для начинающейся войны... учредить бумажные ассигнации, утвердя к ним точно ту доверенность, какая есть к настоящим деньгам». 29 декабря 1768 г. Совет в присутствии Екатерины рассмотрел и одобрил проект Манифеста об установлении в обеих столицах банков для вымена государственнык ассигнаций. Документ быт обнародован 1 февраля 1769 г.— эта дата и вошла в историю как день рождения российских бумажных денег.
Екатерина II писала по этому поводу: «И так с 1 генваря будущего 1769 года устанавливаются в Санкт-Петербурге и в Москве под покровительством Нашим два Банка для вымена Государственных ассигнаций, которых вызываемо будет из разных Правительств и казенных мест, от Нас к тому означенных, столько, а не белее как в вышеозначенных Банках капитала наличного будет состоять».
«Во многих государствах учреждены с хорошим успехом банки, которые доброю своей славой изобретши новые знаки ценам, сих обращение умножили, но чтобы в единоличном правлении таковым учреждениям бе-
Госбанк в царской России являлся подразделением министерства финансов
зопасно верили, должно сии банки присовокупить к установлениям свето-сти, не зависящим от правительств... чтобы все люди были увереныі и надежны, что государь не тронет и кредита сих мест не повредит...»
«Каждый из частных людей, — писала далее Екатерина II, — может всегда, когда похоирт, обратить те свои ассигнации в наличные деньги, представляя из оных Московскую в Московском банке, а Санкт-Петербургскую в Санкт-Петербургском. Сим Банкам Мы подписали также правила, по которым они платеж производить должныі без малейшего замедления и потеряния времени.. . Мы, императорским нашим словом торжественно объявляем за Нас и Преемников Престола Нашего, что по тем государственным ассигнациям всегда исправная и верная последует выгода денек требующим оные из Банков».
Значение и место банка в России отражаются в известных словарях В.Н. Татищева и В.И. Даля. У В.Н. Татищева читаем: «Банк... есть сокровище народное, где всяк излишния свои деньги из учрежденного роста положить, а требующий с достаточньм достоверством из оного, також за определенный рост, взять может, токмо та разница, что из банка рост платится меньше, на сто один или два, нежели отдается... Кіо из банка свои деньги желает взять, тот рост за год потеряет, а должный в банк хотя б прежде заплатил, должен рост за весь год платить. Некоторые же безсмертные банки, что никогда положенного возвратить не может, но наследственно довольствуется ростом, и за оный рост по 1 или 2 более перед первым на банка платят. Иные банки токмо для избежания многих пересчетов и домовых страхов без платежа роста в банк отдаются, и оные от одного другому токмо письмами переводятся и в книгах отмечается. А понеже оные должны в таком состоянии быть, чтоб никто ни в каком случае опасности от погибели не имел, того ради в монархиях учреждение оное не способно, да и республике, хотя банки под смотрением зашитою высшего правления состоят, но директора должны в том присягою утверждаться, что они о персонах и числе денег не могут никому объявлять. В Швеции же для пользы государственной все государственные деньги в банк отдаются и от онаго платятся.
Банковые письма, или банкоцетат, в банках учреждены дли избежания пересчетов денег, для которого особливая бумага вделана и на нуй напечатано, а число вписывает учрежденный писарь, подписывает казначей или правитель банка и печать банковая чернильная, которые в пути и в пересылке через почту в том государстве, також купечеству в заплатах великую пользу приносят. И оные из банка дают на разное число, инде до 10, инде не меньше 5-и ефимков. И они так должны бъпь верны, как сущие деньги, ибо их всяк лучше денег берет, но когда кому деньги надобны, то банк по объявлении, не отлагая ни часа, должен заплатить такими, какими кто требует. Токмо та опаснасть, что бывают воровские, и для того на них отдаюсчей свое имя и время, когда отдал, подписать должен. Но чтобы не погибло оное письмо, может всяк записать у себя в книгу нумер, числа денег и времени и, как скоро погибнет, объявить ту записку в банке, по которой через месяц должен ожидать, не явится ли кто в банк. И если не явится, то деньги, однако ж с порукою, получит, утратя 2 на сто, как о том особливым законом в каждом банке учреждено».
Спустя столетие В.И. Даль записал в своем словаре: «Банк — прави-тельственнсе или частное кредитное (верительное) учреждение дли закладов и займов, дли учета векселей, дли выпуска денежных знаков... Банкир — купец, торгующий деньгами и денежными бумагами, занимающийся учетом векселей и переводом по ним платежей с одного места и государства в другое, удерживая за это известный процент в свою пользу».
«Вексельный банк — банк, который принимает и учитывает векселя».
«Вексель — купеческое обязательство в установленном виде, на бумаге, на уплату в срок известной суммы, у торговых сословий: заемное письмо».
«Вексельваться — принимать и учитывать друг от друга векселя, передаваемые от других людей; верить друг другу. ГЬворили, например: «МЬі с ним не векселюемся...»
«Заем— взятие в долг, с обязательством возвратить самый предмет вещью или деньги, взятые в долг».
В Толковом словаре русского языка, изданном в 1935 г. под редакцией профессора Д.Н. Ушакова, читаем: «Банк — это кредитное учреждение, располагающее большим капиталом и производящее различные финансовые операции».
И наконец, в Словаре русского языка С.И. Ожегова, стереотипное 22-е издание которого вышло в 1990 г., говорится, что «банк — это финансовое предприятие, производящее операции со вкладами, кредитами и платежами».
Таким образом, можно считать, что представление о банках как учреждениях сформировалось давно, но даже такие корифеи толкования русского языка, как Д.Н. Ушаков и С .И. Ожегов, в отличие от В.Н. Татищева дают весьма туманные определения.
Состояние банковского дела в ЕРссии второй половины XIXв., во время царствования Александра III (1845—1894), связано со стремительным развитием промышленности и преобразованием Государственного банка, которое готовилось постепенно и достигло вершины в 1893 г. Большую роль в развитии индустрии играли государственные финансы. В то же время финансовая политика способствовала усилению роли частного капитала в крупных промышленных предприятиях.
В царствование Александра III сменилось четыре министра финансов: Абаза Александр Агеевич (на посту министра финансов с октября 1880 по май 1881 г.), Бунге Николай Христофорович (с мая 1881 по январь 1887 г.), Вышнеградский Иван Алексеевич (с января 1887 по август 1892 г.), Витте Сергей Юльевич (с августа 1892 по 1903 г.).
При министре финансов Н.Х. Бунге банковское дело не претерпело каких-либо существенных изменений. Государственный банк находился под контролем Совета государственных кредитных управлений, возглавляемого министром финансов, которому подчинялись управляющий банком, а также «ученый комитет», в обязанности которого входила оценка кредитоспособности заемщиков и качества векселей. В провинции банк был представлен двумя типами учреждений:
• конторами, имевшими ту же структуру, что и Госбанк; здесь были уп
равляющий и правление банка;
ректора.
В 1881 г. было рассмотрено положение о Крестьянском поземельном банке, в 1883 г.— о Дворянском банке.
Действие Крестьянского банка распространялось на всю территорию России, за исключением Сибири, Закавказского края, царства Польского и
прибалтийских губерний. В то же время были разработаныі Правила действий Крестьянского банка и его отделений и законодательные акты: правила заключения договоров на покупку и залог земельных участков, приобретаемых при содействии банка; правила продажи с торгов заложенных в
банк участков, приобретаемых при содействии банка; правила продажи с торгов заложенных в банк участков неисправных заемщиков. Деятельность Крестьянского банка началась в 1883 г. в 11 местных его отделениях, а
через 10 лет, к 1894 г., действовало уже 43 отделения.
В 1883 г. дворяне Орловской губернии обратились к Александру III с
прошением о помощи, на котором царь начертал резолюцию, положившую начало еще одному банку. Обращаясь к министру финансов Н.Х. Бунге, царь написал: «...действительно пора наконец сделать что-нибудь, чтобы помочь дворянству». Положение о ГOсуднрственнсм заемном банке для поместного русского дворянства было утверждено 7 июня 1885 г.
Банковское дело особенно бурно стало развиваться при министре финансов И.А. Вышнеградском. К 1887 г. насчитывалось 24 отделения государственного Дворянского земельного банка, деятельность которых распространялась на 36 губерний. Однако стремительный рост недоимок по ссудам банка осложнял его деятельность. Пришлось корректировать Положение о деятельности банка. Теперь банку предоставлялись права для «понуждения неисправных заемщиков к уплате просроченных платежей». В 1890 г. был принят новый Устав банка. Дальнейшая деятельность государственного Дворянского земельного банка была осложнена неурожаями 1891 и 1892 гг. Недоимки по ссудам увеличились. Царь рекомендовал Совету банка ввести исключительные льготы и отменить продажу имений с торгов.
В 90-х гг. XIX в. в стране сложилась развитая сеть частных кредитных учреждений и кредитно-торговых заведений, называвшихся банкирскими конторами, удобными для городского населения, мелкого и среднего торгово-промышленного класса. Эти учреждения действовали на основании утвержденных для них уставов и законоположений.
При Александре III, как подчеркивают историки, получили развитие ранее неизвестные в России учреждения вешного кредита — ломбарды, а также наметилось стремление правительства к расширению сберегательного дела. Это привело в 1881 г. к повышению процента в сберегательных кассах с 3до 4%. С 1884 г. сберкассы стали учреждать при всех губернских и уездных казначействах и в особо важных торгово-промышленных центрах. В 1889 г. было уже 662 сберкассы с суммой вклада 93миллиона рублей. Средства, накопленные в сберкассах, использовались правительством для облегчения конверсии внутренних государственных займов в 1891 и 1894 гг., а также для реализации железнодорожных займов.
После кризиса 1900 г. и депрессии 1902—1906 гг., неблагоприятно отразившихся на капиталах, вкладах и текущих счетах банков, в 1910— 1915 гг. в России отмечается чрезвычайно резкий подаем в развитии коммерческой деятельности. Так, по подсчетам экономиста начала XX в. Финн-Енотовского, состояние акционерных коммерческих банков к 1915 г. характеризовалось следующими наглядными показателями: в 1899 г. число банков — 35, в 1915 г.— 50, число отделений соответственно — 167 и 762, основной капитал — 138,8 миллиона и 632 миллиона рублей, вклады и текущие счета — 307,7 миллиона и 2273,2 миллиона рублей.
Собственный капитал акционерных банков, так же как и текущие счета и вклады, после сокращения или медленного роста до 1905 г. к 1915 г. стали возрастать.
Крупнейшими банками в России начала XX в. были Северный, Петербургско-Азовский, Учетный, Ссудный, Русско-китайский. Их предвоенная история была историей поглощений, подчинений, слияний с французскими банками, притом без всякой борьбы за сваю независимость, за исключением, кажется, единственного — Сибирского банка, сделавшего попытку отстоять свою самостоятельность, хотя и неудачно.
В результате из основного акционерного капитала 18 главных банков России, составлявшего 435,5миллионов рублей, к 1914 г. 185,5миллионов
руб., т.е. 42,6%, принадлежало иностранному капиталу. При этом на
долю Германии приходилось 77,2 миллиона рублей, или 17,7%, Франции — 92,25 миллиона рублей, или 21,9%, Англии — 13 миллионов рублей, или 3%.
Некоторые банки были в преобладающей степени или целиком «иностранными»: Русско-азиатский (72% иностранного капитала, из них французского 60%), Сибирский (соответственно 60 и 40%), Рижский коммерческий (50% немецкого капитала), Московский частный (56% французского капитала). Одновременно с этим шла и сильная конкуренция внутри банковской системы.
Мелкие банки за первые тринадцать лет XX в. сократили удельный вес своих капиталов почти с половиныі до одной десятой, тогда как крупные, не существовавшие в 1900 г., через те же тринадцать лет обладали уже более чем половиной всех капиталов.
СТолб на меже
Относительно банка... ты должен знать, что учреждения эти ведут свои книги, потому следует расчеты с ними отражать с особенной тщательностью.Лука Пачоли
Понятие «ипотека» впервые появилось в Греции в начале VI в. до н.э. и было связано с обеспечением ответственности должника перед кредитором определенными земельными владениями.
Позже для этой цели появились особые книги, называющиеся ипотечными. Уже первоначальные формы ипотеки в Древней Греции обеспечивали гласность, позволяющую каждому заинтересованному лицу беспрепятственно удостовериться в состоянии известной земельной стоимости. При ипотеке для приобретения права собственности на землю или другую недвижимость было недостаточно одного соглашения между продавцом и покупателем, а требовалось наличие специальной официальной доступной информации, позволяющей третьим лицам убедиться в существовании такого права.
У римлян ипотечное право не имело двух необходимых качеств — «специальности» и «гласности», а потому и не гарантировало кредитору надежного обеспечения. Римляне расширили юридическое поле ипотеки. Ее могли устанавливать на все имущество должника. С одной стороны, это лишало кредитора прочного обеспечения, так как для надежности необходимо, чтобы оно простиралось на известное и определенное имущество. С другой стороны:, некоторым лицам (по особому отношению к ним кредитора или особому свойству долга) римский закон, независимо от договора, давал ипотечное право.
Это была так называемая законная ипотека, тайная или безгласная. Кредитор при установлении договорной ипотеки на имущество должника не мог быть уверен, что этим самым имуществом не обеспечивается какое-либо другое безгласное требование, которое может конкурировать с его ипотечным правом и даже иметь перед ним преимущество.
Постепенно ипотека входит в средневековое европейское законодательство. В Германии она появляется не ранее XIV столетия (до этого существовал принцип личной ответственности за долги), во Франции — с конца XVI в. действовала негласная ипотека.
Ипотечные банки впервые возникли в Германии в XVIII в. Первый ипотечный банк основан в Силезии в 1770 г. Это был государственный банк, оказывающий финансовую помощь крупным помещичьим хозяйствам. Для привлечения средств банк стал выпускать закладные (разновидность ипотечных облигаций). С начала XIXв. деятельность ипотечного банка распространяется на мвлкие псмвшичьи владения, а затем и на крестьянские хозяйства.
В США в 1916 г. были созданы федеральные земельные банки в 12 округах дли выдачи долгосрочных ссуд фермерам под залог их земель. Ипотечные банки были представлены мелкими фермерскими банками регионального значения.
Во Франции крупнейший земельный банк (Креди фонсье де Франс) и его филиал — Контора предпринимателей (Контуар дез антрепренер) представляют ссуды землевладельцам и строительным компаниям на жилищное и промышленное строительство. Ипотечные операции связаны с выдачей — среднесрочных и долгосрочных— ипотечных ссуд в основном крупным строительным компаниям и земледельцам на жилищное и промышленное строительство сроком от 3 до 20 лет.
В Канаде ипотечные банки являются традиционным видом кредитных институтов. Они занимаются главным образом кредитованием операций с недвижимостью, а также инвестициями в долгосрочнье ценные бумаги государства и корпораций. Вначале объектом их деятельности было кредитование сельского хозяйства под залог земли, впоследствии — кредитование жилищного строительства.
Законченная ипотечная система введена: в Пруссии уставом 1783 г. и 1872 г., в Австрии — гражданским уложением 1811 г. и уставом 1871 г, в Саксонии — уставом 1843 г. и кодексом 1863 г.
В законодательстве европейских стран ипотека имеет уже две характерные черты: во-первых, применима только к недвижимости; во-вторых, продажа заложенного имения производится не самим кредитором, а при посредстве суда. Для кредиторов ипотека становится самым верным средством получить «обеспечение по долгам», не принимая в свое владение имение должника и не опасаясь конкуренции кредиторов.
По-настоящему надежным вещным правом ипотека становится только после внесения специальной записи об ипотеке в особую книгу. Средневековые кодексы сохранили определение, что «внесенная ипотека по самой
своей природе неделима, она основана на праве получения удовлетворе
ния». Право получения удовлетворения относится к целому предмету, обремененному ипотекой, пока существует какая-либо часть обязательства. Отдельная продажа частей не лишала кредитора права требовать удовлетворения из них долга в полной сумме. Ипотека распространялась на недвижимость (как правило, имение), независимо от смены владельца.
По римскому праву ипотека распространялась на требование и на все его составляющие, включая проценты с ипотеки и издержки, понесенные кредитором с целью получения удовлетворения. По ипотечному законодательству ряда стран в XVIII— XIX столетиях капитальная сумма требования определялась ее провозглашением (в соответствии с гласностью;), ее размером (фиксированном в ипотечной книге), наросшими на сумму процентами, но при условии, что они обозначены в книге записей.
Залог недвижимого имущества и прежде всего вотчинных (наследственных) владений укоренился в России XV в.— в завершающий период объединения русских земель вокруг МЬсквы. Первые упоминания о залоге содержатся в Псковской Судной Грамоте — своде законов Псковской феодальной республики, составленной на основании отдельных постановлений псковского веча, господа (совета бояр), княжеских грамот, норм Русской Правды и обычного права.
Залог в то время не требовал передачи заложенного имущества во владение кредитора. Требование о передаче вещи появилось только в XVIII в., т.е. значительно позднее. Как пишет доктор исторических наук Н. Проскурякова, вследствие хозяйственного оживления и интенсивного развития различных форм феодальной собственности с середины XV в. возрос интерес феодалов к земле, борьба за нее обострилась. Об этом свидетельствуют сохранившиеся частноправовые акты той поры — закладные, раздельные, полюбовные, разъезжие, меновые и пр. Наибольшее распространение среди них получали закладные, оформлявшие денежный заем (под проценты или без них) под залог недвижимого имущества.
В XIII—XIV вв. на Руси возникает частная собственность на землю и одновременно — первый вид кредитования, получившего название «заклад».
Одна из особенностей развития ипотеки в этот период заключалась в том, что условия получения ссуды под залог недвижимости мало чем отличались от других форм кредита. Чрезвычайная ограниченность свободных денежных средств, правовая необеспеченность кредитов делали его очень дорогим. Судебник 1596 г. и указ 1626 г. признавали нормальной ссудную ставку 20%. Правда, названный указ разрешал взимать проценты только на протяжении пяти лет. Под такой «умеренный» процент выдавали более или менее обеспеченные ссуды!, к которым относились в первую очередь ссуды под недвижимость. В практике, особенно торговой, встречались значительно более дорогие кредиты — 30 и даже 120%.
В середине XVII в., в период экономического кризиса потребовалось усиление ответственности должника именно за счет предмета залога. В 1649 г. Соборным Уложением законодательно предусмотрен безусловный переход заложенного имущества в собственность кредитора.
Неразвитость кредитных отношений находила свое выражение в архаичных формах обеспечения прав кредиторов. За исключением ссуд под недвижимость, которые были официально запрещены, основной формой обеспечения долга оставался «правеж», при котором неисправного должника выводили ежедневно на площадь перед приказом (орган центрального управления в XVI—XVII вв.) и били прутьями. Разрешение выставлять на «правеж» своих людей дворянам и детям боярским было дано Соборным Уложением 1649 г. «Выколачивать» долг по закону разрешалось не более месяца, после этого в случае неуплаты должник поступал в распоряжение истца и находился в полной от него зависимости вплоть до уплаты долга. В первой половине XVII в. была распространена ешр и такая форма погашения долга, как отдача в «зажив». Отношение хозяина и ра-
Сотника в этом случае практически имели характер рабской зависимости. Известны случаи, когда несостоятельные родители из низших сословий отдавали в холопство на более или менее продолжительный срок своих детей. Землевладельцы же в большинстве случаев стремились получать ссуду под залог земли.
А Х?—Х?І вв. залог носил, по существу, характер отчуждения. Закладная и купчая считались актами, близкими между собой. Из документов того времени видно, что в случае несостоятельности должника вотчина переходила в собственность кредитора (монастыря, купца, крупного землевладельца) , который становился полньм ее владельцем.
Боярство и служилые люди год от года все шире пользовались разными видами кредита. В 1585 г., в начале царствования Ивана Грозного, в период, который историки называют «десятилетием реформ», был издан указ, по которому заемщики освобождались от уплаты процентов в течение пяти лет, максимальный размер процента с «наспы» (погашения ссу
ды) уменьшался вдвое — с 20 до 10%, а на 5 лет давалась рассрочка на возвращение полученной ссуды. Через год эти условия были распространены и на займы, полученные под залог земли (вотчины).
Злим указом правительство как бы говорило, что оно знает о залогах недвижимости, однако практика ипотеки все еще не была узаконена.
В середине Х?ІІ в., при царе Алексее Михайловиче государство активно выступает в качестве организующей и все контролирующей силы. Переход к абсолютизму ознаменовался принятием Соборного Уложения 1649 г., остававшегося в течение почти двух столетий главным кодексом ЕРосии. Это Уложение разрешило брать ссуды под залог вотчинных (т.е. наследственных) земель, правда, без крестьян. Тем самым было положено начало законодательному оформлению ипотеки в России. В Соборном Уложении 1649 г. законодательно был предусмотрен безусловный переход заложенного имущества в собственность кредитора. В этой мере (по сути, чрезвычайной), как полагают современные исследователи, была отражена сущность исторических условий, характеризовавшихся существованием экономического кризиса. Потому требовалось усиление ответственности должника. Это было воплощено в практику — главным образом за счет предмета залога. В 1656г. царь Алексей Михайлович предписал выдавать ссуды и под незаселеннъе поместные, т.е. полученные за службу, земли. В 1685 г. в правление его дочери Софьи Алексеевны был издан закон, по которому обеспечением залога могло стать любое имущество, в том числе и крепостные, если землевладелец по своему сословному положению имел право владеть ими.
В то же время законодательство запрещало давать деньги в «рост», что вступало в противоречие с реальной практикой и регулирующими ее правовыми нормами.
Несколько основных вех, оставленных у истоков ипотеки в России:
ХІІІ—ХІ?вв.— возникновение «заклада» при долговом обязательстве; залога в обеспечение какого-либо соглашения. Законодательного обеспечения не существовало.
ХІ?—Х? вв. — первые упоминания залога в Псковской Ссудной Грамоте (свод законов Псковской республики): отдельные статьи посвящены торгово-ремесленным отношениям— залог, дарение, заем, ссуда, имущественный и личный наем. Национальной особенностью считается то, что древнерусский залог не требовал передачи заложенного имущества во владение кредитора.
лет давалась отсрочка на возвращение полученной ссуды.
1596 г.— Судебник признает нормальной ссудную ставку в 20%.
1626 г.— Указ, признающий ссудную ставку в 20%, разрешает взы-мать проценты только на протяжении пяти лет.
1649 г.— принято Соборное Уложение, которое разрешало брать ссуды под залог вотчинных, т.е. наследственных, земель, правда, без крестьян.
1649 г.— безусловный переход заложенного имущества в собственность кредитора.
1649 г.— Соборным Уложением дано разрешение выставлять на «правеж» своих людей дворянам и детям боярским — «выколачивать» долг по закону разрешалось не более месяца, после этого в случае неуплаты должник поступал в распоряжение истца.
1656 г.— Алексей Михайлович Романов предписал выдавать ссуды и под незаселеннък поместья, т.е. полученные за службу, земли.
1685 г.— издан закон, по которому обеспечением залога могло стать любое имущество, в том числе и крепостнък, если землевладелец по своему сословному положению имел право владеть ими.
В России ипотека широко использовалась поместным дворянством ещр в дореформенную эпоху. В отличие от других стран, где предметом
залога была земля, у нас закладывались тогда преимущественно «души». В дореформенных кредитных учреждениях (среди которых главное место занимал Государственный заемный банк, созданный ещр в 1786г.) из общего количества крепостных душ (около 11 миллионов) 65% (7 миллионов) было заложено на сумму 425 миллионов рублей.
В том же 1786 г. при Заемном банке была образована Страховая экспедиция — первое страховое учреждение в России. Манифест предусматривал страхование каменных домов, принимаемых в залог при осуществлении кредитных операций. Страховая оценка здания устанавливалась в том же размере, что и залоговая, — 3/4 стоимости имущества, а страховая премия — в 1,5% от установленной страховой суммы. В целях мини
мизации страхового риска, связанного с ущербом, причиняемым огнем, на страхование не принимались деревянные строения или хозяйственные постройки, а также здания, имевшие соломенную или камышовую кровли. Процедура оформления договора страхования сопровождалась выдачей страхового полиса, неотъемлемой частью которого являлся архитектурный план объекта залога, передаваемого под обеспечение ссуды в Государственный заемный банк.
Только в Х?ІІІ в. первые банки, возникшие в России, приступили к выдаче собственно ипотечных ссуд. Значительная часть актов, касающихся землевладения или владения недвижимым имуществом, отражалась в сенатских ведомостях. Однако многочисленность и бессистемность подобных публикаций делала использование их дли оценки положения дел в конкретном имении практически невозможным. Ипотечные книги выгодно отличались от публикаций тем, что они являлись как бы зеркалом, отражающим в каждый конкретный момент юридические отношения всех лиц, имеющих право на недвижимость. Покупатель имения посредством ипотечной системы узнавал о количестве и размерах долгов, относящихся к нему, удостоверялся в подлинности приобретаемого права и о месте его в ряду других прав и его ценности:. Ипотечная книга являлась своеобразньм живьм реестром прав и обязанностей собственника и кредиторов имения, а гласность служила гарантией достоверности содержания. В ипотечной книге отражались все переходы имения от одного владельца к другому, изменения о составе землевладения, вся история и статистика имущества, т.е. его прошедшее и настоящее во всех отношениях. Результативность ипотечной системы достигалась благодаря ее тесней связи с законодатель-ствсм. Суд не принимал к производству иски, основанные на фактах, не учтенных в ипотечной книге. Это делало запись в ипотечной книге не формальным актом, а решающим моментом в процессе признания банковского клиента истинным собственником закладываемого имущества. Ипотека вносила четкий порядок в осуществление залоговых операций, исключая двусмысленность их содержания. Поскольку законодательное право владения обеспечивалось затем субъектом, который, прежде уплатив деньги под недвижимость, первым внес запись в ипотечную книгу, ипотечная система не допускала возможности притязания на одно и то же владение двух или нескольких лиц и намеренных двойных продаж.
В Уставе о банкротах (19 декабря 1800 г.) предусматривалось, что заложенная недвижимость остается во владении и пользовании залогодателя, т.е. собственника.
1754 г. — созданы первые в России государственные кредитные учреждения : Санкт-Петербургская и Московская конторы Государственного банка для дворянства при Сенате и Сенатской конторе, для купцов — в Петербургском порту при ксммерцксллегии; банки кредитовали дворянство и купечество под залог имений.
1768 г. (29 октября) — манифестом Екатерины II в России впервые
юридически закреплен выпуск бумажных денег.
1786 г.— реорганизованы Санкт-Петербургская и Московская конторы Государственного банка при Сенате, Сенатской Конторе и в Петербургском порту при коммерцколлегии в Государственный Заемный банк, в функции которого входило также предоставление ссуды под залог недвижимости земледельцам.
1786 г.— при Заемном банке образована Страховая экспедиция — первое страховое учреждение в России.
1800 г. (19 октября) — Уставом о банкротах установлено оставление
заложенной недвижимости во владении и пользовании собственника; одновременно установлена обязательная продажа предмета залога.
Можно констатировать два важных обстоятельства — дореволюционные ипотечные правоотношения в России: имели очень прочные позиции; были широко развиты.
Согласно п. 2 ст.13 Закона «Об ипотеке», закладная является неэмиссионной именной ценной бумагой, а ст.48 данного Закона допускает передачу прав по закладной путем совершения на ней передаточной надписи в пользу другого лица с указанием имени этого лица. Подобным образом вопрос о закладной решался и в дореволюционном российском праве. Закладная (залоговый акт) выписывалась на имя определенного лица и могла передаваться также определенному (поименованному) лицу. Запрет существовал только на так называемую «бланковую цессию» (бланковый ин
доссамент — передачу прав по ценной бумаге без указания имени правопреемника) . Этот запрет предусматривался, в частности, в проекте Вотчинного Устава 1893 г.
В 1860 г. старые кредитные учреждения были ликвидированы, помещичьи долги удержаны в ходе выкупных операций. Несмотря на то, что дворянство получило достаточно крупные суммы при отмене крепостного права (264 миллиона рублей после вычета долгов), новые экономические условия требовали все больше средств.
В 60-х гг. XIXв. возникли новые ипотечные учреждения, основанные на капиталистических принципах функционирования, к концу 80-х гг. сложилась система ипотечного кредита, просуществовавшая до 1917 г.
В Российской империи образцовая ипотека действовала в губерниях Царства Польского по уставу 1818 г. В ее основе было старое польское законодательство с прусскими и австрийскими «наслоениями». В прибалтийских губерниях ипотека действовала с XVIII в. и была объединена с законодательством при судебной реформе 1889 г.
Начало XIX в. — возникают разнообразные формы кредитных учреждений; в МЬскве и Санкт-Петербурге при опекунских Советах учреждены новые кредитные институты: сохранные и ссудные казны, не только принимавшие вклады от населения, но и выдававшие кредиты под залог недвижимости .
1818 г.— в губерниях Царства Польского по уставу 1818 г. действовала образцовая ипотека.
1835 г. (1 января)— введен в действие Свод Гражданских законов,
разработанный М.М. Сперанским, регламентировавший залоговое право: понятие залог относилось только к недвижимому имуществу, в связи с чем ипотека (залог) существовала в следующих видах: с rосударствсм (казенная ипотека); между частными лицами (частная ипотека); по займам в кредитных учреждениях (банковская ипотека).
1842 г.— открыты первые сберегательные кассы в Санкт-Петербурге и МЬскве.
1849 г.— начата реорганизация кредитных учреждений в связи с подготовкой реформы по отмене крепостного права в России. Ликвидированы кредитные учреждения, разрабатывался Проект по устройству земских банков.
1861 г.— образовано в Санкт-Петербурге городское кредитное общество — первая частная организация долгосрочного кредита.
1863 г.— учреждено Общество взаимного кредита.
1866 г.— образовано Общество взаимного поземельного кредита всероссийского масштаба.
1869 г.— образован первый частный ипотечный банк на началах круговой ответственности заемщиков.
1871 г.— первый акционерный земельный банк основан в Харькове: кредиты выдавались под залог городской и сельской недвижимости.
1860—1880 гг.— сложилась национальная система ипотечных учреждений: государственных, частных, кооперативных. Система функционировала при участии и под контролем государства, главньм образом в лице Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов.
1880-е гг.— открыты в Санкт-Петербурге и МЬскве сохранные кассы при воспитательных домах. Приказам общественного презрения сделана попытка предоставления права кредитных операций по приему вкладов и выдаче ссуд под залог недвижимости.
1880—1890-е — сделана попытка создать проект Вотчинного устава (законопроекта по залогу недвижимости).
1881 г. (19мая)— на Европейской части России введен закон об ипо
теке.
1882 г. образован Крестьянский поземельный банк для выдачи ссуд (на 24,5—34,5 года) крестьянам при покупке земли.
1885 г.— открыт Дворянский (чисто и ипотечный) банк для помощи дворянам на началах благотворительного кредита (на 48 лет 8 месяцев и на 36 лет; всего под 5% годовых).
1886 г.— упразднен государственный Заемный банк 1989 г. и создана особая ипотечная комиссия.
1890 г.— подготовлен фундаментальный проект Вотчинного Устава, содержащий множество новаций по ипотеке.
1891 г.— Московский земельный банк в поддержку ипотеки организует Московское домовладельческое общество, на которое возлагают специальные функции контроля за недвижимостью: в случае «неисправности» должника его владения переходят в собственность этого общества.
Согласно Уставу, городские кредитные общества, созданные во второй половине ХІХв., имели право:
• эмитировать долговые обязательства в виде купонных облигаций;
• исполнять функции залогодержателя при приеме закладного свидетельства от заемшика в обеспечение кредита;
• выдавать ссуды под залог недвижимого имущества только членам кредитного общества (каждый член кредитного общества отвечал по его обязательствами, т.е. по выпущенным облигациям в пределах стоимости заложенного имущества);
• реализовать заложенное имущество в случае нарушения заемщиком ссудного договора путем продажи на открытом аукционе и проводить все необходимые мероприятия, связанные с этим.
Городские кредитные общества работали по следующей схеме:
• Кредитное общество рассматривало заявку, производило оценку
объекта и давало ответ о возможности выдать ссуду и на какую сумму. По правилам обществ, оценка закладываемой недвижимости соответствовала, с одной стороны, действительной стоимости недвижимости (по остаточной стоимости в реальных ценах), а с другой — доходности залога (заложенное имущество должно было приносить заемщику доход, который являлся источником уплаты процента за пользование ипотечным кредитом) . Применение одного из этих двух методов могло передать ошибки в оценке стоимости залога. Так, например, дома, находившиеся на центральных улицах и проспектах, оказались бы оцененными в одинаковую сумму с домами, расположенными на окраинах города, или устаревший дом с ненадежной конструкцией, расположенный в деловом центре города, где большое скопление крупных престижных магазинов, банков, страховых обществ, ресторанов и т.д., был бы оценен выше дома качественной постройки с устойчивым доходом, расположенном не в столь престижном районе. Кроме того, оценки недвижимых имуществ, находившихся в одних и тех же усло
виях, должны были быть приблизительно одинаковыми. После оценки предъявленной к залогу недвижимости размер кредита определялся на 40—50% ниже стоимости залога.
• Если заемщика устраивали предлагаемые условия ссуда, он давал
задание кредитному обществу подготовить все необходимые документы для оформления закладной и ссудного договора.
• Следующий шаг: выдача кредита в виде купонных облигаций. Текст
на ценных бумагах включал извлечения из Устава (на русском и французском языках), которые раскрывали особенности этих облигаций, гарантии погашения, своевременной выплаты процентов. К каждой облигации прилагался купонный лист. Чтобы избежать подделки, бланки облигаций пере
плетались в книги, при выдаче облигации вырезались из книги таким образом, чтобы в ней оставался талон с соответствующим номером каждой выпушенной ценной бумаги. Облигации городских кредитных обществ имели двоякое обеспечение: во-первых, в виде денежной задолженности заемщиков по ипотечной ссуде, т.е. будущих денег, которые поступят в общество при возврате заемщиками кредитов; во-вторых, в форме заложенного имущества, которое общество могло продать при нарушении заемщиками запланированных сроков погашения ипотечной ссуда. Все заложенное имущество и сам факт залога подлежали государственной регистрации в нотариальных отделениях при окружных судах, а также подробная опись каждого владения внесена в крепостные книги, где фиксировались также изменения прав собственности и заклад имущества в обеспечении ссуды. Факт государственной регистрации имущества и прав на него закрывал возможность для мошенничества с недвижимостью и повышал ликвидность выпускаемых ценных бумаг, обеспеченных недвижимым имуществом. На базе утвержденных заявленных ссудных договоров правление кредитного общества принимало решение об объеме эмиссии в проценте по облигациям. Облигации выпускались сериями на основе пула заявленных к выдаче ссуд.
• Заемщик, получив ссуду облигациями кредитного общества, продавал их на вторичном рынке. Чтобы повысить рыночный курс облигаций, Министерство финансов, по просьбе Санкт-Петербургского кредитного общества, разрешило с 1862 г. государственному банку выдавать денежные ссуды под залог облигаций общества в размере 90 копеек за рубль их биржевой цены, а также приобретать данные долговые обязательства за свой смет на тех же условиях, как и государственные процентные бумаги. С 1863 г. государственный банк ввел оплату вышедших в тираж: облигаций и купонов в своих конторах и отделениях, которые высылали эти ценные бумаги после их оплаты в правление общества. Кредитное общество в свою очередь возмещало Госбанку совершенные выплаты. Со временем Московская контора госбанка начала также выдавать ссуды: под залог облигаций Московского городского кредитного общества. Облигации кредитных обществ через несколько лет стали пользоваться довольно устойчивым спросом, особенно со стороны людей среднего достатка, которые помещали в них свои сбережения, превратившись в надежные ценные бумаги, имевшие твердый курс и процент дохода. Из Санкт-Петербурга и Москвы они быстро распространились в глубь страны. Наряду с госбанком столичные коммерческие акционерные банки и банковские конторы охотно давали ссуды под их залог.
• После получения ссуды заложенное имущество оставалось в руках заемщика, который продолжал его использовать, что давало ему возможность уплачивать ссудный процент и гасить долг. Также, если ценность имущества не была исчерпана предыдущей ссудой, заемщик: имел право на повторную закладную. В случае, когда имущество было заложено и по нескольким ссудам (по второй закладной, третьей закладной), действовало правило старшинства. При удовлетворении кредитов обанкротившегося владельца недвижимости из вырученной от продажи суммы (если данная недвижимость была заложена) оплачивались долги в порядке их последовательности . Лишь после удовлетворения всех претензий по закладным остаток вырученной от продажи заложенного имущества суммы шел на удовлетворение кредиторов по другим обязательствам должника (векселям, заемным письмам, распискам и пр.).
• После выполнения заемщиком условий ссудного договора, кредитное общество возвращало ему закладную на имущество.
С начала 1870-х гг. в стране действовало 11 акционерных ипотечных (земельных) банков. Их роль — в развитии кредитной системы и, как следствие, взлет российской экономики к 1913 г. Акционеры этих банков проводили масштабные операции с Землей и недвижимостью.
На европейской территории России ипотека была введена законом 19мая 1881 г. Особая ипотечная комиссия была создана в 1882 г. для проработки деталей и практики закона. В 1889 г. была отменена старая система оглашения завещаний и утвержден порядок «гласности» и «специальности» В практику вошла новая форма реестров крепостных дел, где статьи приурочены к названию имений, а не к существовавшему ранее порядку, связанному с именем собственника — так внедрялся принцип «специальности». По российскому законодательству XIX века на одной территории не могли действовать одновременно более двух земельных банков, чтобы не создавать друг другу ненужной конкуренции.
Государственный дворянский земельный банк поддерживал помещичье землевладение путем выдачи дворянам: ипотечных ссуд сроком на 66 лет в размере 60% стоимости дворянских имений. Банк оказал помещикам финансовую поддержку, выдав ссуды в 1887 г. на 69 миллионов рублей, а в 1890 г.— уже свыше 600 миллионов рублей.
В конце XIX в. в Санкт-Петербурге основанные операции по ипотечным бумагам проводили Международный, Учетный и Ссудный банки, а с 1903 года к ним активно присоединился Азово-Донской банк.
В МЬскве работало 8 основных государственных банков. Московский земельный банк в поддержку ипотеки в 1891 г. организует московское домовладельческое общество, на которое возлагают специальные функции контроля за недвижимостью. В случае «неисправности» должника его владения переходят в собственность этого общества. С 1912 г. основным координатором по ипотеке становится МЬсковский народный банк.
Система ипотечного кредитования, возникшая в России в 1880-х гг. и просуществовавшая почти четыре десятилетия, состояла из сословных и земских взаимных и акционерных частных и государственных кредитных учреждений. Создавалась и функционировала эта система при участии и поддержке правительства, которое видело в ней одно из главных средств «прикрепления дворян к земле». Именно это объясняет присутствие в ипотечной системе наряду с коммерческими структурами сословного элемента.
Основу системы земельного кредита в России составляли акционерные земельные банки, на которые в начале XX в. приходилось белее трети всех заложенных частновладельческих земель (в 1915 г.— 38%) и около трети (в 1915 г.— 26,5%) выданных всеми учреждениями земельного кредита ссуд.
В результате развития ипотеки в пореформенный период было заложено к 1915 г. 60% находившейся в частном владении земли (60 милли
онов десятин) . Сельские ссуды:, выданные ипотечными учреждениями, составили 3,9 миллиардов рублей; городские ссуды: акционерных земельных банков — 400 миллионов рублей.
В 1910 г. был опубликован фундаментальный труд В.В. Морачевского «Сельскохозяйственный кредит в России», в котором отмечались трудности «составления сколько-нибудь примерного содержания о том, в какой именно части полученная землевладельцами долгосрочная ссуда была обращена на нужды: сельского хозяйства», поскольку кредит в большинстве банков не был целевым, заемщик мог распорядиться ссудой по своему усмотрению .
В дореволюционной России система ипотечного кредитования успешно функционировала и была доступна многим слоям населения. К 1913 г. страна имела развитый ипотечный рынок с такими крупными финансовыми учреждениями, как Санкт-Петербургское и Московское городские кредитные общества, выдавшие за 50 лет своей деятельности кредиты: почти на один миллиард рублей.
Городские кредитные общества выдавали кредиты из собственных средств, привлекая инвесторов путем выпуска облигаций, обеспеченных крупным пакетом закладных. Эти ипотечные облигации имели высокую степень надежности и пользовались большим спросом у среднего класса как способ вложения свободных средств. Российская дореволюционная ипотечная система похожа на современную американскую систему ипотеки. Этот факт очень интересен, потому что для появления и развития института ипотеки в Америке потребовались современные информационные технологии, в то время как в России конца ХІХ в. была создана похожая система привлечения инвестиций без использования современных технических средств.
Конец ХІХ — начало XX вв. — возникают ссудно-сберегательные и кредитные товарищества, волостные и станичные общественные ссудно-сберегательнье кассы и земские кассы.
1903 г. — к Международному, Учетному и Ссудному банкам, выполняющим основные операции по ипотечным бумагам в Санкт-Петербурге в конце ХІХв., добавляется Азовско-Донской банк.
1905 г.— образованы системы учреждений мелкого кредита.
1912 г.— Московский народный банк становится координатором по ипотеке — поставлен во главе системы учреждений мелкого кредита.
1913 г.— начинают создаваться кассы городского и земского кредита (долгосрочное кредитование).
1914 г.— существует 11 кредитных союзов.
1914—1915 гг.— кредитные товарищества объединяются в союзы, образуется развитая кредитно-банковская система долгосрочного кредитовании.
1915 гг.— действует 15 450 товариществ.
1917 г.— в России — 21 земельный банк, Государственный поземельный банк, Дворянский банк, Особый отдел Государственного Дворянского банка, 18 частных банков.
К началу Первой мировой войны основополагающие нормы о залоге были включены в Свод законов Российской империи — т. Х, ч. 1, а также содержались и во множестве других законодательных и подзаконных актов.
В первом десятилетии XX в. ссудно-сберегательные и ссудные товарищества, пользовавшиеся большой популярностью, объединяли интересы 8 миллионов человек.
В России существовала также практика заклада домовладельцами своих строений в Московском городском кредитном обществе. Получаемая ими ссуда позволяла расширить владение и построить новые дома, квартиры в сдавались внаем.
Частную ипотеку возглавляли акционерные земельные банки, выдававшие ссуды под землю и городскую недвижимость, при этом на четко определенной территории. Они предоставляли кредит в виде реализуемых на бирже закладных листов (ценных бумаг, действовавших на ипотечном рынке, имевших колеблющийся курс) . В случае «неисправности» должника имущество «уходило» с публичных торгов. Акции и закладные листы ипотечных банков были излюбленным средством помещения капиталов для российских предпринимателей и рантье.
• Государственный банк.
• Банковский сектор, представленный в основном коммерческими и сберегательными банками.
• Специализированные кредитные институты— страховые компании,
кредитные товарищества и пр.
В России послереволюционного периода залоговое право продолжало существовать, но в условиях, когда не было экономической почвы сколько-нибудь надежного применения института залога из-за необеспечения действительной оборотоспособности вешай, и прежде всего недвижимого имущества .
В советском «Словаре-справочнике» (1927 г.) ипотека определена как
понятие, независимое от исторического времени и географического пространства, как «залог, обязательство, налагаемое на недвижимое имущество должника, по которому, в случае неуплаты долга, связанное ипотекой имущество при посредстве суда отходит в распоряжение кредитора. Ипотека раз наложенная на какое-нибудь имущество остается на нем независимо от перемены собственника».
В «Энциклопедическом словаре» (1953 г.) ипотека — это «ссуда под залог городской или сельской недвижимости, главным образом земли, а также домов». При этом в духе времени объявляется, что «ипотека уничтожается в результате установления диктатуры пролетариата, на основе ликвидации частной собственности на землю и недвижимое имущество, как в СССР, или после осуществления революционных аграрных преобразований, как в странах народной демократии. Во всех капиталистических странах ипотечная задолженность лежит тяжелым бременем на трудовом крестьянстве».
В «Советском энциклопедическом словаре «(1979 г.) утверждается: «Всоциалистических странах ипотеки нет», в «Словаре» 1984 г. (3-е издание) по-прежнему отмечается, что ипотеки в соцстранах нет.
1922 г.— ГК РСФСР (примечание к ст. 21) в связи с отменой частной собственности на землю делит имущество на движимое и недвижимое упразднено.
1923 г.— образовано два частных коммерческих банка и около 40 обществ взаимного кредита, общая сумма баланса которых в совокупном балансе не превышала 3%.
1926 г. (сентябрь)— действовало 144 концессии (предложений для их открытий к этому сроку было подучено 1900, но почти все они были отвергнуты) .
1964 г.— в новом ГК РСФСР появляется несколько статей о залоге; определено, что предметом залога может быть всякое имущество, за исключением того, на которое не может быть обращено взыскание: здания, сооружения, оборудование и другое имущество, относящееся к основным средствам государственных организаций; на принадлежащие колхозам, иным кооперативным организациям, их объединениям здания, сооружения, тракторы, комбайны, другие машины, транспортные средства и иное имущество, относящееся к их основным средствам, а также на семенные и фужерные фонды; на принадлежащие профсоюзным и другим общественным организациям здания, сооружения, оборудование и иное имущество, относящееся к основньм средствам предприятий, санаториев, домов отдыха, дворцов культуры, клубов, стадионов и пионерских лагерей, а также на культурно-просветительные фонды.
1973 г. (23 ноября) — утвержден постановлением Президиума
ВЦСПС типовой устав кассы взаимопомощи при комитете профсоюзов.
1974 г. (6 сентября)— утвержден постановлением Секретариата
ВЦСПС порядок финансирования касс взаимопомощи при комитете профсоюзов.
Таким образом, в период более чем 70-летнего советского развития страны «залог превратился в малозначимый механизм, крайне редко использовавшийся в операциях по распоряжению имуществом» (В.В. Смирнов . Менеджер по ипотечным операциям. — М.: Издательский дом «Аудитор», 2000»).
Итак, институт залога (ипотеки), имеющий многовековую историю, после известного перерыва начал возрождаться в ЕРосии только в 1992 г., когда был принят Закон РФ «О залоге». Свое правовое очертание ипотека получила в виде Федерального закона «Об ипотеке (залоге недвижимости)».
1990 г. (2 декабря)— принят Федеральный закон № 395—1«О бан
ках и банковской деятельности», в соответствии с нормами которого установлено, что кредиты, предоставляемые банком, могут обеспечиваться залогом недвижимого и движимого имущества.
1986 г. — началось предоставление долгосрочных кредитов Государственным банком СССР в соответствии с решением Правительства СССР на приобретение и строительство садовых домиков и благоустройство садовых участков сроком до двух лет.
1986 г. (14 марта) — установлены постановлением Секретариата
ВЦСПС должностные оклады освобожденных работников касс взаимопомощи.
1987 г. — доля государственных капитальных вложений в жилищное
строительство составила более 80%, а средства населения — лишь 14,6% (включая средства индивидуальных застройщиков и членов жилищ
но-строительных кооперативов).
1988 г. — единственным банком, выдающим долгосрочные кредиты на жилье для населения, остается Сбербанк.
1991 г. — Сбербанк преобразован в акционерный коммерческий банк, полностью контролируемый государством (большинство акций принадлежит Центральному банку России) .
1991 г. — количество кредитов, выданных индивидуальным лицам, составило около 0,2% от числа жилых единиц в жилищном фонде 1990 г. и 0,8% от индивидуального жилищного фонда в 1990 г.
1992 г. (апрель)— Сбербанк начинает предоставлять кредиты на
строительство индивидуального и кооперативного жилья со ставкой 20% (из них 12% выплачивались из федерального бюджета) .
1992 г. (29 мая) — принят Закон РФ № 2872—1 «О залоге»— ос
новной источник залогового права, ознаменовавший возрождение института залога и залоговых отношений в России.
1993 г. (12 августа) — создана Ассоциация ипотечных банков, имеющая образовательные и иные профессиональные цели.
1993 г. (24 декабря)— в Указе Президента РФ № 2281«О разработ
ке и внедрении внебюджетных форм инвестирования жилищной сферы» предусмотрено создание Федерального агентства по ипотечному жилищному кредитованию.
1993 г. — Сбербанк перешел на выдачу кредитов с переменной ставкой процента (до этого в рамках существовавшей в России системы жилищного кредитования предоставлялись только кредиты с фиксированной ставкой процента).
1994 г. (21 октября) — принята часть первая ГК РФ (введена с 1 ян
варя 1995 г.), в котором законодательно оформлены залоговые отношения на кодифицированном уровне в параграфе 3«Залог» гл. 23«Обеспечение
исполнения обязательств».
1994 г. — доля инвестиций за счет средств федерального бюджета в общем объеме инвестиций в жилищное строительство составила лишь около 5% (большая часть шла на финансирование жилья для военнослу
жащих, уволенных в запас или в отставку).
1994 г. — Доля всех государственных инвестиций (за счет средств федерального бюджета и бюджетов объектов Федерации, а также фондов государственных предприятий (составила 22,7%, в то время как инвестиции только частных индивидуальных застройщиков достигли 28,6%. Оставшаяся доля инвестиций приходилась на частные корпорации.
1995 г. (22 декабря)— принята часть вторая ГК РФ (введена с 1 мар
та 1996 г.), в которой продолжена работа по законодательному оформлению залоговых отношений при осуществлении регулирования оборотоспособности гражданских прав.
1996 г. (28 февраля) — издан Указ Президента РФ № 293«О дополнительных мерах по развитию ипотечного кредитования».
1996 г. (15 июня)— принят Федеральный закон № 72-ФЗ «О това
риществах собственников жилья», в котором определен механизм защиты прав кредиторов, предоставляющих ипотечные кредиты, когда залогодателями выступают как домовладельцы, так и товарищество собственников жилья.
1996 г. (26 августа)— принято постановление Правительства РФ
№ 1010 об учреждении открытого акционерного общества «Агентство по ипотечному жилищному кредитованию».
1997 г. (21 июля) — принят Федеральный закон № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с
ним».
1998 г. (16июля) — принят Федеральный закон № 102-ФЗ «Об ипо
теке (залоге недвижимости)».
1998 г. (29 июля) — принят Федеральный закон № 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации».
1998 г. (11 август) — принято постановление Правительства Москвы
№ 625 от «О концепции развития ипотечного жилищного кредитования в Москве».
1998 г. (сентябрь)— в День города мэр Москвы Ю.М. Лужков дал
старт ипотечной программе, вручив москвичам первые 10 ипотечных сертификатов .
1998 г. (29 октября)— принят Федеральный закон №164-ФЗ «О ли
зинге).
1998 г. (октябрь)— разработана и утверждена организационно-право
вая база условий функционирования системы ипотечного кредитования. Начала работать строительно-сберегательная касса Западного округа г. Москвы.
1998 г. (19—21 ноября)— проведены Госдумой РФ и Российской ипотечной ассоциацией парламентские слушания и международная конференции по теме «[Реализация ипотечной системы для строительства жилья в регионах Российской Федерации в 1999—2000 годах».
1999 г. (9 февраля) — принято Постановление Правительства Москвы
№ 100 «О первоочередных мерах по внедрению системы ипотечного кредитования на базе ДСК-1».
1999 г. (22 февраля)— впервые в федеральном бюджете на 1999 г.
предусмотрено выделение средств на цели финансирования проектов ипотечного кредитования строительства жилья, если в бюджете появятся дополнительные доходы.
1999 г. (31 марта)— Московской городской думой принят Закон горо
да Москвы «Об организационном и финансовом обеспечении внедрения системы ипотечного жилищного кредитования в городе Москве».
1999 г. (16 апреля)— состоялось Всероссийское совещание строите
лей в Кремле по вопросам развития ипотечного жилищного кредитования.
1999 г. (апрель)— в Департаменте муниципального жилья и жилищ
ной политики правительства Москвы зарегистрирован первый договор купли-продажи квартиры по ипотеке.
1999 г. (30 апреля)— принят Кодекс торгового мореплавания Россий
ской Федерации № 81-ФЗ, в котором получил законодательное оформление морской залог на судно и ипотека судна или строящегося судна на кодифицированном уровне.
1999 г. (18 мая)— Правительством Москвы принято постановление
№ 428 «О внедрении ипотечного кредитования в Москве на базе ЗАО «Мосстроймеханизация-5».
1999 г. (июнь)— завершена реализация пилотного (эксперименталь
ного) проекта программы, вьщано 150 ипотечных сертификатов.
1999 г. (июль)— Правительством Москвы выкуплена (рефинансиро
вана) у Инвест-Сбербанка первая партия ипотечных кредитов.
1999 г. (ноябрь) — по 5 схемам ипотечного кредитования выдано
1715ипотечных сертификатов. В строительно-сберегательной кассе Западного округа Москвы число заключенных договоров превысило 600.
Концепцию развития системы ипотечного кредитования в России.
2000 г. (11 января)— Постановлением Правительства Российской Фе
дерации № 28 утвержден «План подготовки проектов нормативных правовых актов, обеспечивающих развитие системы ипотечного жилищного кредитования в Российской Федерации».
Безусловно, значительная часть актов, касающихся землевладения или владения недвижимым имуществом, отражалась и в публикациях, к примеру в России в «Сенатских Ведомостях». Однако многочисленность и бессистемность подобных публикаций делали использование их для оценки ситуации в каждом конкретном случае практически невозможным. Ипотечные книги выгодно отличались от публикаций тем, что они являлись как бы зеркалом, отражавшим в каждый конкретный момент юридические отношения всех лиц, имеющих право на недвижимость.
Так, покупатель имения посредством ипотечной системы узнавал о количестве и размерах долгов, относящихся к нему, удостоверялся в подлинности приобретаемого им права, о месте его в ряду других прав и его ценности . Ипотечная книга являлась своеобразным реестром прав и обязанностей собственника и кредиторов имения, а гласность служила лучшей гарантией достоверности содержания. В ипотечной книге отражались все переходы имения от одного владельца к другому, изменения в составе землевладения, вся история и статистика имущества, т.е. его прошедшее и настоящее во всех отношениях.
Результативность ипотечной системы достигалась благодаря ее тесной увязке с законодательством. Суд не принимал к производству иски, основанные на фактах, не учтенных в ипотечной книге. Это делало запись в этой книге не формальным актом, а решающим моментом в процессе признания банковского клиента истинным собственником закладываемого имущества.
Ипотека вносила четкий порядок в залоговые операции, исключая двусмысленность их содержания. Поскольку законодательно право владения обеспечивалось за тем субъектом, который, прежде уплатив деньги под недвижимость, первым внес запись в ипотечную книгу, ипотечная система не допускала возможности притязания на одно и то же владение двух или нескольких лиц и намеренных двойных продаж. Ипотечная книга приобретала ценность юридического документа, четкая запись в котором заменяла массу разрозненных архивных справок.
В то же время была необходима система реальной оценки недвижимости, поскольку ни занижение, ни завышение ее стоимости не устраивало добросовестных партнеров кредитной сделки. При оценке земли и другой недвижимости практиковался и практикуется сегодня способ сравнения конкретного сооружения или земельного участка с аналогичными им. В этом смысле представляет интерес российский опыт оценки земельных владений.
Московским земельным банком 2 февраля 1893 г. была издана специальная инструкция для оценки имений, принимаемых в залог. В соответствии с ней определялась стоимость имения «в такой сумме, которая бы возможно ближе подходила к действительной, продажной его стоимости» и устанавливались условия пользования имением, которые «должен принять на себя владелец при получении ссуды, дабы имение его не теряло своей стоимости в течение срока займа». Этой инструкцией были рекомендованы: два способа оценки имения: нормальный и специальный.
При нормальном способе оценки земли нормальная цена, принятая для местности, где располагалось имение, умножалась на число удобнык для земледелия десятин.
Специальный способ оценки земли базировался на индивидуальном учете всех качеств имения, его средней доходности и продажных цен.
В Уставе акционерных земельных банков, принятом Комитетом съездов представителей учреждений русского земельного кредита, указывалось: «Практика земельных банков обнаружила, что недобросовестные заемщики заключают обесценивающие долгосрочные контракты с чрезмерно дешевой арендной платой не только после, но и до залога имущества в банке, и существование этих контрактов скрывают при получении ссуды».
Вследствие этого на II съезде представителей учреждений русского земельного кредита было предложено «ходатайствовать о том, чтобы контракты, заключенные домашним порядком до залога недвижимого имущества и не предъявленнье при совершении сего залога учреждению недвижимого кредита, считались ничтожными и не имеющими никакой силы».
В России для каждой местности имелось утвержденное банком так называемое расписание подесятинных нормальных оценок. Использование их избавляло от необходимости въезда на участок агента банка и тем самым ускоряло получение кредита. Применение же специальной оценки, дававшей белее выгодные результаты для кредитора, приводило к замедлению получения ссуд и было невыгодно заемщикам.
Весьма важным моментом при оценке дома или другой недвижимости, принимаемой в залог по ссуде, представляется убеждение в отсутствии в сооружении скрытых дефектов (например, недостаточная прочность балок, наличие термитов и т.д.), существенно снижающих ценность объектов.
При залоге земельных участков в дореволюционной России уделялось большое внимание поддержанию качества землевладения на должном уровне на длительный период нахождения участка в ипотеке. Для предотвращения истощения земли агенты поземельных банков, определявшие ценность имений, указывали владельцам, вступающим с ними в сделку, на резервы улучшения плодородия: возможные вырубки лесов; десятины, которые можно эффективно использовать без удобрения, и т.д.
С понятием ипотечного кредита тесно связано представление о так называемом поземельном кредите. Содержащиеся в экономической литературе данные о месте происхождения поземельного кредита противоречивы. В соответствии с книгой «О поземельном кредите в России» идея его использования является плодом германских коммерческих соображений и первая мысль по этому вопросу принадлежит купцу Бюрингу, представившему в 1767 г. проект поземельного кредита прусскому королю Фридриху II.
Поземельный кредит в дореволюционной российской экономической литературе рассматривался как средство улучшения положения частных землевладельцев, источник увеличения землевладения, и его устройству уделялось большое внимание. Многие авторы предлагали организовать поземельный кредит таким образом, чтобы заемщик был свободен от забот о взносе срочных платежей, от страха последствий недовзноса, не отвлекался на длительные и изнурительные процессы переоформления и пролонгирования задолженностей от основной задачи — производства сельскохозяйственной продукции.
Высший орган земельных кредитных учреждений— Комитет съездов представителей учреждений русского земельного кредита 14 мая 1889 г. официально обратился к министру финансов с ходатайством об удешевлении кредита в акционерных земельных банках.
Процесс предоставления поземельного кредита в дореволюционной России организовывался таким образом, чтобы защитить интересы, с одной стороны, продавца земли, с другой — ее покупателя.
Продавец земли должен был быть убежден в платежеспособности покупателя, для чего покупатель земли предоставлял в банк сведения о своем имущественном и семейном положении. Вместе с этим предоставлялось заявление о выдаче ссуды:.
Покупатель земли и банк были тщательно осведомлены о состоянии землевладения продавца. Для этого с последнего испрашивались: копии актов (документов) владения, согласно которым продаваемая земля досталась продавцу (купчая, духовное завещание, исполнительный лист, вводный лист); подписка в том, что продаваемая земля не сдана им никому в аренду и что до окончания заключаемой сделки он обязуется не заключать арендных договоров; заявление о числящихся долгах на подаваемой земле; заявление о состоявшемся соглашении с кредиторами, если на продаваемой земле значился частный дом; план на продаваемую землю.
Своеобразный подход при кредитовании фермеров в США. Там необходимым условием, при котором осуществляется выдача ссуд, является наличие у заемщика устойчивого превышения кассовых поступлений над затратами за определенный промежуток времени. Положительный кассовый баланс не может сохраняться годами при убыточной деятельности фермы:, поскольку приток поступлений денежной наличности за счет сокращения основного капитала или роста долговъх обязательств не носит стабильного характера. Фермеры, располагающие земельными угодьями, свободными от долгов, но не обеспечивающими достаточного притока денежной наличности, не имеют шансов на получение банковской ссуды:.
При выдаче кредитов под залог «недельной» земли в российской практике большое значение придавалось вопросам землеустройства. В соответствии с законом от 5 июля 1912 г. ссуда не могли выдаваться под залог чересполосных земель, как не обеспечивающих интересов землеустройства и банка. Для покрытия ссуды просителю прежде необходимо было отвести земли в одном месте, либо в целом составе, либо по угодьям— усадебная, пахотная и т.д.
В широком смысле слова ипотека означает юридически-правовую систему, включающую порядок определения состояния владения недвижимостью и долгов по нему последовательно на каждый конкретный момент, и в этом смысле сравнима с математической системой координат.
При наличии ипотечной системы, позволяющей четко установить достоверность прав владельцев на определенную недвижимость, создаются условия для надежного предоставления им долгосрочного кредита под залог этой недвижимости — земли и строений производственного и жилого назначения. Право кредитора распорядиться по своему усмотрению недвижимостью заемщика в случае невыполнения им обязательств по возврату ссуд является лучшей гарантией обеспеченности кредита исключительным свойством ипотеки. Это преимущество ипотечного кредита выгодно отличает его от других видов долгосрочного кредита: ипотечный порядок, обеспечивающий сохранность заложенного имущества и стабильность его цены, создает банку-кредитору экономическую базу для долговременного отвлечения кредитных ресурсов без основательных опасений о возврате ссуд заемщиками. Ипотечный порядок благоприятен и для ссудополучателей. Стремясь к приобретению права выкупа заложенной недвижимости, они принимают все меры к погашению кредита, укрепляя в результате свою платежеспособность и финансовое состояние.
В странах с развитыми рыночными отношениями практикуются разнообразные вида ипотечнык кредитов. Они могут быть классифицированыі в зависимости от объекта кредитования, способа обеспечения гарантии возврата ссуд, характера рынка использования ипотечнык облигаций и субъекта кредитования.
В зависимости от объекта кредитования ипотечные кредиты подразделяются на ссуды для приобретения земельных участков, под нежилые строения несельскохозяйственного назначения.
По принципу обеспечения гарантии возврата кредиты классифицируются в зависимости от степени обеспечения их страхования и его организации. Так, в США различаются кредиты с закладными листами, застрахованными Федеральной жилищной администрацией (ФЖА), застрахованными Управлением по делам ветеранов (УДВ) и незастрахованными.
В зависимости от характера рынка использования ипотечнык облигаций различаются ипотечные листы первичного рынка и ипотечные листы вторичного рынка.
В зависимости от субъекта кредитования ипотечные ссуда на строительство жилья могут подразделяться на кредиты, предоставленнье непосредственно его будущему владельцу, и на ссуда, выдаваемые подрядчику. Последние практикуются в тех случаях, когда окончательный владелец здания ете не известен в период строительно-монтажных работ, или он не может финансировать проект самостоятельно либо заинтересован только в получении готового объекта.
Одним из способов обеспечения гарантии возврата ссуд является диверсификация, позволяющая равномерно распределить риск между имуществом заемшиков. Принцип действия этого механизма заключается в следующем.
Как правило, не все клиенты банка одновременно являются неплательщиками. Считается, что не выполняет договорные обязательства по возврату кредитов один клиент из пятидесяти. Следовательно, банк, выдающий, допустим, 5 тысяч ссуд различным клиентам под залог недвижимо
сти, может себе позволить 100 невозвратов ссуд (5000:50), назначив норму процента за их пользование, компенсирующую этот риск. В таком случае все вкладчики оказываются объединенными в своеобразный пул по ссудам под закладные, каждый из которых является участником компенсации возможного риска.
С точки зрения повышения гарантии возврата ипотечных кредитов представляет интерес опыт германских обществ взаимного кредита. В этих целях в уставах кредитных обществ обращалось особое внимание на меры сохранения залога в надлежащей исправности и на меры взыскания с неисправных заемщиков.
По дореволюционному российскому законодательству все кредитные учреждения страны подразделялись на государственные, общественные и частные. К государственным кредитным учреждениям относились:
• государственная комиссия погашения долгов;
• государственный банк;
• государственные сберегательные кассы,
• Государственный Дворянский земельный банк;
• Крестьянский поземельный банк;
• ссудные кассы.
Общественные кредитные учреждения включали:
• городские и сельские общественные банки;
• городские ломбарды;
• дворянские и купеческие кредитные общества;
• сельские, волостные и станичные банки казны.
Частные кредитные учреждения:
• акционерные коммерческие банки;
• общества взаимного кредита;
• акционерные земельные банки;
• городские кредитные общества.
Государственным банк Российской империи был создан в 1860 г. и фактически являлся подразделением Министерства финансов на уровне департамента. В соответствии с уставом 1895 г. целью деятельности Государственного банка было «облегчение денежных оборотов, содействие, с помощью краткосрочного кредита, отечественной торговле, промышленности и сельскому хозяйству», а также укрепление денежной системы. Капиталы, которые помещались в государственный банк частными липами, учреждениями и обществами, а также депозиты казначейств не могли использоваться на общие государственные нужды. Чистая прибыль от операций банка поступала в доходы казны.
государственный банк проводил учет векселей и других срочных обязательств, выдачу ссуд и открытие кредитов; прием вкладов; покупку и продажу векселей и других ценностей (в том числе ценных бумаг); перевод денежных сумм и другие комиссионные операции.
Размер учетного процента госбанка, на который ориентировались все остальные банки, устанавливался советом банка и утверждался министром финансов. Этот процент мог быть неодинаковьм для разных местностей и отраслей промышленности, а также зависел от сроков погашения учитываемых обязательств.
Государственный Дворянский земельный банк, выдававший долгосрочные ссуды дворянам-землевладельцам под залог земельной собственности, был учрежден в Петербурге в 1885 г. В 1910 г. банк проводил операции в 38 губерниях и трех областях. Дворянский земельный банк выдавал ссуды, обычно в пределах 60—75% от стоимости заложенной земли, на срок от 11 до 66,5 лет под 3,4% или 5% годовых. До 1889-го и затем с 1906 г. ссуды! выдавались закладными листами. При этом их реализация была возложена на государственный банк, а заемщики освобождались от возможных курсовых потерь.
Крестьянский поземельный банк был открыт1 в 1882 г. в Петербурге. По уставу банк имел право производить операции по выдаче крестьянам ссуд, во-первых, для покупки земли и, во-вторых, для погашения долгов по покупке земли под залог ее же. Ссуды! выдавались как отдельным крестьянам, так и крестьянским товариществам и обществам. Банк выдавал кредиты под залог покупавшихся земель сроком от 13 до 55 лет в размере 8СЮ0% от стоимости участка. Процент по ссудам составлял от 7,5% до 8,5% годовых. В первые годы деятельности банка ссуды выдавались наличными. С 1905 г. заемщики стали получать ипотечные облигации-свидетельства и именные обязательства банка. К началу Первой мировой войны Крестьянский поземельный банк занимал первое место по числу и объему выданных ссуд среди учреждений ипотечного кредита.
Сберегательные кассы были открыты в 1842 г. с целью привлечения денежных средств населения. Сберегательные кассы были открыты при государственном банке, казначействах, таможнях, управлениях и станциях железный дорог, казенных винных складах, почтово-телеграфных конторах, школах, военных кораблях и т.д. С 1880-х гг. сберегательные кассы, задуманные первоначально как учреждения «самопомощи», стали использоваться в интересах государственного кредита. В конце 80-х— начале 90-х гг. XIX в. правительство активно привлекало их к операциям конверсии государственных займов.
группа частных кредитных учреждений была самой разнообразной и многочисленной. В уставах акционерных банков содержались некоторые ограничения, касавшиеся вкладывания денежных средств в ценные бумаги. В основном банк мог приобрести государственных и гарантированных правительством бумаг в пределах половины, а негарантированных — не более 20% основного капитала банка.
Российское законодательство не разрешало прямую деятельность иностранных банков в Российской империи. Исключение было сделано для единственного банка — одного из крупнейших французских банков Credit Lyonnais.
Общества взаимного кредита осуществляли взаимное кредитование частных предпринимателей. Первые общества подобного типа возникли еде в 1860-х гг. Капитал общества создавался из вступительных взносов участников в размере 10% разрешенного им кредита. Обществам взаимного кредита разрешалось осуществление тех же операций, что и акционерным банкам. Исключение составляла покупка бумаг за собственный счет. К 1914 г. насчитывалось 1108 обществ взаимного кредита.
Единственным иностранным банком, работавшим в России, был французский Credit Lyonnais
Десять акционерных земельных банков в начале XX в. проводили свои операции в определением районе, практически не конкурируя с другими банками. Земельные банки выдавали ипотечные ссуды в пределах 50—60% оценочной стоимости сельской или городской недвижимости. Ссуды предоставлялись на сроки от 10 до 38 или даже 66лет.
В период финансовых кризисов Министерство финансов в каждый банк назначало специального уполномоченного дли наблюдении за деятельностью банка в полном объеме, с правом отменять распоряжении руководства банка, если эти распоряжения противоречили уставу. Содержание уполномоченного производилось за счет банка, но зарплата, хотя и определялась министром, не могла бьпъ вьше, чем у членов правления.
Банкирские дома и конторы не были обязаны иметь утвержденных правительством уставов. Эти заведения отличались от акционерных банков прежде всего краткосрочным кредитованием и биржевыми спекуляциями. Это были, как правило, обычные торговые дома, наряду с торговлей занимавшиеся и банковскими операциями, которые постепенно становились для них основным источником доходов. В 1889 г. в России насчитывалось 24 банкирских дома (с общим годовым оборотом 1 миллиард рублей) и 228 банкирских контор (2,17 миллиарда).
Операции с городской недвижимостью в основном вели городские кредитные общества. Первые подобные общества были основаны в Петербурге (1861 г.) и Москве (1862 г.). Обычно общество выдавало кредит в размере 50—60% от стоимости залога. Ссуды: заемщикам, выдававшиеся только закладными листами и облигациями общества, предоставлялись на срок от 15 до 36лет с правом досрочного погашения. Устав общества предусматривал круговое ручательство всех заложенных имуществ и вступление заемщиков в члены общества. Каждый член общества отвечал по его обязательствам, т.е. по выпущенным облигациям, в пределах стоимости заложенного имущества.
Банковская система России переживает качественно новый этап, характерной особенностью которого является отмирание банков-однодневок и укрепление крупных финансовых институтов. Слияния и поглощения банковских учреждений неизбежны. Аналогичный исторический этап развития банковская система России уже переживала. Это происходило в начале XX в.
Слиянию и поглощению банков способствовала и все возраставшая концентрация промышленности. Размеры кредитов, эмиссионных операций, потребности в разделении риска между обширной клиентурой все возрастали. Это требовало огромных капиталов, что было не по силам отдельным банкам. К тому же солидность банка и доверие к нему зависели главным образом от величины его капитала. Конкурентная борьба, протекавшая между почти равными по возможностям соперниками, толкала банки на путь объединения и заключения соглашений о совместных действиях на рынке банковских услуг. На этой почве стали создаваться банковские консорциумы. Например, Азовско-Донской банк стал во главе группы: банкирских домов, в состав которой входили такие учреждения, как «Вавельберг», «Братья Джамгаровы», «Онкер» и «Братья Рябушинс-кие». В 1910 г. перечисленные учреждения заключили договор, по которому обязались проводить общую планомерную деятельность по реализации всевозможных государственных, железнодорожных, городских и прочих облигаций и займов и по размещению их в России и за границей. Члены: группы: также обязались проводить совместно все операции, которые могли оказаться не по силам отдельным банковским учреждениям. К этому соглашению примыкали также одно время Сибирский Торговый и Русский Торгово-промышленный банки.
Тенденция к укрупнению российских банков проявилась в самом начале столетия. В 1900 г. Петербургско-Азовский банк стоял на грани слияния с Азовско-Донским, однако сделка расстроилась из-за неблагоприятной рыночной конъюнктуры. В итоге провинциальные отделения Петербургско-Азовского банка перешли в собственность Северного банка. В 1909 г. Азовско-Донской банк скупил акции Минского Коммерческого банка, с которым в течение многих лет находился в близких деловых отношениях. В следующем году Соединенный банк стал владельцем Балтийского Торгово-Промышленного банка в Ревеле.
Во всех перечисленных вьпк случаях речь идет о подчинении второстепенных провинциальных кредитных учреждений. Но наряду с этим просматриваются и попытки слияния. В 1903 г. возник проект слияния Петербургского Международного банка с Русским Торгово-Промышленным. Петербургский Международный банк, особенно сильно пострадавший от кризиса, стремился путем слияния упрочить свое пошатнувшееся положение. Между обеими банками было достигнуто соглашение, по которому Петербургский Международный должен был произвести дополнительный выпуск акций на 12 миллионов рублей для обмена их на акции Торгово-промышленного. Однако проект не был осуществлен из-за противодействия Министерства финансов, опасавшегося слишком большого усиления самого крупного в то время банка — Петербургского Международного, находившегося к тому же в зависимости от германского капитала. Финансовое ведомство относилось весьма недружелюбно к нарастающей тенденции сращивания банковского капитала. И если и разрешало слияния нескольких банков, то такие решения тщательно обосновывались.
Слияние банков в России имело место только в двух случаях. Девятый по величине Соединенный банк был создан с помощью Министерства финансов в 1910 г. из трех обанкротившихся банков Л.С. Полякова (Международный Торговый банк, Южно-Русский, Орловский). Впоследствии министерство продало контрольный пакет Соединенного банка французским банкирам. В 1910 г. также при участии финансового ведомства произошло слияние Русско-Китайского банка с Северным. В результате образовался Русско-Азиатский банк, в правление которого вошли два бывших чиновника Министерства финансов и два французских банкира, а председателем был назначен бывший директор одного из департаментов Министерства финансов А.И. Путилов. Русско-Кйтайский банк осуществлял финансовую политику правительства на Дальнем Востоке. Однако после русско-японской войны этот банк понес большие убытки и стал влачить жалкое существование. Правительство было заинтересовано в санировании банка и укреплении его позиций. Поэтому были предприняты шаги по слиянию этого банка с Северным, который был учрежден как дочерний банк одного из французских банков в 1901 г. В результате образовался самый крупный банк Российской империи, который к 1914 г. располагал 102 филиалами, собственным капиталом в 78 миллионов рублей, вкладами и текущими счетами на 367 миллионов.
Высоким уровнем концентрации русские банки обязаны иностранному капиталу. Наивъеших темпов развития они достигли в период с 1910 по 1913 г. На это время приходился усиленный приток иностранных капиталов в российскую банковскую систему. Показательно, что единственный крупный петербургский банк, не связанный с иностранным капиталомъ, — ВолжскоКамский за 1910—1913 гг. увеличил свой капитал всего на 3миллиона рублей, в то время как все его конкуренты выросли вдвое, а некоторые — втрое.
Самые крупные банковские объединения и соглашения, имевшие место в этот период, явились во многом результатом влияния французского банковского капитала. Вот пример. С 1910 г. началась упорная борьба вокруг Сибирского Торгового банка, который французская группа стремилась слить с одним из своих российских филиалов. После неудавшейся попъпки присоединить этот банк к Русско-Китайскому стали предприниматься шаги по слиянию Сибирского Торгового банка с Русско-Азиатским или, по крайней мере, включению его в сферу французского влияния. В 1910 г. Русско-Азиатский банк скупил крупный пакет акций Сибирского Торгового банка и акции последнего были введены в оборот парижской биржи, что окончательно определило ориентацию этого банка в сторону Парижа.
За сравнительно короткое время своего существования коммерческие банки России выросли в гигантские учреждения, обслуживавшие всю торговлю и промышленность страны. По темпам роста они значительно опередили даже своих германских коллег. Например, к 1913 г. на один российский банк приходилось в среднем 11,5 миллионов рублей основного капитала, а на один германский — около 8,75 миллионов рублей.
На протяжении всей истории существования коммерческих банков экономические подъемы постоянно чередовались с кризисами, тормозящими развитие народного хозяйства, а значит, и банковской деятельности, однако, несмотря на это, российские коммерческие банки неуклонно наращивали свои капиталы, размеры вкладов, расширяли сеть своих отделений.
Если количество банков с 34 в 1885 г. увеличилось к 1914 г. до 46 (на 35%), то их капиталы возросли с 120,1 миллиона до 836,3 миллионов рублей, т.е. почти на 700%. ЕЪе заметнее рост количества отделений: с 39 в 1885 г. до 822 в 1914 г.
Итак, концентрация банков в России подобно концентрации промышленности достигла гораздо более высокого уровня, чем в ведущих странах Европы того времени. Удельный вес петербургских банков в сводном балансе акционерных банков России достиг к 1908 г. 56-58%, в то время
как доля лондонских и берлинских банков в операциях акционерных банков Англии и германии составляла 30 и 46%.
Успех
Сн. был финансистом по самой сео?й природе и есв связанное с этим трудным искусст-еом схватывал так же, как поэт схватывает тончайшие переживания, все оттенки чувств.Теодор Драйзер
Флоренция — крупнейший центр культуры Возрождения. Величайшая слава Флоренции — Медичи, за несколько веков совершившие множество подвигов и в военных, и в политических столкновениях. Расширив поле
деятельности своего банка на всю Европу посредством целой сети торговых контор, они сделались самыми известными среди нового нарождавшегося класса капиталистов.
Джованни Медичи, по прозвищу di Bicci, был проницательным и ловким политиком. В 1421 г. он исправил городской кадастр и оказался полезным флорентийцам, не забывая, впрочем, о собственных доходах. Именно он организовал сеть банков, которые положили основание могуществу его рода.
Из всего многочисленного семейства Медичи упомянем Лоренцо Медичи — Лоренцо Великолепного — только потому, что это был не совсем обычный банкир. Все его богатства служили поощрению искусств, покровительству литературы и наук. Он писал стихи, отличавшиеся чистотой стиля и изяществом, и превратил Флоренцию в гигантскую художественную галерею, где и по сей день стоят длинные очереди туристов со всего мира. Справедливости ради надо сказать, что Лоренцо больше заботился о меценатстве и политической власти, нежели о торговле и финансах.
Страсть Лоренцо к гуманитарным наукам и литературе повлекла за собой быстрый упадок компании, основанной его предками. Один за другим закрывались ее филиалы: в 1469 г.— венецианский, в 1478 г.— в Лондоне и Брюгге, в 1494 г.— миланский.
В эпоху Возрождения крупнейшими банкирами были представители семейства Фуггеров, их называют даже промежуточным звеном между Медичи и Ротшильдами.
Первый из известных Фуггеров — Ганс Фуггер жил в XIV в., был простым ткачом из деревни Грабен неподалеку от Аугсберга, а в XVI в. семейство владело Мультинациональной фирмой, факториями в Антверпене, Кельне, Франкфурте, Майнце, Нюрнберге, Хохенкирхине, Лейпциге, Аугсбурге, Хале, Инсбруке, Данцинге, Бреслау, Кракове, Вене, Будапеште, Больцано, Милане, Венеции, Риме, Неаполе, Мадриде, Севилье, Лиссабоне. Представительства Фуггеров были в Амстердаме, Страсбурге, Любеке, Гамбурге, Люнебурге, Штеттине, Франкфурте-на-Одере, Регенсбурге, Познани, Торунье, Пресбурге, Чеслау. У них были копи: Тайа, Гаштейн, Байя Маре, Швац, Нейзл...
Первым из великих Фуггеров был Якоб I, который основал в Аугсбурге свои ткацкие мастерские и, кроме того, занялся богатейшими месторождениями в Тироле.
Из семи сыновей особенно преуспевал в банкирском деле Якоб II, по прозвищу Богач. В 1507 г. он одолжил Максимилиану Австрийскому 70 тысяч флоринов в качестве залога и получил владения Вайсенхорн Мартеттен и графство Кирхберг, которые долгое время оставались в семействе Фуггеров.
В 1519 г. Фуггеры поддержали кандидатуру Карла V на императорский престол. Якоб Фуггер заплатил электерам 544 тысяч флоринов, не считая векселей, подлежавших оплате после выборов. Потом он сумел довольно ловко возместить свои расходы, не прося даже у самого кандидата никакой формальной гарантии. В 1563 г. активы банка Фуггеров оценивались в 5 661 493 флорина.
Само слово «ротшильд» обозначало семейную принадлежность и образовалось от Zum rothen Schilg (в переводе с немецкого — «у красного
щита»). Фактически это просто прозвище, возникшее из-за красного щита, украшавшего скромный фасад его родительского дома.
Позже, в 1769 г., Ротшильды получат баронский титул, и на вывеске с гессен-кассельским гербом будет начертано: «Мейер Амшель Ротшильд. Поставщик Двора». Случилось это так. Амшель собирал старые медали и вышедшие из оборота монеты. Но не потому, что это увлекало его. Он
знал, что принц Вильгельм, ландграф Гессен-Кассельский, в чьем подданстве состоял Амшель Ротшильд, был страстным нумизматом. Перед будущим великим финансистом широко открылись дворцовые ворота. Это была первая ступенька на пути восхождения могучей династии Ротшильдов.
Через пятнадцать лет благодаря ловкости и умению оказывать услуги двору Амшель Ротшильд стал самым доверенным лицом Его Высочества и получил желанный пост придворного банкира.
Умело используя эту должность, он заложил основу своей будущей империи. Распоряжаясь доверенными ему огромными капиталами (Вильгельм был одним из самых богатых принцев того времени), Ротшильд создал по всей Европе сеть преданных лично ему агентов, играл на бирже в своих интересах.
Мейер Амшель Ротшильд, основатель банкирского дома, пользовался значительным влиянием в финансовой и политической жизни европейских государств. Но и почти столетие спустя (20февраля 1844 г.) Генрих Гейне в письме из Парижа, упоминая Ротшильдов, отметил, что «...влияние этих людей в германских канцеляриях очень велико».
Немецкий писатель Людвиг Берне оставил следующие воспоминания: «Старый Ротшильд... родоначальник царствующей династии, был славный человек, само благочестие, сама доброта. У него было кроткое лицо с острой бородкой, на голове — треугольная шляпа, платье же более чем скромное, почти бедное. Так он ходил по Франкфурту, и всегда, словно свита, окружала его толпа бедняков, которых он наделял милостыней или добрыми советами; если на улице вы повстречали вереницу нищих с утешенными или веселыми лицами, это значило, что здесь только что прошел старый Ротшильд».
Сыновья Ротшильда создали свои банковские дома: Соломон — в Вене, Джеме — в Париже, Натан — в Лондоне и Карлман — в Неаполе. Формально независимые друг от друга, они тем не менее были связаны священными узами крови и имели общую курьерскую службу (скаковые лошади, мальпосты, т.е. почтовые кареты, эстафеты и даже почтовые голуби), которая позволяла им обмениваться известиями о всех политических событиях чуть ли не раньше, чем эти события происходили на самом деле.
Натану Ротшильду справедливо приписывается большая часть финансовых успехов семейства Ротшильдов за период с 1815 по 1835 г. Он со-
действовал процветанию дела своего отца больше, чем кто-либо из его братьев, хотя и они, конечно, не сидели сложа руки. Вот что говорил о себе сам Натан Ротшильд, о своих первых шагах на финансовом поприте: «Я заведовал в отцовской фирме английскими товарами. К нам во Франкфурт в 1798 году приехал один крупный оптовый торговец, главенствовавший на хлопчатобумажном рынке. Я как-то его обидел, и он поэтому отказался показать мне свои образцы.. Это, помню, происходило во вторник. Тогда я сказал отцу: «Я отправляюсь в Англию». Я говорил только по-немеики. В четверг я уже был в дороге. Чем более я приближался к Англии, тем дешевле становились английские товары:. По прибытии в Манчестер я на все мои деньги накупил тамошних изделий, которые были очень дешевы, и нажил большие барыши. Я вскоре убедился, что там можно заработать сразу на трех предметах — на хлопке, на краске и на
выделке мануфактурного товара. Поэтому я сказал фабриканту: «Я буду
снабжать вас хлопком и краской, а вы меня — мануфактурным товаром». Вследствие этого я зарабатывал на каждом моем обороте и притом в состоянии был продавать свои товары дешевле, чем кто-либо другой. В сочень короткое время я превратил свои двадцать тысяч фунтов в 60 тысяч. Весь мой успех основан был на следующем правиле: «Я могу исполнить все то, что может сделать другой человек, а потому я буду конкурировать с торговцем, не показавшим мне свои образцы, и со всеми остальными».
В то время Натану Ротшильду не было еще 24 лет. Он не получил
никакого образования и не знал ни одного иностранного языка. Биографы
отмечают его необычайную самоуверенность. Свое отношение к людям он сформулировал следующим образом: «Я никогда не имел и не буду иметь дела с людьми, которым! не везет. Если они не умеют устроить своих собственных дел, то чем могут они пригодиться мне». Столь жесткое кредо финансового титана было одним из главных правил его жизни.
Это напоминает слова другого гения, но не финансового мира, а литературного — Оноре де Бальзака. В одном из лучших своих произведений «Отец горио» Бальзак заметил: «Общество не любит несчастного и избегает его. По поводу несчастья, постигшего человека, оно всегда выскажет колкое слово насмешки или равнодушное: «Сам виноват!» Не будьте несчастными, потому что все вас станут избегать и бояться».
В кругу своей семьи Натан Ротшильд занимает совершенно особое место. ЕТе в юные годы он отказывается от принципов меняльной лавочки, от осторожного накопления, от правил выжидательной политики.
Ему нужна была более широкая арена, соответствующая грандиозному запасу его энергии, находчивости, проницательности, ума. Он обожает быстрые, решительные удары и терпеть не может ждать.
Наступило время, когда в Манчестере ему стало тесно, он переселился в Лондон и оказался в центре мировой торговли.
Попав в Лондон в самый разгар борьбы с Наполеоном, Натан Ротшильд решил, что Англия рано или поздно должна победить. Это предположение помогло ему выбрать верную стратегию действий на целые десять лет (1804—1814). Сн не ошибся и в награду за это получил миллионы.
Мйе было известно, что Веллингтон, командовавший в то время войсками в Португалии и не получивший своевременно денег, нуждался в звонкой монете. Я не ошибся. Правительство, узнав о моей операции, прислало за мною и объявило, что ему нужно много золота. Я отдал. Но никто не знал, как доставить его в Португалию. Я принял это дело на себя и перевел деньги через Францию (!). Это был наилучший оборот, сделанный мною когда-либо».
В Англии Натан Ротшильд считался купцом, однако его главным делом и настоящим призванием была биржа. При своей необыкновенной прозорливости он умел наживать большие деньги. Это, как говорили, сделало его царем лондонской биржи в то время, когда ему не было еще и тридцати лет. Никто, подобно ему, не мог сказать о себе: «В течение пяти лет я умножил свой капитал в 2500 раз».
К главным биржевым рекордам Натана Ротшильда относится его виртуозная игра накануне битвыі при Ватерлоо. В ход шли обманные маневры, предпринимались быстрые рискованные шаги, четкая стратегия обеспечивалась гибкой тактикой. В результате Натан Ротшильд нажил более одного миллиона фунтов стерлингов в один только день.
Кроме главных финансовых побед были еще десятки и сотни менее значительных. Авторитет его «после победы при Ватерлоо», как он шутя называл свою знаменитую операцию, стал несокрушимым. Ему поверили все, особенно правительства, которые постоянно нуждались в нем и обращались с просьбами об устройстве займов. Он не отказывал, но при одном условии: чтобы в стране все было спокойно. Таким образом он влиял на внутреннюю политику европейских государств.
Он занимался и торговлей, имел свои рудники, например, альмаден-ские рудники ртути в Испании. В 1831 г. Испания взяла у Натана заем и в обеспечение правильной уплаты процентов заложила ему альмаденс-кие рудники. Результатом этой сделки было повышение цены испанской ртути вдвое. Тогда торговцы обратились к Индии в надежде купить там ртуть дешевле. Но Ротшильд опередил их и тут: рудники Индии также оказались в зависимости от него. Пришлось платить по назначенной им такое.
Английский филиал и после Натана Ротшильда продолжал субсидировать государство. В 1875 г. правительству Дизраэли был дан заем на 99 миллионов золотых франков дли выкупа у египетского хедива принадлежавшей ему части Суэцкого канала.
Приехав в Париж в 1811 г. с миллионом золотых франков, Джемс де Ротшильд оставил после своей смерти состояние, исчислявшееся двумя миллиардами. Это был один из самых влиятельных людей в Париже.
глава французского филиала с 1905 г. Эдуард де Ротшильд прославился противодействием стабилизации франка, проводившейся Пуанкаре, а также национализации железных дорог.
Некоторые представители семейства Ротшильдов увековечены гениальными современниками: Оноре де Бальзак описал Джемса де Ротшильда в малопривлекательном, даже карикатурном образе банкира Нусингена, а Альфонс де Ротшильд послужил Гй де МЬпассану прототипом героя в романе «Милый друг». Поэт Генрих Гейне дружил с Джемсом Ротшильдом. О служащих «барона Джемса» он писал: «Я предпочитаю встречаться с
бароном у него в конторе, чтобы наблюдать, как люди... пресмыкаются перед ним. Здесь вы увидите такие изгибы позвоночника, которые трудно повторить даже самому умелому акробату. Мне доводилось быть свидетелем того, как, подходя к барону, человек судорожно складывается вдвое, словно прикоснувшись к вольтовой батарее».
Похожую картину нарисовал позднее Змиль Золя в романе «Деньги»: «...многие биржевики, собравшиеся уехать, стоя окружили божество и, угодливо согнув хребты, почтительно смотрели, как он взял дрожащей рукой стакан веды и годнее: его к своим бледным губам...»
Оноре де Бальзак в очерке «Банкир», написанном в 1831 г., дает обобщенный портрет банкира своего времени:
«.. .Ничего нет изящнее и по языку и по манерам, чем современный финансист. Еыі с изумлением слышите, как из его уст за четверть часа исходит и ученая диссертация о повышении и понижении курса, об экспорте и импорте, и вслед за тем изящное рассуждение, произносимое с той же важностью, с той же значительностью, о бантике галстука или покрое фрака.
.. .Еыі никогда не поверите, что человек, по видимости столь легкомысленный, способен к серьезным расчетам и к крупной спекуляции; и, однако, та же рука, которая столь грациозно играет лорнетом или тросточкой, так же непринудительно делает бухгалтерскую выпись о дебете и кредите, не забывая ничтожнейшей дроби, например сотой доли сантима; соблюдая мудрое правило, согласно которому ручейки становятся полноводными реками, финансист никогда не скинет самой малой разниныі...»
В том же очерке О. де Бальзак описывает «жизнь фешенебельного банкира»:
«В девять часов легонькая коляска везет его к биржевому маклеру, его агенту, чтобы условиться о предстоящих в тот день операциях.
В одиннадцать часов он завтракает в «Парижском кафе».
В полдень он ревизует свои конторы, заглядывает в книги, изводит конторщиков, пишет письма, ссорится с компаньоном, потом неизменно примиряется с ним, не по любви, а ради выгоды.
В три часа он мчится на биржу, сокрушается о гибели корабля, оплакивает судьбу собрата — жертвыі банкротства, дает приказ о покупке и продаже ренты, выслушивает или распространяет ложные слухи.
В пять часов он присутствует на собрании акционеров.
В шесть часов он за туалетом.
В семь часов он обедает у Вэри или у «Провансальских братьев».
В девять часов он в ложе театра Буфф или оперы.
В полночь он бросает столбики золота на карточный стол или отваживается на тур вальса с богатой наследницей.
В два часа он в элегантном будуаре наедине с танцовщицей.
Совершенно иной портрет банкира рисует Змиль Золя в романе «Деньги»:
«Вошел Гундерман, король банкиров, хозяин биржи и всего мира, человек лет шестидесяти с огромной лысой головой и круглыми глазами навыкате; лицо его выражало бесконечное упрямство и крайнюю усталость. Он никогда не бывал на бирже и даже нарочно не посылал туда официальных представителей; он никогда не завтракал в публичных местах».
Существовал, вероятно, некий стереотип образа банкира, о котором писал О. де Бальзак: «На сцене финансист изображается как персонаж неповоротливый, грубый, склонный к пышности, скупой с бедньми, тедрый с богатыми, жертвующий сто тысяч франков ради животной страсти и отказывающий в трех франках бедняку, который молит его о милостыне».
Барон Ротшильд, величайший финансовый гений рынка ценных бумаг, дал очень простую формулу успеха: «покупать дешево и продавать дорого».
Совершенно ясно, что, покупая дешево и продавая дорого, получим прибыль, т.е. добьемся успеха, к чему стремится каждый нормальный человек при любого рода инвестировании.
Осенью 1996 г. династия Ротшильдов впервые раскрыла тайны семейного капитала — обнародовала информацию о том, что 1,3 миллиарда долларов ей обеспечила швейцарская группа «Ротшильд континьюэйшн», под контролем которой находятся инвестиционные банковские операции семьи в 30 странах, а также семейный торговый банк «Ротшильд энд санз».
Детали раздела прибыли в «Ротшильд континьюэйшн» были представлены газете «Файнэншл таймс» после того, как Ивлин де Ротшильд, лидер семейного бизнеса, объявил программу объединения лондонского и австралийского подразделений по операциям с золотыми слитками и государственными ценными бумагами.
Распространяя сведения о размерах семейного капитала, Ивлин де Ротшильд стремился убедить инвесторов и банкиров в экономической надежности «Ротшильд континьюэйшн». «Это стало необходимым, — пишет
Джон Геппер в «Финансовых известиях» (31 октября 1996г.),— в связи с
тем, что после краха банка «Бэрингс» инвесторы стали с большей осторожностью относиться к частным торговым банкам».
Акционерный капитал группы «Ротшильд континьюэйшн» в конце 1995 г. составил примерно 475миллионов фунтов, тогда как его конкурент — банк «Продерс» держит в акциях 849миллионов фунтов.
Контрольный пакет в «Ротшильд континьюэйшн» держит семейная трастовая группа «Ротшильд конкордиа». С марта 1995 по март 1996 г. прибыль до вычета налогов в «Ротшильд континьюэйшн» составила 240 миллионов швейцарских франков, из которых 129 миллионов компания получила за счет продажи своей доли в брокерской группе «Смит нью корт».
В июле 1996г. газеты всего мира облетела неожиданная весть. Банкир Амшель Ротшильд, принадлежавший к британской ветви этой семьи финансистов, был найден повешенным в парижской гостинице «Бристоль».
Тело банкира, с 1990 г. возглавлявшего «Ротшильд Эссет Менеджмент», было обнаружено в понедельник вечером гостиничной прислугой. Полицейский чиновник сделал заявление прессе: <«ы установили, что это было самоубийство».
Амшелю Ротшильду исполнился всего 41 год. Он был женат и имел троих детей, считался наследником своего кузена — 66-летнего сэра Ивлина и одним из наиболее вероятных претендентов на пост руководителя ведущего финансового учреждения франко-британской банковской династии Ротшильдов — лондонского банка «Н.М. Ротшильд и сыновья».
И вдруг Амшель перечеркнул все стратегические семейные планы, воспользовавшись банньм полотенцем, которое скручивал до тех пор, пока не наступило удушье.
Некоторые газеты считали, что Амшель всегда был белой вороной среди Ротшильдов: он не кончал ни Оксфорда, ни Кембриджа, не имел особых финансовых талантов, свободное время любил проводить на своей ферме, а до 32-летнего возраста был профессиональным автогонщиком.
Нынешний глава лондонского банка, сообщает парижский еженедельник «Пуэн», устранил из числа возможных претендентов наиболее способных родственников, в частности Джекоба, брата Амшеля, и его сына Натаниэля. Это произошло в результате семейного путча, который в 1980 г. подготовил старейшина династии Виктор Ротшильд. Правда, переворот завершился тем, что сам патриарх, который тогда стоял у руля «Н.М. Ротшильд и сыновья», оказался за бортом, а его место занял сэр Ивлин.
Клановые интриги не помешали, однако, талантливому Джекобу быстро основать несколько преуспевающих инвестиционных фирм и страховую компанию, носящую его имя, а в дальнейшем, в свою очередь, стать лордом.
Все эти разногласия в британском клане, как писали французские газеты, повышают шансы представителя французской ветви— 54-летнего Давида Ротшильда возглавить банк «Н.М. Ротшильд и сыновья». Давид имеет собственный банк, созданный в 1984 г.
Давидовский французский банк «Ротшильд э компани» с оборотом 45,5миллиардов франков процветает. А вот британский «Н.М. Ротшильд и сыновья» переживает нелегкие времена.
Как бы то ни было, между британцем Ивлином и французом Давидом, кажется, царит прочное согласие. Этому способствует и то, что британский сэр заседает в управленческом совете французского банка, а французский барон в 1992 г. стал вторым человеком в британском.
«Нас всегда отличало то, что мы работаем в рамках семьи», — любит повторять сэр Ивлин Ротшильд. Это всегда было характерно для династии, которая в 1998 г. готовится отпраздновать свое 200-летие.
Однако, чтобы добиться подлинного успеха на поприще кланового слияния французской и британской ветвей этой могущественной финансовой династии, Давиду Ротшильду предстоит помириться со своим другим кузеном— 70-летним Эдмоном, тоже, между прочим, бароном, который представляет небольшую, но чрезвычайно рентабельную финансовую компанию, носящую его имя, и является самым богатым из всех членов династии. Состояние Эдмона оценивается в 3миллиарда франков.
Банкиры издавна герои анекдотов и легенд, причем, похоже, одного толка. Рассказывают, например, что один невозможно богатый банкир, по имени Буте, ослеплял знать роскошными пирами. Был в то время такой каприз моды: ко всякому изысканному обеду подавать стручки зеленого горошка, особенно в феврале, когда он наиболее дорог. Однако от одного из подобных обедов прекраснейшая из гостей все же отказалась. Объяснила она это тем, что больна и ей разрешено пить одно молоко, но ее
сердце разорвется, если она будет лишь смотреть, с каким злорадством остальные дамы поедают наимоднейшие блюда. «Доверьтесь мне, — успокоил ее банкир, — Вы получите только молоко и все же не отстанете от
других». Дама прибыла на обед. Едва она вступила в вестибюль дворца,
как ее взгляд упал на корову, до блеска вычищенную шетками и что-то жующую из серебряной кормушки. «Вот корова, которая будет счастлива предложить Вам молоко», — сказал банкир. В кормушке был зеленый горошек в количестве, рассчитанном на коровий аппетит, — с копну...
Вот еще одна история про банкирский обед. Один из предков рода Чиги, Агостино, был до умопомрачения денежным человеком. Один из его обедов почтили знатнейшие жители Рима, там был даже сам папа со своими кардиналами. По окончании обеда хозяин дома держал краткую речь. «Теперь никто не достоин, — сказал он, — есть из тех же тарелок, пить из тех же кубков, которыми пользовались такие гости». Он кивнул слугам, те собрали серебряные тарелки, блюда, кубки золоченого серебра,
вынесли на балкон и на глазах у гостей побросали в Тибр. Какой размах! На другой день по Риму поползли слухи. Говорили, что догадливый банкир к этой идее добавил другую: перед началом обеда приказал натянуть сеть под балконом и, когда гости разошлись, велел выловить весь серебряный клад до единого предмета...
Известно, что Ротшильд держит именную ложу в «Метрополитен опера» в Нью-Йорке.
В сезон 1995 г. в Большом театре в МЬскве ценителям прекрасного были предоставлены так сказать «дополнительные услуги»;. С этого времени, как и до 1917 г., стало возможным абонировать лежи. По примеру Ротшильда на сезон ложу абонируют крупные банки. По условиям договора купить можно не всю ложу, а места в розницу. Каждое из 8 мест в 6ложах левого бенуара стоит в разные дни от 40 до 80 долларов. Однако стоимость кресла можно снизить до 20 долларов. Из ложи действительно хорошо видно и идеально слышно. Кажется, что артисты поют и танцуют только для тебя. Рядом, за кулиской, приготовлен столик. Сюда, в аванложу, за 5 минут до антракта официант принесет заказ, сделанный перед началом действия. Во Франции 100-додтаровое вино считается очень дорогим, в баре же Большого театра аналогичная бутылка стоит не менее 400 долларов. Каждый четверг сюда с шотландского озера Лох-Несс завозят устриц, каждую пятницу из Франции — омаров...
Золотой запас царской ЕЬосии
В начале Первой мировой войны немцы приблизились к Петрограду. Спешно надо было обеспечить сохранность государственного золотого запаса, находившегося в петроградских кладовых ряда губернских контор Государственного банка. Было принято решение эвакуировать золото в далекие от фронта тыловые города.Звакуация государственных ценностей началась в 1915 году — в Казань и Нижний Новгород.
В начале 1918 г., в связи с возникшей опасностью наступления германских войск, Советское правительство дало указание сосредоточить в кладовых Казанского банка ценности из тех районов страны, которым грозила оккупация. В Казань перевезли золото, серебро, платину, ценные бумаги из МЬсквы, Воронежа, Тамбова, Самары, Курска, МЬгилева, Пензы и др.
В ходе мятежа Чехословацкого корпуса в 1918 году Казань 2 августа захватили чехословацкие и белогвардейские войска. Сказавшийся в их руках золотой запас был перевезен сначала в Самару, затем в Уфу, а в октябре — в Омск (в связи с отсутствием учетной документации точная стоимость вывезенного из Казани золотого запаса была неизвестна).
В мае 1919 г. по распоряжению Колчака была определена общая номинальная стоимость ценностей — 651 532 117 рублей 86 копеек. На закупку оружия и военного снаряжения во Франции, Великобритании, Японии и США, на содержание своего чиновничьего и репрессивного аппарата «режим колчаковщины» истратил из золотого запаса по приблизительным подсчетам 11,5 тысячи пудов золота (около 242 миллионов золотых рублей).
В октябре 1919 года, в связи с продолжающимся наступлением Красной армии и усиливающимся партизанским движением, правительство А.В. Колчака решило перенести столицу в Иркутск. Передислокация Министерства финансов началась 28 октября 1919 года.
31 октября по распоряжению адмирала золотой запас был вывезен из Омского отделения банка и погружен в вагоны, которые под усиленной охраной офицерского состава были подготовлены к отправке.
12 ноября 1919 г. из Смска вместе с поездом армии Колчака вышел эшелон с золотым запасом (так называемый золотой эшелон) . Золото и охрану разместили в 40 вагонах — охрана и сопровождающий персонал находились в 12 вагонах. Эшелон с золотом под номером «Литер Д» должен был следовать из Смска во Владивосток. Штабной поезд А.В. Колчака и поезд с золотым запасом двигался медленно. Железнодорожные станции и полустанки были забиты эшелонами с чехословацкими войсками и вагонами с раненными.
В Нижнеудинске, куда эшелон с золотом прибыл 27 декабря, гарнизон города поднял восстание. КЬлчак был вынужден распустить свою личную охрану. По распоряжению генерала М. Жаннена командование Чехословацкого корпуса взяло поезд КЬлчака и эшелон с золотым запасом под охрану чехословацких войск.
Однако попъпка спасти КЪлчака и вывезти из Советского государства золотой запас — генерал Жаннен распорядился передать его Японии, а чехословацкий министр иностранных дел Э. Бенеш стремился доставить в Чехословакию — не удалась.
Российские архивисты Я. Леонтьев и П. Петрушева в так называемом Пражском архиве русской эмиграции обнаружили уникальный документ — справка с подробной описью золотого запаса Российской империи, оказавшегося в августе 1918 г. в Казани, а позже в составе «золотело эшелона», частично доставшегося большевикам. Впервые этот документ опубликован в книге «Тайны государственных переворотов и революций» серии «Энциклопедия тайн и чудес» (Минск, 1998 г.).
Справка по золоту
На балансе Омского Отделения Государственного Банка зачислено золота, эвакуированного из Самары:
1) Слитки Монетного двора в ящиках Казанского Отдел. На 32378040р. 44 к.
2) -»-»- Московской конторы на 32 528 730 р. 23 к.
3) -»-»- частных аффиноров Казанского Отдел, на 5 193 069 р. 76 к.
4) -»-»- банков на 5 364 674 р. 30 к.
5) -»-»- Московской конторы на 13 005 359 р. 45 к.
6) Золотые полосы Казанского Отдел, на 529 594 р. 24 к.
7) -»-»- кружки Казанского Отдел, на 525 477 р. 23 к.
8) Слитки Монетного двора, присланные из Золотоплавильной лаборатории на 486 598 р.
9) Российская золотая монета на 499 435177 р. 65 к.
10) -»-»- дефектная и на 15 385 566 р. 13 к. старой чеканки.
11) Иностранная золотая монета 40 577 839 р. 36 к.
Итого 645 410 096 р. 79 к.
Сколько и в каком виде было «романовского» золота.
Сверх того — золотые предметы Главной Палаты мер и весов, золотые и платиновые самородки, золотистое серебро, серебристое золото и др. в 514 ящиках Монетного двора, в сумме 6122 021р. 07 к.
Итого было поставлено на счет золота, принадлежащего Банку, 651 532 117 р. 86 к.
Переотправка золота производилась исключительно в адрес Владивостокского Отделения Государственного Банка, куда в марте, августе и сентябре 1919 года было отправлено золота на сумму 190 899 651 р. 50 к. Сверх того, в октябре 1919 года было отправлено во Владивосток, но задержано в Чите золота в слитках на 10 577 774 р. 06 к. ив монете российской на 33 000 000 р., всего на 43 557 774 р. 06 к.
Во Владивосток же были отправлены вышеозначенные 514 ящиков.
При эвакуации Омского Отделения была направлена на Восток вся оставшаяся наличность металлов, причем все золото было погружено в особый эшелон, находящийся ныне на ст. Иркутск.
После проверки особой Комиссией числа мест с золотом, находящимся в эшелоне на ст. Иркутск, произведенной в конце февраля и начале марта сего 1920 года, оказалось: 4944 ящика с полноценной российской монетой; 1405 двойньх мешков с такой же монетой; 262 (двойньх) мешка с дефектной и старой монетой; 11 малых (мешков), 194 ящика со слитками,
3 (яшика) с вырубками и 2 (яшика) с золотом, полученных по пути следования от Пермского Отделения Государственного Банка. Всего 6821 место.
Согласно имеющимся данным количество находящегося в эшелоне золота в рублях и копейках исчисляется:
Итого монет: 396 620 743 р. 78 к.
197 мест со слитками и вырубками, принадлежавшими частным банкам (в ящиках Московской конторы Гос. 5) и оцененными, согласно отношения Московской конторы от 15 июня 1918 года за № 31727, в сумме 13 005 359р. 45 к. Всего на сумму: 409 624 193р. 23 к., т. е. менее против той суммы, каковая должна быть, на 840 000 р. (утрачен мешок на 60 000 руб. и похищено 13 ящиков на 780 000 руб.).
7 марта 1920 г.
Директор (подпись неразборчивая)
ЩАОР СССР. Ф. 143. СП. 14. Д. 24. Ял. 8-9.
В день прибытия в Иркутск Колчак был выдан местным властям и
помещен в тюрьму. 21 января 1920 года Политцентр Иркутска передал
власть Военно-революционному комитету (ВРК) Иркутской губернии. Комитет возглавляли большевики. В это время к Иркутску продвигалась с боями большая группа белогвардейских войск под командованием генерала В .А. Каппеля. Задача этой группы заключалась в том, чтобы овладеть Иркутском и освободить А.В. Колчака.
6 февраля по линии железной дороги был передан приказ Иркутского
ВРК. В нем отмечалось: «Всем ревкомам, исполкомам, всем революционным организациям, войскам, партизанам, всему населению по линии Забайкальской железной дороги. Ни в коем случае не допускать движения по линии Забайкальской ж. д. на восток от Иркутска поезда с золотым
запасом России, кто бы его ни сопровождал. Портить путь, взрывать мо
сты, туннели, уничтожать средства передвижения, открытым боем вырывать эти ценности из рук шайки грабителей, кто бы они ни были».
Советским частям и партизанам удалось отбить атаку каппелевцев. ВРК без суда приговорил адмирала А.В. Колчака к расстрелу. 7 февраля
приговор был приведен в исполнение, а останки адмирала спущены под лед реки Ангары. В тот же день было подписано соглашение о перемирии между командующими пятой Красной армией и Чехословацкого корпуса. Советское командование взяло на себя обязательство содействовать эвакуации чехословацких войск, а чехословацкое командование — передать Иркутскому ревкому поезд с золотом при отходе из Иркутска последнего чехословацкого эшелона.
22 марта 1920 года поезд с золотом был отправлен назад в Казань. 7 мая 1920 года груз был вновь уложен в кладовых Казанской конторы Народного банка РСФСР.
В ноябре 1917 года, когда Государственный банк был вне подчинения Советскому правительству, размеры эмиссии резко возросли; в декабре эмиссию удалось сократить с 5,7 миллиардов до 2,3 миллиардов рублей и темп обесценения денег замедлился.
В декабре 1917 года был выдвинут план оздоровления денежного обращения, одновременно направленный против экономической позиции буржуазии (принудительное изъятие у нее денежных средств, обмен находящихся в обращении денежных знаков) . План денежной реформы был рассчитан на создание устойчивой валюты и ликвидацию инфляции.
Но для страны требовались деньги. Ждать подготовки и освоения их новых образцов было невозможно и потому было решено использовать старые, «николаевские» кредитные билеты, «думские» билеты образца
1917 года, «керенки», разменные казначейские знаки и почтовые марки.
Но и этих денежных знаков не хватало.
В январе — феврале 1918 года эмиссия продолжала снижаться.
Весной 1918 года СНК пустил в обращение в качестве денег облигации и купоны «Займа свободы», купоны государственных процентных бумаг и краткосрочных обязательств Государственного казначейства, выпущенные царским и Временным правительствами.
Денежный голод не прекращался, особенно на окраинах, с которыми были нарушены нормальные связи. Советское правительство разрешило весной 1918 года выпуск местных денег Архангельскому отделению Госбанка, затем Терской советской республике. Туркестанской советской республики. В других областях местные эмиссии появились независимо от разрешения правительства РСФСР
Из-за роста потребности в деньгах СНК отменил ограничения эмиссии и с мая 1919 года выпуск бумажных денег производился «в пределах действительной потребности народного хозяйства в денежных знаках». «Деньготворчество» получило безудержное распространение. Отсутствие денежных знаков толкало местные власти, а иногда и отдельные учреждения, на выпуск своих расчетных знаков. В Вязьме купюры от 5 до 50 рублей выпустил Совет рабочих депутатов, в Липецке — уездный продовольственный комиссариат, в Льгове — городской комиссариат. Отсутствие соответствующей бумаги, красок, специального оборудования вынуждало
обходиться подручными средствами. В ход шли банковские чеки, кооперативные боны, а уполномоченный Якутского товарищества розничной торговли А.А. Семенов использовал в конце 1918— начале 1919 гг. вместо денег запас красочных винных этикеток — на этикетке от мадеры он написал: «Предъявитель квитанции имеет получить от Якутского т-ва розничной торговли 1 рубль», поставил свою подпись и печать; этикетки других вин заменяли 3, 10 и 25 рублей.
Пока готовились рисунки новых советских денег, в срочном порядке пришлось печатать со старых клише, приготовленнык Временным правительством, государственные кредитные билеты, но с датой «1918», достоинствами в 1,3, 5,10,25,50,100, 500 и 1000 рублей. На этих билетах
встретились несовместимые элементы: двуглавый орел и дата 1918. Выпуск их задержался до мая 1919 года (выходили в 1919, 1920 и частично в
1921 гг.). С конна 1919 г. прибавились номиналыі в 500 и 10 000 рублей.
В марте 1919 г. были выпушены первые советские денежные знаки с гербом РСФСР — расчетные знаки.
В условиях Гражданской войны, нехватки товаров, продовольствия, роста дороговизныі и эмиссии ценность денег непрерывно падала. Война требовала огромнык финансовых затрат. Расходы Советского государства намного превышали доходы. В 1919 г. дефицит государственного бюджета составил 77,3%, а в 1920 г.— 84,1% Недостающие суммы покрывались за счет непрерывного выпуска денежных знаков, эмиссия которых росла ежемесячно в среднем на 6,8% в 1918 г., на 11,4 в 1919, на 14,7% в
1920 г. С 1 июля 1918 г. по 7 января 1921 г. количество бумажных денежных знаков, находившихся в обращении, увеличилось с 43,2 миллиарда рублей до 1168,6миллиарда рублей, т.е. в 27 раз.
Почти каждое белогвардейское правительство имело свою денежную систему с полным набором крупных и мелких купюр. Многие эмиссии белогвардейского правительства обеспечивались иностранными державами или осуществлялись за границей. Выпуски контрреволюционных правительств Северной области были обеспеченыі Английским банком на сумму 750 000 фунтов стерлингов. Страны Антанты субсидировали колчаковские выпуски. В Берлине печатались некоторые серии петлюровских «гривен». Часть врангелевских денежных знаков была напечатана в Великобритании.
Темпы обесценения денег опережали темпы эмиссии, в результате Советское государство испытывало денежный голод. Нехватка денежных знаков создавала дополнительные трудности народному хозяйству. Нарушение денежного обретения, нуллификация денег стали одной из причин безденежных отношений. Ненужными оказались кредитные функции банка, и 19 января 1920 г. Народный банк был упразднен.
В ноябре 1920 г. прекратились расчеты в копейках.
В июле 1921 г. появилась купюра в 100 000рублей. К процессу выпуска денег подключились союзные республики.
В 1920 г. СНК принял декреты о выпуске расчетных знаков, которые должныі по внешнему виду соответствовать «советским формам государственного строя» и заменить обращавшиеся в стране деньги различных образцов. Всего до 1 января 1921 г. Советское правительство выпустило купюр на 2338,3 миллиарда рублей.
Для наличных крупных расчетов в 1921 г. появились «обязательства» правительства достоинством до 10 000 000 рублей.
Конечно, долго так продолжаться не могло, требовалась денежная реформа . В ходе реформы произошло целых две деноминации — 3 ноября
1921 г. и 24 декабря 1922 г. Новый рубль бьш приравнен к 10 тысячам старых. Хотя это и снизило цены, но привело к новому витку инфляции; в мае 1922 г. пуд мяса стоил 16миллиардов рублей «старыми», а проезд одной станции на трамвае — 100 тысяч.
В ноябре стали выпускаться червонцы номиналом от 1 до 50. Это червонец имел золотое содержание, равное дореволюционным 10 рублям.
В 1921—1922 г. правительство могло ликвидировать имевшие хождения деньги союзных республик — там инфляция была даже выше, чем в РСФСР.
Во время второй деноминации были введены денежные знаки нового государства — СССР. Один такой рубль был приравнен к миллиону старых. Были выпущены монеты — копейки и купюры номиналом от 1 до 100 рублей. Но, как известно, даже если поменять одни деньги на другие, инфляция не остановится.
И в 1923 г. уже выпустили купюры достоинством в 500 и 1000 рублей, в ноябре того же года появилась бумажка с надписью «10 тысяч рублей», а в декабре — «25 тысяч». Эти деньги тоже просуществовали недолго: в 1924 г. их начали менять на «Государственные казначейские билеты» достоинством в 1, 3и 5 рублей золотом. Один такой билет был приравнен к 50 тысячам рублей образца 1923 г., или к 50миллиардам додено-минационных. Кризис не был преодолен, товаров производилось мало, инфляция привела к тому, что покупательная способность денег стала разной по местностям и даже магазинам.
В 1926—1927 гг. червонец перестал быть конвертируемой валютой. Выпускались все новые и новые виды денег, часто ходившие одновременно. Так, к 1929 г. были выпущены платежные документы: билеты Государственного байка СССР образца 1924 г.; государственные казначейские билеты СССР образца 1925 г.; билеты Государственного банка СССР образца 1926—1928 гг., государственные казначейские билеты СССР образца 1928 г.; червонцы.
В дальнейшем что ни год, то выпускались новые виды казначейских билетов или билетов Госбанка.
Переходный период
МЬи обстоятельства не позволяли мне обижаться на богатых и сильных.Марк Твен
В современной России существует двухзвенная банковская система, состоящая из Центрального банка и сети коммерческих банков.
Между тем само содержание понятия «банковская система» в настоящее время неопределенно. Происходит' это потому, что среди специалистов по-прежнему нет единства в понимании того, что у нас сейчас называют банками. Одни считают, чт.е. банки государственные и коммерческие,
другие — чт.е. банки и небанки, третьи — что настоящих банков у нас вообще нет, а название «коммерческие банки» неудачное и их следовало бы называть негосударственными.
Однако, как бы там ни было, на практике признано, что банки и нотариат сегодня в России работают хорошо. К началу 1993 г. в стране сформировались банки-лидеры: Внешторгбанк (ВТБ), Международный московский банк (ММБ), «Токобанк», Мосбизнесбанк, банк «Империал», Россельхозбанк и др. В то же время они, по утверждению аналитиков, не в состоянии конкурировать с крупными иностранными банками. «...Профиль конкурентоспособности российской банковской системы действительно размыт. И вряд ли в ближайшем будущем он станет четче», — сообщал журнал «Банкир России» в первом номере за 1994 г.
Коммерческие банки в России возникли как альтернатива государственным банковским структурам.. Уже к 1991 г. на территории бывшего СССР действовало 1616 коммерческих банков, из них примерно 1500 —
на территории бывшей РСФСР. Вместе с филиалами их количество соста
вило 3500. В развитой рыночной экономике США насчитывается около 15 тысяч коммерческих банков.
Банковская система России стала по существу первой сферой эконо
мики, где началась демонополизации, возникла конкуренция, деньги и кредит приобрели свое истинное рыночное содержание.
Профессор Ю. Константинов выделяет несколько типов деловых банков, различающихся по:
• принадлежности уставного капитала и способу его формирования (акционерные банки с ограниченной ответственностью, с участием иностранного капитала);
• видам операций (универсальные и специализированные);
• территории деятельности (республиканские, региональные);
• отраслевой ориентации.
Акционерными банками являются Россельбанк, Промстройбанк, Мос
бизнесбанк, АвтоВАЗбанк и др. Но большинство коммерческих банков — общества с ограниченной ответственностью. Им еще предстоит акционироваться.
Было создано немало универсальных банков. Это так называемые межотраслевые кредитные учреждения с многопрофильной сферой деятельности. Среди них — Русский национальный банк, «Деловая Россия», Кредобанк, МЬсковский межрегиональный банк и др.
Республиканскими являются Россельхозбанк, «Беларусь», «Украина»,
Всероссийский биржевой банк. Региональными считаются Средневолжский комбанк, Кузбаспромстройбанк, Сибирский банк, Запсибкомбанк и др.
Перспективы инвестиционного бизнеса в России неразрывно связаны с развитием банков. Между тем, отечественные финансисты в политике последних отмечают следующие характерные черты и тенденции.
1. Крупные банки пока мело заинтересованы в развитии услуг по покупке, продаже и реализации ценных бумаг для клиентов, так как, имея значительные накладные расходы, они получают очень низкую норму прибыли.
2. Банки сами не покупают акции в спекулятивных целях сроком более календарного месяца, ибо это влияет на их собственный капитал.
Вместо этого они создают дочерние брокерские фирмы. В частности, наиболее крупные банки имеют по две или более брокерских фирм, активность которых зависит от активности банков в создании промышленных групп и от стоимости ресурсов для финансирования собственной открытой позиции (в июле 1995 г., например, эта активность резко снизилась, так как процентные ставки по доллару США выросли в июне до 30—35%) .
3. Банки в отличие от инвестиционных и брокерских фирм стремятся к покупке контрольных пакетов акций, которые позволяют им:
переводить к себе расчетнье счета крупных предприятий с целью доступа к относительно дешевым кредитным ресурсам;
активно вмешиваться в управление предприятиями, используя свой менеджерский и юридический аппарат с целью повышения общей эффективности бизнеса и установления контроля над финансовыми и товарными потоками предприятий;
снизить риски кредитования, поскольку в условиях неразвитого законодательства возвратность кредитов, выдаваемых контролируемым через советы директоров предприятиям, остается выше, чем для сторонних клиентов.
4. Формируемые банками промышленные группы строятся с использованием нескольких важных принципов:
• полное разделение управленческих структур финансово-промышленных групп (ФПГ), реально занимающихся хозяйственной деятельностью, и холдинговых структур, обеспечивающих контроль за собственностью (последние, как правило, вообще не занимаются никакой хозяйственной деятельностью, чтобы избежать рисков потери приобретаемый на их имя акций);
• использование понятия ФПГ, как правило только в целях саморекламы, поскольку реальный выигрыш от создания ФПГ обеспечивается только при условии вертикальной интеграции ее участников и формирования заниженных внутренних цен.
С развитием рыночных структур в российской экономике стали возникать коммерческие банки функционального профиля, в частности биржевые. Их лидером выступает Всероссийский биржевой банк (ВББ) . Это акционерное общество открытого типа с уставным капиталом Змлрд. рублей. Его создание и рост обусловлены развитием прежде всего биржевой торговли.
В последнее время стали создаваться коммерческие банки с привлечением иностранного капитала. Учреждены и действуют Международный московский банк, акционерное общество «Североевропейская финансовая компания» («Еврофинанс») и др.
Одной из характерных особенностей банковской системы России является неравномерность размещения банковских учреждений (банков и их филиалов) по территории страны. Прежде всего заметна их концентрация в МЬскве, где в середине 90-х гг. было сосредоточено почти 2/5 коммерческих банков страны. На Центральный экономический район в целом приходится около 44% коммерческих банков. Лидером по количеству коммерческих банков является также Северный Кавказ, почти в 10 раз опережающий находящийся в аутсайдерах Центрально-Черноземный район.
География банковских филиалов в целом повторяет картину размещения собственно коммерческих банков. По 100 и более банковских филиалов зарегистрировано в Алтайском, Красноярском и Приморском краях, Волгоградской, Иркутской, Пермской, Челябинской областях. В то же время число банковских филиалов к середине 1990-х гг. было относительно невелико в Новосибирской, Саратовской областях и Ставропольском крае.
В некоторых российских регионах (например, в Карелии, Рязанской, Тульской областях) число банков сократилось до единиц, т.е. эти районы контролируются банками областных (республиканских) центров или других регионов (как правило, Москвы).
Территориальные различия в распределении банковского капитала являются также весьма значительными. В Центральном экономическом районе сосредоточено около 50% суммарного объявленного уставного капитала банков, еще треть его приходится на Урал, Западную Сибирь, Поволжье, Северо-Запад и Дальний Восток.
Статистика показывает, что при общем росте числа коммерческих банков за период с 1мая 1991 г. по 1августа 1995 г. в 2,18 раза., не менее чем в 12 регионах их количество уменьшилось. Считается, что главная причина такого сокращения — преобразование мелких банков в филиалы более крупных и отзыв банковских лицензий.
Вновь созданные банки зачастую были не готовы к рыночным условиям, а причиной их возникновения стал, скорее, энтузиазм создателей, нежели экономический расчет.
К 1993 г. завершился первый этап «хаотичного» возникновения и ликвидации коммерческих банков в регионах страны и наступил этап относительно «стабильного» развития сети банковских учреждений в стране.
Дополнительным стимулом для подобной стабилизации стали решения Центрального банка РФ об увеличении с 1июля 1993 г. необходимого минимального уставного капитала для вновь регистрируемых банков до 100 миллионов рублей, а с 1 марта 1994 г.— до 2 миллиардов рублей, а также об установлении поквартальных коэффициентов корректировки уровня минимального уставного фонда вновь регистрируемых банков, эквивалентного 1 миллиону экю.
Большинство коммерческих банков являются мелкими. По мнению же специалистов, мелкие региональные банки в результате централизации банковской инфраструктуры уже по определению обречены на статус «не-банков». Вымирание малых и средних кредитных институтов, составляющих 2/3российской банковской структуры, в последнее время ускорилось. Одновременно растет количество крупных (по российским меркам) банков, которые поглощают часть «мелочи».
По среднему размеру активов российские банки выглядят настоящими карликами (всего 36миллионов долларов) . По оценке экспертов Фонда Карнеги, отставание России от большинства стран в данной области со-
ставляет от 10 (от США) до 1000 раз (от Японии). Пивной причиной этого в последние годы была инфляция. Ее темпы во много раз обгоняли возможности банков по наращиванию собственного капитала. Угнаться за нею не позволяли даже неслыханные процентные маржи (превышение процентных доходов над процентными расходами). В России они составили в среднем около 50% против, например, 0,93% во Франции, 1,25% в
Японии, 2,18% в Германии, 2,45% в Англии.
Российская экономика, отмечают эксперты, так и не приспособилась к высокой инфляции: не появились надежные, широко используемые механизмы гарантий, индексации.
Создавая мощную банковскую систему середины 90-х гг. XX в., российский сырьевой капитал, по словам экономистов, заставлял власти не только проводить сверхвыгодную для него бюджетную, денежно-кредитную, валютную политику, но и сохранять суперлиберальное банковское законодательство. Россия была единственной страной в мире, где в уставный фонд кредитного института можно было вносить автомобили, квартиры, канцелярские принадлежности, мебель, садовые участки.
В переходный период в банковской системе возникло множество проблем: организационных, финансовых, конъюнктурных и пр. Для большинства российских банкиров, например, привлечение срочных депозитов, среднесрочное кредитование остаются второстепенными задачами. Многие коммерческие банки, в том числе средние и крупнье, воо&е ни разу не предоставляли среднесрочных кредитов. Приходится затрачивать немало времени, сверхусилий, чтобы быстро создать необходимую базу, обучить людей, оперативно собирать и обрабатывать информацию, отбирать и готовить инвестиционные проекты, учиться контролировать их на всех стадиях реализации.
Из-за всех этих сложностей, а также структурных диспропорций, ма-лотоварности и деградации реального сектора качество кредитных портфелей у многих банков оказалось крайне низким. Началось массовое банкротство, спровоцированное крупными убытками.
Центральный банк России внес в книгу государственной регистрации кредитных организаций по состоянию на 1 октября 1996г. записи о прекращении деятельности 336российских банков. Еще у 510 кредитных организаций на эту же дату были отозваны банковские лицензии, но не завершена их ликвидация в качестве юридического лица.
Из числа действующих на 1 октября 1996 г. кредитных организаций 1198 являлись паевыми, 890— акционерными и 148 организаций имели
иностранную долю в уставном капитале.
Общее число филиалов российских кредитных организаций на 1 октября 1996 г. составляло 5193, без учета филиалов Сбербанка Российской Федерации.
Совокупный объявленный уставный капитал действующих в России кредитных организаций на 1 октября 1996 г. превысил 16,529 триллиона рублей.
Успех же банковской деятельности в России, по мнению официальных экспертов и отдельных ученых, может быть закреплен и развит лишь при полном пересмотре существующей системы финансового учета и отчетности:.
Банки, как и вся экономика России, в конце XX в. переживали не лучшие времена. Однако альтернативы им нет.
Наверстывая упущенное
— Деньги,— продолжал артист,— должны храниться в госбанке, в специальных сухих и хорошо охраняемых помещениях, а отнщь не в теткином погребе, где их могут, в частности, попортить крысы.Михаил Булгаков
Автор знаменитой «Истории человеческой глупости», венгерский писатель Иштван Рат-Вег (1870—1959), описывает историю хранения денег на острове Яп в Тихом океане, в районе Каролинских островов. Там существовали каменные деньги размером с мельничный жернов и с дыркой, просверленной посередине, в которую можно пропустить палку и, взяв «деньги» на плечо, отправиться на базар. Чем больше был камень, тем значительнее его стоимость.
Огромный камень обычно лежал во дворе своего первого владельца, и его просто «переписывали» (только в устной форме) на ими нового хозяина . Таким образом, имущество богатых островитян валялось по чужим дворам. Они могли навестить его, посидеть в дырке «жернова», наслаждаясь сознанием собственности, как какой-нибудь скряга в большом городе.
Однажды: над островом пролетела сильная буря, море затопило берег, а когда ушло восвояси, утащило за собой несколько таких жерновов-денег. После ненастья разыскали пропавшие сокровища: они преспокойно «отдыхали» на морском дне вблизи берега. Тратить силы на подъем не стоило: каждый и так знал, где под водой лежит его жернов, так что семейное имущество не понесло никакого улерба.
В свое время существовало не менее любопытное мнение, будто золотой запас США в случае опасности можно упрятать под воду. Золото ведь может сколько угодно долго покоиться в подводных казематах форта Нокс, и это никоим образом не отразится на стоимости обращающихся там, наверху, многих миллиардов долларовых банкнотов. Золотой фонд под водой останется в сохранности...
Кстати, Нокс — одно из чисто условных нарицательных имен, употребляемых в английской юридической документации. Позже мы еще раз встретимся с ним, цитируя Чарлза Диккенса.
В «Повести о двух городах» Ч. Диккенс писал: «Банкирский дом Теллсо-на близ ТЭмил-Еара даже в 1780 году уже казался сильно стсіашим от времени. Он помешался в очень тесном, очень темном, очень неприглядном и неудобном здании. Оно, несомненно, отстало от времени, — мало того, компаньоны фирмы возвели этот его недостаток чуть ли не в традицию, — они гордились его теснотой и темнотой, гордились его неприглядностью и неудобствами. Они даже хвастали этими заслужившими широкую известность качествами скего дома и с жаром убеждали ойя самих, что, не будь у него всех этих недостатков, он бы далеко не был столь респектабелен. И они же только верили в это, их вера была мощьм орудием, которое они, не стесняясь, пускали в ход против более благоустроенных фирм. Банку Теллсона, го^:ри-ли они, не требуется дневного света, банку Теллсона не требуется никаких новшеств. Кжсу и К°, пожалуй, не обсйись без этого...»
В зданиях современных банков, как правило, дизайн и архитектурностроительные решения сочетаются с продуманными функциональными характеристиками. Во всем мире строятся новые банки, реконструируются и модернизируются действующие. Вот только один пример не самого крупного нового здания банка в островном государстве Бахрейн, расположенном в Персидском заливе в 15 км от Саудовской Аравии. В стране развиты международный туризм и банковская деятельность. Местное население сохраняет традиционный уклад жизни. Старые здания Бахрейна имеют толстые оштукатуренные наружные стены с маленькими окнами, улицы перекрыты деревянными решетками, в традиционной архитектуре часто используются крытые дворы.
Эти особенности, обусловленные жарким климатом страны, нашли отражение в проекте нового банка, выполненного американской архитектурной фирмой SCM. Поручая разработку проекта известной американской фирме, заказчики хотели создать не типично американское сооружение из стекла и стали, а здание, построенное в местных исламских традициях.
Форма плана здания продиктована конфигурацией участка, на углу которого оно расположено, и напоминает необычную форму местных лодок. Композиционным ядром сооружения является атриум, организованный как несколько расположенных друг над другом 3-этажных двориков. Мосты через атриум имеют стекляннье полы, которье в дневное время рассеивают солнечный свет, а ночью светятся искусственным светом.
На 1-м этаже вдоль криволинейной стены предусмотрена общественная галерея, зашишенная от солнца аркадой, даюшей глубокие тени. Лестница, огибающая полукруглый бассейн, ведет из вестибюля на 1-й уровень атриума. На каждом этаже здания имеется полукруглый приемный зал, выходяиий в атриум. Для запиты внутренних помещений от перегрева заглубленные окна были застеклены зеркальным теплопоглощающим стеклом, пропускающим лишь около 11% солнечного тепла. Общая площадь помещений 9000 кв. м. Архитекторы использовали в сооружении цвета? окружающей природы. Так, зеленое стекло — цвет океана, имеющего здесь не голубей, а зеленоватый оттенок. Чтобы здание гармонировало с пустыней и архитектурным окружением, в железобетон, из которого выполнены наружные стены, добавлен местный желтый песок.
Процесс концентрации банков сопровождался сокращением числа и удельного веса банкирских домов. Так, в США число банкирских домов составляло в 1903 г. более 3 тысяч (с 584 миллионов долларов активов по 18штатам), а к 1962 г. упало до 80 (с 383миллионов долларов активов по всем штатам), что не превышало 1% активов всех банков страны.
В Англии депозитных банковских домов в 1890 г. насчитывалось более 100, а к 1968 г. сохранился лишь один.
В германии в 1933 г. было 709 банковских домов, а в 1965 г. в ФЕТ— 206, примем их вес в общей массе активных акций составлял 7,5%.
Характерна история банковского дома Морганов (США), который в 1933 г. был разделен на два банка — депозитный, слившийся с морганов-ским акционерным банком «гарант траст компани» в гигантский депозитный банк «Морган гарант траст компани», и инвестиционный банковский дом «Морган, Стэнли энд компани», играющий ведущую роль в посредничестве при размещении ценных бумаг и биржевых спекуляциях.
Один из крупнейших европейских банкирских домов — банк «Ротшильд фрер» (Франция) в 1967 г. превратился в акционерный банк, кон
троль за которым сохранен в руках финансовой группы Ротшильдов.
Значительная группа банковских домов называется эмиссионными, так как они выступают посредниками в эмиссии ценных бумаг. К 1970 г. в Англии существовало 53 эмиссионных банкирских дома, из них 17 крупнейших называются «купеческими» банкирскими домами и занимаются финансированием внешней торговли, валютными операциями. Влиятельный английский банкирский дом «Ротшильд и сыновья», оставаясь банкирским домом, главной своей операцией считает посредничество в эмиссии ценных бумаг.
В ФЕТ наиболее влиятелен банкирский дом «Пфердменгес», связанный с Тиссеном. Сохранился и основанный в 1846 г. банкирский дом «Братья Шредер», который в свое время работал с Гйтлером. Сегодня его партнерами являются также бароны фон Шредеры. Родственные Шредерам банки имеются в Англии и США.
К влиятельным банкирским домам относятся также «Братья Лазар» (во Франции, Англии, США), «Де Нефлиз, Шлюмберже, Малле э компа
ни» (Франция), «Дювлон, Еид энд компани», «Кун, Леб энд компани», «Гарриман, Еипли энд компани» (США) .
Как правило, деятельность банкирских домов протекает скрытно, так как они не обязаны публиковать свои балансы.
Особую картину представлял собой банк в советский период;. Основным звеном советской банковской системы был Государственный банк СССР— единый эмиссионно-кассовый, кредитный и расчетный центр страны. Государственный банк осуществлял все краткосрочные кредитования народного хозяйства (кроме строительных организаций), а также финансирование и долгосрочное кредитование государственных сельскохозяйственных организаций, долгосрочное кредитование колхозов и других видов кооперации.
государственный банк проводил расчетное обслуживание народного хозяйства, кредитное и кассовое планирование. Составление и исполнение кредитного плана производилось на основе народнохозяйственного плана и по мере его выполнения. В свою очередь, кредитный план использовался для воздействия на ход выполнения народнохозяйственного пиана, для выявления и мобилизации дополнительных внутренних ресурсов в хозяйстве. Кассовый план госбанка определял размеры его денежных оборотов.
Госбанк СССР концентрировал и накапливал валютный фонд страны (в виде драгоценных металлов и иностранной валюты) и производил расчеты по внешнеторговым и другим экономическим отношениям между СССР и иностранными государствами.
Через многочисленную сеть сберегательных касс госбанк осуществлял прием и хранение сбережений населения в форме различных вкладов, обслуживал население по операциям с государственными займами и безналичным расчетом (перечислял со счетов вкладчиков средства на оплату коммунальных услуг и пр.).
По вкладам, которые возвращались по первому требованию их владельцев, сберкассы уплачивали проценты: (либо выигрыши) .
Вторым звеном кредитной системы СССР был Всесоюзный банк финансирования капиталовложений — Стройбанк. Он обслуживал капитальное строительство всех отраслей, кроме сельского хозяйства (банковское обслуживание последнего осуществлял госбанк). Стройбанк аккумулировал специально выделяемые хозяйственными организациями средства для выполнения плана капиталовложений. За счет этих средств Стройбанк осуществлял безвозвратное финансирование капстроительства, предоставлял долгосрочные кредиты на строительство, реконструкцию и ремонт и краткосрочные кредиты строительным организациям на образование оборотных средств.
Кредитование внешней торговли, валютные операции, расчеты по экспорту и импорту товаров и оказанию услуг осуществлял Банк для внешней торговли СССР (Внешторгбанк).
В этот период банковские учреждения организовывали кредитование предприятий и организаций на основе определенных правил, которые разрабатывались Государственным банком СССР с учетом общих принципов кредита. Такими принципами были: планово-целевой характер кредита, его материальная обеспеченность, срочность, возвратность и платность.
Планово-целевой характер кредита выражался в том, что кредитование предприятий производилось в соответствии с выполнением установленных планов и на определенные, заранее предусмотренные цели. Целевая направленность получаемых в банках кредитов у разных предприятий зависела от специфических особенностей кругооборота имеющихся в их распоряжении оборотных средств.
Принцип материальной обеспеченности выданных кредитов требовал соответствия суммы выданной банком ссуды: размеру прокредитованных товарно-материальных ценностей или затрат на предприятии. Такое соответствие достигалось тем, что банковские кредиты выдавались под остатки или на оплату конкретных видов товарно-материальных ценностей либо в порядке возмещения уже произведенных предприятием затрат. После выдачи ссуды: банк периодически регулировал ее размер в соответствии с изменением суммы: обеспечения.
Платность как принцип кредита предполагала уплату заемщиком определенной суммы: банку за право пользоваться ссудой в течение определенного срока. Процент за кредит был, так сказать, экономическим рычагам, побуждающим предприятия повышать эффективность использования оборотных средств.
С переходом к рыночной экономике резко изменилось значение банка в России.
В начале 1997 г. группа ОНЭКСИМбанка вышла на международный рынок со своими еврооблигациями. Привлечение средств с помощью выпуска этих бумаг является ключевым условием работы: банка по кредитованию промышленности. Непосредственно эмиссию бумаг осуществляет не сам банк, а его дочерняя голландская компания UNEXIM International Finance. Руководство ОНЭКСИМбанка призвало и другие отечественные финансовые институты: последовать их примеру с целью «открыть путь к более справедливому кредитованию промышленности».
Вместе с финансовым успехом, достигнутым некоторыми банками, повысился и риск, впрочем, постоянно преследующий банки всего мира.
Банки, как и все участники инвестиционного процесса, рискуют. Банковские риски включают в себя: балансовые (кредитный и процентный риски, риск ликвидности и структуры: капитала), риски финансовых услуг, операционные, технологические риски инноваций и стратегические риски.
Балансовые риски в основном состоят из рисков долговых обязательств по краткосрочным и долгосрочным ссудам и рисков по ценным бумагам, в том числе акциям и облигациям, взятым на хранение, или по отдельным операциям с ними.
В российских банках усиливается внимание к методам, которые применяются на Западе при оценке внешних рисков. Для этого используются такие, например, критерии оценки экономического уровня страны, как степень индустриализации, конкурентоспособность товаров на мировом рынке, степень развития сельского хозяйства и обеспеченности индустриальными товарами, минеральными ресурсами, конкурентоспособность сельхозпродукции и сырья на мировом рынке, деловая активность, контакты с Европой, уровень образования и однородность населения, развитие инфраструктуры:.
Для оценки внешнего риска деятельности коммерческого банка на практике учитывают как сумму воздействий всех возможных факторов, так и конкретные проявления каждого из них.
Для установления границ риска определяют степень риска каждой операции. В частности, оценивается риск активов банка и кредитного портфеля по определенным фиксированным процентам:. Но банки находятся в разном положении, и степень риска по той или иной банковской операции для каждого банка индивидуальна. Прежде чем выбирать способы: регулирования банковских рисков, каждый банк должен выработать основные принципы: управления ими, например:
• установление зоны риска, которую данный банк может взять на себя;
• контролирование деятельности каждого подразделения по минимизации риска;
• определение величины и источников средств, необходимых для минимизации риска (например, источники и размер премии работникам, которые снижают банковский риск);
• создание подразделений в банке, которые будут осуществлять управление рисками (например, комитет кредитного риска, отдел анализа банковских рисков).
Коммерческие банки, осуществляя комплексное кредитно-расчетное, валютное и иное банковское обслуживание предприятий и организаций различных форм собственности, функционируют на принципах полной самостоятельности, инициативы и ответственности. Вместе с тем их деятельность подлежит надзору и определенному регулированию со стороны Центрального Банка, которые осуществляются с помощью определения правил работы, а также системы взаимоувязанных экономических нормативов и других критериев, обязательных для всех коммерческих банков. Так, например, Центральный банк устанавливает для всех коммерческих банков следующие нормативные показатели-ограничения:
• норматив обязательных резервов, депонируемых в Центральном Банке;
• предельное соотношение между размером капитала банка и суммой активов с учетом риска;
• предельное соотношение между капиталами банка и его обязательствами;
• нормативное соотношение между активами и обязательствами с учетом сроков погашения, а также возможности возврата кредитов;
• максимальный размер риска на одного заемщика в виде определенного процента от размера капитала банка.
Эти и некоторье другие нормативы и критерии направлены на обеспечение эффективной деятельности банков. Руководствуясь этими принципами, критериями и нормативами, многие коммерческие банки добиваются значительных результатов. Однако немалое их число в ряде случаев оказывается и в очень слсжнсм положении, в связи с чем все больнее значение приобретает сравнительный (сопоставительный) анализ их деятельности.
Анализ рентабельности банковской деятельности построен на взаимосвязи показателей прибыльности и доходности активов, доли прибыли в доходах. Банки с равными возможностями могут достичь разных результатов, и, наоборот, одинаковой рентабельности могут добиться банки с существенными различиями в доходности активов и отношении активов к капиталу (левраж) .
Основные направления работы крупных банков связаны с расширением их деятельности и повышением качества традиционных видов услуг.
Важнейшим направлением работы банка, от которого во многом зависит успех, является обслуживание клиентуры. Широкая и диверсифицированная клиентская база — основа успешной деятельности любого банка. Ее расширение требует усилий маркетинговых подразделений, но не только. Предполагается слаженная работа всех подразделений банка, их ориентированность на удовлетворение требований рынка.
Еле одно направление деятельности крупного банка — оказание услуг в области слияний и поглощений компаний, привлечения денежных средств, консультирования. Все это объединяется понятием «инвестиционная банковская деятельность».
Большое значение придается развитию филиальной сети: увеличению числа филиалов, расширению географии их размещения, перенесению акцента на территории, в регионы.
Поскольку без нормального коммерческого кредитования ни один банк существовать не может, качественные изменения происходят и в кредитной работе банка; это касается прежде всего методологии, принципов кредитования, организации самой работы.
Проводится серьезная работа с долговыми инструментами в России и за рубежом, что имеет отношение к корпоративным и государственным долговым обязательствам..
Развиваются и новые направления работы — операции с золотом, драгоценными металлами (камнями), а также операции, связанные с лизингом, операции форфейтинга.
Предполагается качественный скачок в работе банков с частной клиентурой (например, многократное увеличение объемов привлеченных средств и числа клиентов), то, что традиционно называется неторговым обслуживанием.
Для крупных банков характерно совершенствование механизма работы над комплексными проектами, т.е. проектами, в которых задействованы многие подразделения банка. И проекты эти многообразны.
Так, в январе 1997 г. было объявлено о создании первого в России телевизионно-издательского концерна «Медиа-Мост».
В пресс-релизе, разосланном пресс-службой компании «Медиа -МЬст», подчеркивалось, что рынок средств массовой информации — один из наиболее перспективных секторов всего российского рынка.
Между вчера и завтра
Такой же используют сложный расчет Для меры земель и небесных высот.Юсаф Баласагунский
В ту самую минуту, как я переступаю порог банка и собираюсь проделать там какую-нибудь финансовую операцию, я превращаюсь в круглого идиота», — говорил канадский писатель-юморист Стивен Ликок в рассказе «Моя банковская эпопея».
«Есть множество способов установить отношения с банком, и почти всегда они начинаются с открытия счета», — писал французский финансист Жан Ривуар в книге «Техника банковского дела».
В наши дни, как и в античные времена, клиент вносит в банк некоторую сумму денег либо, что то же самое, не забирает поступившую в данный банк на его имя сумму. Банковский служапий эту сумму зачисляет на счет до востребования, открытый на его имя. По первому требованию клиент может забрать всю сумму или ее часть. На счету может остаться некая сумма, которая со временем увеличивается или уменьшается, отражая новые поступления или изъятия денег.
В любой стране суммы, положенные на счета до востребования, составляют основу банковского кредита, являются главным источником кредитной эмиссии.
Банки сами по себе не создают богатства, поскольку распределяемые ими кредиты уравновешеныі задолженностью на ту же сумму.
В некоторый странах по вложенным до востребования суммам банкам строжайше запрещено начислять даже незначительный процент. Во Франции, например, такой запрет был установлен Национальным кредит-ньм советом в 1967 г. Но и в этом случае клиенту вьгодно иметь дело с банком: взамен он бесплатно или за очень низкую цену может пользоваться удобствами, которые обеспечивает счет (осуществление платежей, кассовое обслуживание, ведение счета, страхование депозитов).
Поскольку вопрос беспроцентного банковского обслуживания обсуждается давно и на этот счет существуют разные мнения, следует вспомнить слова Ш. Монтескье о том, что «давать кому-либо деньги взаймы без процентов — дело весьма похвальное; очевидно, однако, что такое действие может быть предметом религиозного совета, но отнюдь не гражданского закона».
Во всех странах, где единственным законным платежным средством являются национальные деньги, сделки внутри страны заключаются только в национальной валюте. Сделки с иностранными партнерами могут заключаться и в националыой валюте, и в валюте партнера, и в валюте третьего государства. В странах с жестким валютным контролем, например в Италии и Франции, открытие счетов в иностранной валюте строго регламентировано. Более того, даже счета в национальной валюте подразделяются на две группы в зависимости от того, считается их владелец резидентом или нерезидентом.
Наряду с гражданами Франции резидентами считаются, например, физические лица, не имеющие французского гражданства, но постоянно проживающие в стране более двух лет, а также юридические лица, зарегистрированные в этой стране.
Тысячелетия практики брать в долг и платить за это проценты не только упростили извечные банковские операции, но и усложнили, казалось бы, простые понятия и определения. В любом справочнике по банковскому делу можно найти толкование хрестоматийных понятий, относящихся к средствам платежа, таких, как перечисление, списание, чек, аккредитивы, кредитные письма, дорожные чеки, кредитные карточки, векселя, операции с наличными и др. Ниже приводятся некоторые из них.
Списание — операция, обратная перечислению: банк по приказу клиента кредитует счет этого клиента на указанную сумму, списывая ее со счета третьего лица.
При перечислении приказ исходит от дебитора, при списании — от кредитора.
Чек — это письменный документ, с помощью которого владелец счета в банке дает этому банку приказ уплатить бенефициарию (лицу, в пользу которого создается доверительная собственность) определенную сумму. Владелец счета, подписавший чек, на юридическом языке именуется трассант, а банк — трассат.
Чек и перечисления имеют следующие отличия. При перечислении сумма поступает бенефициарию лишь после того, как пройдет через банк отдавшего приказ. Чек, напротив, вручается непосредственно трассантом бенефициарию, который в дальнейшем предъявляет его к оплате, рискуя получить отказ, если на счете трассанта нет достаточной суммы. Проблема необеспеченных, чеков является предметом бесчисленных судебных разбирательств.
Дли большей безопасности на случай получения необеспеченных чеков кредиторы могут потребовать при расчетах визированные, гарантированные или банковские чеки. На визированном чеке, наряду с другими реквизитами, стоит виза трассата, т.е. банка, удостоверяющая наличие обеспечения. Однако наличие обеспечения на день визирования не означает, что оно будет также и в день платежа. Поэтому более надежен гарантированный чек, так как по нему банк обязуется блокировать обеспечение до истечения установленного законом срока исковой давности (во Франции обычно год и восемь дней) . Банковский чек выписывается самим банком по просьбе и за счет клиента в пользу поименованного бенефициария. В этом случае банк несет ответственность по оплате чека также до истечения срока давности.
Аккредитив — именной дорожный документ, удостоверяющий право липа, на имя которого он выдан, получить в кредитном учреждении (банке) указанную в нем сумму. Воспользоваться аккредитивом можно лишь тогда, когда заранее известен город, в котором должны быть получены деньги. Если же это не всегда известно, то вместо открытого по определенному адресу аккредитива предпочтительнее кредитное письмо (документ, выдаваемый банком своему клиенту или лицу, им указанному, и позволяющий ему получить деньги во время путешествия), дающее доступ к сети отделений или корреспондентов их банка, в одном из которых оно и будет предъявлено.
В 20-х гг. XX в. в США впервые появились кредитные карточки, которые предлагались некоторыми торговыми компаниями своим клиентам. Позднее эта практика распространилась на другие страны.
В начале 1950-х гг. успех так называемый безденежных карточек подтолкнул многие финансовые компании (например, «Дайнер'с клаб» и «Американ экспресс») к белее интенсивной эксплуатации этой идеи. Шли выпущены многофункциональные карточки, открывавшие кредит обеспеченней клиентуре у большого числа коммерсантов. Операция оказалась высокорентабельной: и клиенты, и коммерсанты были согласны платить: первые — за доступ к новым услугам, вторые — за расширение рынков сбыта.
В 1960-х гг. небольшая группа европейских и американских банков приступила к изучению проблемы стандартизации международных финансовых трансакций, или банковских операций, означающих перевод денежных средств для каких-либо целей (соглашение, сопровождаемое взаимными уступками).
Как пишет Е. Полякова, это привело в дальнейшем к созданию международной системы по обработке и передаче трансакций, имевшей несом-неннье преимущества за счет точности, соответствия стандартам, быстроте и безопасности международных финансовых коммуникаций, а значит, выгодной для банков во всем мире.
Вскоре подобная деятельность позволила американским и европейским банкам занять свое место на рынке многофункциональных кредитных карточек. Так, в 1967 г. впервые клиентам самых крупных французских банков была предложена так называемая Голубая карточка для облегчения расчетов с примкнувшими к этой сети коммерсантами.
3 мая 1973 г. 239 европейских и североамериканских банков из
13 стран сформировали SWIFT (Общество международных межбанковских финансовых телекоммуникаций)— кооперативное общество, целью которого должно было стать обеспечение обработки финансовой информации, а также телекоммуникационных потребностей банков-учредителей.
Система начала функционировать в 1977 г., и к середине 1990-х гг. в ее рамках действовало уже 1784 банка на правах членов и 1427 банков на правах субчленов в 84 странах мира. Быстро вырос объем ежедневно обрабатываемых трансакций. В середине 1990-х гг. их число в среднем составило свыше 1200 тысяч, причем в отдельные дни количество трансакций достигало 1350 тысяч.
В 1970-х гг. многофункциональные кредитные карточки получили новый импульс для развития; они обеспечивали доступ к автоматическим кассовым аппаратам, например автомату, выдающему банкноты, и автоматическому отделению банка. С их помощью можно снять наличные, выяснить состояние счета; некоторые из них дают возможность положить наличные на счет, сделать пересчет, заказать чековую книжку, отдать распоряжения о проведении операций на бирже и т.д.
С середины 1980-х гг. карточки с магнитной полосой стали заменяться на более надежные и запишеннъе карточки с микросхемой.
С июня 1987 г. определенные небанковские учреждения получили возможность пользоваться некоторыми услугами SWIFT' а как участники без наделения их правами собственности. Объем передаваемой информации составил 1500 тысяч сообщений в день.
SWIFT предложил новые услуги и открыл редкие возможности в сфере международной финансовой индустрии (стандартизация, финансовая телекоммуникационная связь, некоторые дополнительные услуги).
В середине 1990-х гг. SWIFT осуществлял следующие межбанковские операции, выполняемые по сложившимся международным стандартам:: переводы клиентов и чеков; переводы банковских учреждений; операции, связанные с иностранной валютой; займы и депозиты,• операции, связанные с синдикатами; соглашения о предварительном курсе; инкассовые операции; документарные и денежные аккредитивы; предоставление гарантий; операции с ценными бумагами; операции с драгоценными металлами (в разработке); дорожные чеки; передачу текстовых сообщений; авизо балансовых отчетов и ностро-выписки.
Крупные российские банки также вынуждены развивать новые виды бизнеса. В середине сентября 1996 г. в финансовых кругах стало известно о том, что ОНЭКСИМбанк, один из крупнейших банков России, становится акционером компании объединенных кредитных карточек «О-Си-Эс» («Юнайтед кард сервис»). Эта компания к тому времени пропускала через себя около 70% платежей по карточкам «Виза», «Еврокард/Мас
теркард», «Джей-Си-Би», «Дайнерз клаб», а несколько лет назад была на рынке абсолютным монополистом. Ее акционерами были Кредо-банк (51%) и МОст-банк (49%) — известные конкуренты на рынке пластиковых карт.
В приобретении ОНЭКСИМбанком у Кредо-банка контрольного пакета акций «О-Си-Эс», как минимум, два интереснейших аспекта. Первый заключается в том, что ОНЭКСИМбанк, традиционно работающий с крупной корпоративной клиентурой, если и не идет пока в «розницу», то по крайней мере готовится предложить своим клиентам вполне «розничные» услуги, к которым, несомненно, относится обработка платежей по кредитным карточкам. Второй аспект — возможное возвращение «О-Си-Эс» прежних позиций на рынке, связанное с тем, что контрольным пакетом, видимо (акции еще находились в залоге у ОНЭКСИМбанка), будет владеть один из наиболее мощных банков России.
В те времена, когда иностранцев в СССР было мало, обслуживанием пластиковых карточек занимался «Интурист», а точнее, внешнеторговое объединение «Интурсервис». Авторизация занимала тогда 2—3 часа. Вконце 1990-х гг. она происходит во многих магазинах почти мгновенно.
В первой половине 1990-х гг., справедливо считающихся временем больших и легких денег в России, было последовательно создано еле несколько процессинговых компаний, таких как «Кард-центр» и «Мультикарта». Первая была создана группой банков, лидировал в которой МОст-банк, вторая — непосредственно Мост-банком. «:Кард-центр» занимался преимущественно процессингом по карточкам системы «Европэй», умело играя на противоречиях между этой системой и «Визой», «любимчиком» которой стал «О-Си-Эс». «Мультикарта» предлагала клиентам процессинг по всем платежньм системам. Между компаниями развернулась острая конкурентная борьба, касавшаяся прежде всего раздела точек приема кредиток— магазинов, отелей и т.д.
Одновременно многие банки начали эмитировать не только международные карточки, но и российские (СІБ, «Онион») или карточки местно
го значения, такие, как «Оптиум кард» или «Золотая корона», распространенные в Сибири.
До этого времени предоставление розничных услуг мало интересовало крупные банки. Во времена инфляции всегда привлекательнее обслуживать государственный бюджет, крупнейшие корпорации, межбанковские кредитные, валютные и другие оптовые финансовые операции. Но в 1996 г. крупные банки обратили, наконец, свое внимание на массового клиента.
Сначала все новшества были сконцентрированы в Москве и Санкт-Петербурге . Однако уже шла речь и о создании процессинговых центров в Иркутске, Владивостоке. Интересовали ОНЭКСИМбанк и бывшие союзные республики— Украина, Казахстан.
Несмотря на быстрый рост количества пластиковых карт, в ходу по-прежнему остаются и чековые книжки. Тем не менее в большинстве стран, включая США, количество платежей с использованием наличных денег не уменьшается. В Великобритании в 1993 г. 85% всех платежей и
66% платежей на сумму больше 1 фунта стерлингов осуществлялось наличными. Такое положение сохранялось и в 1996г., несмотря на активное внедрение системы «электронных кошельков».
Новые платежные инструменты (в частности, пластиковые карточки), с которыми некогда связывались большие надежды! на сокращение наличных денег в обсрзте, так и не стали пока заменой наличных денег. В Европе, например, наличность остается не только часто употребляемым, но и наиболее предпочтительным средством платежа, если судить по регулярным опросам потребителей, так как наличность, в отличие от других средств платежа, абсолютно конфиденциальна, деньги максимально обезличены, а это всех устраивает.
В структуре государственных расходов, связанных с поддержанием в обороте наличных денег, значительное место занимают расходы на их обработку. Сегодня во всем мире примерно 25% расходов на осуществление банковской деятельности относится на счет указанной процедуры. При этом все затраты лежат на банках, поскольку клиенты, как прогнозируют специалисты, вряд ли захотят когда-нибудь оплачивать услуги банка в данной области.
В России на 1 октября 1996 г. 101 банк имел лицензию Центробанка
на операции с золотом и драгоценными металлами. Реально же на рынке работают с золотом всего несколько банков — Инкомбанк, СБС, «Российский кредит», Промрадтехбанк, Ланта-банк, МАПО-банк и некоторые другие. Банки осуществляют покупку и продажу российских и иностранных золотых и серебряных монет различных номиналов и весов. Самым крупным оператором этого рынка является банк «Российский кредит», ежемесячно осуществляющий на своей торговой площадке куплю-продажу золотых монет на сумму 5 миллиардов рублей.
При этом капитал оценивается в соответствии с Базельским соглашением. Базельский комитет по банковскому регулированию и надзору охватывает представителей центральных банков и комитетов по надзору Бельгии, Канады, Франции, Германии, Италии, Японии, Голландии, Швеции, Швейцарии, Великобритании, США и Люксембурга. Комитет заседает в Банке Международных расчетов в Базеле (Швейцария) .
В середине 1996 г. японские и европейские банки провели переговоры о создании системы, позволившей бы сократить потери, связанные с кредитным риском при операциях на международном рынке депозитов, который оценивается, как сообщила «Файнэншл таймс», в 6 триллионов долларов . Эксперты из Великобритании представили проект стандартного соглашении, который, по их мнению), позволит банкам на законных основаниях производить взаимозачет депозитов.
Английский Barclay Bank выразил готовность заключить такое соглашение с 30—40 крупнейшими банками-партнерами. Эксперты посчитали, что японские банки также должны быть заинтересованы в заключении этих соглашений. Вследствие нестабильности японской финансовой системы многие японские банки в 1995 г. не смогли получить доступ к международным депозитам, хотя эти банки традиционно имеют крупные балансы и применение новой системы позволило бы сократить их размеры и сэкономить до 200 миллионов долларов в год на создании резервов для покрытия риска потенциальных убытков.
Банки уже имели опыт работы с подобными соглашениями на внутренних рынках депозитов и производных финансовых инструментов, таких, как опционы (право покупать или продавать определенные ценные бумаги, например, на фондовой бирже в заранее установленном объеме по твердой цене в течение того или иного срока). Остается неясным вопрос о возможности предъявления требований о зачете депозитов в международном суде в случае невыполнения обязательств, поскольку кредиторы претендуют на любой депозит, сделанный банком-банкротом, и не возвращают вклады других банков в этот банк.
Кроме того, согласно законам многих стран, иностранная валюта относится к категории товара, а не денег, что осложняет проведение зачета депозитов в разных валютах. Лондонские банкиры надеются, что долгожданное соглашение окажется хорошим шансом для проникновения на американский рынок депозитов.
В ноябре 1996 г. на 13-й сессии Ассоциации банков стран азиатско-тихоокеанского региона (АТР), которая состоялась в Куала-Лумпуре, было принято решение о проведении следующей международной конференции в Москве в сентябре 1997 г.
В работе этой конференции примут участие свыше ста крупнейших банков США, Канады, Японии, стран Юго-Восточной Азии. Ассоциация банков АТР является одной из самых влиятельных финансовых организаций, объединяющих мировых инвесторов. В соответствии с принятым решением проведение конференции в Москве поручено Международному промышленному банку— единственному российскому банку— члену этой ассоциации к тому времени.
Современные российские банки все больше интересуют проблемы инвестиций как долгосрочных вложений капитала (внутри страны или за границей) в предприятия различных отраслей хозяйства. По данным современных экономистов, инвестиционный бизнес российских и иностранных банков в России включает в себя сегодня по крайней мере шесть основных направлений деятельности:
• приватизацию и поглощение российских компаний;
• создание и управление контрольными пакетами акций предприятий, принадлежащих банковским группам;
• операции на рынке ценных бумаг;
• депозитарные услуги владельцам ценных бумаг;
• управление фондами;
• услуги по финансированию (размещение выпусков акций, облигаций и т.д.).
Первые два направления составляют основу типичного инвестиционного банка. Четьре других в российских банках, как, впрочем, и в зарубежных, обычно выделены в обособленные подразделения, так как они в большей мере связаны с анализом и оценкой рынка, а не компаний, что составляет значительную часть работы по первым двум направлениям.
Взаимосвязь всех направлений дает инвестиционным банкам возможность применять опыт, полученный в рамках одного из них, к деятельности других. Именно этим объясняется стремление некоторых крупных российских банков (в частности, «Российского кредита», ОНЭКСИМбанка и
др.) заниматься различными видами инвестиционных операций, хотя большинство их пока не могут принести существенных прибылей.
Так, в 1995 г. МЕНАТЕП и Инкомбанк предприняли определенные действия с целью приобретения крупнейших российских кондитерских фабрик (АО «Красный Октябрь» и АО «Бабаевское»). Однако лишь попытка Инкомбанка оказалась удачной.
Причины этого, вероятно, заключаются в механизме скупки акций. В отличие от МЕНАТЕПА Инкомбанк, а точнее, одна из его дочерних компаний — «Сервис-Технология» покупала ценные бумаги негласно. В результате на фабрике узнали о возможном поглощении в самый последний момент. В этой ситуации весьма характерно было поведение руководителей компании «Пионер-Секьюритиз», являющейся финансовым консультантом АО «Бабаевское». Еще в начале октября президент «Пионера» заявил о «разработке мер по защите от нежелательного поглощения». Однако уже через несколько дней поставленный перед фактом президент был вынужден согласиться с поражением. Впрочем, не исключено, что руководство банка и
свою компанию начинал МЕНАТЕП, членам его группы принадлежало не более 2% ценных бумаг «Красного Октября») .
Таким образом, АО «Бабаевское» вошло в созданный Инкомбанком пищевой холдинг «Роскондитпром»— головную компанию, создаваемую крупными монополиями для управления дочерними предприятиями через систему участия. Банк, потративший на скупку акций 13миллионов долларов, обеспечил развития производства, инвестировав в него только до конца 1995 г. 25миллионов долларов. Так группа Инкомбанка за чисто символические деньги получила контроль над высокорентабельным предприятием!, преподав прочим урок поглощения.
В 1996 г. в Японии произошло «событие века»— слияние Государственного банка Токио и крупнейшего коммерческого банка «Мицубиси». По словам советника президента и директора департамента международного планирования «Бэнкоф Токио» г-на МЬрофуси, основной причиной образования в 1996 г. нового кредитного учреждения на базе крупнейших японских банков была необходимость стабилизации финансовой системы страны, прошедшей через ряд кризисов.
Хотя в течение многих лет объединившиеся структуры развивались достаточно динамично, однако, как сообщали газеты, они имели в своей деятельности некоторую незавершенность. Так, Государственному банку при широкой филиальной сети за рубежом не хватало такой мошной клиентской базы, как у банка «Мицубиси». При образовании нового банка уже через полгода появились ощутимые положительные результаты.
Поскольку новый банк получил в наследство активы в 600 миллионов долларов, белее 5 тысяч банков-корреспондентов по всему миру и более 12 тысяч депозитных счетов, то вполне вероятно, что его доли на рынке сильно возросла, увеличилась масштабность операций, повысилась прибыльность . По словам г-на МЬрофуси, «сейчас банк имеет самые высокие показатели в Японии. Согласно кредитному рейтингу компании «Мудиз», он находится на третьем месте в мире. Этот банк укрепил позицию страны на мировом денежном рынке».
Процедура слияния банков — кропотливый и трудоемкий процесс, сопряженный со значительными материальными затратами. Он затрагивает организационную структуру, филиальную сеть, корреспондентские отношения двух банков. При этом на первый план выходит проблема занятости, поскольку значительные затраты, связанные с процессом, как правило, погашаются за счет «кадровых репрессий». Так, руководство банка к началу 1997 г. уже сократило численность сотрудников на 1 тысячу человек и планирует довести эту цифру до 15% общего числа работавших в двух организациях. На образование «Бэнк оф Токио Мицубиси» было затрачено 450 миллионов долларов, но, по мнению советника президента банка, все затраты себя оправдывают.
В мировой практике главным условием образования новых финансовых структур в результате слияния является финансовое благополучие сторон. Именно поэтому легкое недоумение у японских профессионалов
вызвал вопрос возможности слияния близких к банкротству банков. Однако, как подчеркивалось, для японских банков важен не факт объединении капиталов, а выполнение обязательств перед вкладчиками и соблюдение интересов акционеров.
Кроме того, в целях поддержания стабильности экономики и конкурентоспособности финансового и производственного секторов японские крупные банки сознательно взяли на себя риск кредитования потенциальных банкротов, финансируя их либо по пониженной ставке, либо даже под нулевой процент. Расходы по таким операциям возлагались на сильных клиентов в виде дополнительных процентов. «Банк чувствует себя обязанным вытаскивать проблемного клиента»— сказал Шоичи Куросака, директор департамента по России и Восточной Европе «Бэнк оф Токио Мицубиси» .
В начале 1997 г. Центробанк России провел семинар на тему: «Проблемы слияния и поглощения коммерческих банков на примере "Бэнк оф Токио Мицубиси"». В работе семинара приняли участие крупные российские и японские банкиры. Тема слияния оказалась актуальной и для российской банковской системъ, так как этот процесс начинается и здесь. Он обусловлен как необходимостью укрепления позиций на финансовом рынке, так и постоянно увеличиваемым Центробанком минимальным размером уставного капитала. В 1997 г. Центробанк России начал подготовку к массовым слияниям банков.
