Противоречия финансовой стабилизации и экономического роста
Вновь нарождающийся предпринимательский слой постепенно овладевает формами и методами самостоятельного ведения хозяйства в экстремальных условиях по мере его обретения в жесткой и бескомпромиссной борьбе с конкурентами. Криминаіьные способы конкурентной борьбы оказались доминирующими, что в принципе свойственно эпохе первоначального накопления. В аналогичную эпоху капитализм был бандитским во всех ныне развитых странах. Но это было пережито ими несколько столетий назад.
Дикими же эти способы воспринимаются с позиций современной цивилизации. Тем не менее насилие, ускоряя становление новой системы, носит разрушительный характер, так как сопровождается не только отстрелом конкурентов, способных заниматься предпринимательской деятельностью, каковых при таком прошлом не так уж и много, но и уничтожением части накопленных ранее материальных ценностей, что углубляло трансформационный спад.
Отметим также, что нормы морали в стране, где на протяжении едва ли не целого века на полную мощность действовал карательный аппарат, сея психологию всеобщего страха перед всесильным государством, оказались попранными, что уже само по себе дает разрушительный эффект, а тем более в стране официального атеизма. Как известно, лишь соблюдение законов нравственности выводит человека из животного состояния, позволяет заниматься созидательной деятельностью. А. Маршалл признавал двумя великими силами, формирующими мировую историю, религию и экономику (А.Маршалл. Принципы политической экономии.
М.: Прогресс, 1983, с.56), первое место отнюдь не случайно отводя религии. Примечательны и слова Наполеона: Никакое общество не может существовать без морали, а настоящая мораль немыслима вне религии. Следовательно, прочную и постоянную опору государству дает только религия.
Еще раз отметим, что законы нравственности столь же абсолютны, как и законы экономики и природы. И нарушение их в равной мере чревато разрушительными последствиями. К сожалению, очевидными и наглядными, а потому и не подлежащими сомнению упомянутые законы воспринимаются, когда речь идет о законах природы, что и заставляет признавать их безусловную силу, а потому и относиться к ним более уважительно, а главное осмотрительно, чем к законам экономики и нравственности, где такая связь далеко не всегда улавливается вследствие временного разрыва между грехом и расплатой. Потому столь глубоки по смыслу слова выдающегося немецкого философа Х.-Г.
Гадамера относительно того, что нет трагедии там, где грех и расплата соответствуют друг другу.
Одним из негативных следствий всеобщей криминализации экономической деятельности, препятствовавших преодолению трансформационного спада, явилась массовая эмиграция отечественного капитала за рубеж, что способствовало углублению инвестиционного кризиса в стране, сдерживало приток иностранного капитала. Так, на долю России пришлось в 1999 г. всего 3,4 млрд. долл, из общей суммы за этот год в 644 млрд. долл.
Между тем прямые иностранные инвестиции в КНР, например, за не самый рекордный 2002 год составили 52,74 млрд. долл.(Ведомости, 15 января 2003).
Как уже отмечалось, созидательным потенциалом не обладала и проводимая государством в рамках либеральной модели в качестве доминирующей кредитно-денежная и финансовая политика. Прежде всего это объясняется невысокой компетентностью российских чиновников.
Но в еще большей мере это относится к многочисленным в первые годы рыночной трансформации западным советникам и консультантам российского правительства во главе с Дж. Саксом, заполонившим государственные коридоры. Выдаваемые ими рекомендации, обязательные к исполнению уже вследствие того, что это являлось условием предоставления МВФ очередных займов, были такого характера, как будто речь шла о западной рыночной экономике, а не о только начинающей свой путь к рынку российской.
Адекватным восприятием российской действительности они не обладали, а потому их весьма активная в тот период деятельность в качестве консультантов и советников не носила созидательного характера.
Итак, исторические предпосылки рыночной трансформации российской экономики, масштабы и глубина накопленных ранее противоречий, а также специфические обстоятельства переходного периода как такового породили глубокий и продолжительный трансформационный спад. В течение этого спада происходит частичное разрушение макроэкономической структуры, тем самым снимаются материализованные в ней противоречия предшествующего развития.
В этот же период идет интенсивный процесс формирования денежного капитала, по мере превращения которого в промышленный становится возможной реструктуризация народного хозяйства в соответствии с присущими ему как капиталу критериями эффективности.
Завершившийся в российской экономике к началу нового века трансформационный спад свидетельствует о том, что началось преодоление унаследованных дисбалансов в процессе превращения ВПК в ОПК путем банкротства экономически несостоятельных предприятий и прямого разрушения наименее жизнеспособных из них под воздействием конкурентной борьбы, а также благодаря стремительному развитию сферы услуг. Однако в структуре ВВП все еще и даже в большей мере доминирует продукция отраслей ТЭК и первого передела и поныне высока доля импорта потребительских товаров, едва началось преодоление технико-технологической гетерогенности унаследованного научно-производственного потенциала. А потому правомерно говорить лишь о том, что завершена в основном разрушительная стадия, позволившая высвободить пространство для становления принципиально иной структуры народного хозяйства. Наибольшую активность проявил крупный капитал в облике сформировавшихся под воздействием конкурентной борьбы мощных интегрированных бизнес-групп на базе бывших советских монополий.
Их усилиями прежде всего обеспечивается экономический рост не только экспортной ориентации, но и постепенная переориентация на по существу безграничный по емкости внутренний рынок.
Не столь однозначна оценка масштабов трансформационного спада некоторыми западными учеными. Так, А. Ослунд ставит под сомнение тезис о коллапсе производства после крушения коммунизма. При обосновании данного положения он исходит из общепринятого на Западе небезосновательного убеждения в том, что статистические данные о состоянии коммунистических и посткоммунистических экономик недостоверны.
В соответствии с проведенными западными учеными многочисленными расчетами большинство коммунистических экономик погрузилось в хаос уже в конце коммунистического периода. Официальная статистика давала, по их мнению, завышенные отчетные показатели относительно реальных уже вследствие того, что валовые показатели как таковые содержали в себе в огромном масштабе повторный счет. И это действительно так: удельный вес повторного счета в ВОП СССР еще в 1978 г. составлял 56,6%, увеличившись при этом с 51,5% в 1960 г. (К.Б.
Лейкина. Снижение потерь в народном хозяйстве важный резерв повышения эффективности. М.: Наука, 1980, с. 112).
К тому же ситуация искажалась и тем, что в завышении отчетных данных любым доступным путем, вплоть до приписок, были заинтересованы все хозяйствующие субъекты, коль скоро материальное вознаграждение за труд осуществлялось в зависимости от выполнения и перевыполнения плановых заданий. Поэтому исходные статистические данные, характеризовавшие состояние советской экономики накануне рыночной трансформации, не могут быть признаны достоверными.
Немаловажное значение в искажении статистических данных имело и то обстоятельство, что в переходный период экономическое поведение хозяйствующих субъектов коренным образом изменилось. Теперь предприятиям выгоднее стало занижать фактические данные о выходе готовой продукции в целях снижения налоговой нагрузки, не говоря уже о том, что, как отмечает А. Ослунд, ... сектор неофициальной экономики заметно увеличился и еще не полностью охвачен официальной статистикой (Ослунд А. Миф о коллапсе производства после крушения коммунизма//Вопросы экономики, 2001, 7, с. 135).
И это действительно так. Массовый уход российских предприятий в тень наработанными российским бизнесом весьма многообразными и изощренными способами стал повседневной практикой. Масштабы теневой экономики даже по данным официальной статистики составляли в 90-е годы 23% ВВП. Однако расчеты, проведенные, например, группой под руководством член-корр.
И. Елисеевой по предприятиям Санкт-Петербурга, показали, что теневая экономика в промышленности составляет ныне 46,5% вместо официальных 610%, а в целом по экономике порядка 43% вместо официальных 23% (Финансовые известия, 24 мая 2002 г).
Косвенным показателем не столь катастрофического падения российской экономики является, по мнению А.Ослунда, слабое сопротивление со стороны населения проводимым реформам. Объяснить данный факт, пишет он, можно, если учитывать, что оно в действительности не столкнулось ни с глубоким спадом производства, ни с существенным снижением уровня жизни (указ, статья, с. 135). В этом утверждении есть доля правды, но далеко не вся правда.
Такое поведение населения в значительно большей мере объясняется сложившимся при социализме менталитетом. Существенное значение в этом отношении имела и преобладавшая на протяжении всех 90-х годов экономическая стратегия российских предприятий на выживание, что сдерживало рост безработицы и нищеты, а также социальная политика государства, при всей ее ограниченности оказавшаяся тем не менее достаточной для предотвращения социальных взрывов.
Социальные протесты были вызваны несвоевременной выплатой заработной платы, но они не были прямо и непосредственно направлены против рыночных преобразований.
Можно говорить лишь о косвенных формах их неприятия, выразившихся, например, в неизменной поддержке населением представителей КПРФ на всех выборах, проводившихся в 90-е годы. Однако по мере роста реальных доходов в условиях начавшегося экономического роста ее популярность резко упала, о чем свидетельствуют итоги последних выборов в Государственную думу.
Таким образом, есть основания полагать, что масштабы трансформационного спада в России в действительности были не столь катастрофичны, как это изображает официальная статистика. К тому же последняя сама находится в состоянии перестройки и уже вследствие этого не может дать исчерпывающей, а тем более достоверной информации.
Однако в любом случае трансформационный спад носит характер созидательного разрушения, где разрушение становится предпосылкой последующего созидания, по определению, однако, не могущего быть столь же стремительным, как разрушение.
Противоречия финансовой стабилизации и экономического роста
Российское государство, сбросив с себя бремя собственника объектов реального сектора экономики, но оставаясь при этом им формально вплоть до завершения приватизации, озадачилось проведением антиинфляционной политики. Потребность в ней была порождена, по крайней мере на первый взгляд, прежде всего его же деятельностью. Отпуск цен в январе 1992 г. в условиях высокомонополизированной, хронически дефицитной, обремененной к тому же структурными и технологическими дисбалансами экономики сопровождался их резким повышением и уже вследствие этого сокращением масштабов производства.
Такая акция государства диктовалась принятой моделью реформирования. Гиперинфляция породила к жизни антиинфляционную политику, направленную на достижение финансовой стабилизации, которая резонно рассматривалась в качестве необходимой предпосылки экономического роста.
Как это нередко случается в России, результаты проведения этой политики оказались прямо противоположными поставленной цели: не только не была достигнута финансовая стабилизация, а тем более экономический рост, но разразился сильнейший финансовый кризис, под обломками которого оказались погребенными не только проводившаяся государством кредитно-денежная и финансовая политика, но и финансовые институты, под такую политику созданные. Это произошло вследствие того, что финансовая стабилизация достигалась методами и способами, подрывавшими реальный сектор экономики, и без того находившийся не в лучшем финансовом состоянии, не говоря уже о том, что не вполне адекватно была определена природа инфляции, а следовательно, и методы ее преодоления.
Истоки устойчивой финансовой стабилизации лежат в стабилизации реального сектора. Но такой ситуации в переходный период по определению быть не может, что и питает неустойчивость финансовой системы, к тому же преимущественно занятой в этот период, в период первоначального накопления капитала, выполнением совершенно особой функции, состоящей в накоплении денежного капитала.
Основные направления негативного воздействия кредитноденежной и финансовой политики на состояние реального сектора, усугублявшего трансформационный спад, проявились в следующем:
- введение завышенных относительно уровня рентабельности большинства отечественных предприятий налоговых ставок, поглощавших едва ли не полностью прибыль предприятий, что резко ограничивало их инвестиционный потенциал. Под воздействием этого обстоятельства предприятия либо разорялись, либо уходили в тень;
- непомерно высокие налоги, столь свойственные переходному периоду, что было отмечено еще К.Марксом, порождали, с одной стороны, их низкую собираемость в текущем периоде и подрыв налогооблагаемой базы в будущем, с другой происходило массовое расхищение бюджетных средств, вследствие чего подрыв инвестиционной активности на микроуровне не компенсировался соответствующим ее развертыванием на макроуровне, не говоря уже о низкой эффективности государственных инвестиционных программ;
- в целях борьбы с инфляцией проводилась политика денежных рестрикций, в результате чего коэффициент монетизации ВВП опустился до критических 12%, что в условиях мощного оттока денежных средств в несравненно более прибыльную финансовую сферу вело к дефициту оборотных денежных средств у промышленных предприятий, ухудшавшему и без того их тяжелое финансовое положение;
- систематическое повышение ЦБ РФ ставки рефинансирования по мере роста инфляции чрезвычайно удорожало банковский кредит, в силу чего он оказался совершенно недоступным большинству предприятий при крайней потребности в нем.
Итак, антиинфляционная политика государства, разработанная при активном содействии западных экспертов, внесла свой вклад в разрушение реального сектора экономики, в истощение его скудного инвестиционного потенциала, в углубление трансформационного спада. На грани полного разорения оказались целые отрасли гражданской промышленности, либерализацией внешнеэкономической деятельности поставленные в условия разорительной конкуренции с иностранными фирмами.
Разразившийся в августе 1998 г. финансовый кризис показал, что финансовая стабилизация не может быть достигнута в условиях кризисного состояния реального сектора, коль скоро он составляет основу всякой национальной экономики на любом этапе ее развития.
Но и кризис реального сектора постсоциалистической экономики был неизбежен вследствие объективно обусловленной необходимости частичного разрушения сформированной в предшествующий период макроэкономической структуры в целях устранения сложившихся в тот период дисбалансов. Такому разрушению в немалой степени способствовала банковская система, в тот период ориентированная прежде всего на накопление денежного капитала, в том числе и путем разорения неперспективных предприятий с точки зрения их технико-технологического состояний, качества производимой ими продукции, платежеспособного спроса на нее, коль скоро таковые тем или иным путем оказались в сфере их влияния.
Видимо, большинство из этих предприятий не заслуживали лучшей участи по рыночным критериям макроэкономической сбалансированности, а потому их банкротство было неизбежным. Распродажа их активов становилась одним из источников накопления денежного капитала под денежный этап приватизации.
Такой капитал предназначался для приобретения наиболее крупных и прибыльных объектов реального сектора, вокруг которых и развернулась отчаянная конкурентная борьба. Превращение денежного капитала в промышленный и становится исходной предпосылкой для возрождение реального сектора.
Иными словами, частичное разрушение унаследованного научно-производственного потенциала становилось предпосылкой последующего созидания. Иным путем устранение дисбалансов прошлых лет оказывалось невозможным. И в этом смысле политика государства, направленная на достижение финансовой стабилизации, при всей ее уязвимости, тем не менее не противоречила объективному ходу развития в рамках рыночной трансформации. Вневоепроизводственное накопление капитала, капитала в денежной форме, прежде всего усилиями торгового и банковского капитала, в период становления капитализма предшествует воспроизводственному.
Оно осуществляется путем раздела и передела ранее созданных объектов реального сектора, в том числе и путем использования механизма финансовой системы. В силу этого последняя становится временно доминирующей. Однако деятельность ее институтов была направлена на образование денежного капитала как предшественника промышленного, без которого преобразования в реальном секторе попросту невозможны.
Она носила столь интенсивный характер, что уже к середине 90-х годов при проведении залоговых аукционов государственные акции выкупались за сотни миллионов долларов, накопленных аутсайдерами всего за каких-то пять-семь лет. Из их рядов и вышли так называемые олигархи, пришедшие на смену выявившим свою недееспособность собственникам первого поколения, порожденным этапом ваучерной приватизации, ее инсайдерской моделью. И в этом смысле кризис финансовой системы 1998 г. лишь засвидетельствовал полное исчерпание последней своего потенциала в качестве механизма накопления денежного капитала.
Напомним также о причастности к этому процессу сверхприбыльной торгово-посреднической деятельности, в которую активно включились с первых же лет предпринимательские слои населения, словно проснувшиеся после долгой спячки и бездеятельности советских лет.
Столь ненавистные широким слоям населения как носителям укоренившегося в их сознании менталитета равенства в нищете российские олигархи прошли классический путь первоначального накопления капитала. Многие из них, например В.Потанин и М.Ходорковский, М.Фридман, начинали свое восхождение к наиболее перспективным объектам реального сектора экономики с создания торговых фирм, затем коммерческих банков, что и позволило им накопить денежный капитал, достаточный для весьма успешного участия в ими же инициированных так называемых залоговых аукционах, проведенных обремененным долгами государством в 19951996 гг.
Столь же активно участвовали они и в переделе объектов собственности в постваучерный период.
Итак, в переходной экономике связь финансовой стабилизации и экономического роста не столь проста и однозначна. Институты финансовой системы принимают самое активное участие в структурной перестройке не только и не столько путем обслуживания финансовых и денежных потоков, рождаемых функционированием реального сектора экономики, но и выполнением совершенно особой функции, порожденной процессом первоначального накопления капитала состоящей в накоплении денежного капитала. Последнее достигается в том числе и путем разорения нежизнеспособных предприятий реального сектора, присвоения денежных сбережений доверчивого и не искушенного в тайнах рыночных отношений населения.
Как известно, переходная эпоха не самая светлая страница в истории любой страны и ее народа, когда в одночасье рушится десятилетиями устоявшийся уклад жизни, а контуры будущего едва прорисовываются. Важно понять, что финансовая система в 90-е годы способствовала вымыванию неэффективного производства, ускоряла накопление денежного капитала, а тем самым закладывала предпосылки для последующего экономического роста, начавшегося сразу же вслед за финансовым кризисом.
Факторы роста в российской экономике на рубеже веков
Как известно, экономический рост обеспечивается деятельностью промышленного капитала по мере овладения им реальным сектором национальной экономики. Созданию в пределах своей компетенции благоприятных предпосылок для его формирования и должно способствовать государство, оказавшееся перед проблемой преодоления трансформационного спада и перехода к устойчивому экономическому росту.
Сам же экономический рост обеспечивается хозяйствующими на микроуровне экономическими субъектами, их не просто инвестиционной, но инвестиционно-инновационной деятельностью, без чего попросту не выжить в условиях жесткой конкурентной борьбы.
Исторически сложилось так, что наиболее быстро становление промышленного капитала в России началось в экспортно-ориентированных отраслях, где в первую очередь и сформировались очаги рыночной экономики, сложились суперсовременные рыночные структуры. Это произошло вследствие ряда обстоятельств.
Данный комплекс избежал, по крайней мере, сокрушительного обвала даже в условиях резкого сокращения внутреннего рынка. Дело в том, что дорога на внешний рынок для продукции ТЭК была проторена еще в советский период, начиная с 70-х годов, когда на Западе разразился энергетический кризис, что повлекло за собой резкое возрастание цен на энергоресурсы, уровень которых и поныне обеспечивает высокую рентабельность отраслей российского ТЭК. К началу рыночных преобразований мировые цены по-прежнему были высоки и уж тем более несравненно выше внутренних, в силу чего отрасли данного комплекса оказались российским Клондайком, в первую очередь подвергшимся приватизации, еще до официального провозглашения рыночных преобразований.
Именно на этапе спонтанной приватизации 19871991 гг. путем, например, элементарного структурного преобразования отраслевых министерств и ведомств в рыночные структуры осуществлялось прямое превращение основных производственных фондов в промышленный капитал, минуя столь затяжную предварительную стадию формирования денежного капитала. Присвоение наиболее экономически привлекательных объектов было весьма успешно продолжено на последующих этапах приватизации, особенно при проведении залоговых аукционов в середине 90-х годов.
Они первыми обрели подлинных собственников, едва ли не единственным временщиком среди них оказался лишь Б.Березовский.
Сокращение производства и здесь имело место, но оно было несопоставимым с сокращением в обрабатывающей промышленности, вследствие чего доля добывающей промышленности почти сравнялась с обрабатывающей в общем объеме промышленной продукции. Однако альтернативы такому сценарию развития по существу не было: разорение предприятий гражданского комплекса было предопределено их технико-технологической отсталостью, а вполне конкурентоспособный ВПК подвергся реструктуризации и ныне весьма успешно начал восстанавливать свои позиции на мировых рынках.
А между тем государство пребывало в долгах, по размеру сопоставимых с годовым ВВП. Из столь тяжелого состояния национальную экономику, по существу, вытаскивал ТЭК, экспортные доходы которого позволили в значительной мере погасить государственную задолженность и даже прокредитовать отечественную промышленность, не только не имевшую выхода на внешний рынок, но и потерявшую едва ли не наполовину внутренний. Ему же государство обязано и своей социальной политикой.
Все это отнюдь не означает, что такая ситуация должна быть законсервирована. Но финансовые предпосылки для структурных и технологических преобразований были в немалой мере созданы все тем же пресловутым ТЭК.
Ныне обрабатывающая промышленность уже самостоятельно, медленно, но верно накапливает собственные инвестиционные источники.
В настоящее время идет активный процесс преобразования бывших советских монополий в облике ПО и НПО в суперсовременные рыночные структуры типа корпораций, холдингов, ассоциаций, альянсов и пр. в процессе раздела и передела объектов собственности и становления корпоративного управления на приватизированных предприятиях, протекающего в ходе жесткой конкурентной борьбы. Этот процесс осуществляется промышленным капиталом преимущественно самостоятельно, без особо значимого участия государства и пасующего перед всесильными монополиями Министерства РФ по антимонопольной политике (МАП). Вновь формирующимися интегрированными корпоративными структурами и закладываются предпосылки экономического роста по мере овладения ими объектами реального сектора экономики.
Ими же предопределяется и будущая структура народного хозяйства в отраслевом, секторальном и региональном аспектах.
Набирая экономическую мощь, они и поныне действуют без государственной программы долгосрочных преобразований, опираясь на существующие юридические предпосылки, равно как и на проре-хи в действующем законодательстве, позволяющие в полной мере развернуть самостоятельную частнопредпринимательскую деятельность, руководствуясь сугубо рыночными критериями эффективности функционирования промышленного капитала. И в этой связи еще раз обратим внимание на то, что стихийные процессы все еще преобладают, хотя самый сложный и острый начальный этап первоначального накопления капитала (ПНК) закончился. А потому становится весьма актуальной активизация регулирующей деятельности государства, прерогативой которого является разработка стратегической программы экономических преобразований, направленных на формирование макроэкономической структуры, в наибольшей мере соответствующей национальным интересам, способной обеспечить устойчивый экономический рост социальной направленности.
Как известно, важнейшим фактором экономического роста является повышение доходов населения, удельный вес которых в национальном ВВП далеко не дотягивает до оптимальных в современных условиях 5060%. Весьма настоятельна и потребность в более ощутимой социальной политике не только в силу сложившейся в советский период традиции, что также существенно, но и ввиду бедственного положения широких слоев населения, только что переживших шок трансформационного спада.
Напомним и о том, что современная рыночная экономика немыслима без четко выраженной социальной направленности. В силу всех этих обстоятельств наличие корректирующей частнопредпринимательскую деятельность функции государства позволило бы в большей мере направить эту деятельность в русло решения названных проблем.
Как известно, сугубо рыночные критерии эффективности функционирования капитала могут расходиться с общенациональными.
Под такую программу необходима промышленная политика с четко обозначенными бюджетными приоритетами, реализации которой и должна быть подчинена кредитно-денежная и финансовая политика. В русло национальных интересов государство в качестве макросубъекта призвано направить частнопредпринимательскую деятельность, широко используя наработанные мировой практикой методы и способы воздействия на хозяйствующие субъекты всех форм собственности.
В тесном взаимодействии с властными структурами заинтересован и сам капитал, так как, с одной стороны, слишком сложные проблемы стоят перед ним внутри страны, с другой в условиях глобализации ему в одиночку не выстоять в конкурентной борьбе с давно сложившимися мощными ТНК.
Начавшийся в 1999 г. экономический рост принято было, особенно на первых порах, объяснять едва ли не исключительно действием конъюнктурных факторов, имея в виду рост мировых цен на энергоресурсы и протекционистский эффект девальвации рубля. Они действительно являются временными такова их природа, из которой следует исходить при определении приоритетности в рамках национальной экономики тех или иных отраслей и их места в формирующейся едва ли не заново макроструктуре. Однако они дали положительный и отнюдь не временный эффект, не говоря уже о том, что отрасли ТЭК, а также первого передела весьма успешно справлялись со своей функцией донора для обрабатывающей промышленности на протяжении всех 90-х годов, а это отнюдь не краткосрочный, а тем более не разовый эффект.
Получив инерцию экономического развития, отрасли-реципиенты показывают явные признаки своего выздоровления. Их доля в ВВП медленно, но неуклонно возрастает.
К числу конъюнктурных факторов отнесена и девальвация рубля, обладавшая мощным протекционистским эффектом. Под ее воздействием, хотя и временно, но резко, сократился импорт иностранных товаров, что позволило вернуться на внутренний рынок отечественному производителю.
Благоприятные стартовые условия способствовали укреплению позиций отечественных предприятий, набравших инерцию развития, способность противостоять конкурентам извне.
Иными словами, даже конъюнктурные факторы оказались не столь краткосрочными по своему воздействию на отечественную промышленность, как это зачастую расценивается. Инерция экономического развития сохраняется на многих из них и после ухудшения ситуации на мировых рынках.
Вновь сформировавшийся класс собственников и при иных, менее благоприятных, обстоятельствах сумеет отыскать факторы роста, так как без накопления капитала статус собственника сохранить невозможно.
В силу всех этих обстоятельств произошедшие за годы рыночных преобразований изменения в реальном секторе экономики представляются необратимыми, равно как и продолжающийся уже пятый год подряд экономический рост отнюдь не иллюзорное явление в стране, где за прошедшее десятилетие сотни тысяч предприятий обрели дееспособного собственника.
Немаловажное значение имеет и фактор политической стабилизации, готовность и способность новых властных структур действовать в интересах не только крупного, но и малого и среднего бизнеса, проводить реформы, направленные на оздоровление инвестиционного климата, успешно бороться с криминалом, в том числе и в области экономической деятельности, понимать значимость и необходимость разработки долгосрочной программы, поддерживать постоянный деловой контакт с крупным капиталом, гарантировать защиту его интересов и даже успешно и последовательно проводить социальную политику по мере оздоровления государственных финансов. Все это образует необходимые предпосылки для устойчивого экономического роста.
Более того, можно даже предположить, что снижение цен на энергоресурсы на мировом рынке будет способствовать переориентации отраслей ТЭК и первого передела на потребности отечественной промышленности, отечественного капитала, на развитие отечественных обрабатывающих отраслей, с увеличением доли продукции которых в структуре ВВП связывается преодоление унаследованных дисбалансов в макроструктуре народного хозяйства. В конечном счете будет преодолено и сырьевое проклятие страны.
Историческая миссия российского промышленного капитала
Подводя итоги, еще раз отметим, что, как это ни парадоксально на первый взгляд звучит, трансформационный спад явился исходной предпосылкой экономического роста. Будучи вызванным объективными причинами, он выполнил свою функцию.
Она состояла в том, что трансформационным спадом, хотя и в разрушительной форме, а иного не дано, преодолевались противоречия предшествующей системы. Иным путем их разрешить невозможно именно потому, что эти противоречия материализованы в макроэкономической структуре. Последняя была сформирована за годы социализма таким образом, что образовался полный разрыв между внутренне связанными производством и потреблением по масштабам и структуре каждого из них.
Такой разрыв, достигнув критической точки, и привел систему к экономической катастрофе.
Экономический рост обеспечивается промышленным капиталом, выступающим в зависимости от сферы его приложения в облике малого, среднего и крупного бизнеса, основой которого являются соответствующие формы индивидуальной и ассоциированной (совместной) собственности. Историческая миссия российского промышленного капитала не менее сложна, чем осуществление индустриализации заново, как это было на этапе становлении рыночной экономики в ныне развитых странах.
Масштабы проблемы, ее историческая значимость, долгосрочный характер осуществления требуют предварительной разработки отечественной экономической наукой концепции глобальной реструктуризации народного хозяйства как теоретической основы долгосрочной программы преобразований, которая могла бы послужить своеобразным компасом в инвестиционной деятельности российских предпринимателей, ориентирующим их на наиболее перспективные сферы приложения капитала с точки зрения экономических интересов как частного капитала, так и нации в целом. Потребность в такой программе столь велика, что стоило бы пожертвовать во имя нее все еще бушующими в отечественной экономической науке идеологическими распрями.
Само же государство еще не набрало достаточного опыта для самостоятельного решения столь ответственной и сложной проблемы, а потому ограничивается среднесрочными программами, значимость которых не следует преуменьшать.
При таких предпосылках механизм конкурентной борьбы, регулирующий деятельность нового класса собственников, вкладывающих свой капитал в реальный сектор экономики, играет по существу решающую роль. И, как показывает опыт последних лет реформирования, успешно справляется со своей функцией: экономический рост распространяется на все более перспективные направления НТП, захватывая все большее число российских регионов.
Однако это обстоятельство не упраздняет значимости государственного механизма регулирования в становящейся рыночной российской экономике, коль скоро в индустриальной и к тому же высокомонополизированной стране в значительной мере созданы материальные предпосылки для формирования национальной модели смешанной рыночной экономики. Но пока лишь закладываются основы разграничения функций рыночного и государственного механизмов, где рыночным механизмом решаются проблемы устойчивого экономического роста, а государственное регулирование имеет решающее значение для реструктуризации народного хозяйства, гармонизации в процессе ее осуществления интересов частного бизнеса и национальной экономики в целом.
И в этом смысле постоянный контакт государственных чиновников разного уровня с частным бизнесом является необходимой предпосылкой такой гармонизации, тем более важной, что, как подчеркивал нобелевский лауреат Дж.Бьюкенен, государственные чиновники далеко не всегда руководствуются государственными интересами. Российская практика в этом отношении отнюдь не составляет исключения.
Вопросы для повторения:
1. Какие причины порождают трансформационный спад в постсоциалистических странах?
2. Почему глубина и продолжительность трансформационного спада в разных странах различны?
3. В чем общность и каковы отличия трансформационного спада от экономического кризиса?
4. Каковы особенности взаимодействия финансового и реального секторов в эпоху первоначального накопления капитала?
5. Какие факторы обеспечивают экономический рост в современной российской экономике?
Темы докладов, рефератов, эссе:
1. Причины трансформационного спада в постсоциалистических странах.
2. Факторы, определяющие глубину и продолжительность трансформационного спада в разных странах.
3. Трансформационный спад как механизм преодоления противоречий предшествующего развития.
Литература:
1. Маршалл А. Принципы политической экономии. М.: Прогресс, 1983.
2. Ослунд А. Миф о коллапсе производства после крушения коммунизма//Вопросы экономики. 2001, 7.
3. Пивоварова Э.П. Социализм с китайской спецификой: итоги теоретического и практического поиска.
М.: Издательская фирма Химия и бизнес, 1999.
4. Экономика. Учебник/ Под ред. А.И.
Архипова, А.Н. Нестеренко, А.К. Большакова.
М.: Проспект, 1998 (гл.24).
5. Яременко Ю.В. Экономический рост.
Структурная политика// Проблемы прогнозирования. 2001, 1.
