Особенности переходного периода в постсоциалистических странах
Отметим, что предметом изучения в данном курсе является постсоциалистическая экономики, каковой выступает экономика стран ЦВЕ, Балтии, СНГ. Большое внимание уделяется и КНР, хотя китайские реформаторы к числу постсоциалистических свою страну не относят. Тем не менее здесь четко просматривается переходный характер развития.
Естественно, что наибольший интерес представляет российская экономика, хотя различия по странам относительно содержания переходного периода не являются принципиальными. Во всех этих странах осуществляется переход
от плановой социалистической экономики к рыночной капиталистической.
Вместе с тем отметим, что типов переходной экономики ныне значительно больше. Так, Всемирный банк предлагает следующую ее классификацию: индустриальная постсоциалистическая модель, латиноамериканская модель (Латинская Америка, Ближний Восток, Северная Африка, Филиппины), модель стран Африки к югу от Сахары, азиатская аграрная модель.
Каждая из этих моделей является предметом научного изучения.
Особенности переходного периода в постсоциалистических странах
Как уже отмечалось, всякий переходный период имеет свое особое содержание в зависимости от исходного и конечного пунктов движения. Во всех постсоциалистических странах такое содержание является одинаковым: социалистическая плановая экономика преобразуется в капиталистическую рыночную, чем и предопределен ряд общих для этих стран особенностей переходного периода. Наиболее существенными из них представляются следующие:
- такой переход не имеет аналогов в мировой истории, а потому не существует и опыта подобных преобразований;
- на путь рыночного капиталистического развития эти страны вступают вторично. Как известно, в России, например, такое развитие в начале прошлого века было прервано социалистической революцией, в странах ЦВЕ послевоенным разделом мира, по итогам которого им был уготован социалистический путь развития;
- переход совершается эволюционно-реформаторским путем по инициативе и под руководством бывшей советской номенклатуры, инициировавшей и возглавившей рыночные преобразования;
- гибель социализма оказалась непредсказуемой, неожиданной даже для критически мысливших западных советологов, а потому единой приемлемой для главных действующих лиц модели преобразований не было выработано, вследствие чего ее пришлось позаимствовать на Западе, хотя и здесь она была разработана в исходном пункте совсем для других стран и для решения иных проблем. Речь идет о либеральной модели, теоретической основой которой является монетаризм. Она была разработана экономической элитой США и принята к использованию МВФ и другими международными организациями первоначально для оздоровления экономики ряда латиноамериканских стран в целях погашения ими огромной внешней задолженности перед международными финансовыми организациями;
- движение к рыночной экономике оказалось безальтернативным во всех странах. Вопрос состоял лишь в том, какая модель рыночной экономики возобладает.
Как известно, исторически и логически исходной является свободная рыночная экономика, порожденная отношениями индивидуальной частной капиталистической собственности, материальной основой которых в свою очередь является индустриальный этап развития производительных сил. По мере перехода к постиндустриальному развитию свободная рыночная экономика эволюционирует в смешанную;
- как известно, в постсоциалистических странах к моменту краха системы индустриальный этап развития в большей или меньшей мере был пройден, но далеко не завершен, а потому нет оснований говорить о переходе в них прямо и непосредственно к постиндустриальному развитию. Так, в гражданском комплексе советской экономики все еше весьма высокой оставалась доля ручного труда, что свидетельствовало о незавершенности индустриального развития. С этой точки зрения логичным представляется становление в стране свободной рыночной экономики;
- вместе с тем имеются предпосылки и для становления современной модели рыночной экономики. Так, отрасли ВПК и непосредственно работавшие на него смежные отрасли оказались на уровне суперсовременных технологических укладов.
К тому же советская экономика не только в качестве индустриальной, но и управляемой из единого экономического центра подверглась крайней монополизации, что создавало предпосылки для появления акционерной формы собственности в процессе рыночного преобразования советских монополий, представленных ПО и НПО. Оба эти обстоятельства и явились основой формирования смешанной модели рыночной экономики. Пока что невозможно однозначно сказать, какая модель возобладает в стране в процессе преодоления многоукладное™.
Последняя, будучи свойственной всякой переходной экономике, создает ложную видимость уже существующей смешанной экономики как органической целостности различных форм собственности. Тем не менее вполне отчетливо просматривается формирование различных форм индивидуальной и ассоциированной, совместной собственности.
Однако насколько устойчиво это формообразование и как сложится окончательная картина, не вполне ясно вследствие незавершенности этого процесса.
Известно, что смешанная рыночная экономика при общности в наиболее существенных моментах в разных странах имеет свои национальные особенности, питаемые многими обстоятельствами, сопутствующими развитию каждой из них. Это нашло выражение в появлении таких моделей, как социальное рыночное хозяйство, сформировавшееся в послевоенной Германии, скандинавская модель, дирижис-тский вариант государственного регулирования с многолетней послевоенной практикой индикативного планирования, наработанной такими странами, как Франция и Япония.
Это, наконец, американская модель, наиболее близкая к исходной классической с точки зрения эффективности функционирования рыночного механизма хозяйствования, но отнюдь ей не тождественная, так как именно здесь наиболее совершенны способы и методы государственного регулирования разного уровня, позволяющие в полной мере выявить достоинства рынка путем оптимального взаимодействия обоих механизмов рыночного хозяйствования и государственного регулирования.
В связи с таким многообразием в экономической науке постсоциалистических стран активно обсуждался вопрос о том, какая разновидность смешанной экономики возобладает в каждой из них исходя из недавнего социалистического прошлого и национальных особенностей. Если говорить о российской экономике, то в ней есть основания для формирования рыночной экономики типа социального рыночного хозяйства путем использования наработанной социализмом, а потому столь привычной для населения практики предоставления общественно значимых благ и услуг через так называемые общественные фонды потребления, ныне в значительной мере разрушенные, но тем не менее поддающиеся возрождению. Это тем более логично, что нынешняя российская правящая элита такую форму оплаты труда, в советский период получившую название привилегий, для себя не только сохранила, но и весьма приумножила.
Не вполне резонно отказываться и от государственного регулирования методами планирования, но не директивного, а индикативного опять-таки вследствие накопленного в данной области в советский период богатейшего опыта, не приемлемого по многим причинам для переходного периода, но могущего быть востребованным по мере его завершения. Вместе с тем национальноэтническое, природно-климатическое, производственно-экономическое и прочее многообразие при огромном территориальном пространстве создает предпосылки для использования столь успешного американского опыта взаимодействия рыночного и государственного механизмов хозяйствования.
Видимо, все эти обстоятельства и окажут соответствующее воздействие на становление национальной модели рыночной экономики. Отметим лишь, что все разновидности современной смешанной рыночной экономики имеют четко выраженную социальную направленность развития.
И в этом смысле формирующаяся в постсоциалистических странах рыночная экономика в любом случае тем более при унаследованных в этой области традициях не составит исключения.
Переходный период как процесс первоначального накопления капитала
Переходный период в российской экономики с точки зрения формационной концепции есть переход не просто от плановой к рыночной экономике, но переход от социализма к капитализму. Процесс становления капитализма вошел в мировую экономическую науку как процесс первоначального накопления капитала (ПНК). Такое определение ему впервые в науке было дано А.Смитом. В последующий период эпоха ПНК была подвергнута еще более обстоятельному анализу К.Марксом, рассматривавшим ее как предысторию капитализма.
На основе обобщения западноевропейской истории ПНК К. Маркс выявил содержание этого процесса, охарактеризовал способы и методы его осуществления, обосновал роль насилия в процессе становления нового общественного строя, вскрыл характер экономического развития, равно как и роль государства в эпоху ПНК. Им были подвергнуты обстоятельной критике взгляды А. Смита и его последователей представителей классической экономической школы, в соответствии с которыми в основе ПНК лежат право и труд, что не вполне соответствует реальному историческому процессу.
Экономическое наследие К. Маркса в данной области приобрело актуальность для новейшей истории постсоциалистических стран, России прежде всего вследствие того, что для нее 90-е годы оказались классической эпохой ПН К. Эта эпоха обогащена российской практикой становления капитализма, придавшей ей ряд особенностей, обусловленных социализмом как историческим предшественником вновь становящегося капитализма и фактором времени она наступила на несколько столетий позже, чем в развитых ныне странах, и с вековым перерывом в самой российской истории, а также их национально-историческими особенностями во всем их многообразии, что не отменяет, однако, свойственных данному процессу закономерностей.
В содержательном плане становление капитализма как системы есть становление присущих только ему отношений собственности, осуществляемое путем преобразования предшествующих экономических отношений. Такое преобразование сопровождается сменой собственников ранее созданных объектов реального сектора национальной экономики, что и предопределяет суть первоначального, то есть вневоспроизводственного, накопления капитала.
Становление отношений собственности в данном случае образует предпосылку, но не результат процесса воспроизводства как такового.
Раздел и передел ранее созданных средств производства сопровождаются сменой их социально-экономической формы, в данном случае основные производственные фонды превращаются в промышленный капитал. И это не просто формальный акт. Как известно, форма содержательна, а содержание не существует вне формы.
По поводу производства и присвоения средств производства складывается принципиально иная система отношений по мере становления товарного производства и товарного обращения в качестве всеобщих, приходящих на смену непосредственно общественным, планомерным, свойственным общенародной собственности. В новой системе экономических координат собственнику средств производства присуща иная целевая установка при осуществлении инвестиционной деятельности, иные способы ее достижения, иной критерий эффективности функционирования объекта присвоения.
С этой точки зрения несостоятельно столь часто встречающееся в современной отечественной экономической литературе отождествление созданных в процессе социалистической индустриализации средств производства с капиталом, на основе чего и отвергается процесс первоначального его накопления в переходный период. Между тем средства производства как таковые выступают лишь материальным субстратом тех отношений, которые складываются в обществе, вследствие чего и приобретают соответствующую новым отношениям социально-экономическую форму, хотя с точки зрения их натурально-вещественного содержания разницы действительно может и не быть.
Первоначально эти отношения формируются вне воспроизводственного процесса, путем присвоения ранее созданных средств производства, что и составляет предпосылку для становления отношений наемного труда и капитала непосредственно в процессе производства, где эти отношения воспроизводятся уже на собственной основе, становятся самовоспроизводящейся реальностью.
Как известно, историческим предшественником капитализма в странах Запада были отношения феодальной земельной собственности. Сельскохозяйственное производство, а следовательно, земля выступала основным средством производства в домашинную эпоху.
Общинные, церковные, государственные земли и становились объектом экспроприации у бывших собственников под прикрытием законодательных актов, разработка и принятие которых составляет исходную функцию государства как законодательного органа при смене социально-экономических систем. Так называемое огораживание земель, то есть присвоение последних новыми собственниками, было чрезвычайно важным обстоятельством в тот исторический период, так как капиталистическая индустриализация начиналась с легкой промышленности.
Способы и методы присвоения объектов собственности, созданных в предшествующий период, весьма многообразны. Среди них можно выделить как общие для большинства стран, порожденные эпохой ПН К, так и специфические, присущие в данном случае постсоциалистическим странам как таковым.
К числу последних можно отнести, например, проведенную в большинстве постсоциалистических стран, включая и Россию, спонтанную приватизацию, где она была осуществлена в течение 19871991 годов. Целью такой приватизации явилось присвоение наиболее прибыльных и перспективных объектов государственной собственности прежде всего правящей номенклатурой на основе широкого использования административного ресурса.
Спонтанной приватизации в немалой мере способствовало также развернувшееся в стране с 1988 г. кооперативное движение, позволившее в широких масштабах осуществлять перекачку государственных средств в частные руки, а также либерализация цен в январе 1992 г., породившая гиперинфляцию, традиционно сопровождающуюся перераспределением денежных средств в пользу предпринимательских слоев.
Наряду со столь специфическими способами в этих странах широко использовались и весьма традиционные, общие едва ли не для всех стран эпохи ПН К, как, например, расхищение средств государственного бюджета, государственных займов, присвоение чужого имущества путем мошенничества, вымогательства, шантажа и т.п. К.Маркс не без основания иронизировал по поводу тезиса А.Смита о том, что якобы право и труд лежат в основе первичного капиталообразования.
Это не совсем так уже в силу того обстоятельства, что всякий переходный период как таковой характеризуется именно правовым вакуумом (Л. фон Мизес), причиной которого выступает смена экономических отношений, а вместе с ней и законодательства, эти отношения освящавшего и регулировавшего. Еще более важной причиной такого вакуума является и то, что юридические отношения вторичны относительно экономических, а потому не могут возникать до них, предшествовать им. Нормативно-правовые акты лишь закрепляют юридически вновь формирующиеся отношения собственности, придавая последним характер имущественных.
На опережение работает лишь законодательство, создающее юридические предпосылки для раздела и передела объектов собственности, как, например, принятие государственных программ приватизации в постсоциалистических странах, снятие запрета на частнопредпринимательскую деятельность в них и т.п.
Накопление капитала не может быть объяснено и такими личностными качествами потенциальных собственников, как трудолюбие, бережливость, воздержание, хотя и они значимы. Капиталы, писал А.Смит, возрастают в результате бережливости и уменьшаются вследствие мотовства и неблагоразумия (А.Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов.
М., Наука, 1962, с. 249). И все же более важными факторами оказываются иные, как, например, предприимчивость, изобретательность, энергия, умение ориентироваться в экстремальной обстановке и принимать адекватные ей решения, благодаря которым и обнаруживается, что удел слабого зависть и прозябание, сильного воля и процветание (Л.Толстой).
В бескомпромиссной конкурентной борьбе за обретение нового социального статуса, в данном случае капиталиста-собственника типичным становится попрание норм нравственности. Всеобщее распространение получают методы насилия вплоть до его самых крайних форм, что ускоряет становление новой экономической системы, разрушая прежние формы хозяйствования.
Отметим также, что происходящее в переходный период имущественное расслоение населения в процессе раздела и передела объектов собственности становится внутренним моментом эпохи ПН К, вследствие чего она неизбежно оказывается асоциальной по своей сущности. Это эпоха тяжелых жизненных испытаний для всех слоев населения, из которых одни выходят собственниками, другие неимущими, превращающимися в лиц наемного труда.
В этот период со всей очевидностью обнаруживается, что отнюдь не право и труд играют решающую роль в обретении статуса собственника.
Однако присвоение ранее созданных объектов осуществляется не только методами их насильственного изъятия. Не менее значимо наличие денежного капитала, являющегося, как это было обосновано К.Марксом, историческим предшественником промышленного, сферой деятельности которого выступает реальный сектор экономики. Полное овладение промышленным капиталом этим сектором, как представляется, и выступает критерием завершенности переходного периода, эпохи ПН К.
Накоплению денежного капитала способствовала деятельность так называемых допотопных форм капитала: купеческого и ростовщического, исподволь разрушавших натуральное хозяйство. Накопленный денежный капитал ускорял процесс формирования новой системы экономических отношений, постепенно во все большей мере распространявшихся на реальный сектор экономики.
В советский период накопление денежного капитала не могло происходить в силу специфики существовавшего экономического строя. И даже трудовые сбережения населения СССР, составлявшие огромную сумму в размере более 296 млрд. руб. на начало 1989 г.
(Народное хозяйство СССР в 1989 г. // Статистический ежегодник. М.: Финансы и статистика, 1990, с.93), не состоялись в качестве потенциального денежного капитала, так как были уничтожены гиперинфляцией первых лет преобразований.
Но зато этот процесс в полной мере развернулся в последующие годы путем бурного развития деятельности стремительно возникших все тех же допотопных форм капитала, купеческого и ростовщического, то есть торгового и банковского в формах торгово-посреднической и финансово-спекулятивной. Последняя активно протекала вплоть до финансового кризиса 1998 г.
Деятельное участие в процессе первичного капиталообразования во всех странах принимало и государство не только тем, что создавало правовые предпосылки для осуществления этого процесса. Совсем не случайно сплошь и рядом оно оказывалось совершенно беспомощным в борьбе с хищениями государственных средств. В новейшей российской истории фактов тому множество, на основе которых и делаются обобщения.
Наш бизнес-класс в немалой мере сформировался путем беззастенчивого разворовывания государственных средств. Множество примеров на этот счет приведено П.Хлебниковым в его щедро снабженном реальными фактами исследовании Борис Березовский крестный отец Кремля, или История разграбления России (М., Детектив-Пресс, 2001).
Государство же создавало тепличные условия для участия в присвоении объектов собственности особо приближенным лицам путем предоставления всякого рода льгот, возможностей для спекулятивного прокручивания бюджетных средств, то есть, в интерпретации западных ученых, для присвоения так называемой экономической ренты. Напомним хотя бы о созданной российским государством системе уполномоченных банков, сохранившейся, кстати, и поныне.
Вместе с тем не забывало оно и о своей важнейшей в этот период функции сглаживания столь предсказуемых социальных конфликтов на почве борьбы за объекты присвоения.
Как показала история, эпохе ПНК присущ стихийный характер протекающих в ней процессов, что вполне естественно. Раздел и передел объектов присвоения осуществляется не на основе добровольного соглашения, но в ходе ожесточенной конкурентной борьбы. Эта закономерность сохранила свою силу и в России вопреки ее давней традиции сильной государственности, присущей всякой империи, весьма приумноженной за годы социализма.
Помимо действия общей закономерности развертыванию стихии способствовало и то обстоятельство, что в постсоциалистических странах именно государственная собственность как юридическая форма общенародной подлежала экспроприации. Переставая быть собственником, государство утрачивало и прежний механизм государственного управления национальной экономикой вместе со всеми присущими ему институтами, вследствие чего экономика действительно оказывалась неуправляемой по меркам прежней системы, что, однако, не тождественно бездеятельности государства в этот период.
Таковы основные черты эпохи ПНК в интерпретации К. Маркса, столь легко узнаваемые в процессах, в полной мере развернувшихся в переходной экономике России. Они оказались неустранимыми даже при наличии таких важных обстоятельств, как переход к капитализму от социализма, фактор времени, а тем более национально-исторические особенности постсоциалистической России.
Итак, не нужно обладать особой научной проницательностью, чтобы увидеть в гуще происходящих в переходной экономике России событий процесс ПНК, совершающийся в соответствии с классическими канонами. В стране идет интенсивный процесс отделения непосредственных производителей, то есть трудящихся масс, от средств производства, коль скоро подлежащая преобразованию форма собственности являлась общенародной.
При такой исторической предпосылке радикальная реформа в буквальном смысле слова осуществляется за счет народа.
Последний действительно выступал собственником средств производства, а потому его собственность и подлежит экспроприации. Иных собственников, за счет которых можно было бы провести реформу, в постсоциалистических странах не просматривается, в отличие, например, от социалистической революции, когда экспроприации подлежала собственность капиталистов, дворян, кулаков, объекты которой и превращались в общенародную собственность. Как уже отмечалось, в социалистических странах даже номенклатура не была собственником средств производства. Основой ее господствующего положения выступал всего лишь статус управляющего объектами общенародной собственности.
Потому она, как и все члены социалистического общества, лишалась статуса сособственника в процессе рыночной трансформации, но с тем, чтобы превратиться теперь уже в действительного собственника управляемых ею ранее объектов общенародной собственности.
Процесс экспроприации объектов присвоения протекает всегда болезненно, так как сопровождается изменением социального статуса едва ли не всех членов общества. Ныне бывшие экспроприаторы сами оказались в положении экспроприируемых, со всеми вытекающими отсюда последствиями. В этот период в полной мере выявилась в качестве реальной, а не виртуальной природа социалистической собственности как общенародной: трудящимися утрачены гарантированная занятость, прежняя система социальной защиты, возможность работать спустя рукава без всяких последствий для оплаты труда, не столь уж обременительная зависимость от государства в обмен на послушание и единодушное голосование и многое другое.
И в этом смысле упрек в адрес реформаторов совершенно лишен оснований: за счет чужого народа проводить экспроприацию в собственной стране невозможно. Более того, при такой массовой экспроприации государство сделало почти невозможное: предотвратило развязывание столь естественных для данной эпохи острых социальных конфликтов, подобных гражданской войне, равно как и сумело так называемым парадом суверенитетов сохранить федерацию.
