d9e5a92d

Перспективы гуманитарных исследований в сетях третьего поколения

Даже краткий анализ динамики вкуса позволяет развеять опасение, которое время от времени звучит из уст критиков: будто рекомендации ведут к консервации вкусов, тормозят их развитие. При этом исходят из следующего ошибочного посыла: поскольку обмен мнениями происходит среди людей одного круга, росту неоткуда взяться. В действительности дело обстоит ровно наоборотколлабора-тивная технология не выравнивает вкус по отстающим, а тянет вверх. Люди, когда им предоставлена возможность выбирать лучшее, именно лучшему и отдают предпочтение.

На их месте странно было бы выбирать забракованное. (По опыту работы коллаборативных сайтов, так никто и не поступает.) Поэтому система клубной селекции работает как инкубатор вкуса.
Восприятие произведения искусства, хотя и с некоторой натяжкой, можно охарактеризовать в категориях сложности (эта сложность приблизительно того же рода, что у шахматных композиций). Решая задачу на вкус, человек испытывает эстетическое удовольствие, а попутно тренирует вкус и нарабатывает художественную компетентность, что в свою очередь подталкивает к решению все более сложных задач и сулит новые порции удовольствия. С ростом сложности вкусовая мускулатура укрепляется, а от долгих простоев вкус растренировывается, замылива-ется, деградирует.

Поэтому даже просто отсекание худшего и указание на лучшее благотворно влияет на вкус.
Кроме того, хотя обмен опытом и идет внутри вкусового комьюнити, но его члены не клоны и потребляют не одно и то же и не одновременно. Если кто-то из любителей фантастики высоко оценит, к примеру, русский артхаус-ный фильм Облако-рай, то откроет его для своего круга. Точно так же, достаточно фанату блокбастеров получить удовольствие от очерков о жизни Древнего Рима, как это автоматически станет достоянием его вкусовых соседей, их друзей и так далее.

Проблема окукливания надуманная. Всегда, когда люди обмениваются качественным опытом, средний уровень растет.

Не будем скидывать со счетов и то, что система никого не запирает в рамках автоматически подобранной референтной группы. При желании можно внимательней приглядеться к тому, чем дышат другие клубы и другие люди,перегородки легко проницаемы.

Можно обратить внимание на выбор тех, с кем есть совпадения по знаковым произведениям, можно почитать профессиональную критику (благо рекомендательные системы умеют выделять среди критиков тех, кто наиболее близок конкретному пользователю). Клубная фильтрация визуализирует образцы, достойные подражания, а это важнейшее условие пестования вкуса. Нечто подобное имеет место в компьютерных играх. Не бывает так, чтобы кто-то без всякой причины съезжал с продвинутого уровня на начальный.

Все карабкаются вверх, чему немало способствует возможность самостоятельно выбирать темп продвижения. Рекомендательный сервис обеспечивает ту же поступательность.
Подытожим сказанное в первой части.
Перспективы общества теснейшим образом связаны с развитием клубной жизни. Эта связь неочевидна, но она чрезвычайно важна.

Качество жизни как отдельного человека, так и общества в целом напрямую зависит от того, насколько развиты инструменты формирования клубов, кругов, сообществ... Многие задачи решаются через клубную организацию социума. Поэтому столь важны инструменты формирования клубов и столь перспективны социальные сети третьего поколения.

Создание механизмов и институтов клубного строительстваглавный вопрос повестки дня. По сути, все, что рассматривается в данной книге, так или иначе связано с этой темой.
В самом широком смысле клубэто круг людей, чем-то интересных друг другу, с которыми человек может разделить общие приоритеты и увлечения и тем самым реализовать свой собственный потенциал. Обнаружение таких кругов, присоединение к ним, участие в их жизниэто одновременно цель и способ существования каждого из нас.

Это путь к личному счастью, ведь именно так люди самореализуютсячерез повышение качества коммуникаций: вступают в контакты с другими стоящими людьми по существенным для них вопросам и тем самым управляют качеством своего времени. А преумножение последнегоподлинная цель человека.

Не говоря о том, что клубыэто способ сбалансировать интересы общества и индивида, они позволяют последнему обрести комфортную среду и отгородиться от чужаков.
Новая экономика обслуживает острейшую потребность социума в разного рода стратификациях, размежеваниях и объединенияхпонимая это, можно по достоинству оценить тот жизненный уклад, который она формирует. Процессы фрагментации, поддержанные институционально, отвечают интересам всех и каждого, поскольку любой человек нуждается в сближении со своими и разделении с чужими.

При этом в одном для него желательна социальная общность, в другоминдивиду-ализм. Новая экономика поставляет все необходимое для формирования страт, групп, сообществ, кругов, кружков и т.п., из которых складывается тонкая структура социума. Все ее индустрии работают на производство атрибутов и знаков отличия, с помощью которых происходит деление на группы.

Тем самым каждый способен позиционировать себя в социуме, обретая соответствующую по уровню, и потому комфортную, нишу. Задача дняпредоставить человеку инструменты поиска тех, с кем ему будет хорошо, помочь сблизиться с этими людьми.

Как поспособствовать этому процессу? Ответ лежит в поле новых коммуникативных технологий и практик.
Интернет-сети предоставляют богатейшие возможности для формирования сообществ. Тот факт, что ком-мьюнити стали виртуальными, не делает их ни менее жизнеспособными, ни менее реальными или полезными. Один из самых перспективных и революционных, с моей точки зрения, инструментовэто клубная (коллабора-тивная) фильтрация. Она существовала во все времена (хотя самого термина не было), но в интернет-сетях приобрела особую эффективность.

Этот механизмплоть от плоти нового клубного мироустройства, поэтому ему отведено центральное место в книге. Клубная фильтрация это способ взаимодействия между людьми, позволяющий им найти друг друга, сплотиться и согласованно действовать к взаимной пользе. Примерам подобных продуктивных объединений несть числа, они разного плана и масштабаот дробных нишевых сообществ по вкусам и интересам до сколь угодно больших групп, в том числе политического характера.

Выигрыш, который получают люди в результате объединения, может быть самым разным. Коллективная (коллаборативная) фильтрация информационных и материальных продуктов и услуг обещает наиболее крупную отдачу, поскольку она повышает КПД индивидуального потребительского выбора и параллельно на совершенно ином институциональном уровне выстраивает взаимосвязь производства с потреблением, создает столь необходимый во всяком общественном деле механизм обратной связи.
Благодаря клубной фильтрации человек обретает новые степени свободы, а общество структурируется гораздо гармоничней, чем прежде. Это путь к повышению качества жизни, поскольку у каждого появляется возможность обрести свой комфортный микромир, который гораздо сложнее создать иными способами.

Новые инструменты, институты и бизнес-модели, о которых идет речь в книге: коллективная фильтрация, беспосреднические связи, пост-фактумные благодарственные платежи (способные стать альтернативой копирайту), взаимообусловленное клубное поведение, страхование опытных (культурных) благ, символический обмен без участия денег (бартер вниманием), реклама на доверии, значительно сокращают издержки на этом пути.
Немногим более полувека назад, когда Школа Анналов занялась изучением экономики минувших эпох, историческая наука получила мощный импульс к развитию. Тогда на основе архивных данных начали по крупицам воссоздавать картину материального обмена, исследовать распределение богатств, рост институтов, устройство рынков... В итоге сложилось более цельное представление о движущих силах истории.

Сегодня на повестке дня количественные измерения нематериальных процессов. Без этого о многих явлениях и грядущих социальных развилках можно только догадываться, неопределенно пожимая плечами в ответ на просьбу дать точный прогноз.

До недавнего времени попытки гуманитариев что-то подсчитать заканчивались ничем из-за дефицита мало-мальски пригодного измерительного инструментария. К настоящему моменту интернет-технологии позволяют прорвать завесу, скрывающую количественные параметры символического обмена.

Ничто не мешает перейти от разговоров к делу, за исключением одного: прочно укоренившегося ощущения, что оно неподъемное. Двинься гуманитарная мысль в этом направлении и она выйдет на новый виток развития, нетее ждет стагнация.
Глава 2.і Перспективы гуманитарных исследований в сетях третьего поколения іоз
Единственное, где были сделаны существенные шаги,информационная экономика, в рамках которой внимание стало пониматься как ресурс (Г. Саймон). Тем самым наука вплотную приблизилась к количественным методам в символическом поле. Однако важнейших данных о количестве и качестве информациипо-прежнему не хватает.

Если первое еще как-то можно прикинуть, то как быть с качеством информации? Формальные признаки тут не проходят, экспертные суждения отрывочны и разноречивы, рыночные индикаторы вводят в заблуждение. Впрочем, научная мысль сталкивается с такого рода трудностями и в том случае, когда речь идет о привычных утилитарных ценностях,их ведь тоже нельзя соотнести между собой до тех пор, пока они скрыты в головах людей.

Но, попадая в рынок, они проявляются в обмене через готовность платить, т. е. через цены. Символические ценности таким образом не измеряются.

В силу ряда причин они плохо котируются в деньгах, даже если обращаются на рынках. (Это подробно рассматривается в моей книге Экономика символического обмена. Для примера напомню о парадоксе однородных цен, когда совершенно разные по качеству фильмы, книги, звукозаписи и т. п. продаются по одинаковой цене.) До какой-то степени ценность символического можно прощупать через время, память и внимание, которые конденсирует на себе тот или иной текст.

Но это окольный и тернистый путь, который все равно не приводит к желаемой ясности. За кадром всегда остается ряд существенных факторов, как предшествующих обмену (предпочтения, желания, мотивации и т. д.), так и вытекающих из него (эмоции, новые смыслы, удовлетворение и т. п.).


Нельзя сказать, что науки об обществе игнорируют обменные процессы и что гуманитариям не свойственно мыслить в соответствующих терминах. Например, историки экономики, социологи, политологи и т. д. трактуют события в категориях символических выигрышей и проигрышей, которые движут группами интересов. Но это сугубо словесные декларации: численное наполнение понятия обмен напрочь отсутствует.

А ведь только оно и делает обменный подход по-настоящему продуктивным. Когда сплошь и рядом козыряют обменом, когда им столь многое объясняют, хотелось бы знать, какие ставки на кону, что на что и в каких пропорциях меняется. Увы, паритеты символического обмена еще вчера были неуловимы. За редким исключением данные приходилось наскребать по крупицам.

В нужном объеме их попросту неоткуда было взять. Навскидку, самый богатый источник интересующих нас сведений о неутилитарном обменерынки культуры. Но они высвечивают главным образом то, что улавливается денежными индикаторами.

По кассе можно составить некоторое представление лишь о верхушке символического айсбергао той его части, которая попадает в пространство коммерции. Сюда относятся, например, антиквариат, филармония, драгоценности, а также все, что завязано на редкость.

Все прочее остается за рамками учета. (Стихи, например, бесплатны, хотя среди них есть бесценные.) И если нам известно кое-что о ценности досуга и внимания, то это заслуга рынков рекламы, на которых эти ресурсы обмениваются на деньги более-менее прозрачно. Но это не частый случай, когда деньги оказываются релевантным индикатором чего-либо из символического поля.
Иногда данные получается извлечь не прямо из рыночных показателей, а с помощью расчетов, основанных на неких допущениях. К примеру, символическую ценность коллекционирования живописи можно прикинуть, следя за отставанием потенциальной выручки при продаже картин от доходности вложений в процентные бумаги.

Оказывается, полотна дорожают со временем медленней, чем государственные облигации. Следовательно, коллекционеры недополучают доход и недоборы можно расценить как плату за право наслаждаться живописью, иными словами, как денежный эквивалент ценности коллекционирования. Когда крепостным в России в наказание за проступки на выбор предлагалась либо порка, либо штраф, это было удобно для экономиста, так как четко определяло цену неприятия насилия. (Кстати, наши стойкие прапрадеды выбирали главным образом порку.) Но столь четкие тарифыредкая удача. Рынки спорта, медицины и войны тоже дают определенное представление о денежных эквивалентах гуманитарных ценностей, но далеко не полное.

В целом деньги и рынки плохие измерители неутилитарного.
Словом, с точки зрения уловимости пропорций, символический обмен до недавнего времени не шел ни в какое сравнение с обменом материальным. Но к настоящему времени сформировалась среда, в которой проступают его контуры, и, похоже, дело вот-вот дойдет до цифр. Социальные сети в интернетевот где оседает искомая фактура нематериального обмена.

Сети вобрали в себя немалую долю человеческой активности и, что особенно важно, кодифицировали ее. Интернет-сообществапревосходная модель для исследования всего общества.

И не только потому, что во многом являются слепками реальной жизни, но и потому, что протекающие в них процессы не нуждаются в специальной фиксации: они сразу представлены в форме записей и структурированных действий пользователей. Масса людей оставляет в интернете следы своей жизнедеятельности (как онлайновой, так и офлайновой), причем не только в привязке к событию и дате, но и эмоционально окрашенные, а в сетях поколения web 3.0 еще и в явном виде отрефлектированные, т. е. выраженные в оценках, баллах. Отсюда возможность замерить ресурсы на входе например время, потраченное на коммуникацию в соцсети, а на выходе увидеть результат, выраженный в субъективной оценке пользователя. Вебтринольные сайты позволяют наблюдать за реакцией на те или иные события/объекты не только внутри, но и вовне интернета. (Активность протекает в реальности, а потребительское отношение фиксируется на сайте.) Конечно, интернет-активность не раскрывает жизнь во всей полноте, тем не менее это великолепный полигон.

Из потока сетевых транзакций можно многое извлечь в интересах самых разных науксоциологии, политологии, психологии, культурологии, искусствоведения, лингвистики, институциональной и поведенческой экономики и проч. То, что историки выуживают в архивах, социологив опросах, само поплывет (к исследователям) в сети.

Возможно, из разнопланового интереса к сетям вырастет та самая междисциплинарность, с которой связано столько надежд.
Ценности располагаются в головах, а проявляются через обмен. И чем он насыщенней и зримей, чем богаче статистика актов мены, тем четче видно, с чем люди готовы расстаться, приобретая тот или иной товар/услугу.
Повторяем: единственный способ измерить ценности поместить их в условия интенсивного возмездного обмена, т. е. в рынок. Обменные процессы в сетях пока на пути к рынку, но с нарастанием плотности коммуникаций (в том числе, в связи с грядущим объединением на единой платформе интернета, телевидения и телефонии) они будут все явственнее обращаться по рыночным законам. Параллельно будут выкристаллизовываться пропорции символического обмена. Особую наглядность им придадут постфактумные платежи и в целом монетизация социальных сетей.

В каменном веке тоже не в одночасье узнали, сколько бананов отдать за глиняный горшок. Единожды начавшись, выверка обменных соотношений приобретет необратимый характер. Когда накопится хотя бы малая доля того, что нам известно про материальный обмен, это сильно повлияет на понимание тарифов символического обмена и рикошетомна ход реальных процессов.

Потому что на этом этапе вторая рука рынка начнет действовать на принципиально иных основаниях. Ведь для нее, как и для адамсмитовской руки, главное подспорьеэто открытые для наблюдения данные о действиях участников.
Вне всякого сомнения, из руды протоколированных человеческих коммуникаций в интернете вскоре научатся извлекать массу полезных сведений, хотя сегодня аналитики еще не знают, как подступиться к этой задаче. Вообще, это на удивление непростой вопросчто мы хотим узнать о жизни и о людях через интернет?

Вот вроде бы они производят активности, шевелятся, как броуновские частицы под микроскопом, но не ясно, за что ухватиться. Вероятно, поэтому в исследованиях преобладает ракурс, при котором пользователи рассматриваются как потенциальные покупатели,на это, по крайней мере, известен заказчик. А, например, работы по экономике интернета и соцсетей можно пересчитать по пальцам.

Все, что на этот счет находится, относится к минувшему тысячелетию, когда сетей в их нынешнем виде не существовало. Социология сетей тоже не далеко ушла от корпоративного маркетинга с его упором на обеспечение целевых продаж.
Подытоживая сказанное, вернемся к главному тезису: все готово к количественным измерениям в сфере символического обмена. Необходимо стянуть разного рода исследовательские силы в интернет, поскольку именно здесь возник удобный плацдарм для прорыва. Как ни своевременен этот призыв, одного его мало, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки.

Ведь если обмен ведется по бартеру (как в соцсетях главным образом и происходит), то интересующие нас количественные параметры трудноуловимы, а если за деньги, то замеры, как уже отмечалось, вносят больше путаницы, чем ясности. В последующем нам придется решить вопрос о мере символической ценности, без чего наши намерения будут осуществимы лишь частично. Об этом речь пойдет спустя несколько глав.

А пока лишь приоткроем карты: символический обмен можно представить в цифрах, измеряя на входе и на выходе то, что им движет,преобразование объективного времени в субъективную личностную ценность. Человек стремится обменять подконтрольное ему время на что-то, что наполнит бытие содержанием, вызовет положительную реакцию психикибудь то общение, чтение, изучение и т. п. Можно обобщенно представить это превращение по аналогии со знаменитой формулой про капитал, тогда получится: ВремяТекстВремя штрих, где штрих означает приращенное качественное время, а текст любой символический продукт, облеченный в объективную форму.

В этой записи текст занимает то же место и играет ту же роль, что в марксовой формуле товарденьгитовар отводится деньгам, опосредующим превращение товара в лучший товар. Как деньги аккумулируют в себе капитал, так текстысимволический капитал. И тот, и другой капиталы можно использовать с разной эффективностью, пониманию чего способствуют соответствующие экономики традиционная или символическая.

В сетях общее представление об обмене наполняется конкретикой: кто с кем обменивается, чем обменивается, в каком соотношении, в какой момент времени и т. п. вся эта богатейшая эмпирика доступна для сбора и анализа.

Изучение движения информации

Следующая важнейшая тема после измерения обмена движение информации. Самое интересное в информационном обществе это сигналы и механизмы их распространения: точки зарождения, мощность, траектории, срок жизни, ареалы охвата... Понять движение информации это задача даже более сложная, чем измерение обмена, и настолько же значимая для практики. В то время как обменные соотношения можно наблюдать, условно говоря, в статике, здесь, по определению, все в динамике.

Но и тут электронные социальные сети предоставляют новую многообещающую фактуру, в особенности сети третьего поколения, поскольку информация в них и фиксируется, и обрабатывается на порядок глубже, да и сами коммуникации организованы сложней. В отличие от обычных сетей с их блогерским попурри из собственных записей/комментариев и перепечаток, вебтринольная сеть содержит куда более ценные данные. Это, в первую очередь, персонифицированные профилинаборы оценок, за каждым из которых просматривается субъект с именем и фамилией, социально-демографическими характеристиками и потребительским багажомв сумме набирается полноценный культурный анамнез. (Обычно на вебдванольных сайтах оценки если и собираются, то по узкой тематике, поэтому целостная картина предпочтений пользователя не складывается.) Причем каждая из рефлексий имеет точную датировку. Таким образом, любой акт можно проанализировать в ряду других актов, а всякую оценкув системе прочих оценок.

Следя за сетевыми коммуникациями, можно уловить, в какой момент, в каких точках социума зарождаются те или иные процессы, кем и как они подхватываются, какими путями и с какой быстротой развиваются и т. п. Таким образом, движение общественного сознания может быть отслежено в самой социальной толще, а не только в социологических выборках или медиасрезах, чем сейчас довольствуются.
Некогда для потребителя существовали прежде всего объекты с их плюсами и минусами. Начиная с определенного уровня общественного благосостояния социальная отдача от предметовто, как они воспринимаются окружающими, стала перевешивать их прямые утилитарные функции. Отношения между реальным и воспринимаемым усложнились; дошло до того, что знаки сделались самодостаточными, оказались способными затмевать сущности и вертеть ими.

Они легко могут обозначать то, чего нет в действительности, или то, что ей не соответствует (так называемые симулякры). За ними чуть ли не официально признано право лжесвидетельствовать. Та же ситуация с сигналамиони могут отсылать к несуществующим или произвольно интерпретированным знакам, процессам или событиям. (В данном случае различие между знаками и сигналами в том, что первые хранят информацию, а вторые ее передают.) Как знаки могут возобладать над сущностью вещей, так и сигналы оказываются едва ли не важнее фактов, о которых оповещают. Чем больший вес в жизни приобретают коммуникации, тем значимей становятся трактовки и пути распространения информации.

Зачастую правильно поданная информация решает исход делаона программирует последующее поведение. Сигналы могут избирательно транслироваться и произвольно истолковываться, вызывая реакцию масс, которая не выводилась из объективной картины и, соответственно, была трудно предсказуема. Сети дают возможность отследить социальные маршруты информации не в общем и целом, а буквально по головамот человека к человекуи столь же индивидуально фиксировать реакцию.

Прежде к этой задаче было не подступиться, а без ее решения человечеству не продвинуться в своем желании снизить неопределенность будущего.
Как хорошо известно, иногда достаточно предъявить людям новую правду о них самихи целые классы начинают вести себя иначе. (Конечно, необходимы материальные предпосылки, но их одних никогда не достаточно; искусное толкование все перевешивает.) Маркс и Ленин продемонстрировали это на практике. Да что говорить об идеологии! В свое время Пастер потратил десятилетия, чтобы привить новые нормы гигиены.

Ему либо верили, либо нет, и в зависимости от этого мыли или не мыли руки. Если такова роль убеждений в деидеологизирован-ных пастеровских вопросах, когда речь идет о жизни



Содержание раздела