ВЧЕРА, СЕГОДНЯ
Только наутро, после сауны, массажа их отпускают домой. Если интервал между играми короткий, то зачастую вечером этого же дня надо снова возвращаться на базу.
И так в течение всего сезона.
А ведь в любой команде немало людей семейных. Мужей, отцов почаще хотели бы видеть дома. Однажды на стадионе в Киеве после матча ко мне подошла Ирина Дерюгина, чемпионка мира по художественной гимнастике, жена Олега Блохина, и обеспокоенно спросила, не знаю ли я о планах Лобановского - отпустит ли он игроков домой? Я ответил, что слышал о возвращении команды на базу, и увидел на Ирининых глазах слезы: «Как же так, у него семья...» Что я мог сказать?
Она сама была спортсменкой, все понимает, только от этого не легче.
Если подсчитать, Олег Блохин почти по полгода не бывал дома. И так все футболисты, которые играют за клубную и сборную команды.
Не знаю другого вида спорта, где было бы столько соревнований, как в футболе. Здесь спортсмен проводит за сезон до 70 игр, иногда и больше.
Я полностью согласен со спортсменом и писателем Юрием Власовым, который на встрече с телезрителями в Останкино сказал, что никакие материальные блага не компенсируют человеку в большом спорте физических, нервных перегрузок и, добавлю от себя, психологических сломов, нередко происходящих потом.
На чемпионат мира в Испанию вместе с нашими футболистами поехали актеры Евгений Леонов и Михаил Ножкин. Их включили в состав делегации.
Поскольку команда уезжала на длительное время, то сочли, что ей необходима эмоциональная поддержка, снятие напряжения, и с этой задачей справятся два прекрасных актера, два приятных коммуникабельных человека, интересных в общении.
На первую половину чемпионата приехали по туристическим путевкам жены футболистов. Они не жили с игроками на одной базе, приезжали на матчи из другого города, где остановились, и лишь один из дней им разрешили провести вместе с мужьями.
Но что за этим последовало! После проигрыша разразилась пресса - пошла издевка: привезли, мол, актеров, привезли жен, что за блажь! Это не делает чести нашим журналистам.
Всегда надо объективно подходить к любой неудаче и трезво разбираться в ней.
Надо сказать, что жен футболистов других стран всегда можно увидеть на чемпионатах мира. Считается, что они хорошо влияют на состояние мужей. В 1986 году, в Мексике, в гости к нашей команде приехал французский футболист Папен с женой.
Ребята их принимали. На пресс-конференции французские журналисты мне задали вопрос, почему не приехали жены наших игроков?
Мне трудно было что-то ответить. Сказал, разумеется, что они относятся с пониманием к миссии своих мужей, футболистов национальной сборной.
Думаю, если бы и на этот раз среди туристов оказались жены, то причины поражения в матче с бельгийцами искали бы и здесь...
Не добился спортсмен победы - виноват! И никого не интересует, насколько он выложился.
Бывает, встречаясь с болельщиками, в первые минуты ощущаешь барьер. На тебя обрушиваются наступательные вопросы: «До каких пор советский футбол будет топтаться на месте?» «До каких пор мы будем ждать победы на чемпионате мира?» Недавно один профессор-социолог спросил: «Почему наш футбол на низком уровне?»
Но ведь с этим нельзя согласиться. Начинаешь объяснять: мы в десятке лучших команд мира.
Игры сборной и наших клубов в официальных, товарищеских встречах получают высокие оценки зарубежных специалистов. Рассказываешь о проблемах, которых у нас великое множество.
Плохие условия для подготовки резервов, слаба материально-техническая база, нет хороших полей для массового футбола, не хватает тренеров, которые умеют работать с мальчишками.
В организации футбольного хозяйства мы уступаем многим державам.
Футболистов часто спрашивают, почему вы играете в адидасовской форме, а не в отечественной? Уверяю, не из-за форса и пижонства. Наша промышленность, к сожалению, не выпускает пока такой спортивной одежды, которая отвечала бы необходимым гигиеническим и эстетическим требованиям.
Футболки после стирки теряют цвет и форму. И наши бутсы уступают адидасовским (хотя мы и построили по лицензии фабрику), они тяжелее.
Если перед ответственными играми взвешивается футбольный мяч, то надо ли говорить, какое значение имеет вес бутс на ногах футболиста? К тому же из года в год выпускается одна и та же модель, в то время как зарубежные фирмы свои модели постоянно совершенствуют.
Казалось бы, разве сложно все это наладить? Здесь я удивляюсь столь же искренне и, может, наивно, как удивляются болельщики: разве сложно выиграть чемпионат мира?
На одном представительном совещании по вопросам спорта руководители разных фабрик нам показывали образцы гетр, футболок, мячей, которые они собираются запустить в производство. Когда я сказал, посмотрев на мячи со шнуровкой, что такие изготовлялись еще в тридцатые годы, и спросил, зачем они сейчас, мне ответили: «Для массового спорта».
Но почему же во дворах, на школьных площадках, в детских спортивных школах должны играть подобными пузырями?
И эти производители спортинвентаря, наверное, ругают наш футбол за то, что он не первый в мире. Но ведь их мячи не попадут и в сотню лучших.
Не выдержат никакой конкуренции. Так что надо взаимно требовать друг от друга.
Разумеется, я не собираюсь оправдывать ни себя, ни всех, кто имеет отношение к футболу - у нас есть над чем работать, у нас много недостатков. Но хотелось бы, чтобы болельщик знал о наших проблемах, представлял их.
...Порой человеку, сидящему на трибуне или в удобном кресле у телевизора, кажется, что только он один и понимает все в футболе, и если б с ним еще советовались тренеры, то сборная страны или его любимая команда не оставались бы без самых почетных титулов и наград. То и дело слышишь: вы неправильно определили состав, ошиблись с заменой, недодумали!
Иногда приятели, интересуясь твоим мнением о той или иной игре, тут же перебивают: «Нет, ты не прав! На самом деле все не так!»
Я ни разу не решился посоветовать Евгению Симонову, кого поставить на место Ланового и какие роли отдать Максаковой. Есть разное видение - любительское и профессиональное. Мнение болельщика не всегда совпадает с мнением тренера-профессионала, профессионального игрока. Под профессионализмом я подразумеваю мастерство, овладение делом, отсюда более глубокий, точный взгляд.
И слова «я бы сделал так», «я бы вам посоветовал» должны прежде всего оставаться за мастерами.
После мексиканского чемпионата пришел в гости давний приятель, работник Черноморского пароходства, и тут же обрушил на меня шквал критики. Заявил, что в проигрыше с Бельгией виноваты только тренеры, руководство команды: «Зачем вы сняли Яковенко и Заварова? - наступал он на меня. - Зачем ослабили среднюю линию?! Почему не дали установку игрокам отойти на свою половину поля, чтобы лишить бельгийцев возможности играть на контратаках?!» Все попытки объяснить, что Яковенко и Заваров были настолько измотаны, что сами попросили замены, что...
Нет, никакие мои слова не принимались. Я не выдержал, взорвался: «Я или ты все видел и слышал?
Так расспроси обо всем меня, который знает, какие установки давались, в каком состоянии были игроки, а не суди столь безапелляционно и самоуверенно».
Я замолчал, закрыв футбольную тему. Потом мы заговорили о том, что всех волновало в те дни. О гибели теплохода «Нахимов».
Мой гость рассказал, как это случилось, по чьей вине произошла катастрофа. Я осторожно заметил, что из источника тоже достоверного слышал несколько другую версию.
Но приятель меня тотчас оборвал: «Слушай, что я тебе говорю! Я! Профессионал!»
Лишний раз убедился, что ни в одну область не пустят с суждениями дилетанта, какой бы информацией он ни располагал. А футбол открыт. Он для зрителя, все имеют право судить о нем.
Но вот заметил: любители в своих суждениях, как правило, куда уверенней профессионалов.
Приехал в Москву известнейший футбольный специалист Деттмар Крамер. Как-то мы ужинали вчетвером -он, тренеры сборной Мосягин, Морозов и я; говорили, естественно, о футболе и, в частности, о нашей игре с
канадцами в Мексике, где был изменен состав команды.
- После этой игры я долго думал, - сказал Крамер, - зачем вы это сделали? Побывав в вашей гостинице, я увидел, как живут игроки: маленькие номера, маленький отель, маленький город за окнами, некуда выйти. Кроме тренировок, подготовки к матчам нечем заполнить жизнь.
Что же будут делать освобожденные ребята десять дней? Подобная жизнь будет угнетать их психику. Мне показалось, что вы совершили ошибку при определении состава.
Но тотчас сказал себе: им виднее. И все-таки интересно, чем же вы руководствовались?
И я объяснил. Рассказал, что сидящие сейчас рядом Морозов и Мосягин были за то, чтобы с Канадой играл тот же состав, который провел две первые встречи. Мы с Лобановским были другого мнения и убедили их, что состав необходимо изменить. Потому что, во-первых, группе игроков, на которых легла тяжесть двух матчей, надо отдохнуть.
Они впервые участвуют в чемпионате мира, а это всегда огромная физическая и психологическая нагрузка. Во-вторых, стоило проверить в матче, мало что фактически решавшем, насколько готовы другие футболисты к играм подобного уровня.
И в-третьих, надо было сохранить хороший психологический климат в команде. Не произведи мы замен, началось бы брожение среди свободных от матчей игроков - зачем нас сюда привезли?
Но мы позаботились и о том, чем занять всех - была составлена насыщенная тренировочная и культурная программа.
Когда мы все это объяснили Крамеру, он, подумав, сказал:
- Ну, это другое дело. Теперь нет вопросов.
Вы правы.
Я хочу подчеркнуть, что специалист постарается найти логику в поступках других специалистов, понять ее.
Известно, чем больше узнаешь в любой области, тем меньше уверенности - знаю, постиг все.
В Ереване на тренировки «Арарата» часто приходил кинорежиссер Эдмонд Кеосаян. Он бывал у нас на базе, жил с командой.
Присутствовал на всех установках, на разборах игр. Ему хотелось понять жизнь в спорте.
Сидел на тренерской скамье во время матчей. Ощутил, как напряжены запасные игроки и тренеры.
Помню, подходит к концу встреча с донецким «Шахтером», остаются считанные минуты, мы ведем 3:0, а мой помощник Оник Абрамян, обхватив голову руками, причитает: «Ара, ребяты, забейте еще хоть один мяч, чтобы мы спокойно сидели! Ара, ребяты...»
Это потом мы подшучивали над ним, а в тот момент никто и бровью не повел. Все готовы были повторять за Оником: «Ара, ребяты...» За несколько минут на футбольном поле что угодно может произойти.
И Кеосаян, сидевший рядом, видно, зарядился нашими нервными токами. Когда на последних секундах матча в прорыв по левому флангу бросился Николай Казарян и помчался под рев трибун, уважаемый кинорежиссер вдруг вскочил, перемахнул через лежащие перед скамейкой трубы, на которые сматывали полиэтиленовое покрытие, подбежал к самой кромке поля и рванул вслед за Казаряном - настолько был захвачен игрой.
Раздался финальный свисток, и мы покатились со смеху, увидев, как возвращается смущенный Эдмонд.
Уверен, Кеосаян мог бы снять хороший спортивный фильм. Но когда заговорили с ним об этом, услышал:
- Тебе только так кажется. Да, я кое-что увидел изнутри. Ты скорректировал многие мои прежние оценки. Но я пока не уверен, что готов сказать о футболе что-то новое, открыть неведомые глубины.
Я наблюдал команду, ту жизнь, которая скрыта от глаз и о которой не догадываются даже жены футболистов и тренеров, их матери, сыновья. Переживания такие, что о них не расскажешь дома. Но команда - очень сложный институт.
За одним дном угадывается второе... Не сразу все постигнешь.
И все-таки я жду его фильм о спорте.
Мне кажется, что пока нет глубоких, психологических картин на спортивные темы. С интересом смотрел работы ленинградского кинорежиссера Виктора Садовского «Удар, еще удар», «Одиннадцать надежд». И все-таки временами ощущал какую-то недостоверность. Почему бы на роли героев не приглашать настоящих спортсменов?
Это добавило бы правды. Хотя тут меня могут остановить кинематографисты: «Не нам ли виднее?»
В фильме «Одиннадцать надежд» роль тренера зарубежной команды сыграл Армен Джигарханян, страстный любитель футбола, тренер футбольной команды Театра имени В. Маяковского. Неплохо разбираясь в футболе, он не спешит с суждениями, любит расспрашивать о тонкостях тренерской работы, об игроках. Не раз приходил в раздевалку, когда я был тренером.
Старался, как мне показалось, вычислить законы психологической подготовки. Думаю, со своими тренерскими обязанностями он справляется неплохо.
Мне только раз довелось увидеть команду Джигарханяна в деле, но ни одного спектакля с его участием не пропустил: он из моих любимых актеров. Потрясает его способность перевоплощаться - Хлудов, Нерон, Левенсон, Сократ. Когда смотрел спектакль «Трамвай «Желание» по пьесе Теннесси Уильямса, то, честное слово, забыл, что роль Стенли Ковальского играет мой добрый знакомый.
Видел лишь отпетого, омерзительного негодяя.
Еще до спектакля мы с женой пригласили Армена на чай. И вот отгремели аплодисменты, вспыхнул свет в зале, и моя жена, человек очень эмоциональный, растерянно спросила: «И с ним мы будем пить чай?!»
А когда появился перед нами Джигарханян, выпалила: «Ты мне противен!» На свои места все вернула обворожительная джигарханяновская улыбка: «Лучшего комплимента не слышал».
Мне кажется, чтобы по-настоящему оценить талант этого актера, надо непременно видеть его в театре. В кино у него немало случайных ролей. Случайной мне показалась и роль зарубежного тренера.
Огорчило, что авторы пошли на поводу у штампа: если это тренер профессионалов, то обязательно интриган, не имеющий понятия о спортивной чести, честности. Но ведь чаще всего идет борьба честная, борьба разных футбольных концепций. Мы нередко встречаемся с нашими зарубежными коллегами.
Национальные федерации проводят международные семинары тренеров. Идет откровенный обмен мнениями, делимся многими своими секретами.
Сантана, тренер сборной Бразилии, рассказывал, как сложно иметь дело с футбольными звездами: каждый считает себя лидером, незаменимым, и налаживать контакт крайне трудно. Если, к примеру, судья удаляет игрока с поля, то весь гнев провинившегося обрушивается на тренера.
И аргентинец Белардо говорил, каких неимоверных усилий ему стоило убедить игроков, что они единое целое, команда, а не каждый сам по себе...
Так что отношения между соперниками в спорте складываются интересно с любой точки зрения - и с профессиональной, и с психологической. Соперничая, служим в общем-то одному делу - футболу, его развитию. Побежденный чаще всего находит в себе силы и достоинство поздравить победителя.
Не просто дежурно улыбнуться или вяло пожать руку, но и объективно оценить его успех.
* * *
Давно уже между футболом и болельщиком появился влиятельный посредник - телевидение.
Правда, когда я рос, телевидения не было. Но события большого футбола не прошли мимо моих сверстников. Мы смогли ощутить напряженность футбольных баталий, «увидеть» сказочно огромный по тем временам стадион «Динамо», хотя он был за тысячи верст от нас, и подлинных мастеров на зеленом поле, «разглядеть» манеру игры каждого из них и даже почувствовать характеры. Весь этот мир приносил нам Вадим Синявский, родоначальник советской школы комментаторов.
Под его голос родилось мое поколение футболистов. И мы были уверены, что голос комментатора может быть только голосом Синявского.
А потом появился Николай Озеров, его ученик. И мы, хотя он и не похож на Синявского, его быстро признали.
Отчасти потому, что у начинающего комментатора была богатая спортивная биография. Выдающийся теннисист, сорок пять раз становился чемпионом Советского Союза. Любил футбол и играл в футбол - за первую команду «Спартака».
Послевоенные игры клубных команд собирали огромное количество народа. С утра до вечера шли матчи - детских команд, юношеских, взрослых...
Спартаковцем Озеров был и остается, хотя репортажи ведет подчеркнуто объективно. Это, видимо, от учителя.
Не каждый может взять себя в руки и заглушить свои чувства, а Синявскому это удавалось. Вряд ли кто из радиослушателей догадывался о его особых симпатиях, о том, что он болел за московское «Динамо».
Популярность комментатора зависит, наверное, не столько от того, как часто он появляется на телеэкране, сколько от доверия - возникает оно или нет. Мне не раз приходилось наблюдать во время совместных поездок с Озеровым: все и всюду - в поезде, на улице - встречают его как доброго знакомого, здороваются, улыбаются.
Наиболее решительные подходят с вопросами, и он охотно отвечает на них.
Будучи человеком доброжелательным, Озеров всегда готов к общению. Не могу представить без него ни спартаковских вечеров по случаю побед, ни вечеров чествования хоккеистов сборной.
Он их не только ведет -участвует в организации, приглашает актеров, деятелей искусств, пользуясь своими личными знакомствами.
Заботится о том, чтобы поднять авторитет того или иного спортсмена: если, скажем, футболист или хоккеист начинает прибавлять в игре, непременно это отметит в репортаже.
Я уже говорил, как близко к сердцу принял он мое решение закончить играть, хотя никакие особые личные отношения нас в ту пору не связывали.
...С удовольствием слушаю репортажи Котэ Махарадзе. Чувствуешь богатство личности комментатора, хотя он отнюдь не старается подать себя, а «подает» футбол.
Наверное, все знают, что Махарадзе прекрасный драматический актер - носит звание народного артиста Грузинской ССР, - и это, думаю, помогает ему улавливать драматизм ситуаций на поле.
Видел, с каким почтением относятся к нему в Грузии - довелось присутствовать на его шестидесятилетии. Зал филармонии был заполнен до отказа, и публика очень тепло встречала всех гостей, издалека приехавших поздравить юбиляра. Котэ сам вел свой вечер, и неизвестно, в чей адрес было высказано больше добрых похвальных слов - именинника или тех, кто выходил его приветствовать. Он создал такую непринужденную обстановку, что дежурным юбилейным речам не было места.
Когда на сцену поднялись ветераны тбилисского «Динамо» - Борис Пайчадзе, Георгий Антадзе, Григорий Гагуа, - зал стонал от хохота, слушая их рассказы из футбольной жизни. Знаменитая Софико Чиаурели, супруга Котэ Махарадзе, вынуждена была признать, что спортсмены в тот вечер переиграли актеров.
В репортажах Махарадзе уважительное отношение к футболу с большой буквы, к игрокам сочетается с чувством юмора, а легкий грузинский акцент оттеняет это сочетание, придавая особый колорит комментарию происходящих событий. Заставляя обратить внимание на самое интересное, комментатор как бы подводит зрителя к оценкам, но не навязывает их.
А иногда с экрана пытаются поучать, как надо было сыграть в том или ином случае, что следовало бы сделать тренерам. Мне это кажется вторжением в сферы компетентности специалистов.
Правда, некоторые наши журналисты знакомы со спортом не просто визуально - за плечами собственные спортивные достижения, - и все-таки не могу (да, наверное, не только я) принять менторского тона, который порой проскальзывает в репортажах.
Не собираюсь оспаривать право телекомментаторов и всех журналистов судить о футболе, высказывать свое мнение, критиковать игроков и тренеров, ругать, наконец. Критика зачастую очень справедлива. Я хочу лишь сказать об ответственном отношении к слову, которое формирует мнение миллионов любителей футбола.
Журналисту иногда кажется, что он все видит и знает лучше любого специалиста.
Вспоминается смешной случай с Мартыном Ивановичем Мержановым, первым редактором еженедельника «Футбол» (приставки «хоккей» он в то время еще не обрел), на чемпионате мира в Чили. Бразильцы тогда отказались от своей прежней расстановки игроков - 4 - 2 - 4 - и продемонстрировали новую тактическую схему -4 - 3 - 3.
Новшество сразу же отметили все тренеры-наблюдатели. Только Мартын Иванович никак не хотел его замечать.
- Ничего подобного, - неистово спорил он, - бразильцы не тронули прежней схемы.
- Посмотрите на Загало, - показывали мы ему, - разве не видите, что он отодвинут в среднюю линию и уходит даже глубже к своим воротам?
- Ничего подобного, это эпизоды!..
Когда после финального матча, в котором бразильцы выиграли у сборной Чехословакии, снова зашел разговор о новинке, Мартын Иванович даже покраснел от гнева.
- Хватит! Я еще раз убедился в том, что наши тренеры ни черта в футболе не смыслят!
Мы не обижались на горячего Мержанова. «Неистовый Мартын» - звали его между собой. Он прошел войну, был в поверженном Берлине. После войны сколачивал корпус спортивных журналистов. Создал и выпестовал еженедельник.
Но и его, знатока футбола, тоже, случалось, заносило.
Мы воспитаны на уважительном отношении к нашей прессе. Это правильно: надо уважать чужую работу, как свою, уважать болельщика, который ждет информации.
Рассказывали, что Круифф однажды заявил, когда его попросили об интервью: «Пожалуйста, но заплатите мне. - И объяснил обескураженному корреспонденту: - Вы ведь за эту работу получаете деньги. Так почему я должен тратить задаром свое время?» У нас просто невозможно подобное деляческое отношение к представителям радио, газет, журналов.
У меня контакт со многими спортивными журналистами. Ценю их стремление поглубже разобраться в предмете, о котором приходится писать, такт. Будучи тренером сборной, всегда шел навстречу просьбам об интервью перед важными играми или после, считал, что обязан ответить на вопросы, которые многих интересуют, пока не последовало одергивания со стороны одного руководящего товарища: «Что вы направо и налево раздаете интервью и красуетесь на экране?» Меня это неприятно удивило, и с той поры нередко отвечал на предложения выступить по телевидению или высказаться на страницах газеты: «Согласуйте с моим руководством...»
Но ведь это, в конце концов, смешно! От работников Управления футбола пресса должна получать самую широкую информацию.
О футболе всегда ходит немало разных толков, слухов, сплетен, именно из-за отсутствия достоверных сведений. И о теневых сторонах футбольной жизни должны открыто говорить не только журналисты, но и управленцы.
Не делать вид, что они ни о чем не ведают, ничего предосудительного не замечают.
В последнее время печать все больше и больше обращает взгляд на острые проблемы спорта, широкая гласность - хочется в это верить - поможет справиться со многими застаревшими болезнями нашего футбола.
ВЧЕРА, СЕГОДНЯ
Нередко приходится быть свидетелем и участником острых дискуссий: когда играли лучше - тогда, в сороковые-пятидесятые, или сейчас?
Валерий Лобановский во время очередного спора сказал, что нынешнее московское «Динамо» запросто обыграло бы знаменитых послевоенных одноклубников. Я спросил: на чем же основана его уверенность? На более совершенной подготовке, расстановке, технике...
Действительно, если все это учесть, то, вполне возможно, «дети» обыграли бы «отцов». Ну а если бы тех, чьи имена стали историей футбола, готовить по нынешней системе?
- Тогда конечно бы!.. - сдался Валерий Васильевич. - Тогда и говорить нечего! Они же личности!
Думаю, что выдающимся игрокам моего поколения или поколения Стрельцова и Иванова немного нужно было бы времени, чтобы адаптироваться к нынешним нагрузкам. Хотя не все бы их выдержали, не все бы «вписались» в сегодняшнюю игру.
Футбол идет вперед.
Героями чемпионатов мира 1958 года, 1962-го стали бразильцы, поразив всех тактическими новинками. В 1966 году англичане преподнесли игру без флангов. Это тоже для многих явилось неожиданностью, и сборная Англии стала чемпионом мира.
В 1974 году заставили говорить о себе голландцы, показав тотальный футбол: на протяжении всего матча идет скоростная маневренная игра, функции игроков постоянно меняются...
Все наши ведущие тренеры хорошо понимают, что футбол идет по пути интенсификации. Необходимо увеличивать плотность занятий, их интенсивность, чтобы футболист в течение девяноста минут смог сохранить высокую скорость.
К этому надо прибавить все остальное - скоростную технику, игровое мышление.
Команда должна навязать сопернику свой темп, свою манеру, заставить его ошибаться. Но до каких пор будут повышаться скорости, увеличиваться нагрузки? До тех пор, пока существует в спорте соревновательное начало.
А оно не исчезнет.
Спортивные рекорды все время бьют и бьют.
