О старых и молодых женщинах
Знаешь ли ты теперь радость свободы от страха? Знаешь ли ты теперь, что такое свобода?
Скажи, что она безыскусна!
Не хвались тем, что ты можешь. Тебе смешно должно быть от мысли, что невозможно для тебя что-то, чего бы хотел ты!
Ты освободился от страха, знаешь ли ты зачем? Вижу, как нежно сияют глаза твои!
Видишь, что мои глаза отвечают тебе!
Знаешь ли ты, что нет закона, кроме страха? Ты освободился теперь от закона и можешь сказать, что не нужна свобода тебе!
Не наделяй надежды свои силой своей. Кто бросает деньги на ветер?
Не жалей денег, но лучше потрать их с толком!
Ты крикнул: Я одинок!. Я услышал Тебя.
Кто не знает своего одиночества, тот не знает и радости контакта с Другим! Ты знаешь, так не бойся, а действуй!
Ты крикнул: Всё ложь!. Теперь знаешь ты правду о своём безумии. Станешь ли ты прозябать в нём?
Не прогонит безумие своё тот, кто не знает о нём. Ты знаешь, чего же бояться?
Действуй!
Твои Я твои страхи. Твои страхи делают тебя таким, каким хочешь ты быть для других. Но разве же ты хочешь быть для других, но не для Другого?
Разве может один говорить со многими? Разве же Другому интересны твои Я, которые низводят его до безликости другого? Разве же голоден Другой до страха твоего?
Нет, нет и нет! Так стань убийцей своих Я, чтобы не погибнуть тебе Самому!
Способен ли ты стать самоубийцей, чтобы жить, или будешь ты убийцей самого Себя и умрёшь от страха?!
Знаешь ли ты, что нет справедливости, кроме права быть Другим? Будешь ли ты справедлив?
Как можешь ты тогда презирать?
Ищешь ли ты, что другие будут справедливы к тебе, или прежде будешь справедлив к самому Себе сам? Что тебе в справедливости других, если к самому Себе не можешь ты быть справедлив, сам Себя лишаешь ты права быть Другим?
Будь справедлив, и тебе не придётся испытывать страх!
Если другие меняют мнение о тебе, чьё это мнение? Можешь ли ты навязать своё мнение Другому, даже если это мнение о тебе? Помнишь ли ты, что другой имеет право быть Другим?
Что ценишь ты в человеке, если не то, что он Другой? Так чего ты боишься?
Убил ли ты уже свои Я? Если да, то нечего бояться тебе!
Кому хочешь ты угодить своим счастьем? Если себе ты позволил быть Другим, ты другому позволил быть Другим. Так не отрекайся от счастья своего, ибо в Другом твоё счастье!
Помни: Другому можешь угодить ты только его счастьем!
Почему думаешь ты о распятье своём, дурного не сделав? Если же сделал ты дурное, то будешь и своим палачом.
Чего ж ты боишься чужого суда?
Разве целое может быть сложным? Целое не сложнее единицы!
Не бойся костров, что разводят для твоих мыльных пузырей!
Ты протягиваешь руку, глядя в глаза? Разве можешь бояться ты, что вывернут руку твою?
Если же тебе всё-таки вывернут руку, разве же не ты подавал? Ты хотел, раз ты подал!
Что ж сердиться теперь на Другого, который сделал то, что хотел он?
Страх всегда будет появляться на твоём пути. Но по пути ли тебе со страхом твоим?
Если нет, то что тебе до его появления? Иди своей дорогой!
И страху своему позволь быть Другим, будь последовательным, эгоист!
Помни, что нельзя быть Другим, не позволяя того Другому! И нельзя быть самим Собой не будучи Другим!
Твой страх еретик, колдун, прорицатель, безумец, скептик, нечестивец и злодей. Но нет твоего страха без твоего Я, оно, потому еретик, колдун, прорицатель, безумец, скептик, нечестивец и злодей. Ты всё ещё ценишь свои Я? А если не ценишь, так чего ж ты боишься?
Разве может ничто навредить тебе? Ты всё ещё боишься своей тени, или выздоровел уже от безумия?
Твои Я обратятся в пепел, когда увидишь ты, что нет в них ничего кроме страха, которого не боишься ты, эгоист! Не будешь же ты защищать страхи свои, излечившийся от безумия!
Будучи Другим, идёшь ты путём созидающего, ты созидаешь счастье своё. Разве же будет такой путь для тебя труден?
Будучи Собой, ты идёшь путём чуткого, ты созидаешь счастье Другого. Разве же не стоит этот путь, чтобы пройти его?
Лучащийся, что можешь презирать ты, кроме своего страха, ведь даже тени у тебя нет, ибо свет не отбрасывает тени!
Не жди, что другие пойдут за тобой, Другие уже идут рядом! Так не будешь ты одинок, ибо нет любви, но есть контакт!
Мои слёзы взял ты в руки свои: я ощутил Другого подле себя и стал самим Собой. Ты мой сын и отец мой!
Знаешь ли ты теперь, что значит быть Собой для Другого?
Ты знаешь!.
Так говорил Заратустра, взор его светился, а голос трепетал, словно нежный весенний лепесток, и вдруг оборвался. Он заплакал и я расплакался, чёрт знает, почему. Мы обнялись и долго просидели так
Кто-то скажет: Глупо!. Пусть говорит.
Когда руки освобождаются от страха, они становятся крыльями, нежнее всего касаются руки, свободные от страха. И это не чудо, это счастье.
О старых и молодых женщинах
Дела в клинике идут замечательно. Я перестал расстраиваться, что большая часть моих больных не хотят лечиться и, кажется, они были благодарны за это.
Когда же их наполняла благодарность, то у них отчего-то, возникало желание лечиться. Больше я не потворствовал их страхам, но сердце моё ликовало, подобно звонким литаврам, когда они побеждали свои страхи.
И, как выяснилось, даже это обстоятельство способно оказывать психотерапевтический эффект.
Заратустра любезно согласился помогать мне по работе, но чаще держится в тени, утверждая, что у меня и без него всё очень хорошо получается. (Хотя я-то знаю, что если кого и должны благодарить мои пациенты, так это его Заратустру! Ну да ладно.)
Большинство моих пациентов женщины, им приходится тяжелее всего. И я очень хотел, чтобы Заратустра говорил с ними об этом.
Он согласился.
Я собрал всю женскую часть моего отделения в зале для групповой терапии, и Заратустра говорил так:
Не упрекайте Заратустру, что прежде не говорил он с женщиной. Не потому что не любит он женщину, но потому что любит её, не говорил Заратустра с нею.
Говорящий с женщиной или глуп, или зол, или лжец.
Будет ли тот, кто любит, говорить с той, что хочет не понимать, но желает чувствовать? Глупо давать то, в чём не испытывают нужды, глупо предлагать то, что не может быть принято.
Мужчина всегда говорит для себя, но женщине нужен не монах, а мужчина!
Будет ли тот, кто любит, говорить с той, что хочет не уверений, а верности? Зол тот, кто предлагает то, что не может дать.
Мужчина верен лишь одной женщине: её имя имя матери его. Женщины, неужели же и дальше готовы вы платить за блеск иллюзии тьмой поруганной жизни?
Будет ли тот, кто любит, говорить с той, что хочет не умозаключений, а слов? Нет, не будет говорить он, он будет шептать.
Лжёт мужчина, который говорит об уме женщины, но дважды лжёт мужчина, который верит, в то, что говорит, когда говорит об уме женщины!
Беда женщины в том, что не ценит она в себе женщины. Кто ж отдаёт своё счастье в обмен на муку? Нельзя быть счастливой, не будучи собой. Кто ты есть, если не ты?
Что ж отрекаешься ты от себя, женщина?
Беда женщины в том, что хочет она быть мужчиной. Обида плохой советчик, гордыня глупый, соперничество пустой.
То, что вы видите, женщины, не является мужчиной, но лишь зримой мужественностью. Жёсткий у рака панцирь, но думаете вы, что и брюшко его монолит.
Своей фантазии пытаетесь подражать вы, но не мужчине. Если б мужчине могли вы подражать, то имели бы и блага его, но с фантазией вашей, которой подражаете вы, только беды его и обретёте!
Там хорошо, где нас нет! говорите вы, женщины, таков ваш принцип. И когда окажетесь вы там, где вас не было, скажете то же, что говорили вы прежде.
Долго ли ещё будете вы скитаться, гонимые страхом? Кто напугал вас, если не вы сами?
Почему не скажете: Там, где нас нет нас нет!?
Что ж не прислушаетесь вы к себе, когда говорите вы: От добра добра не ищут!? Разве может быть добро больше, чем оно есть? Разве то добро, которого нет, больше того, что есть?
Разве нужно вам что-то, кроме добра?
Беда женщины в том, что мужчина ищет в ней не женщину, но мужчину. Зачем, женщины, потворствуете вы глупости, что приносит вам боль? Хоть бы не приносила она вам боли, но ведь приносит!
Когда же вы перестанете казаться и станете?
Когда скажете вы мужчине своему: Не попутчик я твой, но дорога. Не дорога я для тебя, но дом!.
Разве же не будет благодарен путешественник за дорогу, а скиталец за кров? Что ж боитесь вы благодарности, а возмущение провоцируете?
Беда женщины в том, что мужчина перестал быть мужчиной. Мужчина должен быть эгоистом: должен он оплачивать свои желания из своего кармана.
Плох мужчина, который торгуется, но дважды плох мужчина, который торгуется, как женщина.
Не только за неё, за женщину, но даже и за себя, за мужчину, не в силах ответствовать мужчина, ибо не стал он ещё эгоистом. Что же вы, женщины, не видите эгофилии его?
Что ж, потакаете ей? Когда ж станете вы мужчине женщиной, а матерью сыну, но не наоборот?
Беда женщины в том, что она считает себя бесценной, ибо знают мужчины, что всегда могут купить женщину. Беда женщины в том, что себе она лжёт, когда говорит, что не имеет цены.
В пространстве лжи теряется лгущий.
Беда женщины в том, что считает она равной себя мужчине. Соревноваться значит не быть женщиной.
Не радоваться тем единственным способом, что дан тебе, - не радоваться значит вовсе. Что есть большее, чем радость?
На что променяли вы счастье своё, женщины? Зачем вам равенство в печали, женщины?
Беда женщины в том, что не знает она ребёнок, ребёнок невидимый, ребёнок не рождённый ещё, ребёнок потенциальный всегда скрыт в существе её. Чаша всегда чаша, даже если она пуста.
Прольётся вода, если нет для неё чаши, но берегут не чашу, а воду, иначе зачем тогда чаша? Не знает этого женщина, оттого и несчастна.
Беда женщины в том, что мужчина не видит ребёнка, которого охраняет женщина в существе своём. Укоряет женщину он в корысти, ибо не видит, что не для себя, но для ребёнка, скрытого в существе её, корыстна она. Кто ж скажет об этом мужчине, если не женщина?
Чего же боитесь вы, уже осуждённые?
Мужчина жесток, но не жёсток, от того и жесток, ибо обороняет ранимое. Но крепка цитадель женщины и невидима, катается она под пальцами мужчины, подобно алмазу в жерновах, и сокрушаются те, что не могут раздавить её.
Женщины живут дольше!
Беда женщины в том, что манит её мужчина в заоблачные дали миражей своих. Но куда идти женщине, когда слабый ребёнок скрыт в существе её? Не за мужчиной идёт женщина, но за тем, кто защитит ребёнка её.
Но не знает женщина, что не знает мужчина о ребёнке, что скрыт в существе её, не знает он и о истинных стремлениях женщины, а потому будет он осуждать её. Не знает мужчина, что не может женщина разделить стремлений его, ибо одно стремление у неё это ребёнок, скрытый в существе её.
Беда женщины в том, что принадлежание своё расценивает она, как повиновение. Тот, кто не задирал головы, не узнает и унижение поклона.
Зачем же задирали вы головы свои, женщины, разве мало вы видите?
Слишком долго слушала мужчин женщина, слишком долго они говорили с ней. Много ли надо, чтобы женщина поверила? Непонимающий согласится быстро с тем, кто говорит, что он знает. Но много ли понимают мужчины?
Плох тот, кто не понимает, но в два раза хуже тот, кто думает, что понимает, не понимая.
Власть мужчины, что игрушка в руках ребёнка. Будет он плакать, когда потеряет игрушку свою, и боится он потерять её.
Нет худшей доли! Нужна ли игрушка вам, женщины?
Что же лучше: быть королевой в рабстве, или в рабстве королевой? А рабство только оценка!
Беда женщины в том, что верит она и не верит одновременно. Она верит за себя, но не верит за ребёнка своего, скрытого в существе её. За него, за ребёнка, принуждена она быть настороже.
Что ж винить в этом мужчину?
Не мужчине, но женщине нужен ребёнок. Зачем же говорите вы, женщины, что не нужны вам дети? Так хотите купить вы любовь мужчины?
Шантаж глуп, но и вовсе безумен он, когда шантажируют самоубийством!
Счастлива женщина тем, что может быть женщиной, но не знает она о счастье своём!
Счастлива женщина тем, что нет ей нужды быть мужчиной, но не верит она счастью своему!
Счастлива женщина тем, что может иметь ребёнка, которого хочет, но не знает женщина о счастье своём!
Счастлива женщина тем, что живёт вечно в детях своих, но не знает она о счастье своём!
Счастлива женщина тем, что может она отдаться и может довериться, ибо мечтает об этом, но не знает женщина о своём счастье!
Счастлива женщина тем, что нет нужды ей бороться за то, что нельзя не потерять, но не знает женщина об этом счастье!
Счастлива женщина тем, что нет в ней ни предела, ни границы, ни цели: нет нужды ей идти, воевать и разочаровываться! Но и об этом не знает женщина!
Счастлива женщина, когда слышит мужской шепот, не разбирая слов, но отрекается она от счастья своего ради миражей!
Что ж сердитесь вы на Заратустру, что не хочет он говорить с вами, ибо знает он, что, обманутые, не шепот его хотите слушать вы, но речи его?
Что в речах Заратустры, кроме желания близости, но с женщинами речи его разделяют его!
Вы же не знаете границы, не заметите вы подвоха, который так неприятен мне. Не хочу я обманывать вас, хоть и рады были бы вы обмануться. Не обмана, но силы должны искать вы, женщины! Я дам вам силу, если захотите вы быть любимыми.
А вы хотите, но не знаете счастья своего!
И потому я не говорю с вами, но шепчу вам, женщины:
- я не люблю в вас мужчины, женщины, я люблю мужчину в мужчине;
- я люблю в вас женщину, женщины;
- я мужчина, женщины, ибо я эгоист, и не ждите от меня жалости, а жаждите страсти моей;
- я тот, кого хотите вы, и я приду к вам, когда будете вы женщиной, ибо люблю в вас женщину;
- любовь моя не будет вечной, но она будет сильной, женщины, ибо в сердце моём сладость и сила, а теле моём страсть и обладание;
- вы растаете в руках моих, женщины, и я дам вам ребёнка вашего, и вы будете растить его, соблазнённые сами собой;
- и я уйду от вас женщины, чтобы не гнались вы за тем, что неведомо вам;
- и останется с вами ребёнок мой и будет любить он вас за меня, ибо я буду в нём.
Так говорил Заратустра в гробовой тишине зала. Он говорил тихо, но без тени смущения, с всеобъемлющей силой внутреннего обладания!
Я же смотрел на лица женщин, замерших от восторга: они менялись от гримасы внутреннего ужаса до восхищения. Они светились!..
- Всё, - шепнул Заратустра. - Я сказал вам всё, теперь уходите, чтобы мог я прийти к вам! Не ждите меня, но знайте, что я приду!
Словно загипнотизированные, неловкие, женщины поднялись со своих кресел и медленно покидали зал, бросая на Зара взоры, в которых угадывалось мною не ожидание, но полнота. Зар наполнил их, но не тем, что говорил, а тем, кем он был, тем, кто он есть.
Они смогли быть, благодаря тому, что он есть.
Об укусе змеи
В Москве теракт. Погибли сотни людей. Журналисты вопят о необходимости ковровых бомбардировок Чечни. Заразительно говорили они прежде о гуманизме, когда американцы бомбили Сербию Верили они своим словам, когда говорили о нём?
Зачем говорить, если веришь себе только, пока говоришь?
Мы живём в мире иллюзии: пока мы не испытываем сильного страха, мы говорим о своём бесстрашии, когда же испытаем мы страх, мы говорим о своём героизме, ведь не умерили же мы от страха!
Мы живём в пространстве слов, они скрывают безумие наше, делая его разумным безумием. Но иногда, под воздействием сильного страха, мы теряем эту хрупкую опору и открывается нам наше безумие, и тогда мы начинаем вопить во всё горло.
В чём же безумие наше? Мы не хотим верить в то, что мы гости, а не хозяева.
Мы неблагодарны, но мы ищем благодарности. Наши поиски тщетны.
Разочарован будет тот, кто ищет того, чего нет.
Мы решили, что мы всё можем. Когда об этом говорит сумасшедший, его называют сумасшедшим. Когда об этом говорит врач, ему верят.
Только страх и заставляет нас верить. Чего же стоит наша вера?
Кого мы пытаемся обмануть своими словами? Свой страх. Когда мы боимся прослыть негуманными, мы говорим о гуманизме. Когда мы боимся опасности, мы говорим о необходимости войны.
Мы верим себе, когда говорим, ибо страх лучшее основание для нашей веры.
Все веры стояли на страхе, и не было ещё веры, которая опиралась бы на человека, в основании которой не было бы страха. Вся наша жизнь языковая игра страха. Хочу ли я такой жизни?
Имею ли я другую? Живу ли я?
Так сегодня говорил Заратустра:
Если змея укусила, она должна была укусить. Что вы кричите: Это не справедливо!. Было бы справедливо, если бы она не укусила? Но что ж делать ей с ядом её?
Как не быть ей змеёй?
Если вас укусила змея, вы кричите: Господи, почему я!. Что, было бы лучше, если укусила она другого? Такова ваша справедливость? Тот, кто справедлив для себя, не справедлив для другого.
Что ж ищете вы справедливость одну на всех?
Вы хотите выкусить у змеи ядовитый зуб её? Радуйтесь, вы не умрёте от укуса змеи, вы умрёте от укуса тарантула!
Нельзя выкусить все ядовитые зубы, как нельзя вычерпать море.
Не смерти должны бояться вы, но того, что не можете вы жить, вдыхая каждое мгновение её полной грудью вашей, ибо грудь ваша парализована страхом!
Говорите вы: Он умер не вовремя!. Но когда время умирать?
Есть ли этому время? Говорите вы: Он умер не своей смертью!.
Но разве можно умереть чужой смертью? О чём говорите вы, кого пытаетесь обмануть?
Но не радуетесь вы тому, что дали вам, а печалитесь от того, что отберут у вас. Что ж, не печальтесь, вы уже умерли!
Уверены ли вы, что сделали это вовремя?
Всё ещё кажется вам, что вы можете переписать законы Вселенной. Что толку в мечтах ваших, если в реальности даже себя переписать вы не в силах?
Вы пытаетесь отменить смерть, все силы науки вашей бросили вы на борьбу со смертью. И вижу я, что движет вами страх. Отчего же вы не видите этого? Верно, вы уже не живёте.
Что ж боретесь вы со смертью?
Вы говорите: Мне не нравится мир этот, потому что не нравятся мне законы его!. У тебя есть другой мир? - спрошу я. На что законы вам, если нет им приложения?
Живёте вы в мире, которого нет. Иллюзия имя этому миру. Хороши для вас законы мира этого, ибо вы придумали их. Но они иллюзорны, и жизнь ваша иллюзия!
Думаете вы, что боитесь смерти, мертвецы, а боитесь вы жизни!
Думаете вы, что справедливость вершите, а сами с рук кормите страх свой это ли справедливость ваша? Наказывая, не преступника наказываете вы, но себя, ибо страх свой задобрили вы наказанием этим!
Всё, что делаете вы, делаете вы для себя, ибо свою вы проживаете жизнь, а не чужую! Вы сами и есть мера дел ваших: ненависть ваша вам доставляет боль, а радость ваша это ваша радость!
На самих Себя следует вам смотреть, а не на других, ибо у вас одна жизнь, и дела ваши то, что делаете вы для себя. Вот о чём следует помнить вам!
Может быть, тогда поймёте вы, чт`о делаете для себя, а что для страха своего.
Если жизнь ваша в тягость вам, не для самого Себя живёте вы, но для страха своего! Других хотели бы исправить вы, но сами не хотите вы исправляться. Но жизнь других их жизнь, но не ваша.
Что ж свою-то жизнь не хотите вы? Другой не может быть у вас!
Вы не верите самим Себе, отшельники! Только страху своему и верите вы в благородных порывах ваших. Не желаете вы жить для самих Себя, потому что боитесь. Для Других не можете жить вы, потому что боитесь.
И вы ещё боитесь смерти?! Я бы боялся такой жизни!
Чтобы измерить силу любви вашей, спрашиваете вы себя: Смог бы я умереть за него?. Но должны вы спрашивать: Живу ли я для него?, если хотите знать любите ли вы хоть чуть-чуть возлюбленного вашего!
Страх животного помощник в жизни его, а для вас приговор! Тот является человеком, кто использует страх свой не с тем, чтобы защититься от боли, но чтобы увидеть в ней страх. Нужно ли вам бояться боли?
В этом единственный вопрос познания!
Эгоист знает один страх страх умереть в жизни. Недостойно человека платить за подарок презрением, глупо предавать самого Себя и пошло близости желать из страха!
Не оспаривает эгоист страхи чужие, но и не потакает им, так вынашивает он Другого, открываясь ему нежностью самого Себя!
Человечеству суждено умереть, и будет это скоро! Так пусть же умрёт оно счастливым, чем от страха!.
Так говорил Заратустра.
А я увидел страх в своём прежнем смятении, и смятение моё ретировалось, поджавши хвост. И появилось во мне, обнаружило себя великое сомнение: я увидел безликость нашу в страхе, но разве же безлик каждый из нас?
И увидел я, что сомнение моё вызвано отсутствием страха, ибо ушла вера в иллюзию, которая столько лет говорила мне, что я ничто.
Я ничто для ничто это недурно. Я есть это хорошо, этого довольно.
О ребёнке и браке
Они говорят мне: Мы любили детей своих!, но дети их стали убийцами, наркоманами или покончили с собой. Убил бы я, если был бы любим?
Стал бы я наркоманом, если ощущал себя любимым? Стал бы я подвергать свою жизнь ненужному риску или совершать самоубийство, если бы знал, что меня любят? Нет. Но говорят мне женщины, дети которых убили, стали наркоманами и погибли: Мы любили детей своих!, говорят и ищут во мне сострадания.
И я спрашиваю их: Вы любили их так, как хотели сами, или так, как хотели от вас дети ваши?. Они молчат, а во мне нет сострадания, я врач, а не священник.
Что есть любовь? Если я чувствую, что люблю это ещё не любовь, но если Другой чувствует, что любим. У кого хватит духу спросить у возлюбленного: "Как ты хочешь, чтобы я любил тебя?"? У кого хватит силы ответить?
Как мы любим? Любим ли?
Страх со всех сторон, а глупость покрывает страх. Этот грех даже священник не в силах был бы отпустить.
Они учили детей своих, а те нуждались в нежности. Они решали свои проблемы, используя детей своих, как средство. Так не получается Теперь они плачут, в моём сострадании они ищут подтверждение своей позиции, они гонимы страхом признать ошибку. Могу ли я своим состраданием мешать им признать свою ошибку?
Имею ли я право? Хочу ли?
Нет.
Но нет в моём отрицании осуждения, они имели право поступать так, как поступили. Они платят за то, что сделали, они дорого платят. Мне горько, но нет во мне сострадания. Направление пути каждый выбирает сам, я могу помочь в движении, но я не буду помогать на пути к смерти.
Каждый имеет право на ошибку. Но спроси себя: хочешь ли ты воспользоваться этим правом?
Так говорил мне Заратустра сегодня:
И свет, и тень есть в ребёнке. Но боитесь вы тени его и не видите света, заключённого в нём.
И говорите вы ему: Нет тебя, но есть мы!. И учите вы его страхам своим таково воспитание ваше!
Не растите вы свет, заключённый в ребёнке, не освещаете тень его нежностью своею, но насаждаете ему страх. Зёрна страха прорастают в слабой душе младенца, как неистребимый сорняк поглощают они и свет, и тень его.
И рады вы: теперь он безгласен!
Когда же бунтовать будет ребёнок ваш действием, лишённый возможности говорить, вы скажете ему: Видишь ты, что не люблю я отца твоего, но живу с ним ради тебя!, Видишь ты, что не люблю я мать твою, но живу с ней ради тебя!, Видишь ты, что мы с отцом твоим любим друг друга, но не ради себя, но ради тебя мы делаем это!. И узнаёт ребёнок, что виноват в несчастье родителей своих. Как вынести ему бремя это?! Испугается ребёнок бремени своего и будет слаб он для жизни.
Воздуха не дали вы ему, но дали яд, любящие: такова любовь ваша!
Браком называете вы то, что нужно ребёнку вашему. Но разве же нужен ему брак ваш, а не тело ваше?
Кого обманываете вы?
Ищет у брака женщина несвободу мужа своего. Страшно ей остаться одной с ребёнком своим, а потому рада она узам обязательства страха.
Но страшно ей признаться в страхе своём, и ребёнка своего обвиняет она в муках своих.
Ищет в браке мужчина право на жену свою. Бессилен он обладать женщиной, ибо всегда был обладаем ею, и ищет средство узаконить господство своё.
