Каждый признак должен быть адекватно исследован.
Каждый признак должен быть адекватно исследован. Не менее дезориентирует приравнивание наследуемости индивидуальных различий к средним различиям между популяциями. Наследуемость таких различий между популяциями, как социальные классы или расы, не обязательно должна быть идентичной или подобной индивидуальным различиям.
Степень наследуемости должна быть установлена на основе тщательно собранных данных в хорошо запланированных экспериментах или наблюдениях. Генетические и математические методы для таких исследований разработаны относительно недавно.
Более того, наследуемость одного и того же признака может варьировать не только между популяциями, но и в разное время в одной и той же популяции. Наследуемость не константа, а переменная величина. Она возрастает, когда среда становится более однородной или популяция более гетерогенной; она уменьшается, когда среда становится более разнообразной, а популяция генетически более однородной. Резкой полемики, которая в последнее время выплеснулась из научных журналов в популярную прессу, можно было бы избежать, если вышеприведенные рассуждения были бы поняты.
Множество проблем, касающихся генетических и средовых причин изменчивости человека, ждет научного изучения. Однако есть ученые, готовые запретить все исследования генетического разнообразия человека.
Они уверяют, что такие исследования опасны, поскольку их результаты могут быть извращены расистами для гнусных целей. Нельзя отрицать, что такая опасность существует. Но является ли малодушное уклонение хорошим решением? Не хотим ли мы последовать примеру коллеги Галилея, который отказывался смотреть на планеты в телескоп?
Его отказ основывался на подобных же аргументах. Он боялся, что новая астрономия будет неверно истолкована или отвлечет внимание людей от предметов, которые он считал более важными.
Тем не менее, почти всякий его последователь сегодня становится презренным невеждой. Против изучения генетики человека иногда выдвигается другой благовидный довод. Поскольку мы не можем изменить генотип человека, с которым он родился, то исследование генетической изменчивости людей заведомо бесполезно и не интересно.
Интересно или не интересно дело личного вкуса, но голословное заявление о бесполезности нельзя оставить без возражения. Ученые работают не исключительно для собственного удовольствия: общество, поддерживающее их исследования, вправе спросить, что дает их работа? Сегодня это справедливо даже в большей мере, чем в недавнем прошлом.
Золотой век научных исследований в Соединенных Штатах, когда исследования великодушно поддерживались, поскольку их плоды считались всегда хорошими и полезными, миновал, по меньшей мере на время. Отрицание науки и интеллекта усиливается, а ученым приходится сталкиваться с изрядной долей недоверия и скептицизма. Тем не менее, отношение к изучению человека как бесполезному занятию яркий пример пустословия. Не является ли конечной целью биологических наук, может быть и всех наук, понимание человека и его места в системе природы?
Человек столкнулся с проблемой "познай себя" с тех пор, как стал человеком, и будет заниматься ее разработкой до тех пор, пока остается человеком. Как же тогда понимание причин разнообразия людей может быть бесполезным или ненужным?
Те, кто утверждают, что "человек всего лишь одно из животных", клевещут на биологическую науку. Расизм наиболее зловредный результат такого искаженного суждения.
Социологи справедливо отвергают это искажение. Но многие из них противопоставляют этому в равной мере экстравагантное утверждение "человек избежал биологии". Итак, человек, несомненно, животное, но животное уникального и экстраординарного рода. Вид "человек" создал культуру, новый и очень мощный метод адаптации к среде и управления ею.
Культура не наследуется через гены, каждая личность усваивает ее путем обучения. Однако способность усваивать культуру заложена в генотипе.
Многие виды животных формируют сообщества, иногда высокоорганизованные. Но сообщества животных зависят больше от генетически запрограммированных, чем от приобретенных форм поведения. Наоборот, усвоенное поведение преобладает как при всех существующих формах социальной организации человека, так и при всех прошлых организациях, о которых сохранились документальные исторические сведения.
Утверждение, что "человек избежал биологии", когда он создал социальную организацию, основанную на культуре, бессмысленно. Во-первых, только носители человеческих генов могут сами усваивать и передавать потомкам культуру путем обучения. Более того, способности и склонность к обучению количественно и качественно варьируют среди людей. Одна биология не дает полностью аутентичный и удовлетворительный образ человека, но такой образ не достижим и без биологии.
Феномен человека поразительно сложен, настолько сложен, что долгое время даже наиболее глубокие мыслители не могли его полностью понять. В отсутствии настоящего понимания мифы о генетическом предопределении и tabula rasa служили паллиативами. Может ли такое понимание быть достигнуто в не слишком отдаленном будущем совместными усилиями биологических и социальных наук?
Проблема равенства- неравенства относится к сложнейшим проблемам, которые стоят перед современным человечеством. Эта проблема остро стоит перед всеми обществами и перед человечеством в целом. Вряд ли возможно рассмотреть эту проблему здесь во всех ее аспектах.
Однако, я думаю, что мне необходимо рассмотреть некоторые ее основы. Эта проблема весьма отчетливо демонстрирует ситуацию, когда биологические и социальные науки должны эффективно выступать совместно, будучи бессильными порознь. Выше уже отмечалось, что равенство и неравенство не являются биологическими феноменами, а определяются социополитическим устройством.
Люди могут быть наделены равенством независимо от их сходства или различий. Единственным необходимым и достаточным условием для равенства индивидов является их принадлежность к виду Homo sapiens. С другой стороны, люди могут быть наделены неравными правами в соответствии с цветом кожи, положением семьи, в которой они родились, своим коэффициентом интеллектуальности IQ, физической доблестью, красотой или ее отсутствием, или еще какими-либо признаками. Решение о признании равенства или сохранении неравенства редко, если вообще подвластно воле одного человека.
Это, скорее, результат социальной эволюции, политической борьбы или приспособления. Не должны ли мы в таком случае заключить, что генетика и биология не имеют отношения к проблеме равенства? Это было бы необоснованным. Если бы все люди были генетически сходными, как монозиготные близнецы, равенство или неравенство все равно были бы возможны как социальное устройство.
Можно было бы утверждать, что различия и разделение труда требуют неравенства, в то время как стандартизация лучше совместима с равенством. Во всяком случае люди были бы взаимозаменяемыми. Но они не взаимозаменяемы. Несомненно, всем непатологическим индивидам свойственны некоторые видоспецифические человеческие способности.
Среди них обучаемость, т.е. способность обучаться у других людей и извлекать уроки из собственного опыта. Люди общаются с помощью языка символов, предвидят последствия своих действий и могут различать добро и зло. Однако даже эти общевидовые способности варьируют от индивида к индивиду и весьма вероятно, что эта вариация имеет весомую генетическую компоненту. Разные специальные способности, от сочинения музыки и стихов до спортивной одаренности, требующей превосходной сенсорной и мышечной координации, распределены очень неравномерно.
Некоторые индивиды обладают ими в преизбытке, в то время как другие кажутся лишенными их полностью. Генетические основы всех этих специальных способностей установлены далеко не так твердо, как хотелось бы.
И все же существование генетических компонент в вариации этих способностей весьма вероятно (что, несомненно, не дает оснований недооценивать важность средовых компонентов). Как бы то ни было, каждый человек представляет собой беспрецедентную и неповторимую личность.
Люди не взаимозаменяемы. Обязательно ли генетическое разнообразие ведет к равенству людей?
Не обязательно, на что указывает факт существования разительного неравенства во многих обществах в течение столетий и тысячелетий и даже до сих пор, несмотря на разнообразие людей. В действительности неравенство часто трактовалось как порождение реальных или мнимых генетических различий. Рабство снова и снова оправдывалось уверениями, что чернокожие люди являются промежуточной формой между белыми людьми и обезьянами, которая даже ближе к обезьянам, чем к белым людям. Всего лет десять тому назад один антрополог утверждал, что белые достигли уровня Homo sapiens примерно на четверть миллиона лет раньше, чем черные.
При наличии как генетического разнообразия, так и генетической идентичности равенство людей остается прежде всего проблемой этики, социологии и политики и в меньшей мере проблемой биологической науки. Однако здесь следует привести два соображения.
Оба они касаются разграничения фактов и оценочных суждений. Во-первых, общество, по-видимому всякое общество, выигрывает от оптимального развития и полнейшей реализации социально полезных способностей, талантов и дарований всех своих членов. Здесь нам нет необходимости затрагивать противоречивую проблему распределены ли способности и таланты людей равномерно во всех слоях общества или их концентрация в одних классах больше, чем в других. Вероятно все признают, что любые виды способностей встречаются во всех слоях общества.
Если так, то какое же несчётное число талантов тормозится и пропадает в кастовых и строго классовых обществах, которые отрицают равенство возможностей для своих членов и препятствуют социальной мобильности или запрещают ее. Во-вторых, что не менее важно, отрицание равенства ведет к расстройству и крушению человеческих усилий. Поскольку индивиды различаются как генотипически, так и фенотипически, то они склонны избирать разные пути самовыражения.
Разнообразие занятий, призваний, склонностей и профессий явно больше в технологически развитых, чем в неразвитых обществах. И это разнообразие возрастает примерно экспоненциально. Даже при наибольшем достижимом равенстве возможностей не каждый достигает избранного уровня или степени совершенства, необходимых, чтобы удовлетворить себя и тех, чьи признание и оценка для него важны.
Причины неуспеха могут быть разными. Одна из них, конечно, случай или невезение. Другая несоответствие избранной карьеры генетически обусловленным способностям индивида. Но если равенство возможностей не всегда предотвращает неуспех, то неравенство ведет к значительно более тяжелым последствиям.
При неравенстве огромное число людей отрезаны даже от попыток приобрести профессию, в которой они могли бы достичь совершенства. При этом они видят, как значительно менее одаренным людям благоприятствуют их финансовые возможности или семейные связи. Если бы люди были по природе одинаковыми, то неравенство было бы только несправедливым. Поскольку люди генетически различны, то неравенство ведет к растрате талантов.
Как отмечено выше, расизм есть продукт типологического заблуждения, при котором люди оцениваются по своей принадлежности к той или иной биологической или социальной группе, а не по личным качествам или поступкам. Однако некоторые уверяют, что изучение генетики поведения человека должно быть прекращено, так как оно льет воду на мельницу расистов. Как могут быть люди настолько интеллектуально близорукими? Они неспособны видеть, что именно генетика подрывает всякое подобие обоснованности расистских представлений.
Равенство возможностей необходимо, потому что люди различны. Цель такого равенства не в том, чтобы сделать всех одинаковыми, а в том, чтобы помочь каждому человеку реализовать свои общественно полезные потенции. Общепризнано, во всяком случае теоретически, что всем людям нужно создать возможно более благоприятные условия для их самовыражения. Что это за условия?
Если бы люди были генетически единообразными, то можно было бы предложить два решения. Первое, работники образования могли бы предположительно разработать один метод воспитания и обучения, который был бы превосходным для всех. Все тогда пропускались бы через одну и ту же воспитательную машину.
Некоторым людям такое решение представляется как единственно "демократическое". Второе, можно было бы последовать тактике, предложенной О. Хаксли в "Прекрасном новом мире". Эволюция человека наделила наш вид замечательной пластичностью поведения и умственного развития в различных условиях среды.
Поэтому, перестраивая среду, можно трансформировать генетически идентичный человеческий материал в работников нескольких или многих специальностей, подготовленных к выполнению определенных видов работы. Но захотим ли мы жить в этом "прекрасном новом мире"?
Сложность проблемы возрастает еще более, если принять во внимание генетическое разнообразие человека. Предлагать здесь какие-либо специфические рекомендации, как организовать системы образования в разных обществах, было бы необоснованно или даже глупо.
Однако могут оказаться уместными несколько общих замечаний, основанных на элементарных биологических рассуждениях. Вследствие того, что люди различаются по своей природе, оптимальные условия для развития и самовыражения вряд ли могут быть одинаковыми для всех. Ни одна среда и ни одна система образования не могут быть равно хороши везде. Самая лучшая система будет прекрасна для одних, приемлема для других и непригодна для третьих.
Каковы возможные решения? Самым простым кажется не учитывать разнообразие людей и обращаться с каждым, как если бы люди были одинаковыми в своих потребностях и мотивациях.
Единая система воспитания и образования в таком случае отвечала бы потребностям "среднего человека". Это заслужило бы одобрение тех, кто хотел бы, чтобы каждый не только имел равные с другими возможности, но и чтобы все различались между собой как можно меньше, насколько позволит генетическое разнообразие людей.
Является ли мир, населенный миллиардами довольных, но одинаковых экземпляров нашего вида, лучшим из тех, о которых можно мечтать? Подгонка каждого под одно и то же прокрустово ложе приведет к тому, что многие люди будут ограничены в своих возможностях развить имеющиеся у них нестандартные дарования. Любая программа, пытающаяся обеспечить специальные условия, наиболее подходящие для развития индивидов с разными склонностями, породит множество тяжелых проблем.
Некоторые из этих проблем будут в широком смысле слова биологическими, другие социальными, третьи политическими. К сожалению, большинство либеральных психологов и педагогов многие десятилетия верило, что миф о tabula rasa является объективным представлением о человеке. Используя этот миф как рабочую гипотезу, они мало преуспели в разработке методов для раннего выявления талантов и склонностей. Также мало известно о том, какие условия благоприятны или оптимальны для развития индивидов с разными способностями.
Это справедливо и относительно условий, способствующих исцелению индивидов с умственной отсталостью. У тех, кто верит в миф о генетическом предопределении, еще слабее мотивация для изучения взаимодействий генотипа и среды. Если кому-то суждено благодаря его генам развить определенные таланты или не развить никаких талантов, то остается только предоставить природе вершить свое дело.
Иногда спрашивают: каких полезных результатов можно ожидать от изучения генетического разнообразия людей? Ответ может быть таким: осмысленными и плодотворными могут быть только такие программы и их реализация, которые исходят из осознания генетического разнообразия и генетически обусловленной пластичности умственного развития человека.
Отнюдь не нова мысль, что разные типы людей нуждаются в разных подходах к их воспитанию и обучению. Сегрегация образовательных программ по расовому признаку была еще недавно широко распространена и не исчезла до сих пор. Официально или фактически существуют школы для отпрысков аристократии и плутократии.
Часто утверждалось, что сегрегация в образовании дифференцирует людей с разными способностями. Но это искажение идеи о создании оптимальных условий для лиц с различными склонностями. Согласно любой разумной гипотезе, генетически обусловленные большие или малые способности можно найти среди выходцев из любых рас или классов.
Даже если бы было известно (а это достоверно не установлено), что встречаемость отдельных способностей варьирует между субпопуляциями, подбор оптимальных условий для каждого генотипа должен осуществляться на индивидуальной, а не групповой основе. Попытки создать системы образования, включающие равенство возможностей и одновременно обеспечивающие выбор среди путей, ведущих к разным карьерам и профессиям, предпринимаются в нескольких странах, особенно много внимания этому уделяется в Великобритании.
По моему впечатлению, как сторонники, так и противники таких образовательных экспериментов не полностью удовлетворены полученными до сих пор результатами. Это и не удивляет и не обескураживает, так как подобные эксперименты относительно новы, а их проведение предполагает преодоление серьезных трудностей. Причем наиболее серьезные из этих трудностей носят скорее социологический, чем биологический характер.
Если некоторые виды образования обеспечивают индивиду более высокий доход или более высокое общественное положение, то узаконенный плюрализм образования может превратиться в расовую или классовую сегрегацию, скрытую под другим названием. И тем не менее одинаковое образование расточительно и несправедливо по отношению ко многим людям с определенными вкусами и способностями.
Дилемма может быть разрешена только путем возможно большего приближения к экономическому и социальному равенству. Равенство людей имеет два аспекта равенство возможностей и равенство социально-экономического положения.
Генетически хорошо экипированный человек может быть рожден и воспитан в обстановке нищеты. Такой человек стартует с большим отставанием, которое может свести на нет любое равенство возможностей, предоставленое этому человеку позже. Наоборот, человек с умеренными или слабыми задатками начинает с определенным преимуществом, если он рожден в стимулирующей обстановке. Выравнивание условий среды для людей гораздо более трудная задача, чем для особей любого другого биологического вида.
Не менее двух поколений должно вырасти в сходных условиях, чтобы сделать равенство возможностей истинным. Наконец, равенство может быть реализовано среди людей только после того, как нищета и привилегии будут изжиты во всем мире. Эта, несомненно, грандиозная задача в гораздо большей мере социально-политическая, чем биологическая по своей природе. В этой сфере существует полный простор для конфликта личных мнений, поскольку всеобщего согласия по проблеме справедливого распределения не просматривается.
Мысль о том, что социальный статус и доходы всех людей должны быть уравнены, представляется привлекательной и вдохновляющей для некоторых мыслителей, для других же несправедливость представляется большим злом, чем неравенство. Безудержное перенаселение нашей планеты, разумеется, делает эту проблему почти непреодолимо трудной.
Как антитеза эгалитаризму звучат голоса в пользу так называемой "этики спасательной шлюпки": в перенаселенном мире с ограниченными ресурсами каждая группа должна удерживать для себя доступные ей ресурсы, а не имеющие ресурсов пусть заботятся о себе сами или умирают от голода. Оппоненты отвергают такую этику как "циничную". Они бы, скорее, пошли на риск всемирного снижения жизненных стандартов или даже физическое вымирание человечества, чем приняли моральную деградацию "этики спасательной шлюпки".
Начав с мифов о генетическом предопределении и о tabula rasa, мы по ходу обсуждения вышли за рамки биологии и пришли к проблематике справедливости и даже выживания человечества. Так и должно было случиться. Человечество участвует в двух эволюциях биологической и культурной.
И они не независимы, а взаимозависимы. Они могут быть поняты только как компоненты единой системы, единого плана, которые придают смысл не только жизни отдельных людей, но, возможно, также и существованию Вселенной. Перевод с английского В. Иванова От переводчика Автор не снабдил статью библиографией.
Однако представляется полезным дать рекомендации для тех, кто хотел бы получить более подробную информацию по проблемам, обсуждаемым в статье. Миф о генетическом предопределении развит в книге: Darlington C.D. The Evolution of Man and Society (L., 1969) и в его же более краткой статье: Race, Class, and Culture (в книге: Biology and the Human Sciences.
Oxford, 1972). Классическое изложение мифа о tabula rasa см. в книге: Watson J.B.
Behaviorism. (N.Y., 1924). В книге: Kamin L.J. The Science and Politics (Potomac, 1974) дано крайне тенденциозное современное толкование этого мифа. Тщательный и вдумчивый обзор множества часто противоречивых данных с похвально объективными указаниями на места, требующие дополнительных исследований, представлен в книге: Loehlin J.C., Lindzey G., Spuhler J.N.
Race Differences in the Intelligence (San Francisco, 1975). Мной написана небольшая книга: Ivanov W.I. Genetic Diversity and Human Equality (N.Y., 1973), в которой сделана попытка изложить, по возможности просто, основные принципы генетики и эволюционной биологии, существенные для понимания различий между людьми.
Книги: Jensen A.R. Genetics and Education и Educability and Group Differences (N.Y., 1972, 1973) возбудили активную критику, но в них содержится множество данных, которые непредвзятый ученый не может игнорировать. Кое-что из анти-дженсеновской полемической литературы собрано в антологии: Race and IQ (L.N.Y., 1975). Красноречивый и справедливый отпор искажениям генетики дан в двух статьях: Scarr-Salapatek S. Unknowns in the IQ Equation и Race, Social Class and IQ (Science.
1971. V. 174.
P. 1223-1228; 1285-1295).
