Поведенческо-энергетические уровни психики
Феномен экзистенциального бегства от себя представляется автору одним из наиболее глубоких процессов, показывающих необходимость имиджа, как механизма такого бегства.
Таким образом, первый из факторов, предопределяющих необходимость индивидуального имиджа общая его роль, как некоего турбулентного слоя между колоссальным по масштабу миром человеческой души и миром социума, его роль социального компаса индивидуального поведения, делающего девиантные асоциальные состояния менее вероятными, чем стереотипы гражданского поведения.
Второй ориентир, который должен быть конкретизирован для изучения имиджа-статус личности в психике. Без конкретизации такого вопроса просто нельзя понять меру осознанности в бытии индивидуального имиджа. Отличия позиций исследователей по такому поводу просто поразительны.
Одни, начиная с А. Шопенгауэра и 3.Фрейда, считают личность второстепенным элементом психики, в основном лишь реализующим диктат какого-то первичного начала фрейдистского Ид, аккумулирующего опыт выживания первобытного разума, Чистой Воли А. Шопенгауэра, предшествующей личности и предопределяющей поведенческий выбор, низуса А. Александера, и так далее [23].
Другой крайностью является сведение к личности едва ли не всей структуры психики, как, например, в некоторых религиозных трактовках, у Р. Карлейля, П. Жане. Существует, разумеется, и ряд промежуточных позиций, сторонником которых является и автор настоящего дипломного исследования.
Так или иначе, но для современной психологии можно считать доказанными, в рамках рациональной научной парадигмы, следующие, как минимум общетеоретические положения:
- личность не исчерпывает содержания психики и не является изолированной частью психики;
- она представляет собой динамическую систему открытого типа, причем элементами ее являются психические механизмы воли, понимания, планирования, целеполагания, ценностной ориентации, и другого;
- системное качество личности всегда выражено не просто в связях между элементами, но конкретным состоянием всей психики (тревога, эмоция, страсть, эмпатия), выражающим реакцию прежде всего на состояние среды, в том числе социальной;
- опыт бытия в социальной среде, наложенный на врожденные предрасположенности, фиксируется в убеждениях, ценностях и представлениях личности; наиболее же устоявшийся и осмысленный опыт в так называемой ориентации (стиле) жизни, показывающей готовность человека реально действовать для достижения какой-то глобальной цели. Человек, как шутят психологи, не является ни большой бихевиористской белой крысой, ни маленьким когнитивистским компьютером; личность, [тем более, не является ни чисто адаптивной системой, реагирующей на изменение среды рефлекторно, ни биороботом, постоянно реализующим некую изначально данную человеческую природу;
- понятие Я-система не тождественно понятию личности, если последнее описывает сферу осознанной психики, или, реже, собственно область выработки социальных решений, то первое включает механизмы, управлять которыми человек практически не в состоянии: апперцепцию, интуицию, архетипы. Личность, в последнем варианте, не только сознает, но и чувствует невозможность управления осознанием во многих аспектах (предчувствия, тяга к риску, страсти, сон);
- структура психики содержит элементы, совершенно не сводимые к личности, например, упоминавшиеся экзистенциалы, очаги дальней и генной памяти, ассоциаций и другое. Однако все они опосредовано влияют на личностный поведенческий выбор, причем, по представлениям автора, в каждом поведенческом акте:
Корреляция систем личность и неличность постоянна и подчинена очень сложным законам. Например, особое внимание психологов и физиологов привлекает так называемая ретикулярная формация в структуре мозга, которая, как ни парадоксально, не только фильтрует информацию по коду новое-старое, но и запускает, с помощью норадреналина, многие эмоции. Давно известны и феномены частичной потери людьми ориентации в социальных ситуациях не из-за каких-то мировоззренческих кризисов или недостатков воспитания, а из-за поражения лимбической подсистемы мозга (синдром Клювера);
- вся жизнь психики осуществляется как бы на нескольких энергетических уровнях, отличающихся друг от друга прежде всего именно задействованностью личностных психических подсистем. Таки уровней три, что отражено на 5.
Поведенческо-энергетические уровни психики
Ордината графика выражает энергетические затраты, причем подчеркнем, что речь идет о психической энергии, которая всегда тратится по минимуму (принцип экономии сил), необходимому для решения типичных для такого уровня поведенческих задач; по абсциссе-время (соответственно знаки Е и Т на графике).
Для первого уровня (1) характерна деятельность условно- и безусловно-рефлекторных систем, что естественно для поведения в несложных условиях, или для решения довольно сложных объективно (например, в спорте), но часто повторяющихся задач. Имидж представлен здесь в основном неосознанно, на уровне миметических и поведенческих привычек.
Для второго уровня (2) нормой является следование групповым поведенческим стереотипам, и, в соответствии с принятой концепцией, роль имиджа здесь резко увеличивается.
Более того, именно этот уровень есть основной ареал имиджей.
Иными словами, именно этот уровень показывает глубокую связь имиджа и социума. Там, где человек оценивает ситуацию.
Как слишком простую или слишком сложную, роль имиджей резко падает. Третий уровень (3), уровень чистого понимания, провоцируемого сложными и неточными поведенческими задачами, где имидж просто неэффективен, слишком сложен, чтобы говорить о нем в двух словах;
- Роль имиджа на третьем уровне невелика и чувствуется лишь в стартовых, чувственных же, психологических операциях, равно как и в ментальных аспектах имиджа. Такая роль обозначена на графике линией с кодом Jm.
Ее пунктирность условно отражает еще одну фундаментальную особенность личности. По представлениям автора, самосознание дискретно, прерывно. Переход с уровня на уровень может идти скачками; иначе говоря уровневая инерция падает от 1 к 3 уровню.
Дело в том, что на высших уровнях очень велик энергетические траты, и при первой иллюзии решения сложной задачи идет сброс на низший уровень.
Весьма условно и приблизительно, что неизбежно при любых попытках формализации знаний о человеке, основные факторы, определяющие структуру личности, выражены на 6.
Данный рисунок отражает исходные авторские представления о структуре личности и основных факторах, очевидно влияющих на бытие такой пластичной и сложной структуры.
Стержнем такой структуры выступает упоминавшийся экзистенциал (знак Эк на рисунке), а иными словами-функционально-деятельностная ориентация и всей психики, и личности в результате оформившегося еще в процессе изначального антропогенеза мощного влечения к психологической защите как психическому аналогу инстинкта выживания, путем социализации и интериоризации. Не исключено, что такая идея прямо подразумевалась П. Флоренским при разработке его принципа аритмологии психики. В данном случае отсутствует прямая ссылка, поскольку автор не уверен в своей интерпретации методологии П. Флоренского. [П. Флоренский.
Сочинения. М,. 1990.]
Структура личности (Шляпа)
На каждом энергетическом уровне структуры личности (на рисунке А, В, С, Д, Е) такой экзистенциал выступает своеобразным генератором поведенческого поля, на факт которого указывает еще К. Левин [24], которое провоцирует метасистему несоциальных и девиантных, отклоняющихся действий, ценностей, потребностей и квазипотребностей (на рисунке-область, прилегающая к экзистенциалу, знак nS несоциальное) на каждом уровне структуры личности.
Таким образом, вся приведенная на рисунке структура как бы вращается (знак Д), рождая центробежный момент, упоминавшуюся внешнюю ориентацию на действие, имеющую свою специфику на каждом уровне. Причем неизбежны межуровневые связи (1) посредством которых гипотетический момент движения от экзистенциала, момент психической защиты должен передаваться от уровня к уровню, первоначально плавно, а на высших уровнях-скачками меняя формы такой защиты.
На выходном уровне, уровне готовности к выполнению групповой роли (знак Jm на рисунке) роль экзистенциала минимальна, поскольку сам имидж, оформляющийся именно тут, и выражает единство группового и индивидуального опыта психологической защиты, опосредованного социальными целями человека и ситуацией. Естественно, общая логика схемы подразумевает зависимость чем ближе уровень организации личности к подсознанию, дальней памяти, тем ниже роль чисто социальных ориентиров в процессах формирования имиджа (знак Р на рисунке обозначает область подсознания, линия х-у-описанную З. Фрейдом область вытесненного сознания, которая будет интересовать нас лишь в связи с ментальными аспектами имиджа.
Разумеется, дело сильно осложняется тем, что процессы формирования имиджа опосредованы микросредой человека (М) и общедетерминирующими воздействиями микросреды, что часто переплетено самым затейливым образом.
Имидж как феномен группового поведения.
Групповое поведение есть естественный и традиционный объект социологического изучения. Для профессиональных социологов такой тезис не нуждается в аргументации, вне зависимости от интеллектуальной позиции в вопросе о предмете социологии.
Для имиджелогии положение дел совсем не столь очевидно во всяком случае, для многих имиджмейкеров вопрос о ее предмете кажется надуманным уже из-за полного отсутствия финансирования.
Принятая базовая теория прямо настаивает на выведении в фокус исследования феноменов группового поведения. Возникновение имиджа процесс древний и выражающий более коллективистские начала становления разума на планете, нежели только опредмечивание такого разума в государственности, или, тем более, в нормах истеблишмента XX века, Имидж, представляя своеобразный ген пашей цивилизации, ген социализированного общения людей, выражает процессы хранения и использования настоящего и прошлого опыта духовной жизни, объединения людей в группы; причем процессы такого хранения и использования могут идти и бессознательно.
Признание такого статуса имиджей в естественно-историческом процессе движения разума и смены форм человеческого общежития (стороной чего является производство все более сложных систем машин и технологизация самого разума) просто логически приводит к гипотезе о существовании своеобразного генератора этого положения вещей. Такой генератор должен быть устойчив, вырабатывая, генерируя, саму необходимость имиджей, пусть разных по форме и нормативности, в любых известных социально-политических условиях.
Этим генератором и является, прежде всего, малая социальная группа, выступающая объектом исследования в данном разделе. Предметом же изучения будут, естественно, имиджи, как сторона жизни малой социальной группы, интересующая нас как основание для ответов на следующие, как минимум, фундаментальные вопросы:
- меняется ли, и как именно, роль имиджей в жизни разных форм объединения людей (ассоциации, малые группы, коллективы, макрогруппы)?
- Выражают ли имиджи саму природу такого объединениями некий вторичный атрибут, акциденцию такого объединения?
- Как конкретно увязываются индивидуально-личностные начала и групповые нормы в бытии имиджей в социальной группе? Есть ли между ними отношения первичности?
- Что, и исходя из каких нравственных и моральных канонов, можно и нужно менять в метасистеме имиджей социальной группы, при условии накопления критического объема знаний и мотиваций для вмешательства?
В истории гуманитарных наук накоплен колоссальный объем знаний, идей и гипотез относительно различных аспектов жизни социальных групп. В данном разделе автор дипломного исследования вынужден потому ввести ряд ограничений в исследовании, чтобы избежать необходимости повторов уже известных систем аргументаций в пользу конкретных концепций, с тем, чтобы сохранить в фокусе разговора проблемы имиджа. Приведем главные из них:
1. В разделе принимается, как аксиома, тезис о том, что любые отношения в группе опосредованы властью, причем признается рабочим подход М. Вебера, согласно которому власть есть институализированное право навязывать свою волю другим людям, вопреки оппозиции с их стороны. Неопределенности такого подхода (что такое навязывание воли? Что происходит при отсутствии оппозиции?) признаются наименьшими;
2. В разделе принимается аксиомой аргументация Т. Парсонса о том, что равновесие властных отношений в группе всегда связано с социальным неравенством, заступающим, таким образом, фундаментальной характеристикой жизни социально? группы, причем социальное неравенство является тем бессознательно развиваемым средством, при помощи которого общество сознательно обеспечивает занятие наиболее важных постов квалифицированными специалистами [1];
3. Без доказательств принимается подход Д. Липтопа и Т. Парсопса относительно природы групповых статусов и групповых ролей. Напомним,, что в рамках такого подхода, роль трактуется как ожидаемое в группе поведение, обусловленное статусом, а сам статус как личностная позиция, регламентируемая формализованными правами и обязанностями в группе. Кроме того, по мысли Т. Парсонса, групповая роль имеет, как минимум, следующие характеристики: способ получения, масштаб, формализация действий, типичные эмоциональные оценки, мотивы достижения и другое [2];
4. Ролевой конфликт трактуется как необходимость освоения нескольких ролей одновременно, что преодолевается психологической операцией преференции, то-есть выбора важности одной роли по отношению к другой;
5. В разделе почти не рассматриваются проблемы имиджей в макрогруппах, поскольку практические вопросы политического имиджа изучаются в следующей главе, кроме того, анализ таких вопросов просто очень громоздок, связан с необходимостью предварительного сравнения макросоциальных теорий, что заслуживает отдельной работы. Кроме того, ниже, по приведенным причинам, излагаются лишь самые общие тезисы стартовой модели природы социальной группы вообще.
Вполне признавая познавательный потенциал расхожих представлений о том, что общество сделано из малых групп, находящихся в сложном взаимодействии, отметим все же, что было бы проще всего прибегать к объяснениям через изначальную социологичность всей жизни человека и социальных групп. Во всяком случае, у автора всегда возникало чувство сопротивления при таких трактовках известной мысли К. Маркса о том, что человек есть совокупность общественных отношений. Видимо, элементарный вопрос о том, что такое пресловутая совокупность общественных отношений в их психическом эквиваленте, вообще не оставляет места для вульгарного экономизма в попытках понять природу имиджей и коллективизма вообще, и уж совсем наивно приписывать эту позицию системному аналитику такого интеллектуального масштаба, как К. Маркс.
Напомним потому еще раз принимаемую общую логику исследования в вопросе о роли социума в возникновении имиджей в истории человечества.
Загадка формирования коллективизма не может быть объяснена только известными гипотезами о врожденном социальном инстинкте человека. Для такого объяснения необходимо учитывать следующие, как минимум, феномены:
- генетическое происхождение человека от стадных животных, причем роль такого фактора вряд ли стоит преувеличивать;
- упоминавшуюся ранее мощную боязнь личности почувствовать свой потенциал, плохо измеряемый шкалой групповых оценок, что не просто толкает человека в общение, но и провоцирует его к освоению норм духовной жизни общества;
- накопление опыта психологической защиты в совместном общении первобытных людей с наиболее развитой Я-системой. Такое общение позволяло обменяться информацией о неясных опасностях, почувствовать неодинокость в своих боязнях себя;
- постепенное осознание выгодности системы постоянного общения и общежития, что позволяло выживать слабым, достигать более высокой производительности труда за счет его специализации;
- возникновение мощной инерции норм, закрепляющих такое положение вещей за счет неравенства формирования системы все более централизованной власти.
Иными словами, имидж, особенно при отсутствии письменности, и воспроизводится как особый феномен, выражающий и символизирующий необходимость ориентации индивидуальной психики на групповые нормы ради простого выживания, подавления провоцируемого различными ситуациями чувства тревожности, длительных аффектов и страстей, а так же просто в силу традиции престижности. Последняя просто бракует, снижает шанс на социальный успех для людей без имиджа или с явно неудачным имиджем.
Разумеется, такова только общая гипотеза, не учитывающая множество нюансов например, относительно противоречий нескольких имиджей, степеней свободы для имиджей в конкретной социальной группе. Приведенная гипотеза описывает лишь общецивилизационные основы воспроизводства имиджей, которые принимают достаточно специфические формы в малой социальной группе.
В ней происходят процессы реального опредмечивания упоминавшейся ранее тяги человека к психической защите, избегания состояний, требующих высоких энергетических затрат на освоении норм, всего поля ролевых взаимодействий в малой группе. Дело даже не в факте существования таких норм и воспроизводстве тестовых испытаний для адаптеров, которые уже в стартовых испытаниях субъективно признают необходимость ориентации на социальное поведение.
В группе возникает коммуникативно-символьное поле, которое провоцирует не столько сами социальные поступки, сколько социальную духовность, чувство групповой общности единых по качеству символов, образов и норм.
Иначе говоря, они приучают человека к стереотипно-ролевым выборам, к постоянному пользованию упоминавшимся социальным компасом. Человек становится агентом духовной жизни общества, блокируя, чаще всего, способности, мешающие освоению групповых ценностей.
Ранжируя таким образом психику, бытие малой группы ранжирует и имиджи, поскольку противоречие духовности и стереотипов гражданского поведения принимает разные формы, бракуя, отбрасывая, делая непрестижными слабосоциальные или неприспособленные для данной группы имидж.
Такова лишь общая зависимость. Она действует по разному в разных формах человеческого общежития.
Рассмотрим поэтому специфику главных из таких форм.
Формы социальных общностей.
На графике по абсциссе отслеживается время, по ординате-уровень сложности задач и целеполагания (S) объединений людей. Общецивилизационные основы коллективизма и имиджей, о которых уже шла речь, находятся за пределами схемы.
Стартовой точки графика выступает феномен ассоциаций (на рисунке Лес.) Примем, в качестве минимального набора сущностных качеств ассоциаций, их нестабильность, отсутствие постоянного лидерства, наличие неосвоенных ролей (назовем это групповой валентностью), примерную одномерность статусов. Примерами ассоциаций являются, скажем, пассажиры троллейбуса, отдыхающие на пляже.
Автору почти неизвестны работы, фундаментально исследующие бытие ассоциаций [3]. Впрочем, при сегодняшнем положении с наукой в стране, трудно даже фантазировать на тему о финансировании исследовании ассоциаций.
Автор вынужден просто апеллировать к обыденному опыту каждого, поскольку любой из нас входил в сотни ассоциаций, и изучение их автор вел с помощью простых методик включенного и невключенного наблюдения. Отметим потому, в качестве постоянно проверяемой, и не запрещенной результатами таких исследований, гипотезы, некоторые теоретические выводы относительно роли имиджей в ассоциациях.
В них часто происходит своеобразное ранжирование имиджей. Такое ранжирование идет в следующих, как минимум, направлениях:
- проверка имиджей делового повседневного общения (обеспечивает ли такой имидж оптимальное сочетание защиты от нежелательного общения и привлекательности для заданного круга лиц). Проверка, по наблюдениям автора, чаще всего, идет по двоичному коду (есть ли невыгодные качественные отличия именно моего поведения, или нет);
- опробование ситуативного лидерства и ситуативных эталонов престижного поведения.
В целом ряде ситуаций в ассоциациях некоторые выборы поведения быстро оформляются как престижные, вызывающие желание подражать, не исследуя, например, в отношениях с представителями власти (милиционер, контролер в общественном транспорте, и т. д.), в общих оценках девиантного поведения (например, по отношению к пьяным, уголовникам).
При этом, по наблюдениям автора, выдерживается примерно следующая тенденция: чем больше разброс личностных ориентации членов ассоциации тем жестче противостояние нескольких имиджей в ассоциациях, Как правило, это эталоны социализированного поведения, включая образцы ритуального поведения В субкультурах (рокеры, спортивные болельщики), и несоциализированного, оппозиционного первому. Такая тенденция имеет своеобразный период вызревания, когда столкновение упомянутых эталонов идет открыто например, неожиданные политические дискуссии в транспорте (период перестройки), после чего тенденции уравновешиваются на типичном для данной макрогруппы уровне. Впрочем, для отслеживания более тонких зависимостей требуется, естественно, исследование с большей выборкой;
- создание системы символов общения как стороны процессов имиджеобразования. В ассоциациях вырабатывается простая привычка использовать определенный интервал имиджей, причем именно в ассоциациях восприятие людьми такого интервала ориентировано на социальные символы в одежде, обращении, мимике.
Таким образом, не продолжая данный список, можно с основанием утверждать факт решающей роли ассоциаций в выработке самой инерции социального поведения человека. В этом смысле ассоциации являются чем-то вроде первичного социального бульона, где люди стихийно обучаются необходимости имиджа, как непременной стороны общежития.
Подчеркнем именно стихийность такого обучения. В жизни ассоциаций содержатся и символы отрицания имиджа, символы психических состояний тоски, аффектов, действий по чистым коазипотребностям и другое.
Но очевидный приоритет чисто социальный микроцелей (доехать до желаемой остановки, провести время в фойе театра в антракте и пр.), совмещенный с чувствованием отчужденной общности, постоянно тренирует человека в выработке конкретных типов имиджей.
Такая стихийная ориентация людей на имиджи общения в ассоциациях выступает, видимо, и как следующее звено (наряду с упоминавшимися психическими механизмами тяги к общению и имиджам) в формировании феноменов власти. Имеющие огромный опыт общения в ассоциации, люди стремятся создать такую систему общения, где была бы возможность использовать потенциал группы в своих целях, что есть один из важнейших признаков формирования власти.
Иначе говоря, опыт жизни в ассоциациях трансформирует упоминавшуюся экзистенциальную тревожность в готовность вести себя, в основном, в соответствии с ожиданиями других, в надежде использовать их потенциал для себя.
Однако большинство ассоциаций нестабильны и распадаются очень быстро (линия 1 на схеме). Лишь некоторая их часть меняет свое качество, превращаясь в малые (социальные) группы, (на схеме-знак гр.).
Дискуссии о природе таких групп ведутся еще с конца XIX века, начиная с известных работ классиков социологии и кончая идеями П. Лазарсфельда, Г. Блумера, А. Шюца, Д. Хоманса и других [4].
Даже простое перечисление не только подходов к природе группового поведения, но и собственно дефиниций по такому поводу, требует отдельной работы.
