Глава 3. Адам Смит и формирование классической школы
1. Размышления об обществеАдам Смит родился в 1783 г. в Киркальди, в Шотландии, в семье таможенного инспектора, получил диплом университета города Глазго. После пребывания в Оксфорде, вернулся на родину, чтобы читать лекции по философии и нравственности всем желающим. Образцом для них служили лекции Давида Юма. Благодаря приобретенной репутации, Адам Смит стал в 1751 г. профессором в университете Глазго. В 1759 г. была напечатана его книга Теория нравственных чувств (The theory of Moral Sentiments). Но он покинул эту должность, чтобы стать опекуном сына знатного шотландца, которого сопровождал во Францию. В течение трехлетнего пребывания во Франции Смит познакомился с Вольтером, Руссо и Тюрго. Наибольшее влияние на него оказал Франсуа Кенэ, основоположник школы физиократов. По возвращении в Шотландию Смит целиком посвятил себя изучению политической экономики. В 1776 г. появился на свет его шедевр Исследование о природе и причинах богатства народов {An Inquiry the Nature and Causes of the Wealth of Nations). Это издание легло в основу классической школы и оказывало влияние на экономическую мысль в течение, как минимум, целого века. Получив должность управляющего таможнями в 1778 г., он с успехом принялся за контрабандистов в 1790 г. Умер Смит в 1790 г.
і, Смит верил в естественный порядок, в
Смита, а не Кенэ обычно считают отцом
Доктрина невмешательства (государства в хозяйственную жизнь), прим, ред.
экономической науки, объясняется двумя характерными чертами его творения: во-первых, оно охватывает все области знаний того времени: экономику, философию, вопросы нравственности, логику, историю, религию и право. Суть его работы связана с вопросом (как люди живут в обществе?) и представлением знаний как элемента формирования человеческого сознания. В Теории нравственных чувств Смит рассматривает личную психологию. Там он отдает предпочтение изучению механизма человеческих взаимоотношений. А в Богатстве народов — анализу механизма, где "невидимая рука" рынка руководит поиском "совместного счастья".
Во-вторых, в экономическом анализе Смит больше всего внимания уделяет обмену, а не производству. Конечно, социальные классы, которые составляют общество, играют различные роли в процессе труда. Но каждый индивид является субъектом рынка, и именно обмен обеспечивает рыночные связи. Это "коммерческое общество" основано не на особом классе торговцев, которых Смит упрекает за то, что они только добиваются монополий, дарованных государством. В таком обществе каждый индивид, покупая или продавая блага или труд ради собственной выгоды, способствует достижению социальной гармонии. Успех Смита в течение двух веков объясняется тем, что он рассматривал экономический либерализм как фундамент общества.
В данном случае, я буду рассматривать только первую книгу Богатства народов . Я попытаюсь следовать ее порядку изложения материала. Таким образом, мы проведем краткий обзор разделения труда и обмена (2), ценности (стоимости) как права распоряжения трудом (3), теории прибыли (4) и неопределимости рынка (5).
1 Ссылки у автора даны на французское издание: Исследование природы и причин богатства народов, под ред. D.Diatkine, Париж, Flammarion, 1991, в 2-х томах. Наиболее полное английское издание: R.H.Campbell, A.S.Skinner, W.B.Todd, Oxford, Clarendon Press, 1976, в 2-х томах. В тексте перевода цитируется издание 1962 года (Издательство социально-экономической литературы, Москва). Обратите внимание, что в цитатах термин value (ценность) переведен как стоимость.
2. Разделение труда и обмен
2.1. Необходимые для существования продуктыВ своем исследовании Смит отталкивается от тривиального определения богатства как "необходимых для существования и удобства жизни продуктов'’ (Смит, 1776, том 1, стр. 65, 17). Но это определение обнаруживает существенные различия по сравнению с предшествующими определениями. По сравнению с меркантилистами, для которых богатство является денежным, для Смита оно — реальное. В то время как для физиократов оно земельное, Смит утверждает, что оно произведено. Всякое "исследование природы и причин богатства народов" отталкивается от вопроса: откуда появляются блага, которые потребляют граждане определенной страны? Смит отвечает на него так: эти блага — продукт труда.
"Годичный труд каждого народа представляет собою первоначальный фонд, который доставляет ему все необходимые для существования и удобства жизни продукты, потребляемые им в течение года и состоящие всегда или из непосредственных продуктов этого труда, или из того, что приобретается в обмен на эти продукты у других народов" (65, 17).
Интересоваться способами увеличения богатства — это одновременно и исследовать причины увеличения производительности труда (начало заголовка 1 книги). Производительность труда растет по мере углубления разделения труда, т.е. когда каждый занимается делом, к которому у него есть способности:
"Величайший прогресс в развитии производительной силы труда и значительная доля искусства, умения и сообразительности, с какими он направляется и прилагается, явились, по-видимому, следствием разделения труда” (71, 21).
Смит приводит пример, который стал традиционным: рабочий, совершающий все операции, может изготовить одну булавку за весь день, в то время как если эти операции разделены между десятью рабочими, то производство булавок поднимается до 48000 штук в день или 4800 булавок на одного рабочего. Разделение труда, таким образом, позволяет значительно повышать количество благ, которое может произвести данное число рабочих.
В данный момент представляется уместным понять, как случилось, что человеческое общество узнало разделение труда. Причиной, вызвавшей разделение труда, согласно Смиту, явился обмен.
"Разделение труда, приводящее к таким выгодам, отнюдь не является результатом чьей-либо мудрости, предвидевшей и осознавшей то общее благосостояние, которое будет порождено им: оно представляет собою последствие — хотя очень медленно и постепенно развивающееся — определенной склонности человеческой природы, которая отнюдь не имела в виду такой полезной цели, а именно склонности к мене, торговле, к обмену одного предмета на другой” (81, 27).
Склонность к обмену свойственна только людям: "никому никогда не приходилось видеть, чтобы собака сознательно менялась костью с другой собакой” (81, 27). Это свойство объясняется не нравственными качествами людей, а их выгодой:
"Всякий, предлагающий другому сделку какого-либо рода, предлагает сделать именно это. Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что тебе нужно, — таков смысл всякого подобного предложения. Именно таким путем мы получаем друг от друга значительно большую часть услуг, в которых мы нуждаемся. Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к их гуманности, а к их эгоизму, и никогда не говорим им о наших нуждах, а лишь об их выгодах” (82, 28).
Разделение труда существует только потому, что обмен переплетает людей, их отношения, в которых существует выгода для каждого.
2.2 Общество как торговый союз
Таким образом, обмен лежит в основе благополучия как отдельных лиц, так и богатства наций; при этом именно размеры рынка определяют рост этого благополучия и богатства.
"Так как возможность обмена ведет к разделению труда, то степень последнего всегда должна ограничиваться пределами этой возможности обмена, или, другими словами, размерами рынка. Когда рынок незначителен, ни у кого не может быть побуждения посвятить себя целиком какому-либо одному занятию ввиду невозможности обменять весь излишек продукта своего труда на нужные ему продукты труда других людей” (85, 30).
"Цивилизованные и процветающие народы” (в отличие от "диких народов”, живущих охотой и рыбной ловлей) являются таковыми только потому, что вся их жизнь основана на обмене: "каждый человек живет обменом или становится в известной мере торговцем, а само общество превращается, так сказать, в торговый союз” (91, 33). Распространение обмена происходит, в частности, через технические усовершенствования в его функционировании, основное из которых — введение денег. Фактически, они позволяют избежать прямого обмена товаров попарно, предполагающего, что каждый производитель нуждается в товаре, произведенном другим производителем (то, что Джевонс назовет через столетие "двойным совпадением потребностей'’). Таким образом, единственная роль денег — облегчать обмен, являющийся по своей истинной природе системой всеобщей торговли.
Анализировать общество с точки зрения политической экономии — значит объяснить функционирование обмена, то есть определить меновую ценность товаров. Речь идет теперь о исследовании правил, "согласно которым люди обменивают товары друг на друга или на деньги. Эти правила определяют так называемую относительную, или меновую, ценность товара" (96, 36).
Следовательно, мы теперь будем рассматривать блага не с точки зрения потребностей, которые они удовлетворят (а людей — не с точки зрения их отношения к благам в процессе потребления), а с точки зрения их способности обмениваться (а людей — с точки зрения отношений, в которые они вступают с другими людьми через посредство товаров).
2.3. Реальная теория рыночной экономики
Три замечания позволят уточнить смысл "исследований", проведенных Смитом:
• теория общества идентифицируется с теорией рыночной экономики. Таким образом, именно экономист (анализирующий отношения обмена с позитивной точки зрения), а не философ (анализирующий общественные отношения с нормативной точки зрения) становится по преимуществу теоретиком общества. Согласно Смиту, политическая экономия не только подтверждает свою автономию по отношению к философии; она претендует замену последней.
• истинная причина богатства наций — не производство (это всего лишь непосредственная причина), а обмен. Рост богатства сообщества, следовательно, ожидается от возрастания степени распространенности рынков во всех сферах, везде, где это возможно. Именно в этом истинная основа экономического либерализма, как мы увидим далее.
теория рыночной экономики может, по крайней мере, в своих существенных аспектах, абстрагироваться от денег. Они являются лишь посредниками в обмене, и их использование не влияет на принципы, регулирующие меновую ценность товаров. Таким образом оправдывается реальный подход, который будет доминировать в экономической мысли вплоть до Кейнса более чем полтора столетия после появления Богатства народов .
3.Теория ценности, основанная на праве распоряжения чужим трудом
3.1. Богатство как власть над чужим трудомАнализ товара с точки зрения его меновой ценности не обязательно означает игнорирование потребности, которую он удовлетворяет, т.е. его потребительской ценности. Теория маржиналистов, которая будет принята в экономической науке через столетие после Смита, установила взаимосвязь этих ценностей, и, начиная с XVIII века, нет недостатка в авторах, которые подчеркивают это обстоятсльствсР. Смит, между тем, настаивает на том, что между меновой и потребительской ценностью нет никакой связи ни в ту, ни в другую сторону. Именно это он иллюстрирует парадоксом ценности воды и алмазов:
"Надо заметить, что слово ценность имеет два различных значения: иногда оно обозначает полезность какого-нибудь предмета, а иногда возможность приобретения других предметов,
1 Эта инструментальная концепция денег встречается уже у учителя Адама Смита, Дэвида Юма. См. эссе О деньгах в его Политических речах (1752).
2 Например. Etienne de Condillac и Ferdinando Galiani.
которую дает обладание данным предметом. Первую можно назвать потребительной ценностью, вторую — меновой ценностью. Предметы, обладающие весьма большой потребительной ценностью, часто имеют совсем небольшую меновую ценность или даже совсем ее не имеют... Нет ничего полезнее воды, но на нее почти ничего нельзя купить, почти ничего нельзя получить в обмен на нее. Напротив, алмаз почти не имеет никакой потребительной ценности, но часто в обмен на него можно получить очень большое количество других товаров'’ (96-97, 36-37).
В противоположность тому, что будут утверждать маржиналисты, источником этого парадокса является не игнорирование Смитом влияния редкости на меновую ценность. Он объясняется самой природой рыночной экономики. В обществе, основанном на обмене, положение отдельного человека определяется не запасом благ, которым он располагает, а его способностью приобретать их на рынке. Эту характеристику, которая позволяет также отличать один народ от другого, мы будем называть богатством. Исходя из установленной связи между разделением труда и обменом, это богатство заключается — через способность покупать товары, произведенные другими — в способности покупать труд других людей или, как говорит Смит, получать его в свое распоряжение:
"Каждый человек богат или беден в зависимости от того, в какой степени он может пользоваться предметами необходимости, удобства и удовольствия. Но после того как установилось разделение труда, собственным трудом человек может добывать лишь очень небольшую часть этих предметов: значительно большую часть их он должен получать от труда других людей; и он будет богат или беден в зависимости от количества того труда, которым он может распоряжаться или которое он может купить" (99,38).
В этом заключается настоящая революция в способе понимании богатства, т.е. экономического положения, занимаемого индивидуумами. Богатство является одновременно конкретным (поскольку это способность покупать вещи) и общим (поскольку это власть над всеми остальными людьми). Это также революция в концепции власти, т.е. социального положения индивидуумов. Власть в таком обществе принимает не любые формы: она обязательно получает рыночное выражение:
"Как говорит Гоббс, богатство, это — сила. Но человек, который приобретает или получает по наследству большое состояние, не обязательно приобретает вместе с ним или наследует политическую, гражданскую или военную власть. Его состояние, может быть, дает ему средства приобрести ту или другую, но одно лишь обладание этим состоянием не дает ему непременно такую власть. Обладание этим состоянием дает ему немедленно и непосредственно лишь возможность покупать, располагать всем трудом или всем продуктом труда, который имеется на рынке. Богатство его более или менее велико в прямом соответствии с размерами этой возможности, т.е. с количеством труда других людей, которое он благодаря своему богатству может купить или получить в свое распоряжение'’ (100, 38-39).
Таким образом, богатство и власть Смитом отождествляются, и в таком виде они существуют постольку, поскольку проявляются в обмене. Определение меновой ценности товаров не имеет таким образом ничего общего с техническим вопросом типа: почему цена на такой-то товар сегодня возросла? Это единственный способ согласованно ответить на вопрос о том, каковы отношения между людьми в обществе?
"Меновая ценность всякого предмета должна быть всегда в точности равна размеру той власти, которую данный предмет дает своему обладателю” (100, 39).
Следует подчеркнуть, что теория меновой ценности — это теория любого общества, поскольку обмен — это вечная и универсальная склонность людей. Политическая экономия, понимаемая как наука о меновой ценности, благодаря Смиту становится общей теорией общества.
Принцип, лежащий в основе меновой ценности товара, непосредственно вытекает отсюда; это труд, который можно получитъ в свое распоряжение:
"Поэтому ценность всякого товара для лица, которое обладает им и имеет в виду не использовать его или лично потребить, а обменять на другие предметы, равна количеству труда, которое он может купить на него или получить в свое распоряжение” (99, 38).
Здесь необходимо несколько уточнений, по крайней мере отрицательных. Нет большей ошибки, чем считать, что эта теория ценности, основанная на труде, который можно получить в свое распоряжение, основана на гипотезе, согласно которой труд есть единственный "фактор производства”, если принять терминологию, развитую маржиналнотами. На самом же деле:
• Смит обращает внимание на то, что труд — это "изначальная основа” производства, но в качестве производства потребительской ценности. Однако мы видели, что меновая ценность с ней не связана; значит, труд, который можно получить в свое распоряжение, не имеет ничего общего с фактором производства и говорить, что он является единственным фактором производства, лишено смысла. Смит подчеркивает эту разницу:
"К тому же большинство людей лучше понимает, что означает определенное количество какого-нибудь товара, чем определенное количество труда. Первое представляет собою осязательный предмет, тогда как второе — абстрактное понятие, которое хотя и может быть объяснено, но не отличается такою простотою и очевидностью'’ (101, 39).
• труд, который лежит в основе меновой ценности данного товара — это не тот труд, который служит для его производства, а тот, который этот товар приобретает на рынке. И мы увидим, что они различаются количественно.
3.2. Мера меновой ценности
Здесь возникает трудность, с которой мы встретимся у Рикардо: вопрос о мериле меновой ценности. Когда мы рассматриваем товары в процессе обмена, единственное, что существенно — это учитывать их меновые ценности. Конечно, хорошо знать, что эти ценности происходят от труда, который за эти товары можно получить в свое распоряжение (а не от их полезности, например). Но ничто не заставляет прибегать к этому "абстрактному понятию", чтобы измерить эти ценности, в то время как привычное средство измерения — это деньги. На практике при обмене используются выражения типа: "килограмм мяса стоит х франков" (а не "у единиц труда"), и деньги представляются адекватной мерой меновой ценности.
Вопрос о ее определении может быть поставлен таким образом: в силу каких обстоятельств товар стоит больше или стоит меньше? Это, как мы указали, не технический вопрос. Важность его определяется тем, что меновая ценность — это выражение экономических отношений индивидуумов в обществе. Поскольку она принимает форму числа, мы должны эту ценность учитывать со строгостью и точностью, свойственной любой количественной мере. Известно, что если мы хотим измерить расстояние, мы должны иметь единицу измерения, например, метр, длина которого определена и неизменна; точно также, если мы хотим количественно изучать общество — то, чем занимается политическая экономия — нам требуется определенная и неизменная мера меновой ценности.
Трудность возникает из-за того, что поскольку меновая ценность товара проявляется только в обмене, мы можем ее измерить только с помощью другой меновой ценности. Таким образом, стоит вопрос: существует ли товар, меновая ценность которого достаточно определена и неизменна, чтобы служить эталоном для других меновых ценностей?
Деньги, согласно Смиту, не могут играть эту роль; это всегда произведенный товар — в случае золота или серебра — или определяемый им, в случае выпуска конвертируемых бумажных денег. Как и для любого другого более обычного товара, его ценность, как показывают исторические наблюдения, изменяется:
"Однако, подобно всем другим товарам, золото и серебро меняются в своей ценности: они бывают то дешевле, то дороже, их то легче, то труднее купить. Количество труда, которое можно получить в свое распоряжение или купить на определенное количество этих металлов, или количество других товаров, которое можно выменять на них, всегда находится в зависимости от обилия или скудости разрабатываемых в данное время рудников” (101-102, 39-40).
Поэтому, если выражать меновую ценность в терминах денег, то мы столкнемся с теми же трудностями, как и при измерении расстояния с помощью метра с переменной длиной: мы никогда не узнаем, приводит ли к изменению номинальной цены изменение ценности товара или ценности денег. Труд же по причине его особых свойств, напротив, представляет собой нужную нам неизменную меру:
"...во все времена и во всех местах одинаковые количества труда имели всегда одинаковую ценность для рабочего. При обычном состоянии своего здоровья, силы и способностей, при обычной степени искусства и ловкости он всегда должен пожертвовать той же самой долей своего досуга, своей свободы и спокойствия. Цена, которую он уплачивает, всегда остается неизменной, каково бы ни было количество товаров, которое он получает в обмен за свой труд. Правда, он может иногда купить большее количество этих товаров, иногда меньшее, но в данном случае изменяется ценность этих товаров, а не ценность труда, на который они покупаются'’ (102, 40).
Эта неизменная ценность труда, когда ценности других товаров подвержены изменениям, фактически является их единственной строгой мерой; определение меновой ценности товара относится, таким образом, к тому, что Смит называет реальной ценой в отличии от денежной (или номинальной) цены:
"Таким образом, один лишь труд, ценность которого никогда не меняется, является единственным и действительным мерилом, при помощи которого во все времена и во всех местах можно было расценивать и сравнивать ценность всех товаров. Именно труд составляет их действительную цену, а деньги составляют лишь их номинальную цену" (102, 40).
3.3. Определение меновой ценности
Уточнив, в каких единицах измеряется меновая ценность, можно исследовать то, чем определяется меновая ценность товара. Это приводит нас к вопросу: почему за один товар можно приобрести в распоряжение больше труда, а за другой — меньше.
Представим себе "дикий народ — охотников и рыболовов" или, согласно другому выражению Смита, общество "первобытное и
Ц I
малоразвитое' . Пусть в таком обществе работник получает полностью все, что он производит. Пусть, например, охотник на оленей затрачивает день, чтобы убить двух оленей и в конце дня он располагает полностью продуктом своего труда. Если он продаст этих оленей другому человеку, то этот человек получит тем самым продукт одного дня работы нашего охотника, т.е. закажет его в обмен на предоставление благ, на получение которых он сам затратил один день работы (например, одного бобра). Обмен двух оленей на одного бобра означает лишь тот факт, что мера ценности и того и другого равна одному дню труда. Можно заметить, что в этом случае меновая ценность товара (=количество труда, которое за него можно получить, в данном случае один день) совпадает с количеством труда, которое необходимо, чтобы его произвести, и называется трудом, вложенным в товар:
"При таком положении вещей весь продукт труда принадлежит работнику, и количество труда, обыкновенно затрачиваемого на приобретение или производство какого-нибудь товара, представляет собою единственное условие, определяющее количество труда, которое может быть куплено, приобретено в распоряжение или обменено на него" (118, 50).
Следовательно, можно написать:
ценность 2 оленей = ценность 1 бобра = 1 день труда (приобретенного в распоряжение и вложенного)
Предположим теперь, что некоторые индивидуумы "накапливают капиталы", т.е. располагают "материалами и средствами существования", необходимыми для производства, в то время как другие этого лишены. Тогда первые авансируют вторым то, что им необходимо во время работы, и становятся сразу же их хозяевами, поскольку при этом возникает зависимость. Например,
Другой вариант перевода — "раннее и примитивное" (прим, ред.)
хозяин дает охотнику на оленей аванс в виде пищи, которую тот будет потреблять во время охоты. В конце дня охотник должен вернуть эквивалентное количество пищи, что восстановит аванс его хозяина; но, кроме того, он потребует часть продукта в качестве оплаты за этот аванс. Предположим, что он потребует одного из двух убитых оленей; у охотника останется лишь один олень, которого он продаст на рынке. Приобретая его, покупатель приобретает в распоряжение, как и в первом случае, один день труда (но теперь он является мерой ценности одного оленя, а не двух); но в то же время, если посмотреть на время, необходимое, чтобы убить его (т.е. произвести), можно констатировать, что оно составляет лишь половину дня (поскольку охотник убивает двух оленей за день):
"При таком положении вещей работнику не всегда принадлежит весь продукт его труда. В большинстве случаев он должен делить его с владельцем капитала, который нанимает его. В таком случае количество труда, обычно затрачиваемого на приобретение или производство какого-либо товара, не является единственным условием для определения количества труда, которое может быть куплено или получено в обмен на него. Очевидно, что добавочное количество приходится на долю прибыли с капитала, авансированного на заработную плату и доставившего сырой материал для рабочего'’ (119, 52).
Мы должны поэтому написать:
ценность оленя = 1 день труда (приобретенного в распоряжение)
Мы можем сделать также два вытекающих отсюда замечания:
• меновая ценность оленя удвоилась при переходе от первой ситуации ко второй, поскольку теперь прибыль хозяина должна быть добавлена к оплате работника; и наоборот, прибыль "удерживается'’ из ценности продукта труда;
• количество труда, приобретенного в распоряжение за одного оленя, которое определяет меновую ценность оленя,
превышает теперь количество труда, вложенное в его производство, и эта разница равна прибыли.
Как только появляется частная собственность на землю, наш охотник зависит не только от хозяина, который авансирует "продовольствие и материалы'’, но также от владельца земли, на которой он охотится. Охотник будет обязан "удержать" из своего продукта еще одну часть, которую землевладелец потребует в качестве ренты.
Такую ситуацию мы встречаем у "наций цивилизованных и развивающихся", с тех пор как было введено частное землевладение и накопление капитала. С одной лишь разницей: продукция больше не делится в натуре между работником, хозяином и землевладельцем; это ее цена распределяется между работником (в форме цены труда: заработного платы), капиталистом (в форме платы за капитал: прибыли) и землевладельцем (в форме арендной платы за землю: ренты). Мы имеем, таким образом
Реальная цена товара (= количеству труда, которое за него можно получить) = заработная плата + прибыль + рента
Вот какой вывод делает Смит:
"Во всяком обществе цена каждого товара в конечном счете сводится к одной из этих [трех] основных частей или ко всем им, а в каждом развитом обществе все эти три составные части в большей или меньшей мере входят в цену громадного большинства товаров" (120, 52).
Определение меновой ценности товара требует поэтому определения ее "составных частей"; или, говоря другими словами: теория цены зависит от теории распределения доходов.
3.4. Естественная и рыночная цена
Удивительно, что до сих пор не были упомянуты два понятия, которые современный экономический анализ, следуя Леону Вальрасу и Альфреду Маршаллу, вывел на передний план в теории цен: предложение и спрос. Не идет ли речь, как в парадоксе ценности
гельствующем о рудиментарном
Я подчеркивал много раз, что Смит интересуется фундаментальными законами функционирования рыночной экономики, а не обстоятельствами, влияющими на отдельные рынки. Чтобы товар присутствовал на рынке, нужно чтобы он производился и, следовательно, различные классы, которым достается доход от этого производства, получали в нормальных условиях тот доход, который они ожидают. В противном случае производство товара прекращается, а в месте с ним обмен и, следовательно, цена. Смит называет эти нормальные условия "естественным состоянием" общества, которое характеризуется "средними или обычными нормами" оплаты за труд, капитал или земельную собственность. Естественная цена товара является тогда суммой заработной платы, прибыли и ренты, уплаченных по естественным нормам; это цена, которая должна быть уплачена, чтобы товар производился:
"Товар в таком случае продан за столько, сколько он стоит, т.е. сколько он обошелся тому лицу, которое доставило его на рынок" (125, 56).
1 Теория цены в терминах спроса и предложения неразрывно связана с анализом ценности в терминах редкости, как мы увидим в главах, посвященных маржина листам. Роль спроса и предложения, кстати, подчеркивалась теми же современниками Смита, которые настаивали на влиянии редкости.
Цена, по которой товар фактически продается и которую Смит называет рыночной ценой, может отличаться от естественной цены, но она стремится к ней приблизиться благодаря конкуренции:
"...естественная цена как бы представляет собою центральную цену, к которой постоянно тяготеют цены всех товаров. Различные случайные обстоятельства могут иногда держать их на значительно более высоком уровне и иногда несколько понижать их по сравнению с нею. Но каковы бы ни были препятствия, которые отклоняют цены от этого устойчивого центра, они постоянно тяготеют к нему” (128, 58).
Значит, именно естественная цена подходит для его анализа, поскольку она управляет функционированием общества. Для простоты можно считать, что естественная цена устанавливается на длительный срок, в то время как рыночная цена изменяется в краткосрочном плане. Спрос и предложение влияют на рыночную цену, но не на естественную. Отсюда вытекают два последствия:
• именно анализ в терминах естественного состояния, характерный для понимания рыночной экономики Смитом (а через него и классической школой), объясняет отсутствие спроса и предложения на этом этапе рассуждений;
• теория спроса и предложения необходима, чтобы объяснить, как конкуренция обеспечивает "тяготение” рыночных цен к естественным ценам. Значит, эти понятия присутствуют у Смита (и в классической школе), но на другом этапе рассуждений^
Мы можем теперь вернуться к анализу естественной цены и, следовательно, перейти к теории распределения доходов, которая в 1 Как мы увидим, теория маржиналистов устранит это различие между естественным состоянием и рыночной ситуацией в пользу единой концепции равновесия, анализируемого исключительно в терминах спроса и предложения.
сущности является теорией прибыли. Именно здесь проявляется незаконченность теории Смита, которая привела к обходу, совершенному Давидом Рикардо.
4. Незаконченная теория прибыли
4.1. Разделение общества на общественные классыМожно изучать любой доход с двух точек зрения: как входящий в качестве "составной части” в цену данного товара; и как выпавший на долю конкретного индивидуума. Однако полная цена продукции общества по определению равна сумме цен всех товаров и, следовательно, их составных частей. Поэтому на уровне общества в целом, индивидуальные доходы одного типа (заработная плата, прибыль или рента) собираются в однородные категории, дающие общий характер тем, кто их получает:
"Весь годовой продукт земли и труда каждой страны или, что то же самое, вся цена этого годового продукта естественно распадается, как уже было замечено, на три части: ренту с земли, заработную плату труда и прибыль на капитал, и составляет доход трех различных классов народа: тех, кто живет на ренту, тех, кто живет на заработную плату, и тех, кто живет на прибыль с капитала. Это — три главных, основных и первоначальных класса в каждом цивилизованном обществе, из дохода которых извлекается в конечном счете доход всякого другого класса" (334, 266).
Можно сделать здесь три замечания:
• на социальную связь, которую создает обмен между людьми, взятыми индивидуально, накладывается другая связь, связь между классами индивидуумов, имеющих общий способ получения доходов. То есть, каждый человек входит в общество двумя способами: через обмен (как индивидуум) и через распределение (как член класса). Определение цены товара через ее составные части есть не что иное как теория классового общества, основанного на обмене.
• Интересы общественных классов расходятся, поскольку их отношения заключаются в делении продукта общества. Так, например:
¦'Рабочие хотят получать возможно больше, а хозяева хотят давать возможно меньше. Первые стараются сговориться для того, чтобы поднять заработную плату, последние же — чтобы ее понизить'’ (137, 64).
Но в этом противостоянии между двумя классами нет ничего случайного: мы встречаем его в любом ''цивилизованном обществе'’, поскольку ему знакомо накопление капитала и частная собственность на землю. Это противостояние приобретает естественный характер как только человек покидает "первобытное и малоразвитое'’ общество. Эта идея специфична для классической теории; она исчезает у Маркса — для которого противостояние между классами характеризует не любое "цивилизованное общество”, а лишь капитализм — как и у неоклассических авторов, для которых общество не разделено на антагонистические классы и все индивидуумы одинаковы.
• различие между капиталистами и рабочими очевидно признается Смитом, и антагонистические отношения между ними — по причине подчиненного характера ренты — рассматриваются даже как главная ось общества. Это, конечно, существенный прогресс по сравнению с физиократами, который найдет свое аналитическое выражение только вместе с Рикардо.
Теперь стоит вопрос об определении заработной платы, прибыли и ренты, которые "составляют” цену товара. Прежде всего следует заметить, что эти доходы измеряются, как любая цена, количеством труда, которое за каждый из них можно купить или приобрести в распоряжение.
4.2. Трактовка заработной платы и ренты
Естественную норму заработной платы легко определить, если вспомнить, что она измеряется по количеству приобретенного в распоряжение труда. Норма заработной платы есть фактически реальная цена единицы труда, например, одного дня; это означает, что за эту заработную плату можно купить или приобрести в распоряжение одну единицу труда. Поэтому норма заработной платы равна единице по определению. Этого тривиального утверждения достаточно для определения нормы заработной платы без каких либо гипотез о том, как она расходуется. Это нисколько не меняет идею Смита, согласно которой эта заработная плата должна позволять работнику обеспечить существование своей семьи и свое собственное:
"Человек всегда должен иметь возможность существовать своим трудом, и его заработная плата должна по меньшей мере быть достаточной для его существования. Она даже в большинстве случаев должна несколько превышать этот уровень; в противном случае ему было бы невозможно содержать семью, и раса этих рабочих вымерла бы после первого поколения'’ (139, 65-66).
Однако это замечание касается определения не заработной платы, а цены средств существования, как это показывает цитата, уже приводившаяся выше:
"Правда, он может иногда купить большее количество этих товаров, иногда меньшее, но в данном случае изменяется ценность этих товаров, а не ценность труда, на который они покупаются" (102, 40).
Сумма заработной платы, уплаченная за производство товара, т.е. произведение нормы заработной платы на количество вложенного труда, таким образом, просто равно этому вложенному труду. Это результат, к которому нас уже привел пример с наемным охотником: отдав день труда, вложенный в произведенный товар (здесь два оленя), он получает ценность, равную одному дню труда (один олень). Эта первая "составная часты’ цены любого товара определяется, если только известно количество труда, необходимого для его производства.
Рента тоже имеет естественную норму, но она не поддается экономическому определению. Фактически, это цена монополии на землю, которая зависит только от соотношения сил между землевладельцем и фермером-капиталистом. Состояние этого соотношения сил само зависит от уровня цен на сельскохозяйственные продукты. Кстати, эта неопределимость ренты не имеет болезненных последствий для теории цены именно потому, что она сама является следствием, а не причиной цены:
"Отсюда следует, надо заметить, что рента входит в состав цены продукта иным образом, чем заработная плата и прибыль. Высокая или низкая заработная плата и прибыль на капитал являются причиною высокой или низкой цены продукта; больший или меньший размер ренты является результатом последней. Цена продукта высока или низка в зависимости от того, высокую или низкую заработную плату и прибыль приходится выплачивать для того, чтобы данный продукт доставлялся на рынок. Но цена продукта дает высокую или низкую ренту или не дает никакой ренты в зависимости от того, высока ли эта цена или низка, превышает ли она намного или незначительно или совсем не превышает сумму, достаточную для покрытия заработной платы и прибыли” (223, 121).
Поскольку заработная плата, которая входит в определение естественной цены товара, может быть известна, и поскольку рента в него не входит, это определение теперь полностью зависит от определения прибыли. Для теории ценности у Смита требуется теория прибыли.
4.3. Специфика прибыли
Обновление соответствия между доходом — прибыль — и социальным классом — капиталисты — недостаточно; если мы хотим определить этот класс, основываясь на этом доходе, надо аналитически учитывать специфику этого дохода по сравнению с доходами других классов. Эта специфика появляется сначала через отрицание:
• прибыль отличается от заработной платы тем, что она не зависит от труда того, кто ее получает:
"Но могут подумать, что прибыль на капитал представляет собою лишь другое обозначение для заработной платы за особый вид труда, а именно за труд по надзору и управлению делом. Однако эта прибыль совершенно не похожа на заработную плату, она устанавливается совсем на иных началах и не стоит ни в каком соответствии с количеством, тяжестью или сложностью этого предполагаемого труда по надзору и управлению'’ (118, 51).
• прибыль отличается от ренты тем, что она не является доходом от монополии, не связанным с производством.
Далее специфика прибыли появляется в положительном плане, в двух характеристиках:
• прибыль — это доход от авансированного капитала;
• она пропорциональна величине капитала:
"Поэтому стоимость, которую рабочие прибавляют к стоимости материалов, распадается сама в этом случае на две части, из которых одна идет на оплату их заработной платы, а другая — на оплату прибыли их предпринимателя на весь капитал, который он авансировал в виде материалов и заработной платы. У него не было бы никакого интереса нанимать этих рабочих, если бы он не мог рассчитывать получить от продажи изготовленных ими произведений что-нибудь сверх суммы, достаточной лишь на возмещение его капитала; точно так же он не был бы заинтересован затрачивать больший капитал, а не меньший, если бы его прибыли не соответствовали величине употребленного в дело капитала...Прибыль определяется вообще ценностью употребленного в дело капитала и бывает больше или меньше в зависимости от размеров этого капитала'’ (118, 51).
Можно получить важные следствия каждой из этих характеристик:
• в рассматриваемом Смитом обществе, где производство предполагает авансирование капитала, этот аванс в любой отрасли возвращается к капиталисту возросшим на величину прибыли. Значит, прибыль является общей формой, которую приобретает чистый продукт, обнаруженный физиократами лишь в одном сельском хозяйстве. Прибылъ — это цена чистого продукта.
• специфика прибыли выражается в существовании нормы прибыли, определяемой как отношение цены чистого продукта к цене средств производства и средств существования, авансированных работникам. Это число — или скорее это отношение — измеряет способность каждого капитала приносить деньги и является экономическим выражением положения капиталиста в обществе.
Теперь мы знакомы с природой прибыли и знаем, что следует понимать под нормой прибыли. Остается определить, что следует понимать под ее "естественным'’ уровнем; и именно с этим определением возникает проблема.
4.4. Неопределимость прибыли
Можно начать с двух следствий касающихся источника и условия существования прибыли:
• прибыль "удерживается'’ из ценности продукта труда. Хотя она относится к капиталу, ее источником является труд (это положение будет полностью перевернуто теорией маржиналистов, в которой прибыль, окрещенная "процентом'’, создается капиталом);
• прибыль существует лишь при условии, что количество труда, приобретенного в распоряжение за произведенные товары (= их меновая ценность), больше, чем количество труда, вложенное в них (= необходимое, чтобы их произвести); в нашем примере, для одного оленя первое равно одному дню, а второе — половине дня. Это приводит к очень важному следствию: уплатив работнику заработную плату, равную ценности одного оленя, капиталист покупает (приобретает в распоряжение) один день труда; но в товар, который получает при этом работник, когда он тратит свою заработную плату, вложена лишь половина дня труда; вывод: все происходит так, будто работник меняет один день труда на (продукт, произведенный за) половину дня труда; или, другими словами: частъ (в данном случае половина) труда, который оь предоставил, ему не оплачена.
Можно было бы прийти к выводу, что прибыль, источником которой является труд, а условием существования — невыплата за часть этого труда, аналогична краже. Тогда ее определение управлялось бы не экономическим законом, а лишь соотношением сил между работниками и капиталистами. Но это вовсе не так: прибыль базируется на обмене, пусть и специфическом. Этот обмен приводит к появлению капиталиста, который располагает товарами, необходимыми для производства (и прежде всего, средствами существования), и работника, у которого их нет и который может продать только свой труд. Ни исторические корни такого распределения ролей, ни способ его воспроизводства не анализируются Смитом. Существенным является то, что прибыль основана на специфическом обмене труда на средства существования.
Мы видим, что у Смита есть два уровня восприятия прибыли:
• при ее определении как дохода, пропорционального авансированному капиталу;
• при определении ее величины, как дохода от капитала, использованного для найма рабочей силы.
Если это определение прибыли является характерным для классической политической экономии (мы найдем его у Рикардо), то именно этот способ нахождения ее величины приводит к проблеме. Он приводит даже к полному краху подход Смита, вызывая неопределимость прибыли. Эта неопределимость проявляется в замкнутости рассуждений. В самом деле:
• поскольку прибыль является "составной частью” цены товара, определение этой цены предполагает знание прибыли;
• поскольку прибыль равна разности между количеством труда, приобретенного в распоряжение за товар, и количеством вложенного труда, ее определение предполагает знание первого, т.е. цены.
Чтобы определить цену, надо знать прибыль; а чтобы знать прибыль надо уже знать цену. Круг определений замкнут. Это не должно нас удивлять: это логическое следствие теории ценности Смита. Фактически, она рассматривает цену товара в рамках обмена вообще (на любой другой товар), через его цену при специфическом обмене (на труд). Определение одной цены делается через определение другой цены. Определяя один обмен через другой, т.е. замыкаясь в рамках обмена, Смит может лишь двигаться по замкнутому кругу. Следствием этого является неопределимость прибыли, т.е. дохода, имеющего своим условием этот обмен товаров на труд.
Этот вывод не является таким уж отрицательным, как кажется. Понятие естественной цены, измеренной количеством приобретенного в распоряжение труда, является инструментом, приспособленным для представления классового общества, основанного на обмене. Неопределимость прибыли пока мешает рассматривать это представление общества, как логически согласованную теорию. Но, в то же время, представляются два пути, по которым такое определение может быть найдено:
• либо постараться найти цену непосредственно, уходя от обмена и обращаясь к характеристикам товара в производстве; тогда прибыль будет найдена из известной цены;
• либо постараться определить непосредственно прибыль, также в производстве; тогда цена будет найдена исходя из знания этой "составной части".
Эти два пути являются двумя сторонами подхода, который мы найдем у Рикардо. Но сначала следует остановиться на одном из последствий краха теории Смита, поскольку оно имеет важные идеологические последствия.
5. Неопределимость рынка
В своем труде Смит пытается показать не только, что обмен является источником благосостояния индивидуумов и богатства наций, но также, что он достигает этого результата сам собой. Другими словами, давая индивидуумам свободно ориентировать свою деятельность в соответствии с их собственными интересами, мы с необходимостью обеспечим интересы общества в целом. Это знаменитое высказывание о "невидимой руке":"И поскольку каждый отдельный человек старается по возможности употреблять свой капитал на поддержку отечественной промышленности и так направлять эту промышленность, чтобы продукт ее обладал наибольшей ценностью, постольку он обязательно содействует тому, чтобы годовой доход общества был максимально велик. Разумеется, обычно он не имеет в виду содействовать общественной пользе и не сознает, насколько он содействует ей. Предпочитая оказать поддержку отечественной промышленности, а не иностранной, он имеет в виду лишь свой собственный интерес, а направляя эту промышленность таким образом, чтобы ее продукт обладал максимальной ценностью, он преследует лишь собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это” (том 2, стр. 42-43, 332).
Наличие такой "невидимой руки” важно вдвойне. С одной стороны, рука существует: обмен направляет индивидуальную активность эффективно (нельзя сделать лучше) и правильно (в общих интересах); с другой стороны, она невидимая: обмен уважает свободу индивидуумов и, более того, он используется — и развивается — чтобы способствовать общественному благу.
Кроме неявного определения свободы индивидуума и капиталиста (каждый "индивидуум” использует свободно именно свой капитал), здесь можно найти основу идеи о том, что капиталистическое рыночное общество:
• самое свободное общество
• по этой причине, самое эффективное общество.
Политическая экономия, теория такого общества, является, таким образом, экономическим выступлением (поскольку оно принимает точку зрения эффективности) за свободу. Значит, Смит стоит у истоков либеральной идеологии, одним из лейтмотивов которой является оппозиция государству; в этом он исключительно актуален:
"Очевидно, что каждый человек, сообразуясь с местными условиями, может гораздо лучше, чем это сделал бы вместо него любой государственный деятель или законодатель, судить о том, к какому именно роду отечественной промышленности приложить свой капитал и продукт какой промышленности может обладать наибольшей ценностью. Государственный деятель, который попытался бы давать частным лицам указания, как они должны употреблять свои капиталы, обременил бы себя совершенно излишней заботой, а также присвоил бы себе власть, которую нельзя без ущерба доверить не только какому-либо лицу, но и какому бы то ни было совету или учреждению"’ (том 2: 43, 332-333).
Мы находим здесь три повторения антигосударственного кредо: в экономике государство бесполезно (поскольку невидимая рука рынка сама осуществляет распределение ресурсов), вредно (поскольку его вмешательство обязательно удаляет от оптимальной ситуации, создаваемой рынком), и чем более эффективно, тем более вредно, и (поскольку привносимая этим вмешательством неоптимальность будет настолько больше, если государство вмешивается со своими собственными критериями).
Здесь у Смита речь идет не просто о мнении, как это часто встречается у экономистов сегодня. Он старается это показать, обращаясь для этого к соотношению естественной и рыночной цены. Фактически, естественные цены выражают экономически общественную согласованность, т.е. способность различных классов получать доходы по естественным нормам. Рыночные же цены являются непосредственным результатом свободных действий индивидуумов. Тяготение рыночных цен к естественным означает, что индивидуальная свобода ведет к общественной согласованности. Демонстрация этого предполагает, что существует механизм, благодаря которому рыночные цены стремятся к естественным. У Смита этот механизм опирается на передвижении капитала из отраслей где норма прибыли ниже естественной в отрасли, где она равна или выше естественной. Эти непрерывные перемещения капитала изменяют предложение различных товаров при неизменном спросе (поскольку он определен при естественных ценах), и поэтому меняют рыночные цены, пока они не сравняются с естественными. По определению естественных цен норма прибыли при этом выравнивается, и движение капитала прекращается.
Этот механизм предполагает, с одной стороны, что естественная норма прибыли определена независимо от спроса и предложения, а с другой стороны, что капиталисты знают ее, чтобы сравнивать с ней их собственную норму прибыли. Первое условие наталкивается на неопределимость прибыли, упомянутую выше, а второе условие означает, что рынок централизован, что противоречит представлению в терминах "невидимой руки” ^ Хотя Смит общепризнан как первый апостол экономического либерализма, следует признать, что у него не удается найти строго сформулированных теоретических основ этой доктрины.
1 Эта проблема централизации рынка вновь возникает в экономическом анализе его функционирования. В других теоретических рамках она встретится у Вальраса и в современной теории общего равновесия.
