Двадцать лет на огненном стуле русского министра финансов Егор Францевич Канкрин
В первой трети XIX в. финансовое положение России было обусловлено последствиями наполеоновских войн. С 1812 по 1839 г. имело место совместное обращение металлических и бумажных рублей, при этом бумажный стоил в 3.5—4 раза дешевле металлического. В 1816 и 1817 гг. из-за обесценения бумажного рубля в обращении возросло количество металлических рублей (хотя их в этот период не чеканили). Это происходило двумя путями: во-первых, металлические деньги появились из домашних накоплений, где их припрятывали на черный день; во-вторых, они поступали в страну из других государств в виде оплаты за проданные товары. В 1816—1817 гг. возрос спрос за границей на наш хлеб по причине его дешевизны. Достоверность этого подтверждена таможенными сведениями — к нам ввезено золота и серебра в обмен за проданный хлеб: в 1814—1824 гг.—260 млн. руб.; в 1824— 1934 гг.— 262 млн. руб.; итого — 522 млн. руб. Надо отметить, что запасы благородных металлов в России возрастали в этот период и за счет роста добычи золота на Урале.Подготовка к проведению денежной реформы в России велась с 1823г.— года вступления Е. Ф. Канкрина на пост министра финансов. Принимались дальнейшие меры к увеличению золотого запаса страны. Так, в 1823 г. добыча золота составила 25 пудов, в конце 30-х гг. добыча золота значительно возросла и в 1842 г. дошла до 1000 пудов.
Предшественник Е. Ф. Канкрина на посту министра финансов Д. А. Гурьев, деятельность которого рассмотрена выше, согласно плану М. М. Сперанского предложил для изъятия из обращения лишних бумажных денег получить металл путем внешних займов. План был принят, и были сделаны два внешних займа на 40 и 43 млн. руб. серебром, благодаря которым был изъят 181 млн. руб. ассигнациями. Но это извлечение ассигнаций не приостановило их обесценения. Е. Ф. Канкрин в дальнейшем принципиально выступал против внешних займов.
Жизнь Е. Ф. Канкрина и его заслуги по восстановлению металлического обращения мало освещены в историко - экономической литературе. Деятельность Егора Францевича Канкрина (1774—1845 гг.) в России началась при императоре Павле I и продолжалась при Александре I и Николае I. Какие причины побудили немецкого талантливого юношу, окончившего в Германии университет и успешно служившего у герцога Бранденбургского в звании советника правления, приехать навсегда в Россию и обрести здесь свою вторую родину? Его отец Франц Людвиг Канкрин прибыл в Россию в 1783 г. по приглашению Екатерины П. И отец и дед были знатоками горного дела. Сочинения отца были изданы в 1773 г. в Германии в девяти томах, в России — в 1785—1791 гг. в 10 частях по горному делу и по архитектуре. В России высоко ценили умных и преданных стране людей. Отец Е. Ф. Канкрина участвовал в создании нашего законодательства технического характера. Его деятельность и преданность были отмечены правительством, он получал жалование 2000 руб. в год, а в случае смерти была назначена пенсия вдове тоже 2000 руб. в год. В 1798 г. Францу Людвигу Канкрину был пожалован Павлом I чин статского советника, а в подарок он получил дом в Санкт-Петербурге. Францу Людвигу Канкрину покровительствовали царедворцы. Так, всесильный А. А. Безбородько писал новгородскому наместнику, чтобы „мнения и представления его (Ф. Л. Канкрина) как человека, наполненного обширных (по соляной части) знаний, уважаемы были". Для „поправления здоровья" и ради ученых занятий ему было разрешено на восемь лет с сохранением содержания уехать на родину в Германию. Возвратился он в Россию окончательно в 1796 г., а вслед за ним в 1797 г. прибыл его сын — будущий министр Егор Францевич.
Сначала Егор Канкрин помогал в делах отцу, позже служил советником отдела государственной экономии при Министерстве внутренних дел. С 1811 г. он служил в армии помощником генерального провиантмейстера, а в 1813 г. стал генеральным интендантом действующей армии.
На протяжении своей служебной деятельности Е. Ф. Канкрин проявил себя как честный и преданный чиновник. Егор Францевич Канкрин имел живой темперамент и чрезвычайно острый ум, был талантлив, имел глубокие теоретические познания в политической экономии и финансах. Он увлекался архитектурой, играл на скрипке. Он отлично понимал требования реальной жизни, был чрезвычайно практичен, расчетлив и вместе с тем увлекался поэзией, искусством, любил прекрасное во всех его проявлениях. Но в то же время был резок и угловат в манерах, небрежен в одежде.
Его умение писать бумаги и составлять документы отличалось точностью и краткостью суждений. Историки отмечают высокие деловые качества Е. Ф. Канкрина, его необыкновенную трудоспособность, он работал по 15 часов в день. На интриги, связанные с его именем, он не обращал внимания, беспощадно обличая злоупотребления. Его речь была краткой, с сильным немецким акцентом, лаконична и пересыпана русскими пословицами и поговорками. Е. Ф. Канкрин прославился тем, что едкими насмешками и остротами поражал своих противников и наказывал казнокрадов сильнее и страшнее, чем судебные разбирательства. Канкрин более 20 лет, по его выражению, сидел „на огненном стуле русского министра финансов".
Преодолевать трудности в своей работе ему помогало благосклонное отношение не только Александра I, но и Николая I. Об этом ярко свидетельствует один инцидент. Царь Николай I вознамерился в начале года тщательно ознакомиться с состоянием дел департамента государственных имуществ, о чем велел передать Е. Ф. Канкрину. Сверх исполнительные царедворцы ради этого сообщения разбудили министра финансов ночью, наделав немало шуму и приведя Е. Ф. Канкрина в полное недоумение. Спустя несколько дней, 5 января, Николай I в извинительном письме сетовал на нерадивых помощников: „Мне и в голову не приходило, чтобы для сообщения сего стали Вас тревожить без великой нужды среди ночи! Вы, надеюсь, знаете с давних времен мое к Вам уважение: одиннадцать лет наших личных отношений обратили оное, могу сказать по истине, в искреннюю к Вам дружбу и благодарность — и в этом расположении к Вам, мог бы я решиться нанести Вам какую-либо неприятность?"
Е. Ф. Канкрин не любил «официалыцину», служебные церемонии, так как они „дело заслоняют и проволочку делают, где только можно, надо их избегать". Отношение к деятельности Е. Ф. Канкрина не могло быть однозначным. Одни осуждали, другие хвалили его.
Очень сжато и четко охарактеризовал Е. Ф. Канкрина В. Г. Бенедиктов в своих стихах. Приводим их в сокращении:
Я помню: был старик — высокий, худощавый;
Лик бледный; свод чела разумно-величавый,
Весь лысый; на висках седых волос клочки Глаза под зонтиком и темные очки. Правительственный сан! Огромные заботы!
Согбен под колесом полезной всем работы.
Угодничества чужд — он был во весь свой век Советный муж, везде и всюду — человек.
В шинели серенькой, надетой в рукава,
В прогулке утренней протащится сперва И возвращается в свой кабинет рабочий,
Где труд его кипит с утра до поздней ночи.
Угодно ль заглянуть вам в этот кабинет?
Здесь нету роскоши, удобств излишних нет;
И посреди всего — он сам, едва живой,
Он — пара тощих ног с могучей головой!
Крест-накрест две руки и метких глаз оглядка,
Да тонко сжатых губ изогнутая складка...
В этот период соотношение сил в господствующем привилегированном обществе России характеризовалось следующими данными: из 59 членов Государственного совета 51 человек имел земельную собственность и крепостных, в том числе у 39 членов были крепостные свыше 1 тыс. душ. Правда, к середине XIX в. высшее законосовещательное учреждение — Государственный совет большой роли в решении экономических вопросов не играл.
Николай I писал, что „Совет существует в моем понятии для того, чтобы добросовестно высказать мне свое убеждение по тем вопросам, по которым я его спрашиваю, ни более, ни менее".
Возраст членов совета характеризовался следующим: 67.2 % его членов были старше 60 лет, а 23.6 % находились в возрасте от 71 до 85 лет.
Бюрократизация государственного аппарата России в 40—50-х гг. XIX в. выразилась в росте количества госучреждений и увеличении их штата. По сведениям инспекторского департамента гражданского ведомства, общее число чиновников составляло: в 1847 г.— 61 548 человек; в 1850 г.—71 819; в 1856 г.— 82 352 человека. Следовательно, за 9 лет численность чиновников возросла более чем на 30 %.
Высшим исполнительным органом являлся Комитет министров. Его состав — 20 человек, из них 13 министров и главноуправляющих ведомствами. Председателем Комитета министров, а также председателем Государственного совета был светлейший князь А. И. Чернышев.
Высшим административно-судебным органом являлся сенат, состоящий из 12 департаментов. В 1842 г. штат сената (включая канцелярских служащих) составлял 1650 человек. Департаменты возглавляли группы сенаторов.
Они составляли в сенате высшую бюрократию. В 1853 г. было 124 сенатора (в том числе два члена царской фамилии). По национальности высшая бюрократия распределялась следующим образом: русские — 80 %, немцы — 10, поляки— 10 %.
Среди этих людей были и доброжелатели, и критики министра финансов „из немцев".
Большие заслуги Е. Ф. Канкрина перед Россией раскрывает его творческое наследие в области истории и теории финансов. До него о финансах и денежном обращении в России писали В. П. Безобразов, Н. X. Бунге, И. Я. Горлов, И. И. Кауфман, А. Г. Брикнер.
Однако работы Е. Ф. Канкрина охватывали более широкий круг современных проблем. Особое внимание в своих ранних трудах он уделял военной экономике, военным финансам, снабжению армии продовольствием. Е. Ф. Канкрину принадлежали многие экономические труды.
Свою деятельность Е. Ф. Канкрин подытожил в „Обзоре примечательных действий по финансовой части в течение последних 20 лет", отправленном 12 марта 1843 г. Николаю I (см.: „Сведения и материалы по Министерству финансов 1865 г."
Надо отметить, что Е. Ф. Канкрин не был сторонником больших изменений в управлении. Он перестроил деятельность только одной части Министерства финансов, а именно отдела, ведавшего финансированием добывающей промышленности, так называемой горной части. В вышеназванной работе он подчеркивал бесполезность внешних перемен в формах управления, упор делая при этом на то, что гораздо более важным является „заняться существенным делом". Нам и сегодня надо помнить о замечании Е. Ф. Канкрина, которое гласит: „Наклонность к формализму и наружным переменам принадлежит у нас вообще к болезням управления".
Назначению его министром финансов предшествовало участие в 1821 г. в конгрессе в г. Лайбахе, после возвращения, с которого в Россию он получил в 1822 г. звание члена Государственного совета по департаменту государственной экономии.
В 1823 г. (22 апреля) он сменил министра финансов Д. А. Гурьева. Это назначение в общественных кругах было встречено с неудовольствием. Утверждали, что этот ворчун, с резкими выходками, немец, по-русски говоривший с сильным акцентом, Россию не понимает и непременно ее разорит, но вышло по-другому. В области финансов он, несомненно, достиг заметных улучшений.
За 20 лет, которые Е. Ф. Канкрин возглавлял Министерство финансов, экономическое положение России значительно улучшилось. Он соблюдал большую осторожность относительно нововведений. „Не ломать, а постепенно улучшать" — было его правилом.
Главные принципы Е. Ф. Канкрина в финансово-экономической политике заключались в следующем: 1) бережливость, экономия; 2) осторожность в пользовании государственным кредитом; 3) очень большая осторожность в установлении новых налогов; 4) развитие отечественной промышленности; 5) упрочение денежной системы. Главная забота Е. Ф. Канкрина в упрочении денежной системы — это устранение дефицита бюджета 1823 г. Успешная работа генералом-интендантом в армии, его энергия и находчивость позволили русской армии в 1812— 1815 гг. быть обеспеченной продовольствием и сэкономить средства, ассигнованные на эту войну. Опыт и знания Е. Ф. Канкрина позволили ему доказать возможность сокращения бюджета путем сокращения расходов по военному и другим ведомствам. К сожалению, объективные обстоятельства — то война, то неурожаи — нарушали расчеты Е. Ф. Канкрина.
В экономической литературе Е. Ф. Канкрин представлен как реакционный идеолог дворянства. Однако он один из первых в России создал по поручению Александра I в 1818 г. проект освобождения крестьян, в котором признавал необходимость отмены крепостного права, хотя этот процесс представлялся ему очень длительным. Более того, он признавал, что барщина должна переходить в аренду за деньги, при этом утверждал, что для крестьян освобождение без земли хуже барщины.
Основная деятельность Е. Ф. Канкрина в роли министра финансов была нацелена на укрепление денежного хозяйства страны и ликвидацию дефицита бюджета. Естественно, что выполнение этой задачи сопровождалось жесткой экономией в хозяйственной жизни страны.
Экономическая теория, которой придерживался Е. Ф. Канкрин, изложена в его труде „Экономия человеческих обществ и состояние финансов". Он специально подчеркивал, что не считает целью общества возможно большую производительность труда и чистую прибыль. Целью является „общее, хотя бы и среднее благосостояние большей его части".
Богатство он делил на природное и производимое и считал, что оно основывается на „силах природы" и требует „более или менее сложной и утонченной работы". Доходы в сельском хозяйстве Е. Ф. Канкрин ставил в зависимость от качества труда и капитала. На пост министра Е. Ф. Канкрин вступил в условиях, когда следы войны с Наполеоном еще были заметны в экономике страны, население было разорено, страна изнемогала от внутреннего и внешнего долгов. Это диктовало неизбежность решения ряда проблем внутренней и внешней торговли. Он выступал против теории свободного предпринимательства и свободной торговли, выдвинутой А. Смитом, поскольку Россия не была готова открыть свои рынки и отказаться от заградительных тарифов.
В 1824 г. Е. Ф. Канкрин провел гильдейскую реформу. „Дополнительное постановление о гильдиях и о торговле прочих состояний" от 14 ноября 1824 г. было подготовлено в связи с распространением промыслов, ростом числа крестьян-промышленников и сокращением крупных купеческих капиталов в городах. Это постановление просуществовало в первоначальном виде всего лишь год, к 1826 г. оно сильно изменилось.
Какова история подготовки и проведения гильдейской реформы? Еще Манифесты от 1 января 1807 г. и от 11 февраля 1812 г. значительно увеличили гильдейские повинности, но, с другой стороны, разрешали крестьянам и мещанам заниматься промыслами на более льготных условиях, чем городским купцам. В результате купцы постоянно жаловались, что горожане несут больше повинностей, чем торгующие крестьяне, завоевавшие городские рынки и успешно конкурирующие с городскими купцами. Е. Ф. Канкрин, будучи председателем Петербургского комитета, разрабатывал еще раньше мероприятия по устройству управления и финансов в столице.
В 1823 г. от городских купцов Е. Ф. Канкрину поступила „Записка о причинах упадка купеческих капиталов". В ЦГИА в фонде Общей канцелярии министра финансов (опись 9, 1823 г., дело 158) хранится экземпляр этой записки с многочисленными пометками Е. Ф. Канкрина. При анализе этого документа П. Г. Рындзинский исходил из распространенной в литературе 50-х гг. однозначной оценки деятельности Е. Ф. Канкрина как реакционного деятеля. В действительности его деятельность была чрезвычайно разносторонней, и если он препятствовал распространению спекуляции и частного предпринимательства, то главным образом не ради торможения прогресса, а с целью оздоровления денежной системы страны. Финансовая деятельность Е. Ф. Канкрина историками, к сожалению, мало принималась во внимание, рассматривалась поверхностно.
Е. Ф. Канкрин отрицательно относился к корыстным целям купцов-горожан. Он писал: „Везде видны русские купцы, а не торговля российская". Требование снижения гильдейской подати не нашло поддержки у министра финансов, все помыслы которого были направлены на ликвидацию дефицита бюджета страны. В свою очередь Е. Ф. Канкрин подготовил 12 декабря 1823 i\ свою записку, которую представил на рассмотрение Государственного совета. Через год была проведена торговая (гильдейская) реформа, которая в конечном счете несколько ограничивала тенденции к монополизации торговли купцами первой гильдии и расширяла права среднего городского купечества. Им предоставлялось право, как отмечал Е. Ф. Канкрин, заниматься заграничным торгом, „который они и без того производят разными подлогами, коих предупредить невозможно . Тем самым легализировалась уже сложившаяся торговая практика. Купечество третьей гильдии было поставлено в определенные рамки, а расширение их предпринимательства хотя отнюдь не возбранялось, было ограничено требованием перехода в более высокую гильдию и уплатой в бюджет соответственно более высоких налогов.
Гильдейская реформа, предоставившая широкие возможности для иностранной торговли, была рассчитана и на то, чтобы „подстегнуть» застоявшиеся формы российской торговли и сделать ее способной успешно состязаться с иностранными торговцами, а также обеспечивать дополнительные поступления в бюджет и от торгующей части мещан, ремесленников и крестьян, которые раньше были освобождены от гильдейских платежей. Это оставляло лазейку для „отлынивания" от уплаты налогов путем перехода из сословия купцов в сословие мещан, что раньше считалось унизительным. Крепостным крестьянам тоже разрешалось вести торговлю в рамках, разрешенных для третьей гильдии купцов, при условии уплаты соответствующих налогов.
Были получены выгоды и от мелкой торговли крестьян в городе овощами на лотках, в ларях, в „самоварах" и в „шкафах". Беспорядочная торговля „с рук" была запрещена еще при Екатерине II, но указ не соблюдался, и улицы больших городов наполнялись неорганизованными толпами мелких торговцев и спекулянтов, что, к сожалению, и сегодня можно наблюдать в Москве и других городах.
Реформа разрешала и мелкую торговлю, для чего были установлены два низких разряда торгующих крестьян со свидетельствами 5-го и 6-го разрядов, при условии, если они будут платить пошлины. Пошлину должны были платить и „сидельцы", т. е. наемные продавцы в чужих ларях.
Гильдейская реформа имела и недостатки. Она не использовала систему прогрессивного подоходного налога, о которой уже был поставлен вопрос в теоретических работах прогрессивных русских экономистов. Вместо обложения пропорционально обращающегося в торговле капитала использовалось простое номенклатурное перечисление товаров.
Е. Ф. Канкрин в 30-х гг. XIX в. все внимание сосредоточил на совершенствовании денежного обращения. Он живо интересовался исследованиями М. М. Сперанского, возвратившегося из ссылки. „Записка Сперанского о монетном обращении" была не только им изучена, но и послужила основой для высказывания своих мыслей. Под влиянием М. М. Сперанского Е. Ф. Канкрин просил государственного секретаря барона М. А. Корфа довести до сведения департамента государственной экономии, что предложенное им обращение бумажных ассигнаций в серебряные „посредством умеренного разменного фонда" не исключает увеличения их массы в дальнейшем, лишь бы „соразмерно сему усилить депозитальный фонд — мера, которая, впрочем, требует крайней осторожности, чтобы из положения существенных знаков ценности и умеренного количества кредитных знаков не впасть в лабиринт умственного богатства и сверхъестественных оборотов общежития и промышленности, грозящей катастрофою при малейших неблагоприятных обстоятельствах, как то мы видели в Северной Америке и Бельгии". Деятельность Е. Ф. Канкрина теперь полностью была нацелена на введение в обращение звонкой монеты.