Глава 3. Выборы-90
Завтра — день ежегодных выборов Благодетеля. Разумеется, это непохоже на беспорядочные, неорганизованные выборы у древних, когда — смешно сказать — даже неизвестен был заранее самый результат выборов. Строить государство на совершенно неучитываемых случайностях, вслепую — что может быть бессмысленней?Евгений Замятин. «Мы»
РОССИЯ ПЕРЕД ВЫБОРОМ1
Вновь, как и год назад, наша страна стоит перед выборами. Положение, однако, с тех пор во многом изменилось к худшему. Истоки кризиса не в том, что разрушаются старые порядки, а в том, что они ликвидируются медленно и с оглядкой, в том, что они своевременно не замещаются новой властью, новой экономикой, новыми ценностями.
Остановить сползание в пропасть, дать второе дыхание курсу, начатому в 1985 г., — нет у нас более важной и срочной задачи. Наше завтра в огромной степени зависит от того, каким будет высший орган государственной власти в России, какими будут местные Советы. Чтобы в новые Советы пришли новые люди — смелые и независимые, компетентные и ответственные, нужны четкие политические ориентиры, необходима общая платформа
демократических сил. Мы призываем всех кандидатов, разделяющих основные положения этой программы, сплотиться в избирательный блок «Демократическая Россия»
Общую политическую ориентацию этого широкого объединения будут определять программные документы Межрегиональной депутатской группы, гуманистические идеи нашего великого современника Андрея Дмитриевича Сахарова, предложенные им Декрет о власти и проект новой Советской Конституции.
Мы — убежденные сторонники гражданского мира, а не гражданской войны, к которой сознательно и бессознательно подталкивают те, кто занят поисками врагов в нашем обществе, кто взвинчивает истерию ненависти. Мы отдаем должное инициаторам перестройки и хотели бы видеть в них союзников, а не противников.
Однако положение быстро меняется. Консервативные элементы аппарата, поборники равенства в нищете, люди, разжигающие зоологический шовинизм, быстро организуются и выступают теперь единым фронтом. Реформаторы из партийно-государственного руководства, к сожалению, не всегда остаются тверды по отношению к их нажиму.
В то же время в политику втягиваются массы людей, начало формироваться независимое рабочее движение, страну потрясли шахтерские забастовки, во время которых были выдвинуты демократические политические требования. Перемены, начатые сверху и блокируемые влиятельными силами, в том числе в высших эшелонах власти, подталкиваются теперь снизу.
В этих условиях демократы не могут быть лишь эшелоном поддержки реформ, проводимых руководством страны. Они могут и должны стать самостоятельной политической силой. В одних случаях обеспечивать поддержку реформаторам, в других — выступать с критикой их непоследовательности, политических ошибок и экономических просчетов, в третьих — предлагать собственную альтернативу.
Основополагающие принципы политической реформы: государство для народа, а не народ для государства, приоритет интересов личности над интересами государства.
Первый Съезд народных депутатов РСФСР должен сделать то, чего пока не удалось достичь на общесоюзном уровне, — взять на себя всю полноту государственной власти в РСФСР. Блок «Демократическая Россия» сделает все, чтобы Съезд осуществил следующие первоочередные политические преобразования:
• Безотлагательно утвердить основные принципы новой демократической Конституции РСФСР. Она должна строго соответствовать Декларации прав человека ООН и другим международным соглашениям по правам, а законы республики — гарантировать осуществление этих прав;
• Необходимо положить конец монополии одной партии на власть, отменив статью 6 Конституции РСФСР. Следствием этого должны стать лишение непосредственной власти партийных комитетов всех уровней, ликвидация всех форм контроля партийных организаций на предприятиях и в учреждениях, прекращение их деятельности в армии, правоохранительных органах и дипломатической службе;
• Гарантировать гражданам России безусловное право объединяться в партии, организации, союзы; установить для общественных организаций обязательный, а не разрешительный порядок регистрации. Преследованию в судебном порядке, вплоть до запрещения, подлежат лишь те из них, которые призывают или потворствуют насилию, проповедуют идеи расовой, национальной, религиозной, социальной исключительности и вражды;
• Отказаться от двухступенчатой структуры: Съезд — Верховный Совет, разрывающей прямую связь постоянно работающего высшего органа власти с избирателями;
• Совершить переход от разрешенной гласности к действительной свободе слова и печати. Немедленно ввести в силу в России последовательно демократический Закон о печати, предусматривающий предоставление права бесцензурной издательской деятельности общественным организациям и частным лицам. Центральная газета РСФСР и канал телевидения России должны стать органами Съезда народных депутатов;
• Провозгласить реальную, а не на словах свободу совести: распространить на религиозные общины права общественных организаций; вернуть храмы верующим;
• Съезд должен ограничить функции КГБ задачами защиты государства от внешней опасности и террористической деятельности, поставить КГБ, МО, МВД под эффективный контроль выборных органов власти.
Демократические политические и правовые преобразования имеют решающее значение. Без них не будет ни материального достатка, ни уважения к человеческому достоинству людей, ни культурного возрождения России. С другой стороны, все достижения перестройки нельзя считать необратимыми, пока не заработает здоровая экономика, пока широкие массы народа не почувствуют реального улучшения в повседневной жизни.
Разгорающийся ныне спор об экономической политике — это спор между теми, кто озабочен в первую очередь распределением и перераспределением имеющегося национального дохода, и теми, кто добивается создания экономического механизма, способного его наращивать количественно и улучшать качественно. Этот спор нередко приобретает идеологическую окраску: социализм или капитализм. Перевод разговора в эту плоскость вовсе не дает ответа на вопрос: какая экономика нам нужна?
Пора сделать практические выводы из того, что доказано всем мировым опытом. Современная высокоразвитая экономика, работающая на потребителя, а не на показатели плана, в любом ее варианте включает:
• рынок как основной регулятор хозяйства;
• систему государственных рычагов экономического регулирования, находящуюся под демократическим контролем;
• экономическую самостоятельность предприятий;
• эффективную антимонополистическую политику;
• многообразие и юридическое равенство разных форм собственности: государственной, акционерной, кооперативной, коллективной, частной и т. д.;
• мощные механизмы экологической безопасности и социальной защиты.
Экономическая программа правительства, декларируя движение к рыночной системе и предусматривая некоторые разумные меры, не обеспечивает все же неотложного становления новых хозяйственных структур, а хозяйственная практика дискредитирует экономическую реформу в глазах народа. Чтобы осуществить трудный переход, надо разработать и провести в жизнь две взаимосвязанные, но разные программы:
• основную, предусматривающую безотлагательное создание эффективного рыночного сектора — локомотива развития и преобразования экономики — в первую очередь путем преобразования значительной части государственной собственности в иные формы;
• вспомогательную, включающую комплекс мер, смягчающих издержки перехода и противодействующих снижению жизненного уровня населения, и прежде всего его малообеспеченных слоев.
Социально-экономическая программа должна, в частности, предусматривать:
• законодательное закрепление права граждан на гарантированный минимум дохода, учитывающий изменение индекса цен;
• замораживание цен и сохранение государственных дотаций на основные виды продуктов питания и потребительских товаров до тех пор, пока сам рыночный механизм не обеспечит приемлемый уровень цен;
• привязку всех пенсий к динамике заработной платы и индекса цен;
• установление гласного контроля над общественными фондами потребления и распределением государственного жилого фонда;
• реализацию программы трудоустройства, переобучения и компенсации трудящимся, задетым глубокой структурной перестройкой экономики и сокращением аппарата управления и армии.
Нужные для этого средства могут быть получены за счет резкого сокращения непроизводительных расходов, в особенности военных, и привлечения внешних ресурсов в разумных пределах, а не работой печатного станка. Необходимо также немедленно ликвидировать все привилегии номенклатурных работников — не столько как средство решения наших экономических проблем, сколько как элементарное нравственное требование к руководителям государства, десятки миллионов граждан которого живут за чертой бедности.
Болевая точка нашей экономики — продовольственная проблема. Нельзя дальше откладывать решение вопроса о земле. Мы предлагаем:
• тот, кто может и хочет работать на земле, должен получить безусловную свободу выбора формы ведения хозяйства, равно как и гарантии, что никогда более не повторится трагедия «раскулачивания»;
• надо узаконить передачу земли в бессрочное владение или частную собственность тем, кто занят или желает заняться сельскохозяйственным трудом;
• поток государственных капиталовложений и кредитов, бесплодно расточаемых и пожираемых органами управления на селе, должен быть переадресован в руки тех, кто станет хозяином земли, а не поденщиком.
Один из самых сложных вопросов в нашей стране — национальный. Все народы СССР в равной мере оказались жертвами системы тотального разрушения личности, природы и культуры. Русский народ, создавший великую культуру мирового значения, ущемлен наравне с другими народами Российской Федерации в своих национальных чувствах. Его оскорбляет отождествление с тоталитарным режимом. Растворенность российских общественно-политических структур в общесоюзных лишает народы Российской Федерации собственной государственности и осложняет их отношения с народами других республик.
Мы обеспокоены тем, что определенные силы, не встречая серьезного сопротивления, разжигают национальную вражду и подозрительность. Предъявление счетов одними народами другим может привести лишь к трагическим последствиям. Отношения между народами должны опираться на приоритет общечеловеческих ценностей над национальными.
Исходя из этого, перед Съездом народных депутатов РСФСР будут стоять следующие задачи:
• Необходимо провозгласить и законодательно определить суверенитет Российской Федерации. По новому Союзному договору, который должен быть разработан и заключен в кратчайшие сроки, в ведении Союза могут находиться лишь те права, которые добровольно переданы ему республиками. Законы Союза должны вступать в действие лишь после их ратификации высшими органами государственной власти республик. Надо создать завершенную систему органов государственной власти и управления в России;
• Демократическое решение национальных проблем, возникающих в самой Российской Федерации, — в настойчивом поиске вариантов, исключающих всякое национальное ущемление и не задевающих ничьи национальные интересы, в гибком сочетании суверенитета, территориальной и национально-культурной автономии народов России, разработке юридического механизма и форм реализации права наций на самоопределение.
На исходе двадцатого века только переход от тоталитаризма к демократии откроет путь к возрождению всех народов России.
Наша страна стоит не только перед выборами, которые решат многое. Она перед выбором: пойдем ли мы вслед за большинством европейских стран по трудному, но мирному, демократическому, парламентскому пути преобразований, которые
в конечном счете дадут хлеб и свободу всем, или нас ждут кровавые потрясения.
Чтобы отвести опасности неконтролируемого развития событий и восстановления диктатуры в любом идеологическом оформлении, мы призываем кандидатов в депутаты и избирателей поддержать платформу избирательного блока «Демократическая Россия».
Нет — насилию и диктатуре! Свобода — хозяйственной и политической жизни! Переход к эффективной экономике неосуществим без сильной системы социальной защиты для всех! В многонациональной стране — национальное равноправие и уважение ко всем народам!
На учредительной конференции избирательного блока «Демократическая Россия» (20—21 января 1990 г.) этот документ был объявлен ее предвыборной платформой. История ее создания и публикации такова. В начале января, сразу после завершения регистрации кандидатов в народные депутаты РСФСР и местных Советов, ряд демократических организаций, уже заявивших о себе на союзных выборах 1989 г., создали штаб для координации действий во время предстоявшей избирательной кампании. В помещении московского Дома ученых с 3 января начались регулярные встречи московских (а чуть позже и иных) кандидатов, многие из которых уже были знакомы между собой по предыдущей избирательной кампании. В основном это были сотрудники академических и иных научных учреждений.
На одной из первых встреч было решено подготовить общую предвыборную платформу, призванную объединить кандидатов — сторонников МДГ. Первоначальный набросок документа был написан мною. При обсуждении были предложены поправки и дополнения, которые мне и другому участнику академической кампании 1989 г. Евгению Хелимскому поручили вмонтировать в текст. Обновленный текст был представлен на следующем, более многолюдном собрании. Естественно, посыпались новые поправки. Разгорелись споры, ибо многие поправки исключали друг друга. Возникала опасность, что предвыборная платформа застрянет в согласованиях. Положение спас Александр Собянин. Он предложил одобрить Декларацию в качестве основы и поручить мне по возможности учесть поправки, поступившие в письменном виде, с чем участники собрания и согласились. Я доработал текст с учетом тех поправок, которые отвечали логике документа.
Предстояло, однако, решить более трудную задачу: создаваемый избирательный блок и его платформу нужно было предъявить обществу, а для этого — широко оповестить его о нашем документе. На следующий день мы с Львом Пономаревым отправились в «Огонек». После долгого ожидания в коридоре удалось поймать главного редактора Виталия Коротича, который довольно кисло отнесся к публикации программы и предложил нам написать по ее мотивам статью. Это не устраивало нас: публиковать надо было именно программу новой организации, а не статью мало известных широкому читателю авторов, которая затерялась бы в потоке публикаций. Поговорив с Коротичем, мы отнесли текст нашим знакомым в журнале и сообща выработали версию: главный редактор согласен с идеями, изложенными в материале, но хотел бы изменить его жанр, авторы же затрудняются это сделать. Не знаю, кого наша версия убедила, но вскоре «Огонек» платформу напечатал. Так «Демократическая Россия» и ее программа впервые заявили о себе в издании, тираж которого в то время достигал 4,6 млн экземпляров. Платформа эта в обобщенном, освобожденном от крайностей и завихрений (которых уже немало было в нашем юном движении) виде выразила подход российских демократов к ситуации, как она складывалась к началу 1990 г. Она сконцентрировала то, что носилось в воздухе, к чему — каждый своим путем — приходили многие кандидаты. Уже после выборов депутат из Приморья Юрий Сергеев, геолог по профессии, рассказал мне: «Несколько недель я провел в экспедициях, где не было ни газет, ни радио. Вернулся во Владивосток, взял «Огонек» и вижу — да это же именно то, с чем я выступал перед избирателями!». В резолюции «О политическом положении в стране», принятой на большом московском митинге 4 февраля 1990 г., упоминалось, что платформу эту подписали сотни кандидатов в депутаты.
Просматривая текст этого документа с позиций сегодняшнего дня, можно высказать немало критических замечаний. Некоторые ее положения слишком общи и расплывчаты, иные таили в себе опасности (это относится прежде всего к соотношению союзного и республиканского законодательства), которые мы, увлеченные конъюнктурно заманчивой, но коварной идеей суверенизации, тогда не хотели замечать. Практически ничего не сказано о трудностях и проблемах, которые были неизбежны на предлагавшемся нами пути. Но предвыборная программа движения — не аналитическая статья, в которой можно сказать обо всем. Она должна была обозначить вектор, по которому мы стремились направить движение, и главные вехи на этом пути. И если бы мне пришлось сейчас переписывать этот документ — для того времени, но уже зная все, что произошло потом, — по смыслу и по идеологии он вряд ли бы был существенно иным.
КАК И ПОЧЕМУ МЫ ПОБЕЖДАЛИ
Итоги выборов 1990 г., особенно в Москве, Ленинграде и иных крупных центрах, мы расценили как поступательное и — как хотелось надеяться — необратимое продвижение демократического процесса. Общество выходило из состояния анабиоза и навязывало правящей бюрократии свои правила игры. Во многом так оно и было. Однако в ретроспективе можно точнее оценить слагаемые тогдашнего успеха и обеспечившие его факторы. Действие некоторых из них оказалось кратковременным.Прежде всего, поднялась политическая температура в стране. На углублявшийся кризис общественной системы, социально-экономические основы которой оставались неизменны, а политические — лишь слегка затронуты, наложился кризис самой перестройки, не оправдавшей пробудившихся надежд. Выборы-89, трансляция Съездов, выступления лидеров МДГ (равно как и критика перестройки с консервативных позиций, которая тоже смелела) основательно раскачали общество.
Параллельно шли два на первый взгляд несовместимых процесса. С одной стороны, ослабевала общественная активность, интерес к выборам и политике вообще (довольно скромно в происходящем участвовала молодежь2). Пик был пройден в 1989 г. С другой — усиливалось критическое отношение к власти, рассеивался страх, вбитый в подсознание многих поколений десятилетиями террора. Достучаться до социальной «глубинки», созывать многолюдные собрания для встреч с кандидатами становилось труднее, чем год назад. Такой институт выдвижения кандидатов, как собрания избирателей по месту жительства, постоянно давал сбои. Но в Москве на общегородские митинги в поддержку демократических сил продолжали приходить сотни тысяч людей, не меньше, чем год назад, — таков был актив демократов в многомиллионном городе. Да и в стране вовлеченная в политику часть общества была достаточно велика. Резко сократилось число избирательных округов с безальтернативными кандидатами. Таких округов на территории РСФСР в 1989 г. было 147 (около 23%), ав 1991 — 33 (3%). Всего на 1068 мест было выдвинуто 8254 претендента, причем в 300 округах конкурировали более 10 кандидатов, в 24 — более 20 3.
Демократы выигрывали и потому, что это были первые за десятки лет политические выборы. В 1989 г. граждане выбирали, исходя главным образом из персональных качеств кандидатов, насколько они были в состоянии эти качества оценить. В 1990 г. во множестве избирательных округов сторонникам демократической платформы противостояли кандидаты иной политической ориентации. Это были приверженцы так называемых национально-патриотических сил, все резче атаковавшие не только демократов, но и реформаторов, а также сторонники официальной платформы, расплывчатой и компилятивной, которую, наконец, родили пропагандистские службы КПСС и которая была интересна главным образом тем, чего в ней не было4.
Другим важным условием успеха демократов стало обновленное избирательное законодательство, более демократичное и открывавшее более широкие возможности для развития не контролируемых сверху процессов. По сравнению с законом, по которому проводились выборы-89, оно представляло значительный шаг вперед в двух отношениях: были отменены фильтрующие кандидатов окружные избирательные собрания и выборы от общественных организаций. Впрочем, изыскать такие организации на республиканском уровне было затруднительно, так как практически все общественные (как и многие государственные) российские организации были растворены в общесоюзных.
Это не означает, конечно, что правящая бюрократия, особенно на местах, утратила инструменты административного контроля над избирательным процессом, прежде всего — на стадии выдвижения кандидатов. Там, где ожидалось выдвижение неугодных кандидатов, блокировали собрания избирателей по месту жительства. В результате 76% кандидатов было выдвинуто трудовыми коллективами, 21% — центральными органами и региональными отделениями общественных организаций и лишь 3% — локальными собраниями5. Была внедрена довольно нелепая практика: в территориальных округах избирателям предлагали кандидатов, выдвинутых коллективами, которые нередко никакого отношения к этим территориям не имели. Предложение МДГ о петиционном порядке выдвижения кандидатов отвергли. Можно было утешаться лишь тем, что отклонили и идею выборов по производственному принципу. С ней выступили идеологи Объединенного фронта трудящихся, и на сессии Верховного Совета РСФСР, утверждавшей новый закон, она собрала довольно пеструю группу сторонников: от Чикина из «Совраски» до демократа Травкина и от слесарей Торопова и Мощенкова до «литературного начальника» Кузнецова 6.
Серьезным дефектом не только избирательного закона, но и самой Конституции было введение и в России двухэтажной лукьяновской конструкции Съезд — Верховный Совет, из чего вытекало, что собственно парламенту (ВС, его постоянно действующей части) предстояло избираться на основе невсеобщих, неравных и непрямых выборов. И все же на нижнем уровне, где предстояло избрать более тысячи депутатов, политическая конкуренция стала свободнее.
Победы демократов на выборах-90 объяснялись и тем, что им противостоял — в лице властных республиканских структур — ослабленный и растерянный противник, привыкший, что все главные политические вопросы решаются в союзном Центре. Эти структуры недооценили процесс эрозии и распада унитарного государства, сохранить которое было уже невозможно, перемещение центра тяжести политики на республиканский уровень — в том числе, коль скоро речь шла о России, — общегосударственной политики. Выступая в мае 1990 г. на международном симпозиуме, организованном профессором Вольфгангом Айхведе в Бремене, я говорил: «Идет неизбежный процесс ликвидации унитарного государства. И нельзя исключить, что через некоторое время... союзным органам, собственно говоря, нечем будет управлять, если процесс суверенизации республик, по крайней мере, ключевых республик, пойдет достаточно далеко»7.
Альфа и омега разумной политики — предусмотреть неблагоприятный вариант развития событий и создать «запасные аэродромы». Аппарат не мог не видеть избирательную несокрушимость Ельцина. И поэтому то, что он не позаботился провести на Съезд в каких-либо предсказуемых сельских округах политические фигуры, способные оспорить у Ельцина на Съезде главный российский государственный пост, было невероятным легкомыслием. Объяснение у меня одно — мудрость древних латинян: «Кого Юпитер хочет наказать — лишает разума».
Конечно, деморализацию консервативных сил на выборах-90 не следует преувеличивать. Они провели на Съезд немало твердых (и не вполне твердых, но готовых дрейфовать к ним) сторонников. Партийные деятели, у которых было мало шансов выиграть выборы, сознательно уходили от вотума избирателей. Так поступил первый секретарь ленинградского обкома Гидаспов, и он не был исключением. В ряде мест вконец скомпрометированных деятелей заменили: шла массовая пересадка номенклатуры из второго и более дальних рядов — в первый.
Все это тогда демократы расценили как более гибкую и продуманную стратегию и тактику правящей бюрократии, которая извлекла уроки из поражений 1989 г. Думаю, это не совсем так. В ходе избирательной кампании серьезной координации действий на высших уровнях не было: все свелось к запоздалым импровизациям. За проведение избирательной кампании 1990 г. политическим стратегам из ЦК КПСС, многих обкомов и горкомов по справедливости полагалась бы двойка с минусом. Но демократы и их аналитики тоже своевременно не обратили внимание на то, что в обществе складывается запрос на консервативных политиков, а то и оголтелых реакционеров. И было это далеко не только пережитком прошлого, но и настроением, возникающим на почве противоречий перестроечных процессов. В условиях полусвободной игры сил не столько грубое давление и махинации, сколько именно эта питательная среда дала весомое представительство антидемократическим силам в российском парламенте. На выборах 1990 г. демократы имели дело с ослабленным, ошарашенным прежними поражениями противником. Однако наивно было бы рассчитывать на то, что так будет и впредь.
Наконец, едва ли не главным фактором избирательных побед демократов было то, что на этот раз они противопоставили противникам более организованный и сильный фронт. На выборах в парламент они выставили когорту кандидатов, способных одерживать победы в округах в силу также и личных качеств, которые в тот момент были востребованы гражданами. Сказался накопленный опыт: это были люди, многие из которых участвовали в избирательной кампании 1989 г. как кандидаты или в составе групп поддержки единомышленников.
Существовало расхожее мнение, будто «сливки» были уже сняты в 1989 г. и российский депутатский корпус оказался слабее союзного. Если это и справедливо, то только по отношению к немногочисленным политическим звездам первой величины на союзном Съезде. Но несколько очень заметных союзных депутатов были избраны и в российский парламент: Михаил Бочаров, Николай Воронцов, Николай Травкин, позднее Галина Старовойтова. На российский Съезд пришло немало специалистов высокой квалификации — юристов, экономистов, политологов.
Правда, конкурентоспособных демократических политиков явно не хватило, чтобы заполнить состав областных, городских и районных Советов даже там, где демократическая ориентация большинства избирателей была вне сомнения. Сказалась слабость демократов, не изжитая и впоследствии. Известно из мирового опыта: серьезная политическая партия, претендующая на общенациональный статус, должна придавать подготовке и продвижению своих сторонников в местные и региональные органы власти не меньшее значение, чем в парламент 8.
Конечно, демократический корпус в российском парламенте был столь же разнороден, как и в парламенте союзном. Встречались в нем и люди, вскоре изменившие свои гражданские позиции на прямо противоположные, и те, кто во главу угла поставил личное устроение во (или при) власти, и демагоги, способные лишь яростно обличать своих оппонентов9. Но я с гордостью и уважением вспоминаю большинство моих товарищей, людей умных, порядочных и знающих. Не их вина, что они оказались невостребованными новой бюрократией. В первые дни возрождения российского парламентаризма они сыграли выдающуюся роль.
Демократы использовали в предвыборной борьбе разнообразные инструменты. То, чего не удавалось сделать на уровне районов, они в значительной мере компенсировали в городах.
В этой связи отмечу два многотысячных митинга в Москве 4 и 25 февраля. Успех первого из них так испугал московское начальство, что оно предприняло немалые усилия (например, распространяли провокационные предупреждения «Не выпускайте детей на улицу, ожидаются беспорядки»), чтобы сорвать второй. Не вышло.
Выступая перед избирателями, я говорил, что на предстоящих выборах решается вопрос, как будет происходить демонтаж партийной диктатуры: пойдем ли мы мирным, парламентским путем, как в Польше и Венгрии, или же, как в Румынии, прольется кровь. Говорил, что «Демократическая Россия» пытается консолидировать все силы «левее» центра. В отличие от многих ораторов я настаивал на том, что наш противник — не горбачевский «центр», а уже оформившееся «правое» крыло. Говорил, что на свои манифестации националисты, Объединенный фронт трудящихся собирают немного людей, но опасны провокации с разных сторон, в том числе лживая интерпретация целей и действий демократов в официальной печати.
Митинги были одним из главных инструментов побед уже на выборах 1989 г. Что было действительно новым, так это намного лучшая организация демократов. 20—21 января состоялась учредительная конференция блока демократических кандидатов в представительные органы разного уровня, участники которой, перебрав ряд вариантов, большинством голосов утвердили название блока — «Демократическая Россия». Конференция происходила во Дворце молодежи, столь памятном по академической избирательной кампании 1989 г. В ней приняли участие 116 кандидатов в российский парламент и более 50 — в местные советы разного уровня, а также многочисленные активисты. «Демократическая Россия» возникла не на пустом месте: ее основателями стали МДГ, Клуб избирателей Академии наук, «Московская трибуна», «Мемориал», демократическое объединение писателей «Апрель», объединение социальной защиты военнослужащих и их семей «Щит» и многие другие.
Особое значение для избирательных побед демократов имела их ориентация на МДГ, которую знала страна, и прямая поддержка авторитетных межрегионалов. Для многих избирателей это означало гораздо больше, чем тонкости наших программных документов. Накануне голосования (во всяком случае, в Москве) стали распространяться списки кандидатов, о поддержке которых объявила МДГ. Сначала в ксерокопиях — для активистов избирательной кампании. Затем в Москву привезли тираж газеты «Позиция», издававшейся в Тарту и отпечатанной в Кохтла-Ярве. И наконец, списки напечатал «Московский комсомолец». В день выборов сторонники демократов шли на избирательные участки с газетами в руках.
От всех предыдущих эту избирательную кампанию отличала еще одна необычайно привлекательная черта: решающую роль в победе сотен кандидатов сыграли их группы поддержки — подлинные ростки гражданского общества, позднее — увы! — увядшие или затоптанные. «То было время бескорыстных активистов», — замечают бывшие помощники Ельцина10. Глядя на нынешние коммерциализированные нравы, трудно поверить, что подавляющее большинство кандидатов, не пользовавшихся расположением власти, были избраны исключительно благодаря энтузиазму и самоотдаче множества людей11. Наши добровольные помощники — энергичные, настойчивые, бог весть когда и как успевшие освоить приемы публичной политики, во многих округах переигрывали громоздкий, но неэффективный партийно-государственный аппарат.
Скажу лишь о некоторых участниках моей группы поддержки. Володя Хорос, мой коллега, известный ученый, возглавлял избирательную кампанию со свойственными ему настойчивостью, методичностью и изобретательностью. Лариса Косова, в то время научный сотрудник ИНИОНа, человек редкого обаяния, исследователь по натуре, постоянно придумывавшая нетривиальные ходы. Саша Собянин, пришедший из знаменитого ФИАНа, и ставший моим другом со времен академической кампании 1989 г., аналитик и организатор милостью божией. Андрей Цыганков, тогда аспирант МГУ, а ныне профессор одного из американских университетов, человек инициативный и безотказный. Мои коллеги по ИМЭМО Володя Гутник, Андрей Трухан, Валентин Басс, сотрудники других академических институтов Костя Куранов и Сережа Горев. Авторы и редакторы предвыборных материалов сами их расклеивали и раздавали, простаивая часами на морозе около выходов из метро. Такую же вахту несли мой друг еще со школьных времен Дима Власов и его жена Лида, которая позже стала моей лучшей и незаменимой депутатской помощницей. Психолог Леонид Гозман и социолог Алексей Левинсон, помогавшие строить избирательную кампанию «по науке». И, конечно же, мой самый близкий друг и жена Алла Назимова, которая была поистине душой команды на этом изнурительном и нервном марафоне.
Следует сказать и о «Голосе», организации «неформалов», действовавшей в избирательном округе. Ее возглавлял Юрий Хавкин, незадолго перед тем год отсидевший в Лефортово по политическому делу. «Голос» выдвинул много кандидатов в райсовет; среди них обязательно надо назвать Сережу Бугаева, позднее пришедшего в «Яблоко». Вместе с ними и с кандидатом в депутаты Моссовета, ученым-физиком Владимиром Плотниковым, ныне членом Совета Федерации, мы обходили по вечерам подъезды домов, стремясь достучаться до каждого избирателя. Это тоже дало результаты. Избирательная кампания подчас приносила сюрпризы неожиданные. В нее включился, прочитав мою листовку, учитель школы-интерната вместе со своим классом (к сожалению, в наступившей потом суете я потерял с ним связь).
Подавляющее большинство участников моей группы поддержки были интеллигентами и учеными, которые как раз в силу своих интеллектуальных и профессиональных качеств оказались вполне конкурентоспособными в дотоле незнакомой им сфере деятельности. И это не было исключением. Не оставляет мысль: какого перспективного потенциала лишилась наша не только наука, но и политика из-за того, что советская система научных учреждений была не модернизирована, а бездумно обрушена, и многие ученые вынуждены были искать иные сферы приложения сил или уезжать за границу.
Но это еще было впереди. А весной 1990 г. избирательные победы российских демократов придали процессам обновления в стране второе дыхание. С энтузиазмом мы готовились к Съезду и шли на него.
КОНФИГУРАЦИИ РОССИЙСКОГО ПАРЛАМЕНТА
Депутатский корпус: что нового?Структуру избранного в 1990 г. СНД РСФСР можно представить двояко: по социально-профессиональным группам (табл. 3), как это было сделано выше для СНД СССР, и по политическим ориентациям (табл. 4).
Анализ десяти первых наиболее принципиальных голосований на I Съезде, в которых противоборство представленных на нем сил проявлялось особенно четко, показал, что между распределением депутатов по социальным группам и их политическими позициями существовала тесная связь. Как видно из табл. 4, голосования депутатов были в массе своей предсказуемы, ненависть номенклатуры к интеллигенции — вполне обоснованной, а ее надежды на поддержку рабочих и крестьян — иллюзорными12.
Основные же сдвиги по сравнению с союзным парламентом можно суммировать следующим образом. На долю руководителей всех рангов пришлось 78,6% мандатов по сравнению с 67,0% на выборах 1989 г. Практически весь этот рост произошел за счет верхних и средних звеньев аппарата управления. Повторилось значительно резче то, что можно было наблюдать при сопоставлении выборов 1984 и 1989 гг. Отказ от «разнарядки», которая укладывала волеизъявление избирателей в предначертанные
|
Таблица 3. Социально-профессиональный состав СНД СССР (1989 г.) и СНД РСФСР (1990 г.) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
Продолжение^абл._3 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
Продолжение^абл._3 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Таблица была приведена в статье А. Назимовой и В. Шейниса, опубликованной перед открытием I СНД РСФСР (Аргументы и факты. — 1990. — 4 мая). Классификация и расчет осуществлялись по такой же схеме, как в табл. 2. Данные по депутатам СНД СССР относятся только к тем из них, кто были избран по территориальным и национально-территориальным округам РСФСР.
|
Таблица 4. Политическая ориентация депутатов на I Съезде народных депутатов РСФСР | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
Продолжение табл. 4 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
Продолжение табл. 4 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Использовав классификацию, приведенную в табл. 3, экспертная группа, возглавлявшаяся А. Собяниным (в нее входили также Л. Ефимова и Д. Юрьев), представила распределение депутатов СНД РСФСР по их политической ориентации (Аргументы и факты. — 1990. — 27 июля). Для расчета были взяты свыше десяти тысяч «депутатоголосований» по вопросам, наиболее раскалывавшим Съезд политически.
свыше пропорции, повела к дальнейшему, и довольно сильному, сокращению представительства рабочих и колхозников. Но их доля переходила не столько к интеллигенции, как это пытались представить некоторые недобросовестные комментаторы, сколько к руководящим работникам. Несмотря на «антиаппаратные» настроения, широко распространившиеся в обществе, избиратели более половины округов вольно или невольно отдали предпочтение руководителям высшего и среднего ранга, в том числе представителям аппарата. Одно из самых неожиданных явлений — резкое увеличение числа депутатов от правоохранительных органов (с 1,4 до 4,9%), причем почти все они — работники КГБ и МВД, которых в 1989 г. от российских округов на Съезд народных депутатов СССР вообще не избирали. Выросла тяга к «порядку», увеличился спрос на тех, в ком хотели увидеть неподкупных шерифов.
Съезд народных депутатов России на старте
В момент открытия Съезда 86,7% его депутатов были членами КПСС13, что говорило лишь о том, что правящая партия вобрала в себя наиболее активную часть общества. К 1990 г. принадлежность к партии перестала быть классифицирующим политическим признаком. В отличие от выборов 1989 г. демократы шли под знаменем избирательного блока, который выступил со своей программой, эшелоном поддержки в лице МДГ союзного парламента, рекомендательными списками и листовками. Избранные кандидаты от «Демократической России» еще до открытия Съезда сорганизовались, провели ряд совещаний, начали готовить проекты документов и предъявили их уже в ходе работы подготовительной комиссии Съезда, созданной Президиумом прежнего ВС, как это делалось и прежде.
Аналогичную работу «сверху» вел ЦК КПСС, созывая собрания депутатов-партийцев, но не всех, а по выверенному списку. Активисты «Демократической России», состоявшие в КПСС, в список, разумеется, не попали14. Так была сформирована фракция «Коммунисты России», опиравшаяся на разветвленные службы аппарата ЦК КПСС, которые разрабатывали стратегию и тактику ее поведения на Съезде, готовили документацию, обеспечивали информационную поддержку в «Правде», «Советской России» и в местной партийной печати. Значительная часть этой работы велась под патронажем Горбачева, лично проводившего собрания этих депутатов и назвавшего кандидата на высший государственный пост России, на котором в тот момент вроде бы остановил свой выбор ЦК КПСС15.
В первые же дни работы Съезда было сформировано множество депутатских объединений с пересекающимся и непостоянным составом. Однако основное размежевание прошло по линии «Демократическая Россия» (вскоре превратилась в коалицию нескольких выделившихся из нее демократических фракций) vs «Коммунисты России» (при поддержке аграриев, депутатов от автономий, объединившихся во фракцию «Суверенитет и равенство», и др.).
Анализ, проведенный группой Александра Собянина, выявил три главных рубежа противостояния между демократами и коммунистами на первых Съездах:
• традиционный рубеж «демократия против партократии» (или «левые» против «правых» в раннеперестроечном значении этих терминов);
• сторонники и противники частной собственности и рынка («правые» против «левых» в традиционном западном понимании);
• спор между Россией и Союзом («федералисты» против «унитариев») 16.
Из анализа поименных голосований вытекало, что на I Съезде преимущественно с позиций «Демократической России» голосовали 465 депутатов, «Коммунистов России» — 417, а 176 депутатов попеременно поддерживали прямо противоположные политические решения. Примерно такое же соотношение голосов сохранялось еще на нескольких Съездах, но впоследствии было размыто.
Таким образом, политическая структура российского Съезда резко отличалась от союзного. На пике влияния МДГ в той или иной форме о своей принадлежности к ней заявили менее 15% депутатов Съезда народных депутатов СССР (а на ее первые большие собрания приходили около 10%). Максимальное число депутатов, проголосовавших за предложение МДГ в ситуации противостояния, достигло 37%, и так было только один раз. «Послушное» большинство, как правило, следовало за «агрессивным» меньшинством, что и дало основание Афанасьеву их объединить. Иными словами, между двумя меньшинствами, четко определившими свою политическую позицию, располагалась депутатская масса, которую со времен Великой французской революции принято было именовать «болотом». Она насчитывала более половины депутатов и практически всецело находилась в силовом поле консервативной номенклатуры. «Болото» на союзном Съезде голосовало, как правило, вместе с консерваторами.
Россия год спустя избрала иной парламент: более поляризованный и радикально настроенный. Один только списочный состав «демороссов» достигал 20% и более. Число депутатов, голосовавших за их предложения на I и II Съездах, не менее чем в 2/3 случаев составляло 44%, а во время некоторых ключевых голосований демократам удавалось получить более половины голосов. С другой стороны, удельный вес определившихся консерваторов составлял 39—40%. На долю «болота» оставалось менее 17%17.
Количественное преобладание податливого «болота» — депутатов, не имевших ни собственной организации, ни выношенной политической позиции, которую они готовы были бы отстаивать, делало союзный Съезд сравнительно легким объектом для манипуляций, искусством которых неплохо владели и Горбачев, и Лукьянов. Привыкший повиноваться командам, он в 1991 г. без сопротивления и даже без обсуждения одобрит вердикт о собственной «кончине». Ситуацию же на российском Съезде определяло, особенно вначале, противостояние двух массивных коалиций, которые самостоятельно определяли линию своего поведения, поскольку признанного, внешнего по отношению к ним режиссера не существовало. ЦК КПСС, первоначально претендовавший на эту роль, с нею не справился. Но и «болоту» российского депутатского корпуса, голосовавшему то так, то этак, предстояло сыграть заметную роль. Борьбу за него вели фланги. Поскольку ни у демократов, ни у коммунистов не было устойчивого большинства, исход голосований (прежде всего по ключевым вопросам) зависел от того, к какой позиции примкнут колеблющиеся депутаты или их значительная часть. До необходимого минимума в 531 голос демократам не хватало не менее 66 голосов, а коммунистам — 114 (а фактически и тем, и другим — больше, так как дисциплины посещения заседаний и голосований не было). Поэтому в переломные моменты тактика обеих противостоящих сил включала «разогревание» зала острыми выступлениями с трибуны и от микрофонов, патетикой разного рода, а затем — требованием немедленно провести голосование. Мощный эмоциональный напор, излишний в политически четко структурированных парламентах, нередко приносил желаемый результат. Но для внесения изменений в Конституцию требовалось квалифицированное большинство в 707 голосов, которое могло быть получено лишь на основе консенсуса противоборствующих сил. Поэтому вторжения в текст Конституции на I СНД оказались минимальными, а на II — половинчатыми.
Так выглядела расстановка сил на Съезде, которому суждено было принять политические решения, может быть, самые важные для страны за предшествующие десятилетия. Вокруг этих решений разгорелась борьба, исход которой в каждом случае не был заранее предопределен.
Примечания
1 Предвыборная программа «Демократической России» // Огонек. — 1990. — № 6.— С. 17—18.
2 В сентябре 1990 г., отвечая на вопрос корреспондента ленинградской газеты об апатии молодежи, я сказал: «Я тоже озабочен и опечален этим. Поразительная вещь: студенчество почти не вовлечено в политические процессы. <...> Конечно, есть прекрасные молодые люди, но нет молодежного движения. Во время предвыборной кампании мы потратили громадные усилия на то, чтобы активизировать в моем избирательном округе в Москве Дом аспиранта и стажера. Нам было очень важно получить голоса этих людей, потому что мы предполагали: если они придут на выборы, то проголосуют за демократических кандидатов. Но они не пришли. В результате — провалили демократических кандидатов в райсовет, в Моссовет, недобрали мы какое-то количество голосов и в парламент России» (Ленингр. рабочий. — 1990. — 21 сент.).
3 Аргументы и факты. — 1990. — 28 апр. — 4 мая; Правда. — 1990 . — 23 янв.
4 Хотя на выборах 1989 г. уже были представлены более или менее оформленные идеологические позиции, кампания шла преимущественно как антиаппаратная, с одной стороны, и направленная против «демагогов» — с другой. Лозунги были, как правило, размыты или зашифрованы и не раскрывали существа политической борьбы.
5 Противодействие аппарата признал председатель Центризбиркома В. И. Казаков (Правда. — 1990. — 23 янв.).
6 Моск. правда. — 1989. — 28 окт. Искушенный Феликс Кузнецов исхитрился придать своей аргументации «антисталинский» окрас, воззвав вернуть порядок, существовавший до Конституции 1936 г. и измененный якобы потому, что «Сталин как огня боялся рабочего класса».
7 Рабочая стенограмма международного симпозиума «Развитие гласности в СССР». Бремен, 10—12 мая 1990 г. — Архив автора.
8 Так, Итальянская компартия полвека не могла рассчитывать на участие в правительстве, но сохранялась как крупная общенациональная сила, владеющая влиятельной фракцией в парламенте, в значительной мере потому, что умела проводить большое число ответственных и компетентных избранников на иные уровни власти.
9 «Виктор Леонидович, — спросил меня как-то один из московских депутатов, не принадлежавший к «Демократической России», врач по специальности, — почему среди ваших единомышленников так много людей психически неуравновешенных?». Мне оставалось лишь пожать плечами. Впрочем, людей такого типа было немало среди депутатов всех ориентаций. Видимо, в этом отразился возбужденный характер избирательной кампании: на «отвязанных» радикалов был спрос.
10 Эпоха Ельцина. — М., 2001. — С. 80.
11 Нечто подобное мне довелось увидеть 9 лет спустя — но не в России, а на выборах конгрессмена в далекой Атланте, где команду кандидата от демократов составили люди, в том числе приехавшие из других штатов и отдававшие время и силы бесплатно, «за идею».
12 Сразу после выборов в ряде органов коммунистической печати была развернута кампания против интеллигентов, которые якобы вытеснили рядовых работников от станка и плуга. Но приведенные в таблице данные наглядно показывают, за счет каких категорий произошел сдвиг в представительстве рабочих и колхозников.
13 Подчитано по: Список народных депутатов РСФСР на 28 марта 1990 г. — М., 1990.
14 Филатов упоминает в своих воспоминаниях одно из таких собраний, на которое пришли без приглашения несколько демократических депутатов — членов КПСС. Их нехотя пустили. Но пришедших было с ними беспартийных депутатов оставили за порогом (Филатов С. Совершенно несекретно: Кулуары российской власти. — М., 2000. — С. 48).
15 Исаков В. Председатель Совета Республики. — М., 1996. — С. 111.
16 Корниенко Т Морозов С., Склярук В., Собянин А., Юрьев Д. Два Съезда народных депутатов РСФСР в зеркале поименных голосований. Материалы временной информационно-аналитической группы. Декабрь 1990. — С. 4. — Архив автора.
17 Там же. — С. 4. — Рис. 1, 2. Собянин и его коллеги на основе своей методики провели учет ключевых голосований и союзных депутатов, избранных или проживающих на территории Российской Федерации, на II—IV СНД СССР. По их данным, с преимущественно демократических позиций голосовали 105 (9%) депутатов, с консервативных — 765 (около 68%), промежуточную позицию занимали 262 (23%) депутатов (Кто был кто на союзном Съезде?) — Архив автора.