Более того, классики при решении практических задач ответы на основные вопросы давали, ставя эти вопросы, как выразился Н.Кондратьев, «оценочно». По этой причине, полагает он, получались «...ответы, которые имеют характер оценочных максим и правил, а именно: строй, опирающийся на свободу хозяйственной деятельности, является наиболее совершенным, свобода торговли наиболее благоприятствует процветанию нации и т.д.»17. Это обстоятельство также не способствовало объективности и последовательности экономического анализа и теоретического обобщения классической школы политической экономии.
Во-вторых, опираясь на каузальный анализ, расчеты средних и суммарных величин экономических показателей, классики (в отличие от меркантилистов) пытались выявить механизм происхождения стоимости товаров и колебания уровня цен на рынке не в связи с «естественной природой» денег и их количеством в стране, а в связи с издержками производства или, по другой трактовке, количеством затраченного труда. Несомненно, со времен классической политической экономии в прошлом не было другой экономической проблемы, и на это также указывал Н.Кондратьев, которая бы привлекала «...такое пристальное внимание экономистов, обсуждение которой вызывало бы столько умственного напряжения, логических ухищрений и полемических страстей, как проблема ценности. И вместе с тем, кажется, трудно указать другую проблему, основные направления в решении которой остались бы столь непримиримыми, как в случае с проблемой ценности»18.
Однако затратный принцип определения уровня цен классической школой не увязывался с другим важным аспектом рыночных экономических отношений потреблением продукта (услуги) при изменяющейся потребности в том или ином благе с добавлением к нему единицы этого блага. Поэтому вполне справедливо мнение Н.Кондратьева, который писал: «Предшествующий экскурс убеждает нас в том, что до второй половины XIX века в социальной экономии нет сознательного и отчетливого разделения и различения теоретических суждений ценности или практических. Как правило, авторы убеждены, что те суждения, которые фактически являются суждениями ценности, являются столь же научными и обоснованными, как и те, которые являются суждениями теоретическими»19. Несколько десятилетий спустя (1962) во многом похожее суждение высказал и Л. фон Мизес. «Общественное мнение, пишет он, до сих пор находится под впечатлением научной попытки представителей классической экономической теории справиться с проблемой ценности.
Не будучи в состоянии разрешить очевидный парадокс ценообразования, классики не могли проследить последовательность рыночных сделок вплоть до конечного потребителя, но были вынуждены начинать свои построения с действий бизнесмена, для которого потребительские оценки полезности являются заданными»20.
В-третьих, категория «стоимость» признавалась авторами классической школы единственной исходной категорией экономического анализа, от которой как на схеме генеалогического древа отпочковываются (вырастают) другие производные по своей сути категории21. Кроме того, подобного рода упрощение анализа и систематизации привело классическую школу к тому, что само экономическое исследование как бы имитировало механическое следование законам физики, т.е. поиск сугубо внутренних причин хозяйственного благополучия в обществе без учета психологических, моральных, правовых и других факторов социальной среды.
Указанные недостатки, ссылаясь на М.Блауга, отчасти можно было бы объяснить невозможностью в общественных науках всецело контролируемого эксперимента, вследствие чего «экономистам для того, чтобы отбросить какую-либо теорию, нужно гораздо больше фактов, чем, скажем, физикам»22. Сам М.Блауг, однако, уточняет: «Если бы выводы из теорем экономической теории поддавались однозначной проверке, никто бы никогда не услышал о нереалистичности предпосылок. Но теоремы экономической теории невозможно однозначно проверить, поскольку все предсказания имеют здесь вероятностный характер»23.
И все-таки, если не избегать снисхождений, то можно согласиться с Л.Мизесом о том, что «многие эпигоны экономистов-классиков видели задачу экономической науки в изучении недействительно происходящих событий, а лишь тех сил, которые некоторым, не вполне понятным образом предопределили возникновение реальных явлений»24.
Недооценка же других функций денег была обусловлена недопониманием обратного влияния на сферу производства денежно-кредитных факторов.
Аникин А.В. Юность пауки. М.: Политиздат, 1985.
Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: «Дело Лтд». 1994.
Гэлбрейт Дж.К. Экономические теории и цели общества. М.: Прогресс, 1979.
Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. М.: Экономика, 1995.
Кондратьев Н.Д. Избр. соч. М.: Экономика, 1993.
Леонтьсв В.В. Экономические эссе. М.: Политиздат, 1990.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23.
Мизес Л. фон. О некоторых распространенных заблуждениях по поводу предмета экономической пауки //THESIS. 1994.
Т. П. Вып. 4.
Самуэльсон П. Экономика: В 2-х т. М.: НПО «Алгон», 1992.
Селигмен Бен Б. Основные течения современной экономической мысли. М.: Прогресс, 1968.
Шумпетер И. Теория экономического развития. М.; Прогресс, 1982.