d9e5a92d

Манипуляция числом и мерой


Допустим, тут нет вины режима, пассивно либерализации сопротивляется само население. Другое дело - рынок денег и товаров. Рынок денег уродлив и никак не свободен - это очевидно. Банки искусственно созданы государством, государство же периодически отбирает у них "товар". А сами они отбирают "товар" у вкладчиков - это ничего общего со свободным рынком не имеет. Несвободен и рынок товаров.

Во-первых, он предельно узок, люди покупают минимальный набор продуктов - фактически, получают его по карточкам, похожим на деньги. Можно нашу мизерную зарплату заменить талонами на получение набора продуктов - ничего не изменится. Значит, это не рынок. Мафия контролирует и поставки товаров, и цены - где же здесь свобода?

Это именно госкапитализм с криминальной компонентой - уклад, созданный союзом коррумпированной номенклатуры и дельцов теневой экономики и преступного мира, порожденных именно советским обществом.
Уклад ельцинской России и либеральный капитализм - это разные экономические, социальные и культурные явления по всем важнейшим признакам. Запад поддерживает наших "капиталистов" вовсе не вследствие родства душ, а из чисто политических интересов, как поддерживал Сомосу, "сукиного сына, но их сукиного сына". Потому что эти наши "капиталисты" подрядились сломать советский строй, развалить СССР, обезоружить армию, уничтожить сильную промышленность и науку, допустив Запад к ресурсам России.
Почему же у нас прижился ярлык "либералов"? Во-первых, он кажется простым и понятным для наших марксистов-ортодоксов. Раз антикоммунист - значит, или фашист, или либерал. Скажешь фашист - обидятся, назовем их либералами. Во-вторых, и это гораздо важнее, в этом ярлыке очень заинтересованы сами "капиталисты".

Во время перестройки главным мотивом манипуляции сознанием было обещание, что слом советского строя приведет к созданию в России "социально ориентированного" современного капитализма, подобного шведскому или германскому. Соблазн рассеялся, сегодня всем понятно, что это не так. И мы видим, как меняется мотив песенки наших реформаторов. Теперь нам говорится, что мы переживаем трудный период "капитализма свободного рынка", капитализм дикий и варварский, капитализм периода первоначального накопления и т.д.

Этим надо переболеть, Запад нам поможет этот период сократить, но затем мы неизбежно придем к тому самому "социальному" капитализму. Это, мол, общий закон развития.
Послушайте сегодня А.Г.Аганбегяна, который при Горбачеве обещал нам "шведскую модель": "Надо прямо сказать, что рыночная система - это очень жестокая система по отношению к человеку. Система с очень многими негативными процессами. Рыночной системе свойственна инфляция, рыночной системе обязательно свойственна безработица. С рынком связано банкротство, с рынком связан кризис перепроизводства, рецессия, которую, скажем, сейчас переживает Европа, с рынком связана дифференциация - разделение общества на бедных и богатых...

Дифференциация у нас, конечно, к сожалению, уже сейчас, ну, не к сожалению - это неизбежно, у нас уже сейчас растет, и будет дальше резко расти".
Сравните это с тем, что писал и говорил Аганбегян в 1989-1990 гг. По масштабам дезинформации и подлогов, которые он совершал как должностное лицо, он по советским законам подлежал бы уголовной ответственности. Но для нас здесь важно, что и тут, в момент бедствия у него наготове идеологическое оправдание: мы находимся на этапе либерализма, а здесь бедствие трудящихся предписано теоретически.
Мы разобрали первый вопрос - философский и культурный генотип того режима, который установился в России. Это - генотип маргинального, паразитического меньшинства, которое вдруг приведено к власти. Организовать жизнеустройство ни по типу коммуны (советский строй), ни по типу гражданского общества (капитализм) такое меньшинство не может. Никаких перспектив оздоровления и преодоления кризиса этот уклад не имеет - не вследствие ошибок или нехватки ресурсов, а именно из-за своего культурного и философского генотипа.

В результате политики демократов хозяйство и общество России не только не стали либеральными - произошел откат от либерализма даже времен Горбачева. Поэтому и новый этап нельзя считать переходом от либеральной экономики к государственному регулированию по типу "Нового курса" Рузвельта, как это пытаются представить политики из умеренной оппозиции. Все это - ложные имена.


§ 5. Манипуляция числом и мерой
Числа представляют собой знаковую систему, которая оказывает неотразимое воздействие и на сознание, и на воображение. Магия числа в том, что оно, в отличие от слова или метафоры, обладает авторитетом точности и беспристрастности. Поэтому число - один из главных объектов манипуляции.
Пожалуй, самым большим достижением при манипуляции с числами является разрушение у человека способности "взвешивать" явления, он утрачивает чувство меры. Речь идет не о том, что человек теряет инструмент измерения и снижает точность, "меряет на глазок", он теряет саму систему координат, в которую мы помещаем реальность, чтобы ориентироваться в ней и делать более или менее правильные выводы.
Мой коллега, профессор, видный обозреватель, излагал в 1991 г. в прессе версию об идиотизме членов ГКЧП: они "ввели в Москву тысячи танков, но не сумели взять власть". Спрашиваю: "Ты представляешь, сколько места занимает танк? Могли ли в центре Москвы разместиться тысячи танков?". "Не спорь, - говорит. - Я сам видел, да и по телевизору показывали".

И когда опубликовали официальные данные о том, что всего в Москве было 55 танков, он эту цифру принял, но одновременно продолжал верить в свои тысячи танков.
Это - пример абсурдной веры в число. Свое очарование число распространяет и на текст, который его сопровождает. Поэтому часто манипуляторы сознанием вставляют в текст бессмысленные или даже противоречащие тексту цифры - и все равно остаются в выигрыше, ибо на сознание воздействует сам вид числа.

Вот, видный социолог пишет в академическом журнале в 1991 г.: "подавляющее число респондентов (30-48%) повсеместно оценили миротворческие попытки руководства страны как не способствующие предупреждению столкновений". Почему же 30% - "подавляющее число"? Нет, конечно, но социолог знает, что читатель не вникнет в число, он запомнит вывод - тот вывод, который нужен автору не как ученому, а как идеологу, занявшему определенную партийную позицию.
Т.Заславская утверждала, что в СССР число тех, кто трудится в полную силу, в экономически слабых хозяйствах было 17%, а в сильных - 32%. И эти числа всерьез повторялись в академических журналах - замечательный пример утраты обществоведами минимума научной рациональности. Понятие "трудиться в полную силу" в принципе неопределимо, это не более чем метафора - но оно измеряется нашим придворным социологом с точностью до 1 процента.

17 процентов! 32 процента!
Но главное, утверждение Т.Заславской, якобы обоснованное точной мерой, противоречит и здравому смыслу, и всему ее антисоветскому пафосу. Ведь выходит, что советская система обеспечивала всем весьма высокий уровень жизни, сравнимый по главным показателям с самыми богатыми странами, без изматывающего типа работы, свойственного этим богатым странам (тот, кто видел толпу выходящих с фабрики рабочих в Гамбурге, поймет, что это значит). У нас не надо было трудиться в полную силу - на износ.

Т.Заславская звала нас в общество, где подавляющему большинству придется работать на износ, подрабатывая в выходные и по ночам - и жить гораздо хуже, чем в СССР221.
Вера в магическую силу числа такова, что авторы порой даже не удосуживаются проверить свои собственные выкладки. Вот, в православном журнале проклинают аборты: "Сегодня в России ежедневно убивают путем аборта 13 тысяч ни в чем не повинных, еще не родившихся младенцев. Шесть миллионов в год. Куда там царю Ироду до нас!". Сколько дней в году у этого пророка?

Если 365, то при масштабах детоубийства 13 тыс. в день за год выйдет все-таки не шесть, а 4,7 миллиона. Э-э, миллион туда, миллион сюда... Я уж не говорю, что и свои 13 тысяч в день автор высосал из пальца.

В действительности в 1998 г. в России было сделано 2346 тыс. абортов, то есть 6,4 тысячи в день. Конечно, 2,3 миллиона в год - это много, но все же не 6 миллионов.
Хотя число выглядит "точным" знаком, в воображении оно создает образы и на деле служит метафорой (а чаще гиперболой). Поэтому манипуляторы, в том числе невольные ("вторичные") очень часто запускают в общественное сознание числа, деформирующие ("поражающие") воображение. Они просто обезоруживают разум человека. И.Бунин писал в "Окаянных днях": "Люди живут мерой, отмерена им и восприимчивость, воображение - перешагни же меру. Это как цены на хлеб, на говядину. "Что?

Три целковых фунт!?" А назначь тысячу - и конец изумлению, крику, столбняк, бесчувственность. "Как? Семь повешенных?!" - "Нет, милый, не семь, а семьсот!" - И уже тут непременно столбняк - семерых-то висящих еще можно представить, а попробуй-ка семьсот, даже семьдесят!". Так у нас, кстати, манипулировали с ценами.
Конечно, самая крупная кампания по манипуляции сознанием с помощью числа была связана со сталинскими репрессиями.



Содержание раздела