Деформация взаимных отношений

То, что женщины могут сексуально возбуждаться при кормлении грудью, установленный факт; это нормальная реакция, от которой нет вреда ребенку. Однако мать, используя ситуацию для удовлетворения своей потребности, превращает ребенка в сексуальный объект. Если мать Леонардо осталась без мужчины, лишившись объекта любви, то указанная ситуация вполне могла иметь место. Загадочная улыбка Моны Лизы, так долго волновавшая любителей живописи, может выражать чувство тайного греха и удовольствия.

Возможно, что эту улыбку и запомнил ребенок, лежа на руках у матери.
Такая деформация взаимных отношений может привести к двум результатам. Во-первых, ребенок вынужден занимать пассивное положение, вместо того, чтобы быть активным участником события, поэтому главное значение приобретает эротическое удовольствие матери, а не его собственное, и грудь (составляющая его первое впечатление от мира) дарит радость не ему, а матери, так что из-за нее он лишается удовольствия.

Второй результат заключается в сексуальном возбуждении ребенка, потому что ему передается возбуждение матери. Это отнюдь не мистика, ведь ребенок почти что часть матери; совсем недавно он был частью ее тела.

Поэтому каждый ребенок отзывается на чувства матери, воспринимает ее отклик, ее настроение, ее радость и разочарование. Угнетенное настроение матери передается ребенку, а ее сексуальное возбуждение возбуждает и его. Однако у ребенка нет механизма для разрядки возбуждения; поэтому мать, использующая ребенка таким образом, бессознательно, не по своей вине, лишает его возможности всякой сексуальной деятельности, в том числе и мастурбации.

Результатом является усиление инцестуальной фиксации ребенка по отношению к матери, достигающей такой степени, что ее уже невозможно разрядить.
Если эти предположения верны, то для Леонардо спать с женщиной было равносильно инцесту, и у него не было иного выхода, как стать гомосексуалистом, приняв на себя роль, обратную исполнявшейся им в детстве: помещая пенис ("сосок") в рот мужчины и получая эротическое удовольствие, он становился "матерью", использующей своего "ребенка" (в данном случае юношу или мужчину).
Теперь несколько слов об анальной фиксации. Когда мать делает ребенку клизму она выполняет символический половой акт. Она может действовать из лучших побуждений и по совету врача, но психологический символизм этого действия все равно сохраняется. Вреда от клизмы нет, особенно если ее применять показано (с точки зрения медицины). Беда в том, что клизму ставят каждый раз, когда ребенку не удается самому "сходить на горшок".

Не могу отделаться от мысли, что некоторые матери, пользуясь своим превосходством над ребенком в этой ситуации, вымещают на нем свои собственные женские переживания.
Необходимо отличать гомосексуальное переживание от гомосексуальных взглядов и гомосексуальной личности. Переживание (опыт) используется для удобства, при отсутствии возможности вступить в связь с представителем другого пола; это принято среди животных и существовало во всех культурах и во все времена.

Те, кто вступает в такую связь, не отказываются от предпочтения по отношению к другому полу. Деятельность такого рода показывает, что сексуальное влечение может быть столь мощным и безотлагательным, что не принимает во внимание предостережения реальности. Так, корова может в горячке влезть на другую корову. Ведь сексуальность не ограничивается взаимной привлекательностью и возбуждением, возникающим у мужчин и женщин, хотя именно такой вид отклика и является высшей формой и самым правильным способом выражения чувств; контакт двух тел тоже возбуждает и может доставить эротическое удовольствие.

Однако гетеросексуальность является более подходящим и более удовлетворительным способом разрядки сексуального возбуждения. Поэтому личность гомосексуала следует определять как ту, которая "выбирает неадекватный способ сексуального переживания по причине неспособности функционирования на более высоком уровне гетеросексуальности".
Право же не стоит подчеркивать (как это делают некоторые гомосексуалы), что, скажем, Сократ был гомосексуалистом или что древние греки одобряли или относились терпимо к этой форме сексуальной связи. В древнегреческой культуре было много особенностей, объясняющих появление подобных отклонений во взглядах людей того времени. Например, общество тогда существовало на основе института рабства; женщины занимали подчиненное положение; общество было классовым, несмотря на демократию. Труд считался "низким" занятием, уделом женщин и рабов. Такая социальная обстановка (как уже говорилось) способствовала гомосексуальному образу жизни.

Эстеты и люди культуры могли ставить себя выше потребности в женщине; но люди низших классов и рабы придерживались других взглядов.
Я уже высказывал мысль о том, что сексуальное влечение можно рассматривать как биологическую силу, направленную на преодоление чувства одиночества и изоляции, порождаемых процессом индивидуализации. Индивидуальность не только ассоциируется с чувством одиночества, но и сопровождается смутным чувством неполноценности.

Сексуальный импульс к единению это не просто настоятельное требование близости с другим организмом, но и острое желание самодополнения. Это выглядит так, будто самосознание индивидуума полностью реализуется только в сексуальном единении, с помощью которого преодолевается изолированность индивидуальности.
Эта концепция подобна идее мифа, приписываемого Платону, но имеющего, вероятно, еще более древнее происхождение. Согласно преданию, мужчина и женщина были когда-то одним существом, одним созданием, которое Бог разделил на две части, чтобы создать два пола. С тех пор две половинки стремятся соединиться и снова стать единым существом. С этой идеей согласуется библейский рассказ о сотворении Евы из ребра Адама.

Ту же мысль можно найти и в других преданиях о сотворении мира, в которых Небо и Земля были сначала единым целым. Все эти легенды можно истолковать как сознание того, что когда-то жизнь существовала на несексуальном уровне.
Если говорить о сексуальности, то здесь чувство неполноценности с большой силой отображается в некоторых повторяющихся снах и мечтах: например, человек пытается взять себе в рот свой собственный пенис и таким способом удовлетворить и восполнить себя. Это желание самодостаточности и независимости от потребности в женщине свойственно мужчинам-невротикам, страдающим подсознательной боязнью женщин.

Мне не раз приходилось слышать восклицания мужчин-пациентов: "Чтобы он пропал, этот секс!" Подобные положения представляют "первобытное" состояние в истории развития индивидуума, когда такая самодостаточность, кажется, действительно, имела место. Эту "первобытность" можно понимать двояко как явление из двух разных периодов: определенного периода из истории видов ("филогенетический период") и периода из истории отдельного индивидуума ("онтогенетический период").
Первый из указанных периодов соответствует тому этапу эволюционного развития человека, который предшествовал появлению понятий "Я сам", "Только Я". В этот период человек чувствовал себя частью мира (как это свойственно животным), не признавая за собой ни неполноценности, ни изолированности. Так было в саду Эдема до грехопадения человека, когда он вел там райскую жизнь.

Символом этого раннего периода является изображение змея, удерживающего в пасти свой собственный хвост, встречающееся на каменных плитах и некоторых изделиях того времени. "Змея, свернувшаяся в кольцо, это первобытный дракон, кусающий свой собственный хвост, или сказочное чудовище "Уроборо", порождающее само себя" (Э. Нойманн, "Происхождение и история сознания"). "Небесный змей" Уроборо сам с собой играет, сам себя оплодотворяет и пожирает.

Он и мужчина, и женщина, он дает зачатие и порождает, и дарует жизнь; в нем активное и пассивное начало, в нем и высокое, и низкое, и все это сразу и одновременно. Короче говоря это символ самой Вселенной, содержащей жизнь, которая постоянно порождает сама себя.
Второй период это время онтогенетического развития человека, когда он существовал в замкнутом мире, символом которого является круг. В этом состоянии организм чувствует себя полноценным и самодостаточным и не сознает потребности в усилиях.
Итак, круг, символизирующий "замкнутый мир", и "Небесный змей" представляют время ранней жизни организма, находившегося в яйце или в утробе и не обладавшего самосознанием. "Небесный змей Уроборо это замкнутое "вместилище" или материнская утроба, и, одновременно, символ единения противоположных начал мужского и женского. В утробе организм свернут внутри себя и не сознает в себе какой-то недостаточности" (Э.

Нойманн).
Очевидно, что человек, родившись на свет, не может вернуться в утробу и в прежнее состояние незнания и непонимания своих потребностей и своей изоляции. Ближайший объект, достижимый для новорожденного путем контакта, это материнская грудь, представляющая для него "новый мир". Однако сознание скоро подсказывает ему, что грудь не часть его самого, а принадлежит другому объекту.

В этой ситуации нет выбора, возможен только союз с другим индивидуумом; и потребность в таком союзе свойственна гомосексуалу так же, как и кому-то другому.

Содержание раздела