d9e5a92d

Добывающая промышленность поглощала огромные трудовые ресурсы.


Аналогичные международные сопоставления полезно сделать по странам, которые были разделены по разным причинам на социалистическую и капиталистическую части. Вспомним Финляндию, входившую когда-то в состав Российской империи и мало чем отличавшуюся от остальной России. Где оказались Финляндия и Советский Союз в 80-е годы? Разрыв огромен.

Как развивались Западная и Восточная Германия, Северная и Южная Корея, коммунистический Китай и капиталистический Тайвань или Гонконг? Там, где функционировали социалистическая экономика, СМЭ, централизованное планирование, результаты везде и без исключений оказались на порядок хуже, чем в странах с рыночной экономикой, без СМЭ и централизованного планирования. Но при этом военная мощь СССР и всего лагеря социализма не уступала ни США, ни НАТО, и мы гордились тем, что производим больше всех в мире танков и ракет. Такому выбору способствовали в огромной степени наша марксистско-ленинская идеология и всесильная партийная пропаганда.

И тем не менее в нашей стране был создан огромный промышленный потенциал. Можно сказать, что на базе СМЭ и централизованного планирования мы создали гигантского экономического динозавра, который отличался большими размерами, но весьма низкой эффективностью и неконкурентоспособностью. По данным, приводимым известным советским экономистом С.А.Хейнманом, отсидевшим в ГУЛАГе 18 лет, парк металлообрабатывающего оборудования в СССР в 1983 г. составлял свыше 9 млн. единиц, т.е. превышал аналогичный парк таких стран, как США, Япония, Англия, Франция и Германия, вместе взятых. Однако 43% этого парка, или около 4 млн. единиц, использовалось за пределами машиностроения и металлообработки в механических цехах немашиностроительных отраслей. Это было больше, чем во всём машиностроении США. Но использовалось это оборудование всего 2,4-4,0 часа в сутки (коэффициент сменности составлял 0,3-0,5). При этом в машиностроении СССР 30% парка металлообрабатывающего оборудования было установлено за пределами основных цехов, а именно в ремонтных и инструментальных цехах самого машиностроения, т.е. в сфере “натурального хозяйства”. Таким образом, 5,5 млн. единиц этого оборудования, или 60% его парка, были отвлечены от машиностроительного производства144.

Другой пример неэффективности советской экономики связан с проблемами чёрной металлургии, с отраслью, которая занимала первое место в мире по выплавке стали и чугуна. В 1988 г. выплавка стали в СССР достигла 163 млн.т., в США почти вдвое меньше, или 87 млн.т. Но объём машиностроительного производства в СССР был по реальному счёту наверняка вдвое меньше, чем в США. Следовательно, в расчёте на единицу машиностроительной продукции мы производили в 4 раза больше стали, чем США. Главная причина этого неэффективная структура проката, низкая доля его тонких профилей, преобладание утяжелённых профилей.

На 100 т. чугуна в СССР в 1990 г. выплавлялось 140 т. стали, в США 182 т. В то время как в США и Японии на долю конвертерного и электросталеплавильного методов приходилось соответственно 95 и 100% всей выплавляемой стали, в нашей стране лишь 48%. Общеизвестно, что метод непрерывной разливки стали был изобретен в СССР и продан за рубеж, однако к концу 80-х годов на этот метод в СССР приходилось 18% всей разливки стали, в то время как в США 59, в Японии 93%145.

В стране накапливались гигантские запасы товарно-материальных ценностей, огромные размеры незавершённого строительства и неиспользуемого в производстве оборудования. Размеры этого омертвлённого капитала намного превышали все даже самые вольготные нормативы. По запасам товарно-материальных ценностей эти размеры составляли в 1990 г. 570 млрд.руб., по незавершённому строительству 309 и по неиспользуемому оборудованию 110 млрд.руб. Всего 989 млрд.руб.146 Это страшная цена за несрабатываемость СМЭ.

Тяжёлым грузом, лежавшим на плечах советской экономики, была огромная добывающая промышленность. Её удельный вес в основных фондах всей промышленности в 1988 г. составлял 30,9%, а машиностроение и металлообработка всего 25,2%. Добывающая промышленность поглощала огромные трудовые ресурсы. Достаточно сказать, что при соотношении добычи угля в СССР и США в 1988 г. как 80:100, численность занятых в угольной промышленности СССР превышала 1 млн.человек, а в США была на уровне 130 тыс.человек, т.е. соотношение было равно 854:100. На лесозаготовках при том, что объёмы заготовленной древесины составляли в СССР 370 млн.м3, а в США 506 млн.м3, численность занятых была равна соответственно 1 млн. и 100 тыс. человек147.



Но, пожалуй, самое тяжёлое положение традиционно имело место в сельском хозяйстве СССР, где обилие природных и трудовых ресурсов напрямую сочеталось с крайне низким уровнем эффективности их использования и непомерно большими потерями. Так, посевные площади для зерновых культур в СССР были вдвое больше, чем в США (211,5 и 123 млн.га), поголовье крупного рогатого скота в СССР было равно 119% от уровня США (121 и 102 млн. голов), поголовье свиней 144% (77,4 и 53,8 млн.голов), домашней птицы примерно поровну (1175 и 1200 млн.). Между тем производство и зерновых, и мяса (говядины, свинины, баранины) в США в 1,5 раза превышало отечественное производство. Сравнительную продуктивность животноводства характеризуют также и сопоставимые данные об удоях молока: в США 6169 кг, в бывшем СССР 2508 кг в год148.

Неэффективность советской экономики проявлялась и во внешней торговле. СССР имел хронический пассив торгового баланса по машиностроительной продукции. В 1970 г. этот пассив составил 1,0, в 1980 г. 7,2 млрд., в 1986 г. 16,2 млрд.руб.)149. Доля машин и оборудования в советском экспорте была низка, а главное, сокращалась, а общий объём экспорта машиностроительной продукции к концу 80-х годов уже находился на более низком уровне, чем в Гонконге, избравшем стратегию наращивания экспорта новейших видов электронной бытовой техники. Мы же гордились своим экспортом продукции ВПК.




5.

В прошлые, ещё не столь отдалённые времена принято было говорить, что советская наука прошла чуть ли не героический путь и достигла небывалых высот. О науках технических или науках о природе я не говорю. Пусть скажут специалисты. Но о советском обществоведении, и особенно о советской экономической науке, сказать могу с полным правом.

Научная деятельность тоже интеллигентское занятие и поэтому отношение большевиков к интеллигенции во многом определяло и отношение к науке, к учёным. Ленин, как известно, не уважал и не любил интеллигенцию. В сентябре 1919 года в своём письме к М.Горькому он охарактеризовал российских интеллигентов, «как интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно»150. Он инициировал жестокие репрессии против бывших дворян, помещиков, офицеров, адвокатов, учёных, служителей культа, врагами были объявлены практически все основные круги интеллигенции, против них строились первые концентрационные лагеря.

В статье «Как организовать соревнование», опубликованной ещё в 1918 г., В.Ленин выдвинул цель «очистки земли российской от всяких вредных насекомых»151. Многие учёные рассматривались в числе последних. В 1922 г. страну покинуло около 2 млн. человек, среди них было много видных, талантливых учёных, в том числе и экономистов. То были первые поистине окаянные дни для русской интеллигенции и науки.

Особенно не любил Ильич экономистов и философов. Ещё до октябрьского переворота он безапелляционно заявлял, что «в общем и целом профессора-экономисты не что иное, как учёные приказчики класса капиталистов, и профессора философии учёные приказчики теологов»152.

В годы НЭПа и до 1927 г. наступил перерыв в репрессиях и за короткое время в экономической науке произошёл взлёт творческого духа. Появились оригинальные исследования таких экономистов, как Н.Кондратьев, В.Новожилов, Л.Юровский, А.Вайнштейн и др. Однако уже осенью 1927 г. все они стали рассматриваться как вредители и враги советской власти.

Но в 1924-1928 гг. в стране шла дискуссия о дальнейших путях развития экономики СССР. В ней приняли участие как учёные-экономисты, так и практики-плановики и финансисты, представители партийной номенклатуры. Спор шёл о накоплении и стратегии индустриализации страны. За дискуссией внимательно следил И.Сталин, готовившийся стать полновластным хозяином страны.

В этой экономической дискуссии советские экономисты разделились на два лагеря генетиков и телеологов. Генетики выступали за последовательное развитие экономики страны в соответствии с имеющимся мировым опытом, а именно: начать с сельского хозяйства и добывающей промышленности, накопить капитал, затем перейти к приоритетному развитию группы Б промышленности, особенно промтоваров народного потребления, и лишь потом, опять накопив соответствующие ресурсы, приняться за ускоренное развитие тяжёлой промышленности, или группы А промышленности. Они считали, что генетически только на такой здоровой основе промышленность может эффективно и сбалансированно развиваться. Подобной позиции придерживались Н.Бухарин, Л.Шанин, В.Базаров, В.Громан, Н.Кондратьев, А.Чаянов, П.Попов и др.



Содержание раздела