- Мы мужики. Между нами можно.
- А почему между ними, я имею в виду женщин, нельзя?
- Ну... Так принято.
- Почему?
- Им не нравится. Оскорбляет.
- А нас почему не оскорбляет?
- Да вообще-то... И женщины тоже, некоторые...
Знаете, какие есть?..
Я знал, что он был слабенький, пока не занялся спортом, его дразнили, обижали; что у него запойный отец; что дома часто бывают неэстетичные сцены; что он с горькой нежностью любит свою неразумную мать; что к натурам аналитическим не относится...
- Не думал, зачем это тебе?
- Да как-то... Без мысли.
- Чему-нибудь помогает?
- Да вроде бы... Ну, свободней... Ничего такого, без мысли.
А еще когда злишься, как выхлопной газ выходит. Разрядка, ну.
- А фальши не чувствуешь?
- Как?..
- Двойной счет. При дамах чистенькие, между собой грязненькие.
- Не думал об этом...
"Без мысли" - вот, наверное, основное.
Сквернословящих можно приблизительно разделить на две массовые категории. Одна - те, для которых мат служит по преимуществу выхлопной трубой разного рода чувств.
Злоба, досада, смятение, растерянность... Есть и те, которые таким способом, за неимением иных, выражают одобрение, восторK, изумление, даже нежность.
Как бы искренность, как бы свобода...
Другая категория - матерящиеся всего лишь по той причине, что такой стиль принят в среде их общения. Без мысли и даже без чувства.
Всего лишь сигналы связи, знаки отождествления: "Мы свои". Визитные карточки.
Интересно, что действительно аморальные люди,
развратники даже в матерящейся среде не сквернословят почти никогда. Для большинства сквернословящих мат внутренне не связан с тем, к чему буквально относится и что задевает в тех, кто ощущает его как нечто отвратительное.
Всего лишь способ общения и самовыражения, подобно "оздоровительному мероприятию" свиней - грязевым ваннам. Даже когда очевидно намерение оскорбить, нецензурные слова используются не в их исконном значении (слово "сука" с этой точки зрения очень показательно), а в символическом.
Одна из загадок человеческой психологии. Ключ к ней таится в древних табу - в "общественном подсознании", наследуемом нами от тех времен, когда речь была средством магии. Потребность в таких табу, как и в словесных визитных карточках, кочует из рода в род и связана со всегдашней нашей потребностью отличать своих от чужих. Кстати сказать, далеко не во всех языках "неприличие" связано с полом и телесными отправлениями; что "грязно", а что "чисто" зависит от сложившейся системы условностей.
История языка открывает нам, что слова и целые обороты попадают под табу не сразу, а результате долгого и сложного дрейфа значений, смещений смысла. (Как, например, ругательство на букву "б", ранее бывшее совершенно рядовым словом.) Происходит и обратное: запрещенные слова таинственным образом реабилитируются, получают прописку в словаре...
Далеко не все ясно здесь; но, думается, уже любопытно - для тех, кто, желая противостоять речевой грязи, хочет иметь опору в понимании, а не только в своих оскорбленных чувствах.
Нравоучение - жанр, в котором еще никто не преуспел.
ИЗВИНИТЕ ЗА ВЫРАЖЕНИЕ
Сказка о красивых словах в трех частях с многоточиями
О там, как слова поссорились
Давным-давно, когда нас и в помине не было, когда прадедушки наши только еще размышляли, родиться
8* 227
или подождать, была страна в краю дальнем: Единоре-чие.
Страна речи общей, для всех понятной.
Все слова были там равными, все в чести. И все были живыми, как мы с тобой, и дружили.
Люди пользовались словами, какими хотели, называли все своими именами.
И новые слова имели право изобретать, по надобности - лишь бы живые.
Так было, покуда не явился, откуда ни возьмись, некий Любитель Красивых Слов. Сокращенно ЛЮКС себя он именовал.
Был неприметен, невзрачен. Голос кисло-сладкий, улыбка официальная.
Больше всего на свете его интересовали звания и знаки отличия, хотел, чтобы его замечали. И начал к словам цепляться. Отмечал красивые, по его мнению, некрасивые, высокие, низкие, приличные, не весьма приличные, весьма неприличные и так далее.
Старался употреблять только самые-самые и наисамейшие. Даже изобрел одно потрясающее: КАТАКЛИЗМ.
Симпатичное Лицо, например, потомок прекрасного Лика, произвело вдруг на свет Морду, та, не приведи господи, Рожу, потом, стыдно сказать, Харю, а та и вовсе Мурло.
И косились все друг на дружку уныло и угрожающе.
Люксу того и надо было. Распалось Единоречие.
А вскоре объявлено было о возникновении Красноречия - королевства с королем Люксом Единственным во главе.
Первый королевский указ гласил:
"Поскольку следует отметить, что следует выражаться не как-нибудь, принимая во внимание, что данное словоупотребление недопустимо и несоответственно, постольку следует неуклонно и неустанно выражаться красиво, а некрасиво ни в коем разе. За нарушение штраф вплоть до высшей меры через подвергание катаклизму включительно. Во имя и в назидание.
Блюсти и не рыпаться.
Король Люкс Единственный и Неповторимый".
Указ был одобрен с оперативным единодушием. Вер-
ноподданными короля объявили себя все осознавшие необходимость. Щедрой бдительной рукой раздавал Люкс титулы и чины. Первый этаж его канцелярии занимали Блюститель Приставок и Блюститель Падежей и Склонений. Второй - Блюститель Знаков Препинания и Блюститель Нравственности. На третьем - контора чревовещания со множеством мегафонов.
Далее Блюститель Намеков - пропускаю множество этажей - и Блюститель Блюстителей (это уже очень высоко). В недоступной никому башне торжественно скрывался Блюстиссимус - сам король.
Титулы его день ото дня множились, как поросята.
Множество строгих правил словоупотребления, со строжайшими исключениями, наистрожайшими примечаниями, секретными примечаниями к примечаниям установил на веки веков лично Люкс. Знать все это, конечно, не имел права никто, кроме него самого, но блюсти был обязан.
Блюстителем Чего-Нибудь обязан был состоять в королевстве каждый.
Непросто стало говорить в том краю. "В связи с тем, что у каждого гражданина в соответствии с известными научными данными имеется необходимость в регулярном употреблении определенных продуктов питания, а также учитывая, что я являюсь вышеуказанным гражданином, документальное свидетельство чему прилагаю, прошу обратить внимание на выражаемую мной просьбу выделить мне, согласно вышеозначенным основаниям, тарелку борща и котлету за наличный расчет".- Вот так примерно начали выражаться.
Есть правила - будут и нарушения; это уж непременно.
Указ номер такой-то, под грифом "в высшей степени между нами" гласил:
"Настоящим подтверждаю и предписываю всебди-тельнейше принять во внимание полное, окончательное и безусловное запрещение всех видов употребления и упоминания глубоко чуждого нашему образу речи, в связи с его неприличием, слова нос. Сегодня, извините за выражение, нос назовем своим именем, завтра, если позволено выразиться, чихать разрешим, или, между нами, сморкаться, а послезавтра, образно говоря, до чего докатимся? Всякие клеветнические намеки на эту провокационную выдумку врагов королевства прирав-
нивать к' злостным выпадам с принятием соответствующих и прочая. Да здравствует катаклизм!
Король Люкс
Трижды Единственнейший Оригинальнейший
и все более прочая".
Вся речь за пределами Красноречия объявлена была Просторечием - чуждой державой, где подданным короля появляться было катастрофически неприлично. Мелкие послабления, оговариваемые примечаниями "так сказать", "грубо говоря", "если позволено так выразиться", "между нами, девочками", "извините за выражение" и т. п.- с неуклонностью отменялись, ибо каждое, как докладывали королю Блюстители Кое-Чего, могло превратиться в лазейку Куда-Нибудь, а потом подальше.
Тайком, однако, посещали Просторечие многие. Ибо, хотя и сильно пострадало оно после распада Единоре-чия - засорилось красивыми словами, а простые стали с тоски солиться, перчиться, жариться до черноты, выворачиваться иной раз так, что потроха вываливались, все же продолжали в укромных местах рождаться слова живые, без которых жить невозможно.
Поговаривали, будто и сам Люкс, снявши королевское облачение, прокрадывался туда за анекдотами для личного употребления.
В Красноречии, меж тем, дела шли из рук вон великолепно. Понабрались, развелись Болтуны, Краснобаи, Трепачи, Пустозвоны, Фразеры - профессионалы и любители умерщвления слов.
Делалось это просто: выскочило неосторожно словцо свежее - хвать его. Необъезженное, брыкается? Ничего, обкатаем. Изобьем, заштампуем, в ширпотреб пустим, замусолим, как денежку, изотрем, - глядишь, порошок.
Водой разводить можно.