Часть I
понимание рынка. Этим отчасти объясняется такое привлекательное понятие, как «случайное блуждание». Как будто управление портфелем инвестиций — это все равно что гуляние по парку. Рынки ценных бумаг безмятежны, как воскресная прогулка. Когда риску можно дать количественную оценку, на него перестают обращать внимание, как на второстепенный нюанс. Рациональная школа преуспела в построении теории рынков капитала; можно сказать, что ее котировки повысились. И как всякая парадигма, эта какое-то время принималась на ура. Вот только человеческая природа, лежащая в основе поведенческого финансового менеджмента, никогда не меняется.
«тот парень». Конкуренция существует всегда. Только это не «идеальная конкуренция». Современные экономисты придумали много удобных концепций, и их понятие «идеальной конкуренции» относится к числу наиболее очевидно абсурдных. Победить на рынке стараются все и всегда. Чем лучше мы поймем это непреложное стремление, тем более эффективными поведенческими трейдерами мы сможем стать. Это новая движущая сила в экономике, в рыночной деятельности, в трейдинге и в управлении деньгами. Поведение правит балом.
Смена парадигм обычно обусловливается двумя «катализаторами»: крупной неудачей или серией неудач и появлением нового, на первый взгляд радикального
51
подхода. Окончание рынка «быков» 1982-2000 гг. послужило импульсом, п спасибо ему за это, к переходу на современную поведенческую экономику. Хотя искушенные опытные профессиональные инвесторы уже давно перестали верить в теорию случайных блуждании и в ее следствия - гипотезу эффективного рынка и модель определения стоимости капитала, — эти рациональные понятия продолжали формировать культурный и концептуальный застои инвесторского поведения во времена бычьего рынка 1982-2000 гг. Повод для концептуального изменения, как и в случае с любой укоренившейся привычкой, возник только тогда, когда начали случаться действительно серьезные ошибки.
могут быть нерациональны. «Мыльные пузыри» случаются относительно редко и, как результат, обычно рассматриваются как случайные проявления иррациональности, отклонения о нормы. Однако даже із «нормальные» времена рынки всегда стремятся к равновесию, которое никогда не достигается. Экономисты могут и дальше придерживаться своих идеалистических взглядов па конкуренцию и говорить о рационализме, однако в реальности мы имеем неравновесие. Рынки всегда в той или иной степени иррациональны. Такими их делаем мы, люди.
Знать все нюансы развития истории не в силах никто. Не можем и мы претворяться, будто понимаем все действующие силы и, что еще важнее, масштаб их влияния па события Другими словами, наблюдая за весенним подъемом воды в реке, мы не можем сказать, будет ли это обычный паводок, или двадцатилетнее наводнение, или столетний потоп. Позволю себе сказать, что упадок классической, или современной, экономики — это одна из разновидностей явлений более высокого порядка, а именно неспособности современного человека уживаться со своим собственным гуманизмом. Громадные успехи капитализма и технический прогресс со всеми его «удобствами», пусть и полезными, параллельно и незаметно повлияли па паши культурные приоритеты, сместив их в сторону доминирования сознания и денег: сознания над материей, денег над временем. И вот теперь маятник качнулся обратно, в сторону гуманизма.
История показывает, что резкие перемены в уверенности случаются неожиданно, чаще всего без каких-либо предупреждающих сигналов. Такие перемены могут быть самоук-репляющпмііея процессами, в рамках которых крупные изменения происходят за очень короткие промежутки времени. Панические рыночные реакции характеризуются резкими сменами поведения, направленными на минимизацию краткосрочных убытков. Интересно то, что этот тип поведения практически одинаково проявляется в человеческих взаимодействиях вне зависимости от поколений. Будь то луковицы голландских тюльпанов или акции российских компаний, рыночные ценовые паттерны остаются неизменными.2
Разве не интересно, что А. Гринспен публично заявляет о том, что уверенность — критически важный аспект рынков? Он говорит нам о том, что за сотни лет рыночное поведение не претерпело сколько-нибудь существенных изменений. Он говорит, что «ценовые паттерны остаются неизменными». Заинтриговав, он, тем не менее, не поясняет, что это за паттерны. Это задача поведенческого финансового менеджмента.
Я предполагаю, что паттерны рыночного поведения, о которых говорит А. Гринспен, можно идентифицировать
и использовать для извлечения прибыли. Также он называет перемены «самоукрепляющимнся процессами». В этом он довольно близок к терминологии поведенческого финансового менеджмента, включающей в себя такие понятия, как «контур обратной связи» и «информационный каскад». Фактически, А. Гринспен говорит на «поведенческом языке», не применяя специальных терминов. Возможно, off просто не зиает, как сформулировать то, что он «знает». Мы в Market Semiotics сказали бы, что когда большинство собирается на неправильной стороне рынка, возникает сильный тренд. Неизбежное признание совершения ошибки создает то, что А. Гринспен называет «крупными изменениями за очень короткие промежутки времени». Новый поведенческий язык рынка еще находится в стадии формирования.
Однако весь мой опыт подсказывает, что экономические ситуации и рынки, в сущности, зиждутся на человеческой психике. То есть уверенность или ее отсутствие оказывает сильнейшее влияние на рынки и экономики На протяжении всей истории именно уверенность была причиной колебаний рынков и экономик из одних крайностей в другие.5
Иногда я говорю институциональным клиентам, что, не знай они заранее, кому принадлежат эти слова, вполне можно отнести их к какому-нибудь выступлению на конференции психиатров. Р. Рубин откровенно заявляет о том, что уверенность — это главный фактор на рынке и центральный канон поведенческой экономики. Фактически, такое «принятие» иррациональности ставит Р. Рубина в авангард всего движения. Впрочем, сам он, скорее всего, не сознавал, что проповедовал. Он просто описывал свой опыт. Р. Рубин красноречиво подытожил то, о чем догадывались искушенные инвесторы, но что совершенно противоречит идее экономического статус-кво. Поразительно.
персонам, людям с Уолл-Стрит. Статья, цитата из которой приведена ниже, была опубликована на первой полосе воскресного делового раздела «New York Times». В ней говорится об одном известном стратеге. Суть цитирования статьи о нем состоит тіе в том, чтобы возвысить или принизить достоинства этого человека, а в том, чтобы показать, как с помощью простой семиотики или чтения между строк, можно даже в обычной статье па рыночную тему обнаружить нетрадиционный язык и невыраженный «гуманизм».
В отношении корпоративных доходов и фондового рынка он настроен пессимистичнее, чем ... его опасения оказались ие напрасными. Он верит в то, что инвесторы педооцеиипаю?п возможную степень падения доходов. Его опасения усилились ... он смотрит на данные* и интерпретирует то, что они говорят. Все хотят верить в то, что через 18 месяцев ситуация с доходами на рынке изменится, а она не меняется. Самым главным, по его словам, для него являются ни пророческие тенденции процентных ставок и не экономическая и биржевая литература, а обратная связь, которую он получает от инвесторов.1
Человек, о котором говорится в статье, испытывает «опасения», «интерпретирует», «верит» и анализирует «пророческие» данные. Согласитесь, это не похоже па научно-экономический анализ цифр и фактов. Это намного ближе к анализу на поведенческом уровне, суть которого заключается в «прислушивании» к словам инвесторов. Как и многие опытные участники рынка, этот человек на самом деле подсознательно проводит поведенческий анализ рынка.
биржах он носил прозвище «палиндром»: его фамилия одинаково читается в обе стороны. Редким рыночным деятелям удается достичь такого статуса на спекулятивной арене. Есть люди с такими же завидными достижениями, но они относительно неизвестны. Я встречался с некоторыми из этих людей; часть из них — мои клиенты; они отличаются от остальных победами на рынках, на которых «нельзя победить». Другие известные инвесторы, такие как Уоррен Баффетт и Билл Миллер, считаются мастерами «выбораакций». У. Баффетт и ижс с ним только и говорят отом, как извлекать экстраординарные прибыли на предположительно равном игровом поле. О них тоже можно сказать, что они получили иррациональные прибыли, в то время как экономическая наука гласит, что для инвестора случайное блуждание — не самая выгодная стратегия. Дж. Сороса отличает его способность побеждать на рынках с присущей ему склонностью к интерпретации глобальных макроэкономических событий, вместо простого выбора нужных акций.
рых существующих знаниях, или на том, что мы называем оптимизированным здравым смыслом. Возможно, лучше сказать «здравое хитроумие». Иными словами, сообразительные рыночные профессионалы всегда умели со знанием дела и с прибылью для себя перехитрить большинство, даже если они обладали той же информацией, что и все остальные. В поведенческом финансовом менеджменте до сих пор не придумано, как формализовать эго г психологический аспект. Возможно, для этого еще предстоит выработать некий нестандартный навык. В приведенном ниже высказывании Дж. Сороса как раз говоримся о том, как на самом деле работают инвесторы:
Принято считать, что рынок всегда прав, т. с. что при определении рыночных цен будущие факторы обычно недооцениваются, даже когда наперед не ясно, что ото за факторы. Я исхожу из противоположной точки зрения Я считаю, что рыночные цены всегда неправильны в том смысле, что они представляют собой предвзятый взгляд на ситуацию; причем искажение действует в обоих направлениях — не только участники рынка оперируют предвзято, но и сама их предвзятость влияет на ход событий, формируемых текущими ожиданиями. Восприятие участников рынка изначально ошибочно.5
Здесь четко говорится о том, что рынок всегда искажен. Рынки неэффективны. Цены всегда отражают «недооцененное» будущее, изначально отличное от того, чего ждет большинство. Почему? Будущее по определению всегда непредсказуемо. Поэтому полностью оценить его невозможно. Цены никогда не бывают эффективными. Они всегда в каком-то смысле ошибочны. Вопрос в том, в какую сторону и насколько сильно они искажены. Истинное состоянье инвестиционной вселенной, по словам тех, кто лучше всех знает этот рынок, —
это искажение, а не рационализм. Участники рынка всегда в определенной степени предвзяты.
Существующие теории поведения курсов акций удивительно неадекватны. Для практика они представляют столь низкую ценность, что я их даже не знаю. Тот факт, что я смог обойтись без них, говорит сам за себя/'
ния вращаются вокруг вопросов уверенности, человеческой психики и извечной предвзятости рынков. Каждый из них — признанный эксперт о споем деле, хотя каждый представляет свою часть экономического общества. Пересечение их высказываний противоречит популярной парадигме экономической эффективности и равновесия. Возможно ли, чтобы иррациональность занимала на рынках более высокое место, чем превалирующая экономическая «пищадля ума» в лице рациональности? Ответ, конечно же, да. И это «да» требует изучения. В последующих главах мы должны будем выработать язык, описывающий то, о чем говорит триумви-раі оракулов в лице Дж. Сороса, А. Гринспена и Р. Рубина Но начать нужно все-таки не с этого. Что такое экономика и как происходило ее развитие?
ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ПУНКТЫ
О На смену парадигме эффективного рынка приходит парадигма поведенческого рынка.
О А Гринспен, нДж. Сорос, и Р. Рубин говорят о поведенческих идеях.
О Формального или общепризнанного языка поведенческой экономики пока не существует.
О Не существует и связной теории применения поведенческой экономики на практике.
Содержание раздела
Размышления вокруг мрачной науки
Экономика представляет собой скорее удобное вместилище разнообразных знаний, чем сколько-нибудь определенную совокупность знаний,за чтоее часто называют мрачной наукой Эго и в самом деле не наука, и единственное ее качество, в котором мы можем быть уверены, — ото предсказуемая деятельность тех, кто ее профессионально практикует. Деньги, как секс, — одновременно одержимость и табу. И о том, и о другом мы, по всей видимости, знаем меньше, чем хотели бы знать, но это ііс мешает нам думать, говоритъ и мечтать на данные темы. В этом состоит альтернативный и, возможно, провокационный акт экономической истории, возбуждающий некоторые наши нейроны. Экономика, как и все прочее, заключена в вечные объятия паралитического процесса, имя которому — история.Глава 1 Иррациональные прибыли и рациональные пророки
Рынки ведут себя нс так, как о том говорят экс-пергы. Они по столь просты п не столь объяснимы, как ечіп аегболышіиспю. Впрочем, всегда существовал аль-гері іатншіыіі подход. Он никогда не пользовался особом популярностью, но, тем не менее, представляет собой оптимизированное, здравомыслящее отношение к рынкам капитала, основанным на принципах человеческого поведения. Экономика, как принято считать в теории и практике, — это статус-кво со следующими условиями: рынки находятся в состоянии равновесия, на них царит идеальная конкуренция, потому что все всегда максимизирую г свою полезность и имеют доступ к одной и той же информации, и эта идеальная конкуренция или идеальная информация обусловливает рыночную эффективность. Можно вздохнуть с облегчением. Будьте спокойны. Все хорошо. Все попятно. Верьте и покупайте. Такое «обоснование» выступает в роли подсознательной культурной системы убеждений, благодаря которой менеджеры инвестиционных портфелей верят в своепонимание рынка. Этим отчасти объясняется такое привлекательное понятие, как «случайное блуждание». Как будто управление портфелем инвестиций — это все равно что гуляние по парку. Рынки ценных бумаг безмятежны, как воскресная прогулка. Когда риску можно дать количественную оценку, на него перестают обращать внимание, как на второстепенный нюанс. Рациональная школа преуспела в построении теории рынков капитала; можно сказать, что ее котировки повысились. И как всякая парадигма, эта какое-то время принималась на ура. Вот только человеческая природа, лежащая в основе поведенческого финансового менеджмента, никогда не меняется.
О мастодонтах и мужчинах
В чем разница между охотниками и собирателями (и собирательницами), жившими 40 000 лет тому назад, и современными дельцами? Ни в чем. Дух соперничества присущ человеческой натуре, он вечен. Разве не в том залог охоты, как на мамонта, так ина рыночную прибыль, чтобы самому поймать добычу? Кто получает первый кусок мяса? Герой, заваливший зверя. Герои получают все. Мы рассматриваем самих себя как лучших стрелков, способных «одолеть» рынок. Хотим стать теми, кто получит лучший «кусок». Мы хотим, чтобы нам сопутствовала удача в делах, и не замедлим этим похвалиться. Что это, как не потомственное стремление к конкуренции? Все мы хотим метать копье дальше, бегать быстрее, спариваться чаще и кушать лучше, чем«тот парень». Конкуренция существует всегда. Только это не «идеальная конкуренция». Современные экономисты придумали много удобных концепций, и их понятие «идеальной конкуренции» относится к числу наиболее очевидно абсурдных. Победить на рынке стараются все и всегда. Чем лучше мы поймем это непреложное стремление, тем более эффективными поведенческими трейдерами мы сможем стать. Это новая движущая сила в экономике, в рыночной деятельности, в трейдинге и в управлении деньгами. Поведение правит балом.
Теории изменений:
«эффективный рынок» терпит фиаско, а поведение правит балом
Мы являемся свидетелями очень интересного момента в истории рынков и экономической мысли. Существующая парадигма экономики как науки, рынков как понятных структур, риска как подлежащего количественной оценке фактора и людей как идеальных экономических машин лицемерна. История науки показывает, что любая теория, как и любое состояние рынка, — всего лишь фаза эволюционного процесса. Это не говоря уже о том, что все теории развиваются в направлении постоянного улучшения, тогда как на самом деле любая идея претерпевает процесс изменения.Смена парадигм обычно обусловливается двумя «катализаторами»: крупной неудачей или серией неудач и появлением нового, на первый взгляд радикального
51
подхода. Окончание рынка «быков» 1982-2000 гг. послужило импульсом, п спасибо ему за это, к переходу на современную поведенческую экономику. Хотя искушенные опытные профессиональные инвесторы уже давно перестали верить в теорию случайных блуждании и в ее следствия - гипотезу эффективного рынка и модель определения стоимости капитала, — эти рациональные понятия продолжали формировать культурный и концептуальный застои инвесторского поведения во времена бычьего рынка 1982-2000 гг. Повод для концептуального изменения, как и в случае с любой укоренившейся привычкой, возник только тогда, когда начали случаться действительно серьезные ошибки.
Поколение «Э*Жадности»
Любой инвестор почтет за счастье быть участником экстремальных состоянии рынка капитала, особенно такого, какое имело место в начале 2000 г. Я называю это состояние «Э*Жадностыо». Впоследствии этот финансовый и общественный «экстрим» оказался спекулятивным «.мыльным пузырем», но это было потом. Не каждому поколению доводится пережить развитие, эксцесс и крушение спекуляции такого масштаба, какой была «Э*Жадиость». Доступность и доходчивость этого «пузыря» также способствовали развитию поведенческой парадигмы. Цикл взлетов и падений еще никто не отменял. Инвестор должен мыслить как компьютер, чтобы игнорировать неизбежность бизнес-цикла. Каждый современный инвестор должен знать, что рынки 52могут быть нерациональны. «Мыльные пузыри» случаются относительно редко и, как результат, обычно рассматриваются как случайные проявления иррациональности, отклонения о нормы. Однако даже із «нормальные» времена рынки всегда стремятся к равновесию, которое никогда не достигается. Экономисты могут и дальше придерживаться своих идеалистических взглядов па конкуренцию и говорить о рационализме, однако в реальности мы имеем неравновесие. Рынки всегда в той или иной степени иррациональны. Такими их делаем мы, люди.
«Капитал на неправильный срок»
Важную роль и истории развития поведенческого трейдинга играет крах известного хеджевого фонда Long Term Capital Management (LTCM), случившийся осенью 1998 г. В этой фирме применялись методы и работали люди, считавшиеся образцами эффективности. В частности, это относится к двум лауреатам Нобелевской премии, Майрону Скоулзу и Роберту Мертону, являвшимся членами инвестиционного комитета LTCM и считавшимся экспертами по эффективным рынкам. LTCM был символом не просто случайного высокомерия, а человеческой спеси. В этой связи его закат стал сигналом о подъеме гуманизма в форме поведенческого финансового менеджмента. Поэтому при каждом удобном случае я, переиначивая название LTCM, именую этот фонд «WrongTerm Capital» {буке. «Капитал на неправильный срок»).Ура гуманизму!
Крах рационализма в лице двух явлений, «Капитала на неправильным срок» и «Э*Жадмосги», стал поворотным моментом на пути к концепции иррационализма. Нет никаких сомнении ізтом, что поведенческая парадигма предполагает более гуманистическую интерпретацию того, как «устроены» рынки. Повторим, что принцип человечности рынков сам по себе не то чтобы нов, но относительно непризнан и определенно не оптимизирован настолько, чтобы инвесторы и трейдеры могли этим пользоваться. Впрочем, некоторые преуспевающие деятели рынков всегда конкурировали с помощью хитростей в понимании того, как пользоваться уверенностью.Знать все нюансы развития истории не в силах никто. Не можем и мы претворяться, будто понимаем все действующие силы и, что еще важнее, масштаб их влияния па события Другими словами, наблюдая за весенним подъемом воды в реке, мы не можем сказать, будет ли это обычный паводок, или двадцатилетнее наводнение, или столетний потоп. Позволю себе сказать, что упадок классической, или современной, экономики — это одна из разновидностей явлений более высокого порядка, а именно неспособности современного человека уживаться со своим собственным гуманизмом. Громадные успехи капитализма и технический прогресс со всеми его «удобствами», пусть и полезными, параллельно и незаметно повлияли па паши культурные приоритеты, сместив их в сторону доминирования сознания и денег: сознания над материей, денег над временем. И вот теперь маятник качнулся обратно, в сторону гуманизма.
А. Гринспен воспевает поведение
Алан Гринспен как выдающийся официальный представитель денежной политики нашего времени является одним из наиболее замечаемых и цитируемых финансистов. Его заявления рассматриваются отчасти как пророчества, отчасти как политика и, возможно, отчасти как политика финансовая. В своем публичном выступлении 14 октября 1999 г. А. Гринспен говорил о поведенческих паттернах в истории и о роли уверенности:История показывает, что резкие перемены в уверенности случаются неожиданно, чаще всего без каких-либо предупреждающих сигналов. Такие перемены могут быть самоук-репляющпмііея процессами, в рамках которых крупные изменения происходят за очень короткие промежутки времени. Панические рыночные реакции характеризуются резкими сменами поведения, направленными на минимизацию краткосрочных убытков. Интересно то, что этот тип поведения практически одинаково проявляется в человеческих взаимодействиях вне зависимости от поколений. Будь то луковицы голландских тюльпанов или акции российских компаний, рыночные ценовые паттерны остаются неизменными.2
Разве не интересно, что А. Гринспен публично заявляет о том, что уверенность — критически важный аспект рынков? Он говорит нам о том, что за сотни лет рыночное поведение не претерпело сколько-нибудь существенных изменений. Он говорит, что «ценовые паттерны остаются неизменными». Заинтриговав, он, тем не менее, не поясняет, что это за паттерны. Это задача поведенческого финансового менеджмента.
Я предполагаю, что паттерны рыночного поведения, о которых говорит А. Гринспен, можно идентифицировать
и использовать для извлечения прибыли. Также он называет перемены «самоукрепляющимнся процессами». В этом он довольно близок к терминологии поведенческого финансового менеджмента, включающей в себя такие понятия, как «контур обратной связи» и «информационный каскад». Фактически, А. Гринспен говорит на «поведенческом языке», не применяя специальных терминов. Возможно, off просто не зиает, как сформулировать то, что он «знает». Мы в Market Semiotics сказали бы, что когда большинство собирается на неправильной стороне рынка, возникает сильный тренд. Неизбежное признание совершения ошибки создает то, что А. Гринспен называет «крупными изменениями за очень короткие промежутки времени». Новый поведенческий язык рынка еще находится в стадии формирования.
Размышления Р. Рубина
Другую точку на плоскости инвестиционной славы представляет собой Роберт Рубин. Его можно рассматривать почти как синтез Дж. Сороса и А. Гринспена. Как-никак, великий спекулянт и министр финансов США — это две почти полные противоположности. Таков Р. Рубин, находчивый и удачливый делец и чрезвычайно эффективный министр финансов США. Ему делает честь еще и то, что он в свое время ушел со своей должности в Goldman Sachs, а впоследствии и из правн-тельства, хотя министерский портфель — одна из самых высоких вершин, какую может покорить человек. От такого лица можно ожидать получить не только интеллигентный анализ ситуации, но и сбалансированный взгляд на вещи, благо, он имеет опыт работы и в частном, и в государственном секторе. Р. Рубин размышляет о рынках так:Однако весь мой опыт подсказывает, что экономические ситуации и рынки, в сущности, зиждутся на человеческой психике. То есть уверенность или ее отсутствие оказывает сильнейшее влияние на рынки и экономики На протяжении всей истории именно уверенность была причиной колебаний рынков и экономик из одних крайностей в другие.5
Иногда я говорю институциональным клиентам, что, не знай они заранее, кому принадлежат эти слова, вполне можно отнести их к какому-нибудь выступлению на конференции психиатров. Р. Рубин откровенно заявляет о том, что уверенность — это главный фактор на рынке и центральный канон поведенческой экономики. Фактически, такое «принятие» иррациональности ставит Р. Рубина в авангард всего движения. Впрочем, сам он, скорее всего, не сознавал, что проповедовал. Он просто описывал свой опыт. Р. Рубин красноречиво подытожил то, о чем догадывались искушенные инвесторы, но что совершенно противоречит идее экономического статус-кво. Поразительно.
Неосознанное дублирование
Однако оставим богов финансового мира и об-ратимся к более земным, но все равно очень важнымперсонам, людям с Уолл-Стрит. Статья, цитата из которой приведена ниже, была опубликована на первой полосе воскресного делового раздела «New York Times». В ней говорится об одном известном стратеге. Суть цитирования статьи о нем состоит тіе в том, чтобы возвысить или принизить достоинства этого человека, а в том, чтобы показать, как с помощью простой семиотики или чтения между строк, можно даже в обычной статье па рыночную тему обнаружить нетрадиционный язык и невыраженный «гуманизм».
В отношении корпоративных доходов и фондового рынка он настроен пессимистичнее, чем ... его опасения оказались ие напрасными. Он верит в то, что инвесторы педооцеиипаю?п возможную степень падения доходов. Его опасения усилились ... он смотрит на данные* и интерпретирует то, что они говорят. Все хотят верить в то, что через 18 месяцев ситуация с доходами на рынке изменится, а она не меняется. Самым главным, по его словам, для него являются ни пророческие тенденции процентных ставок и не экономическая и биржевая литература, а обратная связь, которую он получает от инвесторов.1
Человек, о котором говорится в статье, испытывает «опасения», «интерпретирует», «верит» и анализирует «пророческие» данные. Согласитесь, это не похоже па научно-экономический анализ цифр и фактов. Это намного ближе к анализу на поведенческом уровне, суть которого заключается в «прислушивании» к словам инвесторов. Как и многие опытные участники рынка, этот человек на самом деле подсознательно проводит поведенческий анализ рынка.
«Маленькие хитрости» под названием «опыт»
Как известію, Гомер постоянно называл Одиссея «хитроумным». Это одно из главных человеческих качеств. Возможно, это даже условие выживания, заложенное па генетическом уровне. Поведенческие трейдеры тоже должны быть хитрыми. Мы должны быть теми, кого французы называют bricoleur, мастер па все руки. Мастер на все руки - это человек, умеющий находить применение и, в особенности, сочетать различные имеющиеся материалы, в том числе подручные п дешевые, для своевременного п мастерского выполнения поставленной перед ним задачи. Будучи мастерами на все руки, профессиональные инвесторы создают, а затем постоянно воссоздают своеобразный коллаж из рыночных концепций, настроении и данных, получая тем самым понимание рыночной ситуации. Наиболее полезные средства — это не мощные микропроцессоры, не высокооплачиваемые консультанты, а, скорее, люди, мастерски сочетающие и интерпретирующие «имеющиеся под рукой» события, нередко пользуясь базовыми и общедоступными информацией и данными. Как всякому мастеру, определить правильные пути инвестирования такому человеку помогают не изощренные средства, а талант и опыт.Парадигма «Палиндрома»
Джорджа Сороса можно назвать наиболее публичным образцом удачной спекуляции. На чикагскихбиржах он носил прозвище «палиндром»: его фамилия одинаково читается в обе стороны. Редким рыночным деятелям удается достичь такого статуса на спекулятивной арене. Есть люди с такими же завидными достижениями, но они относительно неизвестны. Я встречался с некоторыми из этих людей; часть из них — мои клиенты; они отличаются от остальных победами на рынках, на которых «нельзя победить». Другие известные инвесторы, такие как Уоррен Баффетт и Билл Миллер, считаются мастерами «выбораакций». У. Баффетт и ижс с ним только и говорят отом, как извлекать экстраординарные прибыли на предположительно равном игровом поле. О них тоже можно сказать, что они получили иррациональные прибыли, в то время как экономическая наука гласит, что для инвестора случайное блуждание — не самая выгодная стратегия. Дж. Сороса отличает его способность побеждать на рынках с присущей ему склонностью к интерпретации глобальных макроэкономических событий, вместо простого выбора нужных акций.
Участники рынка всегда в некоторой степени предвзяты
Дж. Сорос — э го бренд, доказывающий, что успешные инвесторы могут перехитрить оставшееся большинство. До того как экономисты нашли его успеху формальное объяснение, он представлял собой ни что иное, как один из видов поведенческого финансового менеджмента. Этот факт подтверждает нашу посылку о том, что поведенческий подход основывается на некото-60рых существующих знаниях, или на том, что мы называем оптимизированным здравым смыслом. Возможно, лучше сказать «здравое хитроумие». Иными словами, сообразительные рыночные профессионалы всегда умели со знанием дела и с прибылью для себя перехитрить большинство, даже если они обладали той же информацией, что и все остальные. В поведенческом финансовом менеджменте до сих пор не придумано, как формализовать эго г психологический аспект. Возможно, для этого еще предстоит выработать некий нестандартный навык. В приведенном ниже высказывании Дж. Сороса как раз говоримся о том, как на самом деле работают инвесторы:
Принято считать, что рынок всегда прав, т. с. что при определении рыночных цен будущие факторы обычно недооцениваются, даже когда наперед не ясно, что ото за факторы. Я исхожу из противоположной точки зрения Я считаю, что рыночные цены всегда неправильны в том смысле, что они представляют собой предвзятый взгляд на ситуацию; причем искажение действует в обоих направлениях — не только участники рынка оперируют предвзято, но и сама их предвзятость влияет на ход событий, формируемых текущими ожиданиями. Восприятие участников рынка изначально ошибочно.5
Здесь четко говорится о том, что рынок всегда искажен. Рынки неэффективны. Цены всегда отражают «недооцененное» будущее, изначально отличное от того, чего ждет большинство. Почему? Будущее по определению всегда непредсказуемо. Поэтому полностью оценить его невозможно. Цены никогда не бывают эффективными. Они всегда в каком-то смысле ошибочны. Вопрос в том, в какую сторону и насколько сильно они искажены. Истинное состоянье инвестиционной вселенной, по словам тех, кто лучше всех знает этот рынок, —
это искажение, а не рационализм. Участники рынка всегда в определенной степени предвзяты.
Слова и опыт
В слонах Дж. Сороса, А Гринспена и Р. Рубина отражена не столько теория, сколько опыт. Их слова — это накопленные ими знания, их философское или психологическое понимание рынка. Они подтверждают, что рынок неидеален, психологичен и иррационален. Однако по большей части их эмпирическим знаниям не хватает терминологии и, что еще важнее, не хватает метрик. Большинство участников рынка приступают к управлению портфелем, только-только покинув кампус эконометрической логики. Над ними довлеет теория, но не опыт. В их «шпедлектуалыюм портфеле» заметно перевешивают декартова система координат, ньютонова механика и понятие эффективного рынка. Иначе говоря, им не просто недостает своего опыта, их «научили», хуже того, они действительно «верят» в невероятно предвзятые и бесполезные теории. Этому вторит Дж. Сорос:Существующие теории поведения курсов акций удивительно неадекватны. Для практика они представляют столь низкую ценность, что я их даже не знаю. Тот факт, что я смог обойтись без них, говорит сам за себя/'
Сообщения без языка
Все эти «пророки иррациональности», как мы их здесь называем, говорят об одном и том же. Их открове-ния вращаются вокруг вопросов уверенности, человеческой психики и извечной предвзятости рынков. Каждый из них — признанный эксперт о споем деле, хотя каждый представляет свою часть экономического общества. Пересечение их высказываний противоречит популярной парадигме экономической эффективности и равновесия. Возможно ли, чтобы иррациональность занимала на рынках более высокое место, чем превалирующая экономическая «пищадля ума» в лице рациональности? Ответ, конечно же, да. И это «да» требует изучения. В последующих главах мы должны будем выработать язык, описывающий то, о чем говорит триумви-раі оракулов в лице Дж. Сороса, А. Гринспена и Р. Рубина Но начать нужно все-таки не с этого. Что такое экономика и как происходило ее развитие?
ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ПУНКТЫ
О На смену парадигме эффективного рынка приходит парадигма поведенческого рынка.
О А Гринспен, нДж. Сорос, и Р. Рубин говорят о поведенческих идеях.
О Формального или общепризнанного языка поведенческой экономики пока не существует.
О Не существует и связной теории применения поведенческой экономики на практике.