Тогда получится такая картина
Конечно, такой банк будет абсолютно надежен, так как его золотой фонд полностью покрывает вклады и банкноты, которые могут быть в любой момент предъявлены к оплате. Но, спрашивает не без основания Ло, велика ли польза от такого банка? Известная польза, конечно, будет: он облегчит расчеты, сбережет золото от потери и стирания.
Однако несравненно больше будет польза, если банк выпустит банкнот, скажем, на 10 млн. и снабдит ими хозяйство. Тогда получится такая картина:
Такой банк будет действовать с известным риском: что произойдет, если, скажем, держатели банкнот предъявят их на 3 млн. к размену? Банк лопнет, или, как говорили во времена Ло и говорят теперь, прекратит платежи. Но Ло считает, что это оправданный и необходимый риск.
Более того, он полагает, что, если банку придется на какое-то время прекратить платежи, это тоже не такая большая беда.
В нашем примере золотой запас банка составляет лишь 20% суммы выпущенных банкнот и еще меньше, если к банкнотам прибавить вклады. Это так называемый принцип частичного резерва, который лежит в основе всего банкового дела. Благодаря этому принципу банки в состоянии эластично расширять ссуды и пополнять обращение.
Кредит играет важнейшую роль в развитии капиталистического производства, и Ло был одним из первых, кто разглядел это.
Но в этом же принципе заложена опасность для устойчивости банковой системы. Банки склонны “зарываться”, раздувать свои ссуды ради прибылей. Отсюда и возможность их краха, который может иметь для экономики очень тяжелые последствия.
Другая опасность, или, скорее, другой аспект этой опасности, эксплуатация удивительных способностей банков государством. Что будет, если банку придется расширять выпуск своих банкнот не для удовлетворения действительных потребностей хозяйства, а просто для покрытия дефицита в государственном бюджете? Слово “инфляция” еще не было изобретено, но именно она угрожала и банку Ло, и стране, где он действовал бы.
Ло видел преимущества кредита, но не видел или не хотел видеть его опасности. Это было главной практической слабостью его системы и в конечном счете погубило ее. Теоретическим пороком взглядов Ло было то, что он наивно отождествлял кредит и деньги с капиталом.
Он думал, что, расширяя ссуды и выпуск денег, банк будет создавать капитал и тем самым увеличивать богатство и занятость. Однако никакой кредит не может заменить действительные трудовые и материальные ресурсы, необходимые для расширения производства.
Кредитные операции, которые Ло предусматривал в своей первой книге и которые он в грандиозных масштабах осуществил через 1015 лет на практике, придают его системе явный характер финансового авантюризма. Относя Джона Ло к “главным провозвестникам кредита”, Маркс саркастически отмечал свойственный таким личностям “приятный характер помеси мошенника и пророка”4.
Завоевание Парижа
Шотландский парламент отверг проект учреждения банка. Английское правительство дважды отклонило ходатайства Ло о прощении совершенного им 10 лет назад преступления. В связи с подготовкой акта об унии (объединении) Англии и Шотландии он вновь был вынужден уехать на континент. Следующие 10 лет Ло ведет жизнь почти профессионального игрока.
То с семьей, то один живет он в Голландии и Италии, во Фландрии и Франции. Всюду он играет, а также занимается спекуляциями с ценными бумагами, драгоценностями, картинами старых мастеров.
Монтескье в “Персидских письмах” (1721 г.) вкладывает в уста некоему персу, путешествующему по Европе, следующее ироническое наблюдение: “Игра в большом ходу в Европе: быть игроком это своего рода общественное положение. Звание это заменяет благородство происхождения, состояние, честность, всякого, кто его носит, оно возводит в ранг порядочного человека...”
Именно таким путем создал себе Ло и общественное положение и состояние. О его таланте игрока возникли легенды. Хладнокровие, расчет, необыкновенная память и, наконец, удача приносили ему крупные выигрыши. Когда Ло решил окончательно осесть в Париже, он привез с собой во Францию состояние в 1600 тыс. ливров.
Но Париж привлекал его не только игрой и спекуляциями. По мере обострения финансового кризиса он все более чувствовал, что здесь наконец ухватятся за его проект. Казна государства была пуста, государственный долг огромен, кредит подорван, в хозяйстве упадок и застой.
Все это Ло предлагал поправить путем создания государственного банка с правом эмиссии банкнот.
Его час настал, когда в сентябре 1715 г, умер Людовик XIV. Ло уже несколько лет исподволь внушал свою идею человеку, который имел шансы стать правителем страны при малолетнем наследнике престола, герцогу Филиппу Орлеанскому, племяннику старого короля. Филипп уверовал в шотландца.
Когда он, оттеснив других претендентов на регентство, захватил власть, то немедленно призвал к себе Ло.
Потребовалось более полугода, чтобы преодолеть сопротивление аристократических советников регента и парижского парламента, боявшихся радикальных мер и не доверявших иностранцу. Ло пришлось отказаться от идеи государственного банка и согласиться на частный акционерный банк. Впрочем, это был лишь обходный маневр: с самого начала банк был тесно связан с государством.
Учрежденный в мае 1716 г. Всеобщий банк в первые два года своей деятельности имел потрясающий успех. Талантливый администратор, ловкий делец, искусный политик и дипломат, Ло при поддержке регента смело и уверенно овладевал всей денежной и кредитной системой страны. Банкноты Всеобщего банка, выпуск которых Ло в этот период успешно регулировал, внедрялись в обращение и часто принимались даже с премией против монет. По сравнению с парижскими ростовщиками банк давал ссуды из умеренного процента, сознательно направляя их в промышленность и торговлю.
В народном хозяйстве наметилось известное оживление.
Великий крах
Ло не был истинным патриотом страны, он был патриотом своей идеи. Сначала он безуспешно предлагал эту идею Шотландии и Англии, савойскому герцогу и Генуэзской республике. Когда Франция наконец приняла ее, он искренне почувствовал себя французом.
Немедленно принял он французское подданство, а позже, когда он счел это нужным для успеха системы, перешел в католическую веру.
Нет никакого сомнения в том, что Ло действительно верил в свою идею и вложил в ее осуществление во Франции не только все свои деньги, но и душу. Ло не был заурядным мошенником, который намеревался награбить возможно больше, а потом скрыться с награбленным. Позже он многократно повторял в своих “оправдательных меморандумах”, что, имей он такие планы, он не привез бы во Францию все свое состояние и уж во всяком случае сумел бы отправить что-нибудь за границу, пока он еще был у власти. Можно верить Сен-Симону, когда он говорит о Ло: “В его характере не было ни алчности, ни плутовства”.
Мошенником его сделала сама неумолимая логика его системы!
В написанном в декабре 1715 г. письме Ло к регенту, в котором он еще раз объясняет свои идеи, есть загадочное место, отдающее прямо-таки мистификацией: “Но банк не единственная и не самая большая из моих идей, я создам учреждение, которое поразит Европу изменениями, вызванными им в пользу Франции. Эти изменения будут более значительны, чем те перемены, которые произошли от открытия Индий или введения кредита. Ваше королевское высочество сможет вызволить королевство из печального состояния, в которое оно приведено, и сделать его более могущественным, чем когда-либо, установить порядок в финансах, оживить, поддерживать и развивать сельское хозяйство, промышленность и торговлю”5.
Прожектеры всегда сулили правителям золотые горы, но здесь экономический алхимик обещает какой-то философский камень. Через два года выяснилось, что скрывалось за этими туманными обещаниями. В конце 1717 г. Ло основал свое второе гигантское предприятие Компанию Индий.
Поскольку она была первоначально создана для освоения принадлежавшего тогда Франции бассейна реки Миссисипи, современники чаще всего называли ее Миссисипской компанией.
Внешне тут, казалось, было мало нового: в Англии уже более столетия процветала Ост-Индская компания, подобное общество было и в Голландии. Но компания Ло отличалась от них. Это не было объединение узкой группы купцов, распределивших между собой паи. Акции Миссисипской компании предназначались для продажи сравнительно широкому кругу капиталистов и для активного обращения на бирже. Компания была теснейшим образом связана с государством не только в том смысле, что она получила от государства огромные привилегии, монополию во многих областях.
В правлении компании рядом с невозмутимым шотландцем восседал сам Филипп Орлеанский, регент Франции. Компания была сращена с Всеобщим банком, который с начала 1719 г. перешел к государству и стал именоваться Королевским банком. Банк давал капиталистам деньги для покупки акций компании, вел ее финансовые дела.
Все нити управления обоими учреждениями были сосредоточены у Ло.
Итак, вторая “великая идея” Ло была идея централизации, ассоциации капиталов. И здесь шотландец опять-таки выступил пророком, опередившим свое время лет на сто сто пятьдесят.
