Он возникает лишь на определенной стадии общественного развития.
Бем-Баверку же, как он сам пишет, для введения понятия стоимости достаточно “колониста, бревенчатая хижина которого стоит в стороне от всех путей сообщения, одиноко в первобытном лесу”. Этот Робинзон имеет пять мешков зерна и полезностью последнего из них измеряет стоимость зерна.
Капитал общественные отношения между теми, кто владеет средствами производства, и теми, кто лишен их, продает свою рабочую силу и подвергается эксплуатации. Он возникает лишь на определенной стадии общественного развития. Но для Бем-Баверка это просто любые орудия труда в их вещественной форме. Поэтому, пока Робинзон занимается только сбором дикорастущих плодов, у него нет никакого капитала. Но как только он выделяет часть своего рабочего времени и делает себе лук и стрелы, он становится капиталистом: это первичный акт накопления капитала.
Как видим, капитал накопляется путем простого сбережения и ни с какой эксплуатацией не связан.
Традиция с робинзонадами настолько укрепилась в буржуазной политической экономии, что в книге по экономической теории стало положительно трудно обойтись без Робинзона. Современный американский экономист П. Самуэльсон свой учебник начинает с тезиса, что экономические проблемы, стоящие перед Робинзоном, в принципе не отличаются от проблем большого общества.
Парадоксы доктора Мандевиля
В тех же лондонских кофейнях и книжных лавках, где появлялся Дефо, можно было встретить другую колоритную фигуру доктора Бернарда Мандевиля. Если Дефо был всю жизнь не только писателем, но также предпринимателем и политиканом, Мандевиль принадлежал к нищей литературной богеме. Врач без практики, обитатель бедного квартала, любитель пображничать в веселой компании, Мандевиль пользовался незавидной репутацией.
Говорили, что живет он в основном подачками винокуров и пивоваров, которые платят ему за выступления в печати в защиту спиртных напитков.
Бернард Мандевиль родился в Голландии в 1670 г. Окончив в 1691 г. Лейденский университет, он вскоре переселился в Англию, очевидно попав в волну голландских переселенцев, последовавших за штатгальтером Вильгельмом Оранским, который стал после революции 16881689 гг. английским королем. Мандевиль женился и поселился в Лондоне, стал англичанином и, прожив жизнь, подробности которой мало известны, умер там же в 1733 г.
Своей славой философа и писателя Мапдевиль обязан одному произведению. В 1705 г. он анонимно издал небольшое сочинение в плохих стихах под заглавием “Ропщущий улей, или Мошенники, ставшие честными”. Особого внимания эта поэма не привлекла. В 1714 г. Мандевиль опубликовал эти же стихи, добавив к ним объемистое рассуждение в прозе. Теперь это называлось “Басня о пчелах, или Частные пороки общественные выгоды”.
Под таким названием книга Мандевиля и вошла в мировую литературу.
Но и это издание прошло, видимо, незамеченным. Лишь вышедшее в 1723 г. новое издание “Басни о пчелах”, которое носило громкий подзаголовок “Исследование о природе общества”, вызвало ту реакцию, на которую, возможно, и рассчитывал Мандевиль. Суд графства Миддлсекс признал эту книгу “нарушающей общественный порядок”, в печати вокруг нее завязалась полемика, в которой Мандевиль с явным удовольствием принял участие.
До смерти автора вышло еще пять изданий, а в 1729 г. он выпустил, кроме того, второй том “Басни о пчелах”.
В монументальном оксфордском издании 1924 г. имеется большой список ссылок на Мандевиля в литературе двух столетий. О нем писали Маркс и Адам Смит, Вольтер и Маколей, Мальтус и Кейнс (последний уже в 1936 г.).
Мандевиль оказал большое влияние на развитие английской политической экономии, прежде всего на Смита и Мальтуса (хотя на словах оба забавным образом открещивались от него, как от грубого циника!). Это влияние идет не по линии разработки основных категорий (стоимость, капитал, прибыль и т. д.), а больше по коренной философской позиции, которая легла в основу классической школы.
Главный парадокс Мандевиля содержится во фразе “частные пороки общественные выгоды”. Поставьте вместо пороков (vices) знаменитый Смитов self-interest (своекорыстный интерес), и вы получите коренное представление Смита о буржуазном обществе: если предоставить каждому индивиду разумно преследовать свой интерес, свою выгоду, то это будет способствовать богатству и процветанию всего общества. Смит так критиковал Мандевиля в своей книге “Теория нравственных чувств”: автор “Басни о пчелах”, мол, неправ лишь в том, что он всякое эгоистическое устремление и действие называет “пороком”.
Корыстолюбие, скажем, вовсе не порок.
Но этим значение Мандевиля для истории экономической науки не исчерпывается. В своей сатире он дал ядовитую критику буржуазного общества и одним из первых нащупал некоторые его коренные пороки. В этом и заключалась его “аморальность”. “Честный человек и ясная голова”14, заметил о Мандевиле К. Маркс.
Содержание основной части “Басни о пчелах”, коротко говоря, таково. Пчелиный улей это, конечно, человеческое общество, вернее, буржуазная Англия времен Мандевиля. Первая часть басни достойная пера Свифта сатира на нее. Красной нитью проходит мысль: такое общество может существовать и даже процветать лишь благодаря бесчисленным порокам, нелепостям и преступлениям, которые царят в нем. “Процветание” возможно в этом обществе лишь потому, что миллионы людей “обречены трудиться с помощью серпа и лопаты и заниматься всякой иной тяжелой работой, где эти несчастные ежедневно истощают свои силы и тела, чтобы только прокормиться”15.
Но и эту работу они имеют лишь потому, что богатые любят комфорт и роскошь и тратят массу денег на вещи, потребность в которых часто вызывается лишь модой, фантазией, тщеславием и т. д. Алчные сутяги-юристы, шарлатаны-врачи, ленивые и невежественные попы, драчливые генералы, даже преступники все они, вопреки здравому смыслу, оказываются необходимы в этом обществе. Почему? Потому, что их деятельность порождает спрос на всевозможные товары и услуги, подталкивает трудолюбие, изобретательность, предприимчивость.
Итак, в этом обществе “роскошь давала занятие миллиону бедняков, а мерзкая гордыня еще миллиону. Сама зависть и тщеславие служили трудолюбию, а их порождение непостоянство в пище, убранстве и одежде, этот странный и смешной порок, стал самым главным двигателем торговли” 16.
(Ну как тут не вспомнить, к примеру, американские автомобильные компании, которые без всякой технической необходимости меняют ежегодно модели машин, только чтобы сыграть на тщеславии покупателей и любой ценой увеличить сбыт. Руководители этих компаний могли бы вполне согласиться с Мандевилем, что процветание промышленности опирается на “непостоянство” и другие слабости людей, причем эти слабости старательно пестуются).
Но пчелы ропщут на господство порока в их улье, и вот Юпитер, которому надоели их жалобы, внезапно изгоняет всякий порок и делает всех пчел добродетельными. Бережливость сменяет расточительство. Исчезает роскошь, прекращается потребление всего, что выходит за пределы простых естественных потребностей. Ликвидируются паразитические профессии.
Избавившись от шовинизма и склонности к агрессии, они “не держат больше войск за границей, смеются над своим престижем у чужеземцев и над пустой славой, которую приносят войны”17.
Одним словом, торжествуют нормальные, здоровые принципы человеческого общежития. Но, о ужас! Именно это несет разруху и гибель обществу, которое Мандевиль изобразил в стихотворной форме:
Сравните улей с тем, что было:
Торговлю честность погубила.
Исчезла роскошь, спесь ушла,
Совсем не так идут дела.
Не стало ведь не только мота,
Что тратил денежки без счета:
Куда все бедняки пойдут,
Кто продавал ему свой труд?
Везде теперь один ответ:
Нет сбыта и работы нет!..
Все стройки прекратились разом,
У кустарей конец заказам.
Художник, плотник, камнерез
Все без работы и без средств18.
Короче говоря, начинается экономический кризис: растет безработица, товары скопляются на складах, падают цены и доходы, прекращается строительство. Хорошо же общество, в котором для процветания нужны тунеядцы, милитаристы, расточители и мошенники, а такие безусловные добродетели, как миролюбие, честность, бережливость, умеренность, ведут к экономической катастрофе!
Идеи Мандевиля, развитые им в гротескной, парадоксальной форме (более строго они изложены в позднейшей прозаической части “Басни”), выглядят особенно интересно в свете развития политической экономии в последующие столетия. Укажем на два важнейших факта.
Мысль о производительности и экономической необходимости всех классов и слоев (землевладельцев, попов, чиновников и т. д.) была подхвачена Мальтусом и его последователями. В небольшом памфлете, содержащемся в “Теориях прибавочной стоимости”, Маркс использовал для разоблачения этого взгляда мысли и даже стиль Мандевиля. Он пишет: “Уже Мандевиль... доказывал производительность всех возможных профессий...
Только Мандевиль был, разумеется, бесконечно смелее и честнее проникнутых филистерским духом апологетов буржуазного общества” 19.
Идея о вреде чрезмерной бережливости, о полезности и даже необходимости непроизводительных расходов, любого расточительства, лишь бы это создавало спрос и занятость, была воскрешена и возведена в канон в наше время Кейнсом.
