Успехи в промышленности, военном деле
Успехам в развитии индустрии, капитального строительства способствовал не только самоотверженный труд людей, жесткий политико-административный прессинг, неоднократное произвольное повышение норм выработок, продолжительности рабочего дня, но и огромная концентрация ресурсов, достигнутая за счет экономии на жизненном уровне народа, сельском хозяйстве, легкой промышленности и социальной сфере. Немалую роль сыграли и репарации Германии, составившие 4,3 млрд долл. в ценах 1938 г. Они не только обеспечивали до половины оборудования для объектов промышленности, но и подтолкнули научно-технический прогресс. Однако при всей своей значимости репарации и военные трофеи не могли компенсировать отсутствие крупных иностранных инвестиций, прекращения поставок по ленд-лизу и масштабную помощь СССР восточноевропейским странам советского блока – Китаю и Корее.
Значительные производственные мощности поначалу высвободила конверсия. В 1946 г. доля военных расходов в бюджете снизилась до 24% (против 32,6% в 1940 г.). Численность вооруженных сил в 1945–1948 гг. сократилась более чем в 3,9 раза: с 11,4 млн до 2,9 млн человек.
Происходило резкое падение военного производства. В 1946 г. валовая продукция министерств вооружения и авиационной промышленности уменьшилась соответственно на 48 и 60%.
Произошли изменения в управленческой структуре. В сентябре 1945 г. был упразднен Государственный Комитет Обороны, его функции перешли к Совнаркому. Некоторые военные наркоматы были ликвидированы или преобразованы в гражданские.
В 1946 г. все они были переименованы в министерства. Система хозяйственных ведомств росла и изменялась. В целом система управления приобрела еще более бюрократический характер и была адаптирована к мирной жизни*.
* В 1946 г. на базе общесоюзных наркоматов военного времени были созданы по два министерства: для руководства районами, подвергшимися оккупации, и для восточных районов (угольная, нефтяная, рыбная промышленность). В дальнейшем они были слиты. Однако были созданы новые министерства (строительного и дорожного машиностроения, средств связи, медицинской, пищевой промышленности, а некоторые объединены (черная и цветная металлургия, текстильная и легкая промышленность).
Конверсия, однако, была далеко не полной. Уже с 1947 г. спад в некоторых военных отраслях вновь сменился подъемом. В авиационной промышленности, например, к концу 1949 г. производство достигло уровня 1945 г. После войны была принята колоссальная 10-летняя программа развития судостроения*.
Хотя полностью она выполнена не была, к 1955 г. советский ВМФ имел кораблей основных классов в 2–3 раза больше, чем в 1945 г. Вместе с тем он по-прежнему оставался флотом преимущественно прибрежного действия.
* К 1955 г. предполагалось не только восстановить все судостроительные заводы, но и построить 8 новых, спустить на воду 4 тяжелых крейсера, 30 легких, 188 эсминцев, 244 только крупных и средних подводных лодок, 828 торпедных катеров и т.д.
Лучшие умы и ресурсы были брошены на создание новых видов вооружений: ракет, реактивной авиации, радиолокации, но прежде всего атомной бомбы. Уже в 1949 г. Советский Союз взорвал первое атомное устройство, а в 1953 г. создал водородную (термоядерную) бомбу.
Крупные успехи были достигнуты и в других сферах ВПК. В 1947 г. была создана первая советская баллистическая ракета дальнего действия. В 1953 г. удалось создать малогабаритный ядерный заряд, пригодный для размещения на ракетах. С этого же года в развитии военно-морского флота акцент был сделан на создание атомных подводных лодок.
Таким образом, СССР обрел ракетно-ядерный потенциал.
По существу, к середине 50-х годов в СССР были заложены основы военно-промышленного комплекса, ставшего важнейшей, приоритетной частью экономики. Даже по официальной советской статистике, в четвертой пятилетке на укрепление обороноспособности было выделено 19,8% госбюджета (в первой пятилетке – 5,4%, во второй – 12,7% и за три года третьей – 26,4%).
Успехи в промышленности, военном деле базировались на жесточайшем административно-политическом нажиме на деревню, на откровенном ограблении крестьян. Нажим на деревню был сопоставим разве что с периодом массовой коллективизации, но теперь основные усилия партийных, советских, хозяйственных органов, а также милиции и госбезопасности были сосредоточены уже не на создании колхозов, а на беспощадном выкачивании из них продовольственных и денежных ресурсов. Нередко, выполнив государственный план поставок, колхоз оставался без хлеба. Виновными в такой ситуации оказывались председатели колхозов. В некоторых районах были осуждены до половины всех председателей колхозов.
В целом по СССР в 1945 г. их было осуждено 5,8 тыс. человек, а в 1946 г. – уже 9,5 тыс. человек, в основном за раздачу зерна и сельскохозяйственных продуктов крестьянам и срыв государственных заготовок.
Простым колхозникам приходилось еще труднее. В результате развернутой государством кампании в 1946–1947 гг. площадь приусадебных участков крестьян была сокращена на 10,6 млн гектар. В то же время в 1947 г. средняя норма выдачи зерна на трудодень была ниже уровня 1940 г. почти в два раза (4,2 центнера против 8,2 центнера).
При этом в некоторых областях норма выдачи зерна на трудодень составляла менее 300 г, а в некоторых колхозах зерна крестьянам не выдавали вовсе. В последующие годы, несмотря на некоторое улучшение положения, доходы от колхоза составляли в среднем лишь 20,3% денежных доходов семьи крестьянина, а 27,4% колхозов в 1950 г. вообще не выдавали денег на трудодни. Даже учитывая некоторое повышение норм выдачи продуктов на трудодень, можно констатировать, что изнурительная, порой 15-часовая работа в колхозе не столько обеспечивала крестьян, сколько давала им право кормиться за счет собственного, сократившегося в размерах приусадебного участка (причем, по статистике, колхозник работал на приусадебном участке лишь 17% отработанного времени).
Следует учитывать, что, не имея паспортов, крестьяне не могли покинуть деревню, а за невыполнение определенной нормы им грозила судебная ответственность.
Таким образом, после некоторого послабления в годы войны в советской колхозной деревне восстановилась, причем еще в более жестком виде, чем в 30-е годы, система принудительного труда. Оставаясь основным донором сталинской экономики, деревня, тем не менее, оставалась пасынком в выделении государственных ресурсов и темпах восстановления. Не случайно в начале 50-х годов деревня только приблизилась к довоенному уровню, хотя по четвертому пятилетнему плану должна была его превзойти на 27%. Даже в середине 1953 г., по признанию Хрущева, поголовье крупного рогатого скота было на 3,5 млн голов меньше, чем до войны.
Урожайность зерновых даже в 1949–1953 гг. была заметно ниже, чем в 1913 г. (7,7 и 8,2 центнера с гектара). Среднегодовые темпы роста сельскохозяйственного производства в 1950–1953 гг., по официальным данным, составляли 1,6%. Более того, небывалый нажим со стороны государства надломил советскую деревню.
С 1950 г. число сельских жителей стало сокращаться.
Избранный в СССР вариант форсированного восстановления с опорой на внутренние ресурсы, сверхконцентрация средств в тяжелой, военной промышленности и страшный голод 1946 г. поставили десятки миллионов людей перед проблемой физического выживания, что не могло не вызывать определенного роста социальной напряженности. Отмена карточек в 1947 г. и конфискационная денежная реформа* серьезно ударили по широким массам, сделав недоступными для них многие товары, продававшиеся по коммерческим ценам. В результате в 1947–1950 гг. цены на товары снижались пять раз.
В дальнейшем этот процесс как бы оторвался от его предыстории и отложился в массовом сознании как сталинский курс на регулярное снижение цен.
* Деньги обменивались в масштабе 1 к 10. При этом пропорциональный обмен – 1 к 1 – производился для вкладчиков сберкасс, имевших вклад до 3 тыс. руб., для тех, кто имел вклад от 3 до 10 тыс., обмен шел 2 к 3, а для вкладов более 10 тыс. – 1 к 2. Наиболее пострадали от реформы крестьяне, которые сумели накопить за 1941–1946 гг. некоторые суммы, но держали их у себя, поскольку боялись заявлять о своих доходах.
Несмотря на постепенное увеличение номинальной, а отчасти и реальной зарплаты, даже в городах уровень жизни 1940 г. был достигнут только в 1951 г., а уровень 1928 г., который, в свою очередь, едва-едва приближался к уровню 1913 г., был достигнут только в 1954г. Крайне обострилась жилищная проблема.
Таким образом, политическое руководство СССР в послевоенные годы избрало наиболее сложный и ресурсоемкий вариант восстановления и развития советской экономики. Он предусматривал не только автаркическое развитие, с опорой на собственные силы, но и был отягощен курсом на максимальное форсирование тяжелой индустрии и ВПК за счет беспрецедентного ограбления деревни, сдерживания роста жизненного уровня населения, развития социальной сферы, легкой и пищевой промышленности. Реализация такого курса требовала не просто масштабного внеэкономического принуждения, но и массовых репрессий.
