Восстановление и укрепление кредитных систем
Восстановление и укрепление кредитных систем после кризиса оказалось жизненно необходимым и весьма дорогостоящим делом. Ниже мы увидим, какие огромные деньги вкладывает в слабые банки Япония. В свете этих усилий ресурсы и действия российского Агентства по реструктуризации кредитных организаций (АРКО), выполняющего аналогичные функции, выглядят безнадежно недостаточными.
Хотя в статистическом плане показатели корейской экономики в 19992001 гг. производят благополучное впечатление (рост ВВП и промышленного производства, увеличение валютных резервов, повышение курса воны), эксперты оценивают подъем как неустойчивый и чреватый новым крахом. Главный источник беспокойства тяжелое финансовое состояние многих концернов, обремененных долгами и незагруженными промышленными мощностями. Банкротство концерна «Дэу» осенью 2000 г. подтверждает обоснованность таких опасений.
В ноябре 2000 г. президент Ким Те Чжун на саммите АСЕАН предупредил своих коллег о реальности угрозы нового финансового кризиса в Восточной Азии. Приблизительно с лета 2000 г. самые влиятельные инвестиционные консультанты на Западе не советуют своим клиентам вкладывать средства в корейские акции.
Возможно, от всего этого еще далеко до настоящего кризиса. Но события 1997-1998 гг. призывают к осторожности. Представление, что азиатско-тихоокеанский регион обречен на опережающие темпы роста при экономической стабильности, оказалось очередной иллюзией, которая едва ли сохранится в будущем.
Индонезия: крушение режима
Экономическая катастрофа в Индонезии является одним из важнейших мировых событий 1990-х годов. Последствия ее далеко не изжиты, а будущее этой огромной островной страны с населением свыше 200 миллионов представляется туманным. Жизненный уровень широких масс, который и ранее был невысок, резко упал.
Страну сотрясают политические конфликты, столкновения на национальной и религиозной почве, народные волнения, сепаратистские мятежи.
В начале 1960-х годов Индонезия была отчаянно бедной и отсталой страной. Джакарта походила на большую деревню с несколькими зданиями европейской архитектуры, оставленными колонизаторами-голландцами, одним построенным японцами современным отелем и стадионом типа «Лужников», подаренным Хрущевым своему другу президенту Сукарно. Сильная коммунистическая партия поддерживала Сукарно и, как, возможно, не без оснований считали военные и другие правые, готовилась подчинить или убрать его. Через два года произошла неудачная попытка захвата власти руководством компартии, в результате которой сотни тысяч коммунистов и сочувствующих погибли в чудовищной резне, устроенной армией и мусульманскими экстремистами.
Сукарно попал под домашний арест и вскоре умер, а страной стала править своего рода хунта во главе с президентом Сухарто, который семь раз «избирался» на новый срок.
Сухарто сыграл роль индонезийского Пиночета, железной рукой создав социально-политическую стабильность и условия для экономического роста. За 25 30 лет Индонезия преобразилась. «Зеленая революция» в основном обеспечила страну своим рисом и другими главными продуктами питания. Индонезия стала крупным производителем нефти, возникли многие новые отрасли промышленности. Страна была открыта для иностранного капитала, поток инвестиций хлынул в индонезийскую экономику. Средний темп прироста ВВП за тридцать лет до 1997 г. составлял около 7% в год.
Это означает, что как бы возникло 6 или 7 таких экономик, какую Индонезия имела в конце 1960-х годов, когда началось это «экономическое чудо».
Именно на фоне экономических достижений накапливались негативные факторы, которые в 1997-1998 гг. сделали Индонезию жертвой жестокого кризиса. В отличие от остальных кризисных стран Юго-Восточной Азии, где в основном сохранилась стабильность цен, в Индонезии произошел сильный всплеск инфляции, объяснявшийся значительным падением курса индонезийской рупии, а также «инфляционной традицией» в этой стране. За полгода кризиса официальный индекс потребительских цен вырос почти на 50%, а через год он был в два раза выше, чем до кризиса (особенно сильно подорожали продовольственные товары первой необходимости).
В перенаселенных индонезийских городах всегда имеется социальный горючий материал в виде безработных и полубезработных, специфического азиатского люмпен-пролетариата, полукриминальных и криминальных элементов. Повышение цен на продовольствие, сочетавшееся с одновременным ростом безработицы, вызвало вспышку. В начале января 1998 г., когда доллар в Джакарте подскочил до 11 тысяч рупий (до кризиса он колебался на уровне 23 тысячи), началась паническая скупка продуктов, образовались очереди и давки в магазинах. Ярость толпы обратилась против этнических китайцев, в руках которых с давних пор находится значительная часть розничной торговли.
Китайские погромы, подобные еврейским погромам в старой России, случались и раньше, но на этот раз они приняли такие масштабы, что власти оказались бессильны навести порядок.
Еще более грозная волна уличного насилия поднялась в мае 1998 г. Однако на этот раз возмущение толпы экономическими тяготами слилось с политическими волнениями, в которых проявилась копившаяся годами ненависть народа к репрессивному и погрязшему в коррупции режиму. После того как во время студенческой антиправительственной демонстрации было убито и ранено несколько человек, разгорелись настоящие уличные бои, в ходе которых, по официальным данным, только в Джакарте погибло около 1200 человек. Политический кризис принял необратимый характер; международные организации и иностранные посольства начали эвакуацию персонала из Индонезии. Бежали также тысячи семей состоятельных китайцев. Председатель парламента, лишь два месяца назад подобострастно избравшего Сухарто президентом на седьмой срок, потребовал его отставки.
Руководство вооруженных сил, на которое ранее президент неизменно опирался, заняло выжидательную позицию. Несколько тысяч студентов захватили здание парламента 19 мая и три дня удерживали его. Парламент вместе с лидерами студенческого движения предъявил Сухарто ультиматум, добиваясь его немедленного ухода.
21 мая 1998 г., после 32 лет диктаторского правления, 77-летний президент объявил о своей отставке. Режим, совсем недавно казавшийся несокрушимо прочным, рухнул в одночасье.
Пожертвовав престарелым вождем и спешно избавившись от членов его семьи и клана, занимавших высокие государственные посты, хунта сохранила власть в своих руках. Высшие военные руководители остались на прежних местах. Их лидер заявил, что бывшему президенту и его семье даются гарантии личной безопасности.
Временный президент Хабиби, многолетний сотрудник и помощник Сухарто, срочно объявил, что в 1999г. будут проведены демократические выборы.
Власти лихорадочно делали все возможное, чтобы успокоить МВФ и Всемирный банк, правительства западных стран и кредиторов Индонезии. Это им в какой-то мере удалось: политический кризис пошел на убыль; советники из МВФ, Азиатского банка развития, из США и Германии занялись приведением экономических дел в порядок; уже в июне 1998 г. комитет банков-кредиторов согласился на рассрочку платежей по индонезийским долгам.
Крушение режима Сухарто открыло перед страной новые горизонты. Это было время энтузиазма и надежд. Парламентские выборы в июне 1999 г. открыли дорогу на политическую арену новым общественным силам и людям. Новый многопартийный парламент избрал в итоге долгих торгов и трудных компромиссов президентом Абдурахмана Вахида умеренного исламиста, известного своей упорной оппозицией режиму Сухарто.
Политики разных направлений сошлись на нем как на любимце народа, который дал ему лестное прозвище Гус Дур. Первое слово можно перевести как «почтенный», второе обычная уменьшительная форма имени Абдурахман. Вице-президентом стала дочь национального героя и основателя Индонезийской республики Сукарно.
Среди первых мер нового руководства было ограничение власти военной элиты, унаследованной от прежнего режима.
Экономика Индонезии, подобно российской, смогла использовать в 1999-2000 гг. определенные преимущества, которые дали ей рост мировых цен на нефть и девальвация национальной валюты. После резкого спада в 1998 г. возобновился рост производства.
Несмотря на эти позитивные сдвиги, оценки и прогнозы мировых экспертов по Индонезии становились все мрачнее. Эксперты-политологи указывают на реальную возможность распада островного государства, в силу исторических случайностей объединившего народы разных рас, вероисповеданий, культур и языков. Поднимает голову исламский экстремизм, особенно опасный в самой крупной мусульманской стране мира. Смена режима не оправдала надежд китайского меньшинства, мощного экономически, но до недавнего времени бесправного политически.
По грубым оценкам, в период кризиса 1997-1998 гг. этнические китайцы вывезли разными путями капитал на сумму до 20 миллиардов долларов, и никакого возврата этого капитала не отмечается.
Не менее тревожные вещи мир слышит и от экономистов. Как в других азиатских странах, острая фаза финансового кризиса осталась позади, но на более глубоком уровне и в длительном плане кризис, в сущности, продолжается. В сентябре 2000 г. лондонская инвестиционно-консультативная фирма «Индепендент стретеджи» давала такую оценку: «Плачевное состояние Индонезии ухудшается.
Без полной и окончательной реструктуризации безнадежных долгов корпораций инвестиции и рост останутся ниже, чем необходимо стране для поддержания стабильности. Но издержки государства на реструктуризацию этих долгов были бы громадны. И нынешнему руководству не хватает политической воли, чтобы протолкнуть такое дело. Поэтому реструктуризации не будет и рупия продолжит падение...
Вопрос не в том, произойдет ли в Индонезии взрыв, а в том, когда он произойдет».
